Аметистовые ночи

- Кать. - Ум-м. - А давай уедем куда-нибудь... дней на семь... десять. Катя завозилась на плече у Андрея, запрокинула голову, посмотрела удивленно. - Ты шутишь? - Нисколько. - Накануне показа? Андрей! Я ума не приложу, как управиться с подготовкой ЗДЕСЬ, как совместить больную ногу и работу, и не выпасть из графика. А мне ведь еще как-то показ открывать нужно. - В чем проблема? Доставлю до сцены, и откроешь? - На руках? Андрей! Что подумают люди? - Что я тебя люблю. Катя открыла рот и закрыла. Вот как тут возразить? - А нельзя пока не афишировать, что мы... что у нас... - так и не решилась завершить свою мысль, краска бросилась в лицо, засмущалась, завернулась плотнее в одеяло. - Ни в коем случае! - воскликнул Андрей, хватаясь за кончик одеяла, и пытаясь перетащить его обратно — подальше от Катерины. - Нам еще с тобой в «Лиссабон» надо заехать. - Зачем? - удивилась, перестала сражаться за одеяло. - Как это зачем? Целоваться. Сядем за самый центральный столик. И прям там и начнем. - Ты... - захлопала глазами, посмотрела на Жданова, как на слабоумного. - А потом поедем в «Ришелье», а после — в один, до боли знакомый мне, бар. Ах, да! Еще арендуем тот зал, где показ с участием Волочковой проходил. - З-зачем? - Катюш, ну что ты всё заладила: зачем и зачем? - воспользовался тем, что Катерина сейчас была ошеломлена и даже немного испугана, откинул одеяло в сторону. - Целоваться, - поцеловал ее в носик. - Наверстывать упущенное. Катя увернулась от поцелуя. - Ты с ума сошел, да? - не выдержала, улыбнулась. Очень уж довольным выглядел Андрей вынесенным диагнозом. Взъерошенный, счастливый. - А ну его... этот ум. Кать, - шепнул на ушко. - Из нас двоих должен быть умным кто-то один. И точно не я. Екатерина Валерьевна, а ведь я теперь могу приглашать вас на совещания на производственный этаж, там кабинет без ручки. И недавно завезли новые диваны. Катя толкнула Андрея в грудь. Щеки ее пылали. Такого Жданова она еще не знала. Этот Жданов ни в какое сравнение не шел с январским, и уж тем более с декабрьским Ждановым. Нет, Катерина, конечно, наслышана о чрезмерной любвеобильности своего бывшего начальника, несколько раз даже была свидетелем некоторых пикантных сцен... Но когда вся эта любвеобильность направлена исключительно в твою сторону... Как быть в подобной ситуации, как бороться — ни мамочка, ни экономические книжки, ни советы Юлианы ее не учили. И что самое постыдное... Катерина не была уверена, что хочет бороться. И уж совсем была не уверена, что сможет противостоять такому Жданову. - Кать... Катюш, а мы будем есть клубнику? - именно так выглядел змей искуситель, вползая в сады Эдема. Катя мысленно застонала. Приложила ладошки к щекам. «Что ж... против течения плыть глупо», - решила она. Откинула мешавшие пряди волос назад. Посмотрела на Андрея увереннее, прислушалась к себе: «Чего она хочет?». - Да. Буду клубнику. Только... Андрюш, а давай вернем тот... фартук. * * * - Я ведь самый важный человек в компании! - нагло врала Клочкова. - Без меня ни одна важная встреча не проходит. Наш главный дизайнер, Милко Вуканович, даже сказал, что я — лицо «Зималетто». Хотел пригласить меня поучаствовать в фотосессии для рекламы. Но я отказалась. Я МГИМО заканчивала не для того, чтобы лицом светить. - Правильно! - подтвердила Людмила. - Внешность — еще не главное. Я вообще считаю, что от красивых жди беды. Да, Леша? - Абсолютно верно, - согласился Алексей Борисович, продолжая пялиться на глубокий вырез декольте Викули. - Я сама так думаю. Вот я — не красавица. Совершенно обычная, среднестатистическая москвичка. Не то, что Ленка. Вот Ленка — красива до неприличия, - заявила Вика, со смаком уничтожая жареное крылышко. Шестиковой подобных комплиментов в жизни никто не делал. Она даже растерялась на несколько секунд от несправедливости. И именно этими секундами и воспользовалась Вика, чтобы улизнуть. - Простите, - Клочкова привстала. - Нужно папе позвонить, сказать, что со мной все в порядке, что к десяти вернусь домой, а то он волнуется, - наигранно потупила глазки, и буквально убежала до туалета. А там первым делом позвонила Воропаевой. - Кира, сними трубку, - молилась она, слушая долгие гудки. Вика уже и забыла, что считала Киру предательницей - так сильно изменились обстоятельства за последние несколько часов. - Кира! Ну, наконец-то! Кир, мне срочно нужна твоя помощь... Нет, не деньги, подожди. Кир, постой... Мне некогда объяснять, - зашептала громко. - Просто скажи, что тебе известно про Шестикову. Самые грязные подробности. Что? Ты серьезно? Ладно. Кир, ты моя спасительница, - отключила телефон, обернулась. За спиной стояла Ленка, и смотрела о-очень недружелюбно. - Вика, дорогая, - заговорила она елейным голоском. - Мой тебе совет: проваливай отсюда сейчас же. - А иначе что? - Клочкова выпятила грудь вперед. - А иначе мне придется пойти на крайние меры, - Ленка тоже шагнула вперед. - Твое платье — вот крайняя мера. Где ты это тряпье купила вообще? - У меня хотя бы есть деньги, покупать. А кто-то, я слышала, сейчас на мели. Бедненькая, - покачала головой, якобы жалея. - И пусть! - воскликнула Клочкова. - Пусть на мели. Зато выгляжу дороже некоторых. Если ты думала, что накачав губы и грудь, стала хоть чуточку симпатичной, то ты ошибаешься. Вот у меня природная красота, натуральная. А ты — коняка кривая. Шестикова позеленела от злости. - Уйди с дороги, - крикнула Викуля. - Там меня жених ждет, - и обошла Ленку. Шестикова побежала следом. - Славик, - крикнула она, и сделала знак рукой. Славик понял команду правильно. Стремительно поднялся, пошел навстречу Клочковой, перехватил ее прямо перед столиком, и поцеловал. Вика Клочкова не раз сталкивалась с нежелательными кавалерами, чего только стоит грузчик с минус второго этажа. Поэтому, ни на секунду не растерявшись, она схватила нерадивого ухажера за горло и со всей дури заехала ему коленкой между ног. - Руки прочь! - завопила Вика. Славик отшатнулся. Эффект размытой камеры он испытал сейчас в реале, покачнулся и чуть не упал, в последний момент ухватился за что-то... Как оказалось... за грудь Людмилы Борщевой. - Извращенец, - завопила Клочкова. Людмила влепила Славику пощечину. Славик увидел перед собой анимацию из звездочек, а потом включилось затемнение, следующий слайд пока висел в разработке. - Что вы наделали! - закричала Шестикова, подбегая к Славику, лежавшему на земле без чувств. - Он же болен. У бедного мальчика... этот... как его... сердечная достаточность. Он не со зла. Просто Вика ему улыбалась, вот он и воспринял это, как приглашение, - приподняла Славика, перетащила на диванчик, где уже почти засыпал Себастиан. Увидев, что на его территорию покушается какой-то хлюпик, Себа недовольно зашипел. - Простите, - Людочка почувствовала себя виноватой. - Я не специально. Это рефлекс. - У меня тоже рефлекс, - завила Вика, теснее прижимаясь к Михаилу. Все кинулись приводить Славика в чувство. К счастью, в ресторане имелась аптечка, а в ней — нашатырь. Вдохнув едкий аромат, Славик вскочил с дивана. Он закашлялся, схватился за горло, приходя в себя. А потом все сели за стол и долго-долго обсуждали редкий диагноз Славика. Пока Вика вдруг не припомнила: - Лен, а тебя ведь тоже в психушке запирали как-то. Или это было принудительное лечение от наркоты? Шестикова в очередной раз выкручивалась от наполовину правдивых обвинений. А сама тайком подливала Алексею Борисовичу вина, тот был совсем не против. И чем больше он пил, тем более откровенные взгляды позволял себе бросать на Вику. А после очередной, явно лишней, порции осмелел настолько, что положил руку на колено Викуле. Вика, подумав, что это Миша, он тоже сидел рядом, только слева, начал распускать руки, довольно улыбнулась. Когда рука поползла вверх, одобрительно повела ногой. А потом наступил страшный момент. - Миша, ты не поможешь мне переложить Себастиана на другой бок, а то он начнет задыхаться? - спросила Леночка, хищно улыбаясь. - Конечно, - сказал Михаил, встал и отошел к диванчику. Миша отошел, а его рука осталась. У Вики волосы дыбом встали. А потом пришло осознание, что рука принадлежит не Мише, а... И вот на этом самом моменте Ленка и завопила: - Людмила Петровна, ваш муж! - подняла стол, сдвинула его в сторону. Картина предстала всем очень уж неопровержимая. Рука Алексея Борщева успела заползти далеко под юбку Виктории, сама Вика сидела, слегка наклонившись к Алексею. - И этот тоже сам приставать начал? - строго крикнула Ленка. - Алексей Борисович, серьезный мужчина, семьянин. Он никогда бы не посмел! - Ах, ты, дрянь! - зашипела Людмила, мгновенно передумав бить мужа. Слова Шестиковой достигли цели. Леша не виновен, во всем виновата эта самозванка. - Это не я, - пискнула Викуля, привставая и пятясь назад. - Сейчас же покинь наш ресторан. Мишенька, Мишаня, я прошу тебя, никогда, никогда не общайся с этой женщиной! - Мам, ну, ты чего? - Пообещай мне! Михаил кинул быстрый взгляд на Вику. Любительница кулинарии и та предпочла ему другого. И кого? Отца! Где тут справедливость? Что в нем не так, что женщины бегут к другим? Хотя... Ленка вот, наоборот, бежит только к нему. Выбор невелик, но хоть что-то. - Мамочка, обещаю: с Викой больше связываться не буду. Людмила облегченно схватилась за сердце. Ленка мысленно танцевала лезгинку. А вот Вика... Вика печально вздохнула. Всхлипнула. - Вы еще узнаете, кого потеряли! - закричала она. - Видите мое лицо? Так вот запомните: я, Виктория Клочкова — это лучшее, что было в вашей жизни! Она схватила сумочку, гордо развернулась и вышла из ресторана. На последние деньги поймала такси, и поехала домой — к неоплаченным платежкам за ЖКХ, к пустому холодильнику и к холодной постели. Себастиан громко захрапел. Снились ему белые ботинки с мордочками мышек, бегающие вокруг его мисочки с кормом. Себа дергал лапками, шевелил усами и крепко сжимал зубами кончик розового язычка.