Аметистовые ночи

Как она оказалась возле кабинета Малиновского — сама не поняла, искала Машу, решила проверить, нет ли ее у Амуры. Уже в приемной зацепилась краем платья за угол стола, бумаги, естественно, выпали из рук, разлетелись по всему полу. Пришлось нагибаться, поднимать. Нога больше не болела — это удивляло и радовало. Солнце светило по-особенному ярко. Такой удивительный сегодня день! С ума сойти! Екатерина Валерьевна, президент модного дома, ползает по полу. Если увидит кто, засмеют. Засмеют? Пол, позор... Дежавю какое-то. Все это уже было. В прошлой жизни. Катя уже собиралась подниматься, как вдруг услышала отчаянный крик за дверью. Кричал Андрей. - Надоело мне всё это! Я устал изображать из себя влюбленного идиота! - Палыч, надо потерпеть. Вот пройдет показ, потом совет. После совета попросим нашу железную леди вернуть кресло президента. А она не может теперь уже отказаться. Срок установленный в полгода давно вышел. Так что финита ля комедия. А как проводим госпожу Пушкареву в дальнее плавание, вот тогда и погуляем. - Я не могу больше притворяться. - Терпи, казак, президентом станешь. Просто нужно немного подождать. - Все у тебя просто!.. Еще свадьба эта. Не могу я на ней жениться. Я вообще жениться не хочу. - Свадьбу отменим. После совета. Все уже давно оговорено. Ты чего психуешь? - Бесит меня всё это. - А ты не бесись. Что так на меня смотришь? Я дело говорю. Успокойся, посмотри фотографии моделей, вдохновись их красотой. Да, придется пару раз поцеловаться с Катюшкой. Но не привередничай, Катенька сейчас выглядит вполне прилично. А когда целуешься, представляй, как сплавишь ее куда-нибудь. К очкастым лемурам отправлять больше не будем. Бесполезно, Катенька и из Африки все равно вернется. Может, на северный полюс ее работать устроить... вахтовиком? А что! Годика через два-три вернется посвежевшая, отдохнувшая. - Малиновский, тебе не надоело? - Надоело. Надоело чувствовать себя в подвешенном состоянии. Так что, Палыч, соберись! Э-э! И прекращай пить! Отдай мне это. Если Катенька увидит тебя пьяным, нам несдобровать. - Не могу я на трезвую! Стало плохо. Очень. Всё вокруг закружилось: стены, пол, двери, потолок. В этой карусели с трудом сумела подняться на ноги, оперлась о стол. Тошнота подпирала к горлу. Дышать не получалось. - Катя? - он стоял посреди распахнутой двери. Испуганный, всклоченный. Потолок, двери, стены, пол. Трудно удержаться. - Катя, это не то, что ты подумала. Схватила бутылку воды. Больше пролила, чем выпила. По бумагам расползлись мокрые пятна. Жалко. Кажется, документы важные. - Кать! - теперь уже закричал. Вскинула глаза. Андрей тоже расплывался, сливался со стенами. - Уходи, - прошептала, отходя назад. Почему так плохо видно? Где ее очки? Уронила. Кажется. - Катя! Кать. Катенька, - голос звучит отовсюду, полифония звуков, лицо совсем близко. Сделала глубокий вздох. Распахнула глаза. - Кать, - Андрей был совсем рядом, улыбался, гладил ее по щеке. - Уснула, Катюш? Посмотрела по сторонам. Она в машине, с Андреем, едет куда-то... Нет, не едет. Стоит... Сердце колотится, как бешеное. - Прости меня. Это я виноват, спать не даю. Еще показ этот. От слова «показ» холодок прошел по спине. Поморщилась, села ровнее. - Кать, ты чего? - вмиг посерьезнел. - Болит что-то? - Нет. Просто... кошмар приснился. Ерунда, - натянуто улыбнулась, посмотрела в окно. - А мы уже приехали? - Приехали, - снова улыбнулся. - И немного опаздываем. Мне было жаль тебя будить. Ты так сладко спала. - Правда? - в голосе проскользнули печальные нотки. - Кать... что-то не так, - это был не вопрос. - Всё так, - повернулась, посмотрела ему в глаза. - Сон... ужасный приснился. Пойдем, Андрюш, нехорошо опаздывать. - Точно всё в порядке? - Точно, - быстро поцеловала Андрея в губы, схватила сумочку, открыла дверь, намереваясь выйти. - Стоять! Тебе нельзя еще ходить, - пулей выскочил из машины, огибая ее с другой стороны. - Глупости! Неделя уже прошла. Нога почти не болит. Я могу сама идти. - Не можешь. Пока врач не подтвердит, что всё зажило. Подхватил Катю на руки, нажал на брелок сигнализации, и спешно зашагал по направлению к зданию травмпункта. Их уже ждали. Прыщавый докторишка даже навстречу вышел. - Здравствуйте, Андрей Палыч, - сказал он ехидно. - И вам... здравствуйте, - посмотрел на табличку на двери, вспомнил, усмехнулся. - Петр Игнатович. - Ну... Как ваша невеста? Присаживайтесь, Екатерина Валерьевна, - сказал, и потянулся своими мерзкими ручонками к ножке Катерины. Из потаенной двери вышла медсестра — та, у которой от «сестры» только косичка осталась. Оттеснила Андрея в сторону. - Вы можете подождать за дверью. За дверью? Он? Не дождетесь! - Спасибо, я здесь постою. Петр Игнатович, руки... уберите, - в глазах Андрея наливалась злость. Доктор взгляд оценил. Руки убрал. Сел за стол, начал что-то строчить в медицинской карточке. - Ревнивый у вас жених, Екатерина Валерьевна. - А он мне не жених, - усмехнулась Катя. - Так... Коллега надоедливый. - Я так и подумал, - кивнул доктор. Андрей посмотрел на Катю удивленно, обиженно даже. Не ожидал такого предательства. - Коллега, значит? - пробормотал он. - Надоедливый? - Андрей Палыч, будьте добры, не мешайте. Значит так, Екатерина Валерьевна. Нога ваша в порядке. Можно наступать. Но желательно ее пока не перегружать, сами понимаете. - И на каблуках нельзя ходить? - Категорически запрещено. Рекомендую передвигаться по-минимуму. А для полного восстановления вот вам рецепт. Пропьете курс витаминов, минералов. На крайний случай, вот обезболивающее, - застрочил ручкой еще быстрее. - Спасибо. - Вот, держите. Андрей перехватил рецепт, вчитался в него. - Андрей Палыч, не сочтите за назойливость. Но я просто мечтаю попасть на вашу с Екатериной Валерьевной свадьбу, - снова ехидненько рассмеялся, подмигнул медсестре, та тоже загоготала. - Мы вышлем вам пригласительный, Петр Игнатович, - пообещал Андрей. - Свадьба через семнадцать дней. Если придете в белом халате, против не будем. Невесту затмить у вас не выйдет. Не надейтесь. Екатерина Валерьевна, - потянулся к Катерине, чтобы подхватить ее на руки — по привычке. Но Катя отпрянула. - Я сама могу идти, - двинулась к выходу. - Спасибо вам, до свидания. - До свидания. Андрей Палыч, и вам до свидания! - Всего доброго! - сказал сквозь зубы. И двинулся за Катериной следом. Нагнал уже в коридоре, притянул к себе. - Кать, что происходит? Катя не вырывалась, наоборот, прижалась спиной теснее, подняла голову, посмотрела Андрею в глаза. - Прости, Андрюш, - перевернулась в его руках, обняла за шею. - Это всё сон... Трудно прийти в себя. - Расскажи мне. Обещаю, всех монстров уничтожу самолично! От всех тебя спасу. Кать, ты мне веришь? Катя несколько секунд смотрела ему в глаза. - Главным монстром в этом сне был ты. - Я? Интересно. И что, у меня были большие зубы или хвост? - Нет. Ты... - покрепче обняла Андрея за шею, ноги подкосились. - Вы там были с Малиновским, - заговорила быстро. - Ты жаловался, что устал изображать большую любовь, Малиновский обещал тебе, что потерпеть осталось совсем чуть-чуть - до совета, а потом отправите меня куда-нибудь на Антарктиду. Нет, не на Антарктиду, а на северный полюс, работать, на несколько лет, - нервно улыбнулась, в уголках глаз блеснули слезы. - Кать... Это всего лишь сон, - в горле запершило. - Я тебя люблю. - Я знаю. Я знаю, Андрюш. Просто всё было так реалистично. Я снова чуть не умерла. - Кать... Посмотри на меня, Катюш. Я с тобой. И никому не позволю тебя обидеть. Даже себе. Катя смотрела на него неотрывно, не мигая, доверчиво, с надеждой. На щеках высыхали слезы. Мимо ходили люди, хлопали двери, гуляли сквозняки. Смотрела, и боль потихоньку вытекала из легких, таяла с каждым выдохом и вдохом. Сны бывают разные, правда? И все они — нереальны, не существуют. Андрей, любящий, честный, нежный — вот ее реальность. Придвинулась ближе к Андрею, и поцеловала. Сама. Петр Игнатович вышел из кабинета. Наткнувшись взглядом на целующуюся парочку, изумился: жених, все-таки? Дарья Алексеевна тоже выглянула из-за двери. - Надо же... Действительно, жених, - удивилась она. - Готовьте парадный халат, Петр Игнатович. На свадьбе гулять, все же, будем. Они оба замерли, глядя завороженно на целующуюся парочку. Нет, это был не обычный поцелуй - не страстный, не пошлый. В этом поцелуе был какой-то надрыв, трагедия, загадка, которую хотелось разгадать. Некоторые посетители травмпункта тоже оборачивались, улыбались, некоторые проходили мимо вздыхая. Внезапно зазвонил телефон. Катя и Андрей отпрянули друг от друга, затуманенными взглядами посмотрели по сторонам. Потом поняли, что звонит телефон, начали искать его в сумочке Катерины, едва не выронили, хихикнули. Звонила Юлиана. - Кать, у нас проблема. Наш зал для показа затопило водой. То ли трубу прорвало, то ли что-то еще. Там еще с проводкой что-то. На устранение последствий нужно дня два, не меньше. Хорошо, что арендодатель согласился вернуть деньги. Кать, завтра показ. А проводить его негде. - Негде... Юлиан, мы найдем зал. - Найдём-то найдем — да. Вопрос: когда и успеем ли? - А... Ты сейчас где? - Подъезжаю к «Зималетто». - Я тоже скоро буду, - сбросила звонок, крепко сжала телефон. - Что случилось? - У нас нет зала для показа. Тот, что арендовали, затопило водой. - Черт! Как не вовремя. - Как точно подмечено, - усмехнулась. - Совсем не вовремя. - Я не про показ. А про нас с тобой. Вообще-то, я собирался заехать с тобой в одно очень симпатичное местечко, позавтракать. - Если бы кое-кто не отвлекал меня... всякой ерундой, - щеки запылали. - Мы бы успели и позавтракать и... - вздохнула. - Кофе, приготовленное Машей, и мамины пирожки тебя устроят? - Более чем, - счастливо заулыбался. - А я не жалею, что мы сегодня не позавтракали, - подмигнул Катерине. Подхватил ее на руки, пресекая все попытки «идти самостоятельно». - Андрюш, я сама хочу! - проговорила она жалобно, крепко держась за шею. - Обязательно, но не сегодня. - Андрей Палыч, а вы тИран. - И деспот. - Ага. Они сели в машину, ту самую, что повидала многое: и ложь, и страсть, и боль, и отчаяние. Андрей бережно усадил ее в кресло, пристегнул ремень, потянулся за поцелуем снова. Андрея можно понять, на него тоже вдруг обрушились призраки прошлого. Точнее это она, Катя, обрушила. Испугалась сама, напугала Андрея. У него тоже травма, у него тоже страх — потерять ее. Катя это видит, чувствует. Нужно научиться бороться с собственными страхами... Это трудно. Очень. Можно сменить имидж: одежду, прическу, походку. Можно научиться врать, скрывать свои чувства. Можно уехать куда-нибудь в надежде, что раны заживут сами по себе. Можно найти человека, который будет тебя любить, даже боготворить, и цепляться за него, как за спасительную соломинку. Но как позволить себе быть счастливой? - этот вопрос мучил Катерину всю дорогу до «Зималетто». Быть счастливой — оказалось самым сложным испытанием. Да-да, именно испытанием. А она ведь не Андрею не верила. Она не верила себе, а точнее в себя. «Легко быть жертвой: некрасивой, неуклюжей. Жалеть себя. Сидеть в норке-каморке. И как трудно быть... Кирой», - эта мысль повергла Катю в шок. Так и приехала в «Зималетто» шокированная.