Онемевшие, потяжелевшие от затянувшегося бездействия руки медленно поднимаются вверх, застыв в одном положении. Тонкие пальцы по очереди разминаются и сгибаются, будто бы их обладатель внимательно и дотошно считал каждую конечность, проверяя на точное наличие. Ладони сжимаются в слабый кулак, а подушечки пальцев аккуратно проходятся по коже внутренней стороны кисти руки.
«Не сплю…», — думает Сэми, — «Странно. Сегодня ничего не снилось».
Парень приподнимает голову, желая оглядеться, но ноющая боль расползается где-то в районе затылка, тем самым помешав Сэми это сделать. Хотя особого дискомфорта в теле не ощущалось, но было какое-то необъяснимое чувство опустошения и потери связи с реальностью. Туман словно окутал сознание парня, не давая думать о чём-либо.
Его первой и последней мыслью была самая привычная вещь в его жизни, а точнее её странное отсутствие: Сэми впервые за долгое время не увидел ставшие уже такими родными сны. Их значения, смысл и сюжет он обычно забывал спустя минуту после пробуждения, из последних сил уловив лишь некоторые бессмысленные отрывки, но что-то в этих снах было такое… настоящее. Будто точно происходило на самом деле.
«Что за странное ощущение?», — голова парня настолько пуста, что кажется, словно эти слова эхом раздаются внутри неё.
— Проснулся? — внезапно доносится чей-то тихий голос, — Ты так долго и крепко спал, поэтому я как-то не хотел будить. Кое-как ночью удалось уложить тебя спать.
Сэми, собравшись с силами, поворачивает голову в сторону, откуда доносился знакомый голос, но с удивлением замечает, что прежней боли будто и не бывало.
У кровати стоит Ади, склонивший голову набок. Его взгляд спокоен, но в нём также чувствуется какая-то обеспокоенность, волнение. Увидев парня, внутри у Сэми неосознанно загорается что-то тёплое и радостное, словно он — единственный человек, что нужен сейчас.
Однако, встретившись с Ади взглядами, в следующую секунду Сэми в деталях вспоминает события вчерашнего вечера (по крайней мере до того момента, как наступил полный провал в памяти). Тёплое чувство мгновенно увеличивается, растёт — на его месте теперь бушующий от стыда и ужаса пожар, из-за которого щёки парня моментально багровеют, а душа уходит в пятки, готовясь вот-вот покинуть тело. Глаза Сэми округляются, наполняясь жутким смущением и страхом: от былого чувства опустошения не осталось и следа.
«Нет, это же был сон…», — в шоке думает Сэми, сжимая кулаками одеяло, — «Такое невозможно».
— Тебе не приснилось, — будто услышав мысли парня, Ади тихо смеётся и садится у его ног, — Не делай такое лицо.
Сэми резко садится на кровати и на руках отползает назад, спиной упираясь в стену. Шок никак не хочет отступать, а смотреть на Ади становится невыносимо из-за жуткого стыда. Хочется очень многое сказать, но ни одно слово не лезет: в голове такая каша из чувств, эмоций и воспоминаний, переварить которую парень ещё не успел.
— Ты меня боишься? — обеспокоенно спрашивает Ади, слегка отсаживаясь назад, — Сэми, я ничего с тобой не делал против твоей воли. Да, мне не стоило трогать тебя, когда ты был в таком состоянии, но… Я и сам не мог контролировать ситуацию, понимаешь? — парень предельно серьезен, будто для него это в такой же степени важно, — Пожалуйста, не бойся.
Ади уже не смеётся и не переводит всё в шутку: он виноватым взглядом смотрит на Сэми, и старается не делать лишних движений. Брюнет бы не удивился, если бы Ади сказал, что это «обычный поцелуй, коих у него было больше тысячи», но… парень и правда чувствует свою вину и ответственность, что нельзя не заметить.
— Мы же не… — говорит Сэми и резко делает паузу, словно боясь услышать ответ, — Почему я ничего не помню после… поцелуя?
Слово «поцелуй» каким-то приторно-сладким послевкусием отдаёт во рту, провоцируя новую волну смущения, которое красноречиво красуется на лице Сэми. Парню дико хочется зарыться в подушки и одеяла, дабы избежать весь этот неловкий разговор, но виноватое и обеспокоенное лицо Ади не даёт этого сделать.
— Потому что твой организм не выдержал такую дозу, — чуть подумав, отвечает рыжеволосый, — Сначала я недооценил того урода… Возбуждение и волнение спровоцировали провал в памяти и полное отсутствие контроля над собственными действиями, — Ади смотрит в пол, стараясь не встретиться взглядом с Сэми, но по нему видно, что он хочет и отчаянно борется с этим, — Ничего не было, если ты об этом. Я бы не позволил себе зайти дальше, а у тебя бы элементарно не встал.
«Боже, мне подсыпали наркотики…» — с тревогой и ужасом думает Сэми, — «Но Ади был рядом всё это время. И похож он на провинившегося в чём-то ребёнка. Я даже не могу на него злиться…»
— А что было? — спрашивает Сэми, постепенно успокоившись, хотя сама ситуация явно всё ещё казалось ему ужасающей и сюрреалистичной, — Ты говорил, что кое-как уложил меня спать.
— Ну, наверное мне стоит об этом умолчать, — Ади смотрит исподлобья и с трудом сдерживает улыбку, сжимая губы, — Тебе точно не захочется слышать такие подробности. Скажу одно: я впервые вижу такой эффект от наркоты. Не знаю, что он тебе подсыпал, но, несмотря на временную импотенцию, ты вёл себя как крольчиха во время течки.
— Что?! — в шоке вскрикнул Сэми, — О чём… о чём ты говоришь?!
— Это долгая история. Но такая яркая и красочная, что даже я, хоть и был пьян, помню каждую деталь, — теперь Ади не может не улыбаться, как бы он ни старался, — Ну прости! Я ведь тоже в шоке… И подозревать не мог, что ты на такое способен.
— Заткнись! — возмущается Сэми, закрывая лицо руками, — Не было ничего подобного!
— Как знаешь, — Ади пожимает плечами, — но факт остаётся фактом: тебе подмешали что-то, я напился, мы поцеловались. И мне стыдно, что я позволил себе такое, зная о твоём состоянии.
В ответ Сэми некоторое время молчит, всё ещё чувствуя, как смущение и удивление горят на щеках.
Однако он правда не злится на Ади, пусть его и до жути смутило недавнее заявление парня. Сэми, конечно, мог просто без лишних разговоров вытолкнуть рыжего из комнаты и оборвать с ним любые контакты, продолжив жить, как раньше. И, скорее всего, так бы и сделал, будь это кто-то другой, но точно не Ади. Сэми отчего-то и мысли подобной не мог допустить.
Но парню всё ещё предстояло переварить и переосмыслить случившееся: его жизнь всего пару месяцев назад была такая спокойная, размеренная и даже скучная, что последние события казались чьей-то странной историей, верить в которую особо не хотелось.
— Я… — наконец тихо говорит парень, — никогда раньше не целовался.
— По твоей реакции понятно, — отвечает Ади, — ты на удивление хорош. Но практика не помешает.
— Пошёл ты, — раздражённо выдыхает Сэми и зарывается с головой в одеяло, уже не в силах противостоять такому напору, — Мой первый поцелуй случился не абы с кем… с тобой!
— Что, неужели я так плох? — смеётся Ади, — вчера ты был абсолютно другого мнения. Я думал, что тебе понравилось.
— Я… не гей! — возмущается Сэми, всё ещё прикрывая лицо одеялом, — Меня не привлекают мужчины…
— Я тоже не гей, но это не мешает мне трахаться с парнями, — отвечает Ади, переходя на более тихий тон, — В любом случае… Я правда виноват, Сэми. Виноват, что потащил тебя туда, куда ты не хотел идти. Виноват, что оставил тебя одного. Виноват, что пренебрег твоей безопасностью. Виноват, что поцеловал. И я пойму, если ты не захочешь меня прощать.
«Как я могу злиться на тебя?»
Всё негодование и смятение мигом улетучиваются, когда Сэми слышит слова Ади. Парень правда и от всей души раскаивается в произошедшем, пусть и делает это в привычной для себя манере.
Но Сэми не чувствует злость или обиду по отношению к Ади: ему кажется, что он сам по своей глупости и наивности оказался в такой ситуации. В чём вина Ади, если он не обязан нянчить взрослого парня? Как Сэми может перевалить всю ответственность на него?
По прошествии последнего времени Сэми редко удавалось оставаться один на один со своими мыслями, что было для него достаточно непривычно. Конечно, обычно парень избегал подобного, с головой зарываясь в учёбу, но полностью избавиться от самокопания никому ещё не удалось, даже самым отчаянным трудоголикам. Однако именно сейчас Сэми хотелось просто побыть одному и, в идеале, не думать ни о чем.
— Тут нет твоей вины, — тихо говорит парень, вылезая из своей «крепости», — Я не злюсь на тебя, Ади. Мне просто… Надо побыть в одиночестве.
— Хорошо, — растерянно отвечает рыжий, — Но… Ты уверен в этом? Отходняки бывают морально трудными и депрессивными. Я хочу быть рядом, если тебе понадобится моя помощь.
— Всё хорошо. Я напишу тебе, если что-то случится.
В ответ Ади кивает и покорно встаёт с кровати. Ему несомненно хочется подойти к Сэми, погладить того по голове, крепко обнять и просто лечь рядом, весь день ни о чем не разговаривая, но он не может. Ади чувствует это напряжение, он чувствует, что Сэми его побаивается. И от огромной злости к самому себе у парня в груди что-то неприятно сжимается. Последнее, чего Ади хотел — это напугать и невольно оттолкнуть от себя Сэми. Но продолжать гнуть свою линию и причинять ему дискомфорт своим присутствием парень не может.
Ади достаточно быстро собирается и без лишних слов покидает комнату, лишь напоследок попрощавшись с Сэми. Если бы он оставался здесь на мгновение больше — вряд ли смог бы пересилить себя и свое желание приковаться наручниками к брюнету, лишь бы не оставлять его одного.
Но Ади ушёл. Мягко закрыв за собой дверь, он словно забрал весь свет и тепло из комнаты, оставляя воздух внутри сырым и таким тяжелым. По крайней мере так кажется Сэми.
Одна часть парня хотела и буквально молила, чтобы Ади в последний момент передумал и вернулся, но с каждой пройденной минутой надежда постепенно угасла. Однако другая часть Сэми расслабленно выдохнула, оставшись наконец в одиночестве.
Парень укутывается в одеяло с головой, не в силах бороться с душащим чувством собственной безнадёжности. Хочется просто уснуть, чтобы убежать от навязчивых мыслей, но, судя по всему, Сэми и без того проспал часов двенадцать.
Копошась в собственной голове, парень отчаянно и намеренно избегает мыслей об Ади и их поцелуе. Он решает сосредоточиться на том факте, что его организм находился под влиянием наркотиков. Наркотиков, о вреде которых отец рассказывал чуть ли не каждый божий день. И делал это так, словно отдавшись этому греху один раз — ты погрязнешь в нём навсегда. Но Сэми с приятным облегчением замечает, что у него нет той страшной ломки и желания принять запрещенные вещества снова.
«Это совсем не так, как рассказывал отец», — думает Сэми, — «Повторять, конечно, не хочется, но… я почему-то не чувствую вины за это».
Перед отъездом из родного дома родители провели Сэми такую долгую лекцию о вреде алкоголя, никотина и наркотиков, что любой зависимый человек отказался бы от всего этого, лишь бы от него отстали с подобными бесконечными нравоучениями. Но Сэми прекрасно помнит мини-бар в кабинете отца и вечный запах сигарет от матери.
Скорее всего родители понимали, что, всю жизнь держа сына под такой сильной опекой, внезапно выпустить его на волю без последствий являлось невозможным. И они, как оказалось, были в чём-то правы. Но случилось это не из-за жуткой жажды свободы у Сэми, которую он по собственной природе не имел, а благодаря странным обстоятельствам. Никто никогда не может точно предсказать такое неизвестное и порой пугающее будущее.
Но, если подумать, то жажда свободы у Сэми всё же была — родители её притупили. Настолько, что инцидент в клубе неосознанно оказался одним из решающих факторов, готовых один за другим снести барьеры в голове.
Таков вкус свободы? Тогда какова же её цена?
«Это тот самый «отходняк», о котором говорил Ади?», — проносится колкая мысль в голове парня, — «Мне сейчас настолько плевать на всё… Нет сил даже бояться и переживать».
Однако вечность думать по поводу вещей, актуальность и важность которых особого смысла сейчас не имела (и тут Сэми не может понять: речь о наркотиках или родителях), было бы глупо. Всё предательски сводилось к одному: образ пьяного Ади, что горящими изумрудными глазами глядит куда-то глубоко внутрь души, непроизвольно и бесконтрольно всплывает в голове, обесценивая любые другие мысли.
«Я правда его поцеловал? Просто взял и поцеловал?»
То, что Сэми больше всего боялся осознать — это первостепенная важность не того факта, что ему подсыпали что-то и буквально могли увезти неизвестно куда, а обычный, казалось бы, поцелуй. Насколько он имеет власть и влияние в голове целомудренного, запуганного Сэми?
При мысли об Ади у брюнета горело лицо, дрожали руки и бешено колотилось сердце. Сознание кричало:
«Это просто поцелуй. Такое бывает. Не переживать же об этом всю жизнь?»
Но вслед за этими мыслями низ живота и солнечное сплетение заполняла сладкая теплота, сердце уже готово было вот-вот выпрыгнуть, дыхание становилось тяжелее, а уши пылали от неосознанного чувства счастья. Так вот, что называют «бабочками в животе»?
«Я… влюбился?»
Хотя, наверное, подсознание Сэми в качестве самозащиты меняло весь спектр внимания с более глобальной и страшной проблемы на проблему поменьше. Если выбирать из двух зол, то лучше сосредоточиться на обычном поцелуе, чем на первом в жизни употреблении запрещённых и государством, и моральными принципами веществ.
«В него?»
Вся проблема кроется в том, что Ади — парень. Но на самом деле, будь он девушкой, это бы не сильно поменяло ситуацию: Сэми никогда в жизни не чувствовал влечения к ним. Конечно, у него в окружении девушек особо и не было, поэтому он считал, что это нормально, и никак не является признаком гомосексуализма. Однако животные, как их принято называть, инстинкты напоминали о себе при мыслях именно о… мужчинах. И Сэми всякий раз корил себя, когда в голове всплывали настолько порочные вещи, но против собственной природы идти бесполезно.
Приблизительно в подростковом возрасте Сэми, как и многие ребята его возраста, а то и младше, открыл для себя все прелести мастурбации.
Сначала он не мог заниматься этим спокойно: страшные воспоминания и ассоциации убивали всякое желание. Но со временем гормоны всё же взяли своё.
И Сэми было жутко стыдно за это, ведь он не мог обсудить подобные вещи с кем-либо, учитывая полное отсутствие друзей в его жизни. Никто не мог сказать ребёнку, познающему мир и своё тело, что это абсолютно нормально.
Положение ухудшало то, что вставал у Сэми только на мужчин: был у отца знакомый, который на какой-то период стал для мальчика одной из ночных фантазий. Однако самой главной был Дино, как бы прискорбно и жутко это ни звучало.
«Если бы я в тот день поступил иначе… Если бы я не сопротивлялся…», — в порыве страсти думал Сэми, — «Я… Я хочу его».
Но затем, вытеревшись заготовленной заранее салфеткой, он хотел лишь умереть. Сэми бежал в ванную комнату, от слабости в ногах и желудке, с помутневшим рассудком стоял на дрожащих коленях у унитаза. Холодный кафель и белая поднятая крышка с едва заметной трещиной посередине отпечатались в его голове так прочно, как ни один закон из конституции.
Юноша с огромным усердием по несколько раз мыл руки, порой принимал полноценный душ посреди ночи. В какой-то момент от таких маниакальных действий на ладонях красовались мозоли, а кровь стала не таким уж и редким явлением. Сэми чувствовал себя грязным, мерзким, отвратительным: он хотел смыть с себя это тягучее чувство собственной жалости. И это повторялось из раза в раз. Некий ритуал, круговорот, олицетворение уробороса.
«Я больной, противный, омерзительный», — думал Сэми, — «Не могу себя контролировать, оно ведь само… Почему мне это нравится?!»
Найти ответ на этот вопрос он так и не смог — возможно, просто не хотел. Вряд ли бы это помогло снизить градус отвращения и ненависти к себе: приходилось жить с вечными моральными дилеммами, что всегда уступали гормонам.
Однако ведь не могла подобная пытка длиться вечно — со временем юноша всё же успокоился и выработал толерантность, иммунитет. Ему больше не хотелось бегать в уборную каждый раз, пускай морально было всё ещё сложно: и от осознания того, что главным объектом вожделения является Дино, и от внутреннего понимания, что Сэми — гей.
«Это не так… Я обязательно встречу любимую девушку, женюсь на ней, у нас будут дети. Родители будут рады».
Как бы парень ни отрицал данный факт, но он, вне всяких сомнений, гей. Даже не бисексуал, учитывая его исключительно дружеское и уважительное отношение к каждой женщине, которую Сэми встречал. Ни разу во время мастурбации у него не получалось вообразить перед собой девушку — возбуждение снимало рукой, а глаза наполнялись слезами.
«Почему я не могу быть обычным?»
Конечно, ничего плохого, за что его можно было бы осуждать, в этом нет. Просто до самого Сэми ещё не дошло, что это абсолютно нормально: никто никогда ему об этом не говорил. А родители были консервативны до мозга костей, поэтому их мнение на этот счёт и без того очевидно.
Проходят три долгих часа, полных неизбежных размышлений. Сэми всё это время просто лежит на кровати и смотрит в одну точку, не чувствуя уже абсолютно ничего. Осознание того факта, что его всегда привлекали парни словно добивает: он не может ни отрицать, ни противиться этому.
Но почему-то оно уже не так и важно.
«Плевать», — думает парень, — «Одной проблемой больше — одной меньше».
Телефон, лежащий всё это время без дела на прикроватной тумбочке, загорается от входящего звонка. Огромными белыми буквами на экране горит:
«Ади»
Кажется, в списке контактов у Сэми было номера четыре: отец, мать, химчистка и, разумеется, Ади.
Смартфоном парень особо не пользовался, друзей и знакомых не имел, но рыжий уже на второй день знакомства заставил Сэми записать его номер. И с тех пор очень часто звонил и писал, всё время либо рассказывая о каких-то незначительных вещах, либо уточняя местоположение Сэми.
Сердце брюнета пропускает громкий удар, увидев звонок от Ади.
Сэми пару мгновений мечется, не решаясь поднимать трубку, но всё же сдаётся и тянет руку к тумбочке, хватая телефон и попутно отвечая на звонок.
— Сэми! — доносится голос с того конца провода, — Как ты? Прости, что докучаю, я просто начал беспокоиться.
— Всё хорошо, — отвечает Сэми, а на его лице неосознанно появляется лёгкая улыбка, — Не беспокойся, я в порядке.
— Правда? Тогда могу я прийти?
— Прошло всего три часа…
— И что? Я соскучился.
«Я, кажется, тоже».
— Ты всё это время сидел у телефона и не решался позвонить? Так сильно хочешь увидеться? — с той же лёгкой улыбкой спрашивает брюнет, — Ещё не устал от меня?
Ади пару мгновений молчит, заставив Сэми начать волноваться: неужели его слова, сказанные в шутку, являются правдой? Ади устал?
Однако спустя секунду рыжий начинает смеяться, вызвав у Сэми огромное недоумение.
— Ты так флиртуешь со мной? — спрашивает Ади, — Мне нравится, продолжай.
— Я кладу трубку, — Сэми закатывает глаза и уже почти нажимает на кнопку завершения вызова, — Пока.
— Стой! — прерывает его Ади, — Так можно мне прийти? Просто хочу убедиться, что у тебя всё хорошо.
— Всё отлично. Что со мной может случиться всего за пару часов?
— Много чего. Кто-то хотел спрыгнуть с крыши в такие моменты. Ты же словно опустошен сейчас, да?
— Я не собираюсь прыгать с крыши. И мне уже становится лучше.
— Круто! Тогда я могу прийти?
«Наверное он сейчас похож на щеночка с огромными глазами и виляющим хвостиком», — думает Сэми, — «Хотел бы я увидеть это».
— Давай лучше завтра.
— О, ну… Хорошо, как скажешь, — с какой-то печалью в голосе говорит Ади, — Тогда завтра я приду. Жди в гости.
— Обязательно.
Парни перекидываются ещё парочкой слов: Ади в который раз спрашивает о состоянии Сэми, а тот продолжает уверять, что всё в полном порядке. Затем Сэми спешит попрощаться и, дождавшись того же от Ади, бросает трубку.
«Почему я… Отказал ему?» — мысленно спрашивает Сэми, — «Боюсь неизбежного? Боже, лишь бы он не подумал, что я злюсь на него и избегаю».
Разговор с Ади словно возвращает парню маломальское желание начать заниматься чем-либо, а не попусту тратить весь день на одном месте: отложив телефон, Сэми поднимается с кровати и идёт умываться. Других планов и дел у него пока нет, да и искать их особо не хочется.
Закончив со всеми привычными утренними процедурами, Сэми смотрит на время и осознает, что сейчас далеко не утро, и даже не обед:
«Шесть часов вечера?», — удивленно думает парень, — «Господи, моя продуктивность скоро канет в Лету».
Сэми думает о том, что стоит заняться учёбой: сегодня у него, к счастью, занятий не было, но парень и без этого пропустил два дня. Это учитывая тот факт, что вчера ему пришлось убежать с оставшихся пар, дабы поухаживать за Ади. Конечно, для кого-то два пропущенных дня — дело пустяковое, но точно не для Сэми, который при любом состоянии и положении исправно и безоговорочно посещал университет.
Однако он абсолютно не чувствует ни желания, ни особой мотивации открывать учебники. И впервые за всю свою жизнь Сэми по собственной прихоти отказывается и думать об учёбе, при одной мысли от которой голова чуть ли не идёт по швам.
О еде думать ему также не хочется: последний раз он ел вчера в университете, но даже это не вызывает в нём никакого чувства голода.
«Как там девочки?» — думает Сэми, снова садясь на кровать, — «Мы, кажется, даже не предупредили их об уходе… Надеюсь, что всё хорошо».
Что-то в парне точно изменилось — пускай он и сам до конца не понимал, что именно. Последние пару дней несомненно прошли очень насыщенно: новые знакомства, новые открытия, новый опыт. Кажется, что он пережил всё и сразу из того, что проживает за всю жизнь обычный человек его возраста. И все эти события так или иначе были связаны с Ади. Рыжий одним своим присутствием привнёс краски в скучное существование Сэми, и тот неосознанно привязался к этому чувству настоящей и интересной жизни. Новый опыт не во всём казался полезным и правильным, в частности первое (и лучше бы последнее) употребление наркотиков. Но Сэми чувствует свободу. Настоящую, чистую, прекрасную в своей неожиданности свободу. Он не может точно описать те эмоции и ощущения, которые испытывает, но они заставляют кровь кипеть от адреналина, а грудь разрываться от желания получить ещё. Сэми впервые не чувствует зависимость и страх от о́тчего дома: он хочет наслаждаться моментом. Моментом, проведённым рядом с Ади.
Оставшееся время Сэми лежал на кровати и смотрел сериал, который ему когда-то посоветовал рыжеволосый. Обычно он никогда не смотрел ни фильмы, ни сериалы, считая, что у него нет времени на такое глупое занятие, но почему-то в этот момент решил, что делать больше нечего. Парень кое-как самостоятельно разобрался в том, что надо сделать для просмотра, потому что отчаянно не хотел звонить Ади, который обязательно отпустит шутку о том, что Сэми — старый дед. А парень и правда плохо разбирался во всём этом, ведь ноутбук ему подарили только к совершеннолетию, чтобы тот учился с его помощью. Телефон Сэми использовал с той же целью, иногда созваниваясь с матерью и ставя будильники. Но недавно ко всему этому прибавились бесконечные сообщения и звонки от Ади.
К великому удивлению Сэми, сериал показался ему достаточно интересным. Это была история об отце-одиночке с шестью детьми, который при том являлся безнадёжным алкоголиком.
Сэми так проникся сюжетом, что почти посмотрел первый сезон за весь день, но не заметил, как в итоге уснул с включенным ноутбуком в три часа ночи.
— Я так скучал по тебе.
Пару громких стуков в дверь заставляют Сэми нехотя раскрыть глаза, противясь солнечному свету. Следом за этим в комнату кто-то тихо входит, видимо, стараясь не разбудить парня. Однако Сэми на подсознательном уровне сразу понимает, что это несомненно Ади.
— Зачем так громко стучаться, если всё равно зайдёшь? — раздраженно спрашивает Сэми, накрывая голову подушкой, — Боже…
— Ой, я тебя разбудил? — спрашивает Ади, виновато улыбаясь, — Прости! Ты не отвечал на звонки… Я уже начал беспокоиться.
— Ты слишком много обо мне беспокоишься, — говорит Сэми, выделив последнее слово, — Я же не ребёнок.
— Извини… — Ади садится на пол, прямо напротив кровати парня, — Ничего не могу с собой поделать. Хочется охранять и оберегать тебя, такого нежного и хрупкого.
— Я тебя не просил, — шепчет Сэми, отрывая от лица подушку, — Зачем так рано пришёл?
— Рано? — с удивлением переспрашивает Ади, — Сейчас два часа дня. Для меня это, конечно, рано, но ты, спящая красавица, вроде когда-то был ранней пташкой.
— Пока не встретил тебя.
— Ой, хватит язвить, — улыбается рыжий, — Я вообще-то тебе сюрприз принёс!
Он достает из-за спины бумажный пакет и трясет им в воздухе. Сэми без особого энтузиазма, всё ещё сонный, смотрит то на пакет, то на довольное лицо Ади.
— Что это? — недоверчиво спрашивает парень.
— Лекарство! — Ади раскрывает пакет и достаёт из него какой-то крупный кулёк, — Я заскочил в магазин и купил тебе кучу конфет. Птичка нашептала, что ты у нас сладкоежка.
— Кто тебе такое сказал? Я вообще не ем сладкое.
— Ты такой неблагодарный, — Ади грустно вздыхает и выпячивает нижнюю губу, — Ну и ладно. Сам съем.
— А ну стоять, — Сэми выдёргивает конфеты из рук парня, — Я сочту это за извинение.
Рыжий вновь довольно улыбается и счастливыми глазами смотрит на Сэми, словно мысленно нахваливая себя.
— Ты похож на щенка, — тихо говорит брюнет, — Когда радуешься и грустишь.
— Мне нравится такая ассоциация, — подмигивает Ади, — У тебя фетиш на животных?
В ответ в него прилетает подушка, которой Сэми до этого прикрывал лицо:
— Тебе обязательно всё мною сказанное связывать с такими мерзкими вещами?! — возмущается парень, — Что вообще творится в твоей голове?
— Мне просто нравится смущать тебя любыми способами. А то ты начал вырабатывать иммунитет к прежним моим методам.
— Это скорее пугает.
Сэми нехотя встаёт с кровати и идёт в ванную комнату, пока Ади всё также сидит на полу и увлечённо о чём-то рассказывает. Сэми думает:
«Всего-то сутки не виделись…»
Но парень, не отдавая себе в этом отчёта, безусловно счастлив тому, что рыжий пришёл. Будто всё встало на свои места.
— Как там девочки? — спрашивает Сэми, выходя из уборной, — Мы так и не попрощались с ними.
— Девочки? А… У них свой мир, принимать меня в который они отказываются, — с ноткой недовольства говорит Ади, — Я не рассказывал им о произошедшем. Подумал, что тебе будет неприятно.
— Им, наверное, было бы не особо интересно слушать о таком.
— Шутишь? Мими меня в порошок сотрёт, когда узнает! — восклицает Ади, — Но я на её месте поступил бы также.
«Он всё ещё переживает по этому поводу?»
— Кстати об этом… — тихо говорит Сэми, — я должен поблагодарить тебя. Если бы не ты, то… могли произойти вещи и хуже.
— Давай просто забудем, — Ади встаёт с пола и подходит к парню, — Я всегда буду рядом, если ты попросишь.
— Обещаешь? — неосознанно говорит Сэми, но в мгновение покрывается краской и вертит головой из стороны в сторону, жалея о сказанном, — Т-то есть… Да, хорошо, давай забудем…
«На кой чёрт я это сказал?! Оно само вырвалось!» — в панике думает Сэми, — «Какой я идиот…»
Ади молча и достаточно серьёзно смотрит на парня, одним лишь взглядом вызывая в нём огромный стресс и смущение. Однако затем он медленно подходит ближе и осторожно берёт Сэми за руку:
— Обещаю.
В глазах Ади снова появляется тот блеск, который Сэми увидел во время их поцелуя. Волна мурашек бежит по телу от одних только воспоминаний, а руки непроизвольно начинают дрожать от бури эмоций и мыслей, что в один момент происходят в голове парня. Сердце стучит так громко, что кажется, будто даже в соседней комнате это отчётливо слышно. Сэми не может спокойно реагировать на Ади, как бы он ни старался. А избегать и прятаться от собственных чувств у него вряд ли получится.
И Сэми хотел бы простоять так целую вечность, находясь наедине с Ади, глядя в его горящие зелёным пламенем глаза, но что-то тянет назад, не давая раствориться в этом тёплом и таком приятном ощущении спокойствия и счастья.
— С-спасибо за конфеты… — прерывает тишину Сэми, — я сам их не съем… С тобой поделиться?
— А? — Ади словно тоже выпадает из транса, — Точно, конфеты.
Парни ещё пару мгновений молчат, пытаясь вернуться в прежний темп, но спустя какое-то время у них это получается, и они уже сидят на полу и обсуждают сладости, вытаскивая по одной конфете из кулёчка.
— Я обожаю шоколадные батончики, — говорит Ади, — с детства постоянно ем их.
— Правда? Тебе больше подходят торты, — отвечает Сэми, — Слышал про «Пищу дьявола»?
— «Пища дьявола»? — смеется Ади, — Нет, не слышал. Что это такое?
— Торт такой есть… Чистейший шоколад, его ещё «Красный бархат» называют. Вроде как противоположность «Пищи ангела», — с интересом рассказывает Сэми, — Ангельский бисквит, в котором вообще нет жиров. Он легкий и пушистый.
— Ты как будто себя описал, — Ади улыбается, крутя в руках конфетку, — Ангельский бисквит… Надо попробовать.
— Что? — спрашивает Сэми, явно увлёкшись рассказами о тортах, — А… Тогда ты — «Красный бархат». Хотя тебе оба названия подходят.
— Такой же сладкий? — подмигивает Ади, — Или дьявольски прекрасный?
— Такой же красный и приторный, — улыбается Сэми, — Ты правда не слышал о них?
— Я не особый любитель тортов. Но ты меня заинтересовал, стоит попробовать, — говорит рыжий, — Откуда ты так много знаешь об этом? Вроде говорил, что не ешь сладкое.
— А… Ну… — Сэми делает паузу, на секунду задумавшись, — Мама была когда-то кондитером. У нас дома остались книги и учебники, я часто их читал в свободное время. Но есть сладкое разрешали только по праздникам, и то были обычные печенья и леденцы. А сейчас даже не думал об этом…
— То есть ты так много знаешь про эти торты, но сам их никогда не пробовал? — удивленно спрашивает Ади, наклонив голову вбок, — Интересно.
— Так получилось, — отвечает Сэми, теребя край домашней футболки, — Но это не особо важно.
Ади отводит взгляд в сторону, словно думая о чём-то. Затем он снова смотрит на Сэми и расплывается в улыбке, всё также склонив голову чуть вперёд и набок.
— Ты хотел стать кондитером? — спрашивает Ади, — Почему не стал?
Сэми смотрит вниз и продолжает с большей интенсивностью теребить и дёргать ткань футболки, что не может не скрыться от глаз Ади, явно говоря о том, что парень нервничает и не особо хочет отвечать на этот вопрос. Однако рыжий молчит, вынуждая Сэми ответить.
«Прости, что давлю на тебя», — думает Ади, при том особо не чувствуя вины, — «А как иначе ты откроешься мне? Я хочу услышать твою историю уже от твоего лица».
И Сэми, прерывая затянувшуюся паузу, всё же неуверенно отвечает:
— Отец… Хочет, чтобы я был адвокатом. С детства готовил меня к этому.
— Правда? — Ади хмурит брови, — Я заметил, что ты очень его боишься… Неужели он такой жестокий?
Сэми поднимает испуганные глаза и смотрит на Ади, громко сглатывая. Не зная, куда уже деть руки, парень вздыхает и сжимает их в кулаки, упираясь в собственные бедра.
— Он… Очень авторитетный и влиятельный в своих кругах человек, — тихо говорит Сэми, — Мне надо соответствовать. Я не могу позволить себе отклоняться от его принципов и правил.
— Это его принципы и правила, а не твои. Ты не обязан быть продолжением своего отца.
— У меня нет другого выбора.
Ади громко вздыхает и отбрасывает голову назад. Подперев тело руками о пол, он смотрит в потолок и молчит. Сэми думает, что сказал что-то не то, и это могло расстроить парня, поэтому начинает нервничать ещё сильнее, чем прежде.
— Прости, что поднял эту тему, — наконец говорит Ади, всё также глядя куда-то наверх, — Ты не хочешь говорить об этом, да?
— А… Всё в порядке! — уверяет его Сэми, — Ты имеешь полное право спрашивать такое… Я всё же слишком часто говорю о нём.
— Ладно, забей, — отмахивается Ади, — не хочешь какой-нибудь фильм посмотреть?
— Конечно, давай.
Ади рассказывает про свой любимый фильм, убеждая Сэми включить именно его. Парень, не видя особой альтернативы в силу своих скудных знаний в кинематографе и всем с этим связанным, соглашается. Сэми берет свой ноутбук, что по прошествии ночи перешёл в «сонный режим», и включает его. На экране появляется всё ещё недосмотренная серия сериала, что советовал Ади. Сэми старается быстро убрать вкладку с сериалом, не желая слушать самодовольную тираду рыжего о том, что его вкус настолько безупречен, что смог расколоть такого ярого противника современной поп-культуры, коим брюнет всё же не являлся.
Сэми практически с теми же усилиями, что и вчера, пытается включить этот несчастный фильм.
— Ты чего так долго? Ну-ка дай мне.
Ади берёт у парня ноутбук и, буквально спустя пару нажатий (по крайней мере так кажется брюнету) по клавиатуре, вдруг доносятся звуки начала кинокартины. Рыжий прыгает на кровать и кладёт ноутбук на колени, приглашая Сэми сесть рядом. Тот, всё ещё удивленный навыкам Ади, послушно садится возле него, поджав под себя ноги.
И Сэми сразу погружается в просмотр фильма, явно найдя его очень интересным. Конечно, по классике, он старается не показывать этого Ади, но рыжий прекрасно видит, как Сэми в удивлении слегка приоткрывает рот, а его серые глаза округляются и начинают буквально сиять, отражая собой солнечный свет, когда сюжет приобретает неожиданные повороты.
Ади же совершенно не смотрит фильм, который в своё время успел пересмотреть «до дыр». Он, чуть повернув голову, с лёгкой улыбкой наблюдает за брюнетом: сейчас для Ади это в тысячу раз интереснее.
«Я знал, что тебе понравится», — думает рыжий.
Вчерашний вечер Ади провёл в своей комнате, что для него, кажется, было впервые за весь последний год. Мими ушла на очередное свидание, предупредив парня, что останется сегодня у Вики.
— Я что, вам мешаю? — спросил Ади, — Вы же всё время тут проводили.
— Ну, соседка Вики уехала к родителям, поэтому я иду к ней, — ответила Мими, глядя на парня через отражение в зеркале, — Ты же постоянно ошиваешься где угодно, но не тут. Сегодня решил сделать исключение?
— У меня нет настроения.
— Вау, неужели балабол Ади наконец повзрослел? — хихикает девушка, — А что с Сэми? Вы вчера пропали, ничего не сказав. Неужели… — Мими, театрально ахнув, прикрыла рот ладонью, — он тебя отшил? Бедненький! Не можешь справиться с первым в жизни отказом?
— Рано радуешься, — рыжий как-то натянуто улыбнулся, — У нас всё прекрасно.
— Не сомневаюсь.
Закончив с макияжем, Мими поспешила отправиться к Вики, что уже ждала её в местном баре. Девушка, самодовольно улыбаясь, послала Ади воздушный поцелуй и вышла из комнаты. Парень слышал цокот её каблуков, что эхом раздавался по пустому коридору общежития.
Не имея возможности увидеться с Сэми, Ади словно перестал видеть смысл и в других привычных для себя занятиях. Конечно, он мог бы накинуть свой любимый чёрный бомбер и отправиться в любой уголок города, найдя там приключения, но и это уже не казалось интересным. Мими, видимо, в чём-то была права: Ади повзрослел. Однако причина этого крылась в чём-то другом.
Парень подошёл к окну и распахнул его, впуская свежий вечерний воздух в комнату. На улицах уже стемнело — редкие фонари освещали пустующий парк, вид на который открывался из окна помещения. Ади одним прыжком сел на подоконник, высовывая ноги на улицу. Затем он достал из кармана брюк зажигалку и пачку серого Marlboro. Вытащив зубами оттуда одну сигарету, Ади прикрыл ладонью рот с той стороны, откуда дул ветер, и зажёг её.
Он глубоко затянулся и, стряхнув пепел, выпустил огромное облако дыма, чуть приподняв голову наверх.
«Так давно не курил», — думал Ади, — «Но мне и не хотелось, пока рядом был Сэми. Ему не нравится запах сигарет».
И если Сэми как-то по-детски краснеет и смущается едва от одной мысли об Ади, то рыжий всегда расплывается в слегка грустной улыбке, думая о парне.
«Ты продолжаешь меня удивлять».
***
— Тебе надо уснуть, — шепчет Ади, — Постарайся ни о чем не думать.
Сэми безмолвно смотрит на парня, сидящего напротив.
Комната погружена в темноту: свет с момента возвращения так и не включался. Но лунное сияние, что едва пробивается сквозь окна, попадает аккурат на лицо брюнета. Ади видит, как Сэми помутневшим взглядом непрерывно изучает его тело.
— Поцелуй меня, — тихо вдруг говорит Сэми, но в голосе слышен этот резкий приказной тон, доселе будто несвойственный ему.
— Что? — опешил Ади, — Сэми, тебе пора…
— Просто заткнись и поцелуй меня, — перебивает его брюнет, — Я не хочу спать.
— Такой ненасытный, — хихикает Ади, — Ты же даже не возбуждён.
— Зато ты — да.
Сэми указывает пальцем на пах парня: да, Ади и правда возбуждён. И уже очень давно, видимо. С того момента, как его губы прикоснулись к Сэми в том переулке, если быть точнее.
— Ты думал, что я не замечу? — брюнет широко улыбается, — Странно… Почему у меня не встал?
— Потому что ты сейчас вообще о таком думать не должен, — Ади смущен, но старается этого не показывать, — А я просто пьян. И такое бывает, когда долго целуешься.
— То есть… у тебя стояк не на меня? — грустно говорит Сэми, — а я думал, что на меня…
Голос парня дрожит, временами резко меняет интонацию: переходит с шёпота на полукрик, и наоборот. Это нельзя назвать речью пьяного человека, ведь под алкоголем говор чаще всего замедляется, а под наркотиками — ускоряется. Но в обоих случаях звучит он далеко не так, как у трезвого человека: путается и становится моментами не особо разборчив. Сэми тоже не стал исключением.
— Правильно думал, — тихо смеётся Ади, — Благодаря тебе я и держусь так долго. Стоит просто взглянуть на тебя, и всё происходит само.
Сэми, раздраженно фыркнув, поддаётся вперёд и толкает рыжего назад. Ади, не успев осознать происходящее, падает спиной на кровать и с огромным удивлением смотрит на парня:
— Что ты…
Брюнет, помешав ему договорить, подсаживается ближе, между колен, и быстрым, но достаточно мягким движением кладёт ладонь на пах Ади, чуть надавливая. Парень в ответ громко выдыхает, приподнимаясь на локтях.
— Я хочу помочь тебе, — Сэми по-кошачьи улыбается, свободной рукой заправляя за ухо выбившуюся из причёски прядь, — Это ведь моя вина, ты сам сказал.
Рыжий тяжело дышит, явно не зная, что и ответить. Конечно, сама ситуация казалась Ади достаточно распаляющей, и он с лёгкостью был готов отдаться происходящему, но… несмотря на огромное удовольствие и предвкушение, в груди что-то щемило от недовольства к самому себе.
Однако Сэми продолжает пальцами медленно поглаживать парня по «бугру» в брюках, что с каждым касанием становится всё больше и твёрже. В глазах брюнета горят азарт и задор, что не может не возбуждать Ади, отчаянно борющегося со своим желанием увидеть в них ещё и мольбу, так и кричащую:
«Пожалуйста, трахни меня».
И, как бы прекрасно в мыслях Ади это ни было, — он не может позволить подобному случиться. По крайней мере… точно не сейчас.
Но руки Сэми уже тянутся с ширинке штанов рыжего, открыто намекая на его последующие действия.
— Постой, — Ади закусывает губу, стараясь сохранить самообладание, — Ты… ты не должен.
Парень аккуратно берёт Сэми за запястья, не давая расстегнуть молнию до конца. И отголоски столь дикого возбуждения в этот момент проклинают всё живое и неживое вокруг.
— Я правда признателен, — продолжает он, — но… не надо. Тебе сейчас лучше лечь спать. Пожалуйста.
Сэми в удивлении поднимает голову и тихо, словно ребёнок, смотрит на Ади, не понимая, что же он сделал не так. Но в следующее мгновение его словно ударяет током — парень отскакивает назад, точно испуганный зверь.
— Боже, прости меня! — вскрикивает Сэми, — Я не хотел делать тебе неприятно! Я думал, что ты хочешь…
Он начинает сильно дрожать, обхватив руками свои плечи, и тихо шептать себе под нос неразборчивое и очень быстрое, словно молитва:
«Извини, пожалуйста, извини меня».
— Всё хорошо, не извиняйся, — уверяет его Ади, чуть придя в себя, — Ты не сделал мне неприятно, клянусь. Я правда хочу тебя, но если мы продолжим сейчас — никогда себе этого не прощу, — он подсаживается чуть ближе к парню, — Ты не в том состоянии, Сэми. Всё должно случиться, когда ты трезвой головой решишь, что готов. В обратном случае… Я не имею права заставлять или пользоваться тобой.
Ади бережно обнимает Сэми и успокаивает, убеждая, что тот не сделал ничего плохого.
«Он же бедтрип сейчас словит», — обеспокоено думает рыжий, гладя Сэми по голове, — «Чёрт, лишь бы успокоился».
И, на удивление, парень постепенно остывает и уже в полной тишине, прерываемой лишь чьими-то отдаленными и тихими шагами вдали коридоров, засыпает в крепких объятиях Ади.
— Никогда бы не подумал, что ты можешь выкинуть что-то подобное, — шепчет он, тихо смеясь, — Но инициатива наказуема, и в следующий раз я тебя просто так не отпущу.
***
Фильм практически подходит к концу, и Сэми даже успевает привыкнуть к главным героям, очень переживая за их судьбы. Ади же всё это время сидел рядом, периодически отвечая на вопросы, что так часто задавал парень. Но это совершенно не раздражало рыжего — наоборот, казалось до убиения милым.
— Она останется с друзьями? — снова раздаётся вопрос, — Или уйдёт с тем мужчиной в маске?
— Я не скажу, — отвечает Ади, — ты тогда не захочешь досматривать. Буквально десять минут осталось, потерпи.
— Если она уйдёт, то это однозначно самый ужасный фильм в мире.
— Чем он тебе так не понравился? — смеётся парень, — Мне показался харизматичным и интересным антагонистом. И любит её, вроде как.
— И что? Обычный злодей, обиженный на весь мир. Точно не стоит друзей детства.
Вдруг от разговора парней отвлекают три коротких, размеренных стука в дверь. Сначала ребята недоумевают, но спустя пару секунд стуки повторяются в том же звучании и темпе. От резкого осознания и неожиданности у Сэми кровь стынет в жилах: они звучат так знакомо, что брюнет до последнего не может поверить.
— Кого вдруг притащило сюда? — недовольно спрашивает Ади, — Боже.
Парень уже вот-вот встаёт с кровати, но Сэми резко хватает его за рукав бомбера и мотает головой из стороны в сторону, молча умоляя оставаться на месте.
— Я сам, — шепчет он, — пожалуйста, тихо.
Сэми встаёт с кровати и медленно подходит к двери, взявшись за её ручку.
— Кто… Кто там? — дрожащим голосом спрашивает парень.
— Это папа, — доносится с той стороны, — Сэми, открывай.
