Это утро было одним из тяжёлых, какие только могут быть в этой бренной жизни. Мало того, что Медику пришлось встать очень рано, что уже обрекало день на звание неудачного, его горло всё ещё чертовски болело. Учитывая то, что после вчерашнего он пошёл и тактично позаимствовал пару бутылок виски у своего товарища Шпиона, его голова буквально трещала от похмелья. Зато сон был хоть куда, и его вовсе не беспокоила проблема в виде ненормальной температуры базы, которая лишь на десяток градусов была выше, чем на улице. Ему было тепло, хоть когда-то за эти три дня, и сны были гораздо красочнее, чем обычно, пусть и гораздо бредовее. На этом плюсы кончились, и его волновало то, что он не знал, как он будет оправдываться перед французом за кражу пойла, но учитывая их вечерний душещипательный разговор, он рассчитывал на то, что тот его поймёт. Потому что он был единственным человеком на этой базе, которому было всё-равно на своих коллег в гораздо меньшей степени, чем остальным, и это делало его в некотором смысле героем, потому что благодаря ему количество нервных срывов Медика категорически сильно уменьшилось в последнее время. Пусть доктор и сам был в каком-то смысле психологом, но сам он не мог бы справиться с этим липким и спутанным комком глупых мыслей и идей в собственной голове. Да он благодаря ему стал гораздо реже убивать того же Скаута ради забавы, чтобы потом поковыряться в его, слава богу молчаливом, трупе. Не то, чтобы ему мягко намекнули, что если он ещё раз такое провернет, тогда ему самому не поздоровиться, просто в последнее время это занятие перестало утолять тот самый странный садистский интерес к разглядыванию чужих органов, и он решил взяться за увлечения, которые были бы в разы спокойнее и адекватнее прежних. Алкоголь? Прекрасно, но вредно, посему он напивался редко. Он же не хотел стать как Демо, который на полном серьезе сюсюкался со своей печенью. Шахматы? На самом деле, ему было не с кем играть, потому что никто из этой кучки идиотов не знал правил, кроме Хэви. Однако тот обыгрывал его в пару ходов, что лишний раз выбешивало и разрушало желание играть дальше. Немец подозревал, что тот мухлюет, но всё-же не нашёл никаких зацепок, чтобы подтвердить этот факт. Про карты лучше промолчать. Была у них как-то игра в покер со Шпионом… Он до сих пор его за это немного, но ненавидит. Игра в дурака никому не была интересна, только лишь Демоману, у которого мастерство мухлежа было хоть куда, а всё ради лишней бутылки виски.
И вот, с помятым видом и злыми из-за похмелья глазами, Медик, укутанный в утеплённое пальто, с шарфом вокруг шеи, выходит на улицу. Он очень не хотел этого делать, но обстоятельствам было на это плевать с высокой колокольни. А виной всему злосчастный список, который он должен был отдать еще вчера. Как только он вышел за пределы их обители, он случайно споткнулся о брошенное кем-то ведро, и упал лицом в сугроб. Если бы не его фактически сорванный голос, он бы дал ясно всем понять, что он сделает с этим ведром и где оно окажется. И не дай бог хозяин этого ведра бы объявился, тогда всего указанного было бы не избежать. Нехотя оторвавшись от размышлений о расчленении хозяина ведра, мужчина встал и отряхнулся, вытирая очки от снега и воды. Уже окоченевшими пальцами сделать это было трудной задачей, но он всё-же справился, удобно расположив их на переносице.
Внезапно для себя он услышал заглушенный голос, и как следует отряхнувшись, пошёл навстречу. Ему правда было интересно, какой же идиот проснулся в то же время, что и он, чтобы пойти на улицу. К его удивлению, тот был не один. Это были Инженер и Пиро, которые крутились возле турелей, о чём то между собой хохоча.
В небе словно что-то разгорелось, потому что ранее ясное, голубое полотно всего за несколько минут, что он тут стоит, заволокло тёмными тучами. Будет дождь? Никто не знал наверняка, да и точно не хотел, чтобы ожидания были оправданы. Не очень хотелось весь день ходить и скользить по заледенелой земле, влетая в заборы или турели, расставленные тут и там. Спросите, что в такой холод и в такое время наёмники делали на улице? Некоторые просто прогуливались от нечего делать, а вот Инженер с Пиро в основном проверяли исправность турелей. Из-за такого мороза они, бывало, отключались, благо Инженер с установил защиту от холода, так что с недавних пор те работали как швейцарские часы. А вот усовершенствованная модель по каким то причинам иногда издавала странные щелкающие звуки, что нужно было непременно исправить, прежде чем перенести изменения и на остальные турели.
Медик затянул шарф вокруг шеи немного потуже, почувствовав как ветер пробирает и под одежду. Он стоял поодаль от двух коллег, наблюдая за тем, как те расчленяют турель. На самом деле, ничего интересного в этом не было, просто его взгляд как-то застыл на этих двух, скорее всего из-за такого раннего подъёма и не до конца пробудившегося разума. Мозг туманно перебирал отрывки каких-то фраз, спутывал их между собой порождая некий хаос, который, вопреки всему, не мешал доктору думать о чём-то своём, плавно сменяя темы.
Пиро случайно опрокинул турель и медленно зашагал назад под суровый взгляд Инженера. Тот встал с колена и сжимая в руке гаечный ключ стал подходить ближе к поджигателю, пока тот не направил на него огнемёт. Теперь эта глупая сцена превратилась в догонялки, потому что теперь Инженер бежал от хохочущего Пиро, который, казалось, вот-вот выпустит пламя наружу из-за очередного приступа сумасшествия. Мужчины скрылись за углом, а после послышался глухой удар о заледенелый снег. Судя по короткому вскрику, удар был не из приятных. Хоть бы раненый ничего не сломал или не вывихнул, ибо это была бы очередная морока для Медика. В такое ленивое утро он бы не потерпел всей этой процедуры выправления, со всеми этими уговорами и торгами, которые были обязательной частью.
К слову, а куда он, собственно, шёл, прежде чем залип на этих двух идиотов? Точно. Он шёл к Мисс Полинг.
Холод заставлял тело трястись и хотеть спать ещё больше, поэтому не имея ни малейшего желания оставаться здесь ещё какое-то время, немец побрёл в сторону базы, а точнее, к небольшому зданию рядом. Веки так и норовили сомкнуться, и они внезапно стали чертовски тяжелыми, чтобы держать их открытыми хотя бы несколько секунд. Насчёт мороза, Демоману, наверное, было на это дело вообще плевать, он всегда был заспиртован, собственно, и холода не чувствовал. На поле боя так вообще бегал как угорелый, будто сейчас не холодная зима, а середина лета, и будто его организм вовсе не разваливался из-за количества потребления спиртного в день. Для вашего понимания, он не мог прожить и секунды без бутылки в руке. Это стало атрибутом его жизни, и, кажется, вросло в скелет.
Снег тихо поскрипывал под подошвами берцев, и всё это ватное состояние заставило ненадолго прикрыть глаза и хорошенько зевнуть, пока он не открыл глаза и не остановился, чуть не впечатавшись лбом в стену перед собой. Определённо, ему нужен был крепкий кофе. Немедленно. Иначе он так точно себе что-нибудь расшибёт, и не заметит. Мужчина ускорил шаг и прошёл в небольшую комнату, с усилием открыв дверь перед собой. Вокруг было всё заставлено коробками и непонятными жестяными банками, скорее всего с краской. Тем не менее, атмосфера тут стояла зловещая, скорее всего из-за полутьмы. К дрожи от холода прибавилась дрожь от непонятного мандража, будто сейчас из темноты сейчас что-то выпрыгнет, но эти мысли были успешно выброшены из головы здравым смыслом. Из-за сквозняка дверь резко захлопнулась прямо за спиной, заставив вздрогнуть и немного взбодриться из-за неожиданности. Он уверенно и быстро зашагал вперёд, в комнату с огромным круглым столом, где обычно проходили собрания или брифинги. Осмотревшись в этой гробовой тишине, нарушаемой тихим завыванием ветра, Медик осознал, что он здесь один, поэтому он просто оставил треклятый список на столе и поспешил к выходу.
Как только он вышел на улицу, дверь также гостеприимно захлопнулась за его спиной. Облака в небе были перемешаны в одну кучу из разных оттенков белого и серых цветов, благо, снег сверху не валил да и кажется не собирался. Старый снег таять и не собирался. Конечно, из-за чего он будет таять, когда солнце вообще не появляется? Только по ранним утрам, да и то, облака сразу перекрывали его собой, как запретный плод. Ветер продолжал надувать куда-то за шиворот, будто игнорируя шарф вокруг шеи, и это стало ещё одной причиной поскорее вернуться на базу, сделать себе горячего и крепкого кофе, или же выпить чего покрепче. В такое раннее время все спали, поэтому занять себя было нечем, а алкоголь для этого отлично подходил. Уже заранее зная, как сильно у него будет болеть голова после того, как он проспится, желание напиться только усилилось. Забавно, что желания вернуться к Хэви у него не возникло, хотя обычно в таком состоянии люди пишут или звонят своим бывшим. Это не отменяло того факта, что всё-равно скучал по совместному пробуждению, с робкими поцелуями в лоб, глупыми смущающими разговорами, и с чувством спокойствия на душе, умиротворённости, потому что просыпаться вот так он любил больше всего, в эти моменты он по настоящему любил эту жизнь.
От таких мыслей на лице немца расцвела безмятежная улыбка, и он, с чувством эйфории, наконец зашел внутрь. По привычке он ожидал почувствовать, как с кончиков пальцев лёгким покалыванием сходит мороз, но потом он вспомнил. И даже как-то с каплей иронии усмехнулся, нехотя стягивая шарф с шеи. Холод тут же сковал открытый участок кожи липким слоем мороза, из-за чего Медик вздрогнул, невозмутимо продолжая освобождаться от верхнего слоя одежды. И всё-же даже с таким холодом можно было мириться, ведь здесь хотя-бы не дул сильный ветер. Пальто было скомкано в руках, а мужчина остался в своём излюбленном халате, который он даже не застегнул, чувствуя себя гораздо комфортнее в таком виде. Зайдя на кухню, он сразу же встретился взглядом со Шпионом, лицо которого было несколько озадаченным. Мужчина сразу понял, что к чему.
— Доброго утра, Herr Шпион, — Приветствие вышло слишком тусклым, как отметил доктор, но сейчас на это было наплевать. Голос был хриплым, ибо со вчерашнего вечера и до этого времени он ни проронил ни слова.
— Réciproquement*, — Тихо выдал француз, потирая переносицу. Чёрт, Медик только сейчас заметил, что тот был в маске. По нему было видно, что он проснулся несколько минут назад, но даже сейчас он надел маску и свой идеально выглаженный костюм, правда без пиджака. Было странным то, что никто до сих пор не видел его лица без этой чертовой балаклавы. Даже в душе. Хотя, учитывая его способности, он вполне мог мыться в маскировке кого-то из их команды, вот только для чего. В его левой подрагивающей руке без перчатки покоилась сигарета, которую он лениво покуривал. Немец не решался сесть напротив мужчины, поэтому он просто остался стоять рядом со столом, смотря на помятого лазутчика. Это вызывало у него какие-то смешанные эмоции, но от до конца не разобрался, что они значили. — Mon ami*, это вы взяли у меня две бутылки виски? — Лениво выдал он, философски затягиваясь никотином. В ответ на это доктор тихо угукнул, стыдливо отводя взгляд. Даже если у них и были дружеские отношения, ему всё равно было стыдно за то, что он сделал, а посему сейчас чувствовал себя провинившимся котёнком, которого выставят за порог. Тем не менее, этого не произошло. Вместо этого Шпион хрипло и протяжно усмехнулся, выпуская облако дыма изо рта. — Вам следовало предупредить меня перед этим, camarade*. Вы несколько помешали моим планам сегодняшней ночи.
— Мне очень жаль, Mein Freund*, — Я не рискнул просить алкоголь у кого-либо ещё, а мои запасы, мягко говоря, позаимствовал Демоман. — Шпион понимающе кивнул и отвёл взгляд к окну, слабо улыбаясь.
— Именно поэтому я никому не говорю о своей коллекции виски и вин, — самодовольно мурчит лазутчик, — Кроме вас, друг мой. Я, пожалуй, пойду. — Медик может поклясться, что пару мгновений назад тот сидел на стуле, который сейчас пустовал. Магия? Вполне возможно. Он уже ничему не удивляется со времён как оказался здесь.
С глубоким вздохом немец поправляет пальто в своих руках, которое немного сползло, и твёрдой походкой направляется к комнатам, в голове отмечая, что точно видел на ключице шпиона красный след.
Не успевает дверь открыться, как увиденный беспорядок в его комнате уже шокирует до ужаса чистоплотного немца, и тот хмурится. Кровать была не заправлена, а подушка и вовсе балансировала на краю кровати. Бумаги, а точнее, множество круглых комков валялись в разных частях его стола, канцелярия стояла не на своих местах, а её часть лежала возле полки с книгами, вторая же находилась неизвестно где. Пачки таблеток из-под снотворного — он сам удивился, но это было так, — лежали выпотрошенные вперемешку с клочками инструкции по применению, дальше отмечать детали он не стал. Неужели это он устроил в пьяном бреду? О боже. Нужно было немедленно это убрать.
Пальто вешается на элегантную чёрную вешалку и убирается в шкаф, и деловито хрустнув пальцами, мужчина берётся за дело. Весь мусор вместе с пустой бутылкой из-под спиртного помещается в мусорную корзину, а бумаги выравниваются и кладутся на полку к остальным. Раскрывать комки он не стал, потому что со вчерашнего дня отчетливо помнит, что он там писал и кому. Это тоже без особых раздумий полетело в мусор, только на секунду заставив Медика смутиться и замереть от стыда.
После недолгой уборки и расстановки по своим местам, доктор идёт к клетке с голубями, которые залетали туда только поесть или попить, и насыпает в небольшую кормушку корм. Птицы, услышав знакомый шорох, мгновенно пробудились и заинтересованно стали глядеть на своего хозяина, тихо воркуя. Услышав, что те проснулись, мужчина расплылся в тёплой улыбке и развернувшись на пятках подошёл к стеллажу, занося руку для того, чтобы погладить кого то из них. Архимед моментально перепрыгнул на руку и наклонил свою маленькую голову, ткнувшись клювом в тыльную сторону. Немец усмехнулся и второй рукой стал поглаживать птицу вдоль головы до шеи, на что та блаженно закрыла глаза.
— Meine kleinen. Wenigstens lieben Sie mich*. — Нежным тоном протянул мужчина. Вместе с птицей он сел за стол, отпуская ее на гладкую поверхность. Наполовину пустая бутылка, ранее стоящая под столом, ставится рядом вместе со снифтером*. Кажется, теперь он нашёл себе достойную компанию.
***
Инженер и Пиро вовсю трудились на складе, раскладывая и распихивая привезённые недавно запчасти и коробки с прочими вещами. Разгрузить это всё нужно было как можно быстрее, чтобы не заставлять машину долго ждать. Патроны, аптечки, детали для турелей, всё летит в одну кучу, пока оба наёмника снуют туда-сюда с коробками в руках. Наконец, когда кузов освобождается, Инженер захлапывает его дверцы и отходит подальше. Машина в ту же секунду трогается с места, коротко просигналив, прежде чем окончательно скрыться из поля зрения.
Наёмники почти синхронно вытирают несуществующий пот с лица и принимаются за рассортировку привезённых коробок, которые к тому же нужно было разнести и некоторым членам их команды. Учитывая то, что в какой-то из коробок был алкоголь, переставлять их нужно было как можно аккуратнее, так как на разглядывание маркировок времени особо не было. Хотелось покончить с этим как можно скорее.
Алкоголь Пиро решил отставить отдельно в сторону, магическим образом опознав его среди одинаковых коробок, и стал перетаскивать боеприпасы в отведённое им место. Пока тот старался поставить их как можно ровнее (внутренний перфекционист заставил), ящик с алкоголем куда-то пропал. Пиро заметил это сразу, и лениво оглядевшись только махнул рукой, ведь в таких количествах его всё равно никто кроме Демомана не пьёт.
Инженер, заметив что его напарник на что-то отвлёкся, похлопал того по плечу:
— На что уставился, светлячок? — Как-то умиротворённо усмехнулся он, после чего кивнул в сторону оставшихся коробок. — Давай по-быстрому разберём, а там уж пойдём покончим с этой вечной мерзлотой.
Пиро подумал что речь шла о его огнемёте и выставив указательный палец перед лицом Техасца быстро сбегал за отставленным в сторону оружием, после чего вернулся и направил его на напарника.
— Чёрт, что с тобой не так? Я не это имел в виду, дурень! — Пусть мужчина и привык к таким выходкам, но от греха подальше поднял руки вверх, отступая на пару шагов назад. — Отопление. Хорошо?
Поджигатель задумчиво наклонил голову и спустя секунды раздумий восхищённо промычал, активно закивав.
— Тогда помоги мне, светлячок. А то мы так надолго встрянем. Не могу дождаться того момента, когда выпью пару бутылок пива после всего этого.
***
Хэви мирно сидел в своей комнате, читая что-то из русской классики. Рядом с ним, на кофейном столике стояла чашка крепкого чая, который он периодически отпивал. Чтение его так сильно затянуло, что он не отреагировал на какие-то крики в коридоре, после которых последовал глухой удар в стену. В его стену. Это его и прервало, и он с сильным интересом пошёл в коридор, посмотреть, кто это был.
И то, что он увидел, было несколько смехотворно.
Снайпер отбирал у Демо какой-то ящик, который тот отдавать явно не собирался, крича какие-то ругательства на шотландском, которые больше походили на детский лепет из-за заплетающегося языка.
— Идиот! Верни его на место, — Яростно кричал на него Снайпер, — если Шпион узнает, он выжмет из тебя всю кровь и зальет её в эти чёртовы бутылки, после чего лично выпьет!
— Да т' знаешь, что я со всеми вами сделаю, если т' от меня не отвянешь, жалкий деревенщина?! — Тавиш был явно не в духе, и заорал на мужчину ещё громче.
Грохот двери.
— Вы, Dummköpfe! Если вы оба сейчас не закроете свои рты, я вас обоих пущу на фарш и повешу ваши кишки на деревья в качестве гирлянды! — Послышался злобный крик Медика, из-за которого, кажется, умолк даже ветер за окном. Немецкий акцент только придавал устрашающий эффект, и казалось, что тот сейчас и правда наброситься на них двух с убер-пилой.
Воспользовавшись замешательством, Снайпер вырвал из рук Тавиша ящик и вручил его немцу, кивнув.
— Оставь его у себя, приятель. Чтобы этот чёртов пьянчуга его не достал, тьфу, — Австралиец осуждающе взглянул на подрывника и побрёл куда глаза глядят, сжимая руки в кулаки. Тот ответил ему тем же, и коротко прорычав побрёл к себе в комнату. Так и разошлись.
Хэви ошарашенно взглянул на Медика, которого он никогда не видел настолько злым. При детальном рассмотрении он заметил нездоровый блеск в его небесных глазах, а ещё немного покрасневшие щёки. Это было странно… Из всех возможных вариантов более-менее подходил только один… Он что, был пьян? С кем он пил? Хотя, учитывая то, что он любил делать всё в одиночку, от этого становилось не легче. Он не контролировал количество выпитого.
Почувствовав на себе такой пристальный взгляд, Медик встретился взглядом с Мишей, уставившись зрачки в зрачки, и так и завис. Его шумное дыхание резко умолкло, а плечи опустились, будто он сейчас растрогается и пойдёт к нему, наплевав на весь их конфликт. Из-за разницы в росте пулемётчик всегда считал немца до ужаса хрупким, и когда тот вот так смотрел на него снизу вверх, своими чистыми и светлыми глазами, проникая глубоко в душу, его сердце замирало.
Доктор нехотя опускает взгляд и вздыхает, правда борясь с желанием наплевать на весь этот глупый конфликт и забыться в тёплом пламени нежности, целовать целовать целовать целовать целовать его до тех пор, пока воздух из лёгких не выйдет полностью, пока его сердце не остановится, пока он не умрет от истощения, но всё, что он делает, это опять смотрит Хэви в глаза и медленно прикрывает дверь, одними губами прошептав:
— Ich liebe dich trotzdem*…
И уже в комнате оседает по закрытой двери, рвано вздыхая. Он ставит ящик на пол, и чтобы занять чем-то руки начинает его вскрывать без малейшего интереса, что же там внутри. И когда он видит двенадцать разноцветных крышек бутылок с вином, он резко замирает, понимая, какой джекпот он только что словил.
В коридоре слышится громкий хлопок дверью.
***
Внезапно, среди этих долго тянущихся трёх дней, на базе теплеет. Наёмники постепенно выбираются из своих комнат и вносят в здание былой уют, и теперь это место однозначно перестаёт казаться заброшенным. Потепление замечают не все, потому что некоторые окончательно смирились с ситуацией, а некоторым и вовсе было плевать. Тем не менее, привычка собираться в общем зале быстро вернулась, о чём можно было догадаться по звукам гитары и задорному смеху.
В центре внимания были Инженер с Пиро, один из которых играл на гитаре, а другой на барабане, вернее, на ящике, который был заменой барабану. Солдат и Демо сидели рядом, громко восхищаясь такому дуо, а Снайпер сидел на своём одиноком стуле возле окна, занятой чисткой снайперской винтовки. Он жутко поглядывал на музыкантов из-под своей шляпы, и улыбался уголками губ. Было непонятно, мешало ему такое музыкальное сопровождение или нет, но судя по тому, что тот оставался на своём месте, ему было всё-равно. Шпион не был фанатом подобного времяпровождения со своими коллегами, но он сидел здесь только из-за Скаута, который по-хозяйски сидел на его коленях. На удивление, тот молчал и слушал мелодию, отпивая зажатый между ладонями чай. Для полного состава не хватало только Хэви и Медика, но никто не хотел тревожить кого-либо из них. Даже Медика, визиты к которому были частыми, но сегодня видимо был какой-то особенный день (и правда особенный, на самом деле), потому что за день никто не увидел его хоть где-то кроме своей комнаты и улицы, но это было ранним утром, и как-то не считалось.
И как только наёмники вспомнили о двоих отсутствующих, один из них показался в дверном проёме коридора, держась за его косяк. Он привлёк внимание остальных резким шумом и ударом о дверь, и когда все обернулись, они увидели… Пьяного Медика. Тот не очень ровной походкой вошёл внутрь и чуть не споткнулся о ножку тумбы, вовремя уперевшись руками в ровную поверхность. Остальные словно резко испарились, и не издавали ни единого звука. Они очень редко видели своего доктора в таком состоянии, поэтому молча смаковали каждое его угловатое движение, пока он пытался дойти до кухонной раковины.
Первым, кто осмелился подать голос, был Снайпер. Он шумно усмехнулся, клацнул предохранителем и поправив шляпу сказал:
— Жажда одолела, док? — Все синхронно посмотрели на австралийца с нахмуренными бровями, говоря заткнуться. Сейчас немца могло вывести что угодно, и он точно смог бы убить кого-нибудь. Проверять это не хотелось, им хватило и Солдата со скальпелем в ноге, который всё клялся «выгнать этого чёртового доктора отсюда, чтобы глаза мои его не видели!».
Вопреки ожиданиям мужчина накрыл лоб рукой и издал заглушенное «угу», зажмурив глаза. Кажется, у него сильно болела голова, и лишний шум сделал бы только хуже. Поэтому Инженер бесшумно отложил гитару и поднялся с места, беря немца под руку. Тот даже не заметил, продолжая стоять и пошатываться.
— Пойдём, приятель. Кажется, тебе нужно прилечь. Я настаиваю, чтобы ты это сделал, иначе тебе станет только хуже, — доктор замер на секунду и неуверенно кивнул головой, выдохнув. Он был согласен на всё, лишь бы эта чёртова боль пропала.
Земля словно уходит из-под ног, и он не помнит того момента, когда его ведут в комнату и укладывают на кровать, потому что всё резко расплывается, а звуки приглушаются. Когда он приходит в сознание, он слышит:
— Присмотри за ним. Ты ему нужен, — Инженер уходит, тихо закрывая дверь, а где-то рядом слышится шорох одеяла. Медик приподнимает голову и тут же жмурится от новой вспышки боли, так и не рассмотрев, куда его привели. Он ложится обратно, приняв позу эмбриона, но внезапно он узнаёт этот запах лимона и книжной пыли. Это заставляет его замереть и открыть глаза, чтобы перекатиться на другой бок. Он снова делает попытку подняться, игнорируя сильную и неприятную боль, и замирает в миллиметре от лица Хэви, ошарашенно выдыхая.
Ох. Оу. Ну, на самом деле, могло быть и хуже. Здесь он хотя бы согревается и приходит в себя, и это не могло не радовать. Вот только, что ему сейчас делать? Уйти он отсюда не сможет, так как он либо сломает себе что-то либо просто убьётся по пути в свою комнату. А ещё это сильно смущало. Но всё-же, что ему с этим делать? В голове проскальзывают мысли о расчленении Инженера, но они резко испаряются, когда Хэви берёт и притягивает немца к себе, прижимая к своему тёплому телу.
— У доктора болит голова… Ему не стоило так много пить, — фраза была сказана Хэви с добротой и заботой в голосе, и это стало последним шагом к тому, чтобы наконец сдаться. Медик устраивается по-удобнее и закрывает глаза, чувствуя себя наконец спокойно. Он так устал от всего этого одиночества, но теперь он не один, он с человеком, которого он по-настоящему любит и которым чертовски сильно дорожит, как и сам Миша. И на этот раз у них всё будет хорошо, у них не будет разногласий и они будут вместе. По крайней мере, доктор этого больше не допустит.
— Ми… Миша, — Медик приоткрывает глаза и поворачивает голову ближе к лицу пулемётчика, встречаясь с ним взглядами. Это смущает, и немец еле слышно усмехается, прежде чем сказать на чистом русском, —
Я люблю тебя. — Хэви молчит, обрабатывая сказанное, и мгновение спустя расплывается в умилённой улыбке. Он аккуратно кладёт руку доктору на лоб, словно опасаясь, что тот оказался плодом его воображения, и начинает успокаивающе поглаживать мужчину по волосам. Когда он видит, что Медик хочет сказать что-то ещё, он прерывает его, ложась вместе в кровать.
— Я тоже люблю тебя, — впервые русский не чувствует отвращения к такой сентиментальности, и добавляет, — Поговорим утром, сейчас доктору нужно отдохнуть.
Немец глупо усмехается и кивает, после чего целует возлюбленного в губы, обняв его руками.
— Gute Nacht, meine Liebe*. — Шепчет он, уткнувшись пулемётчику прямо в шею.
Хэви чувствует, как пустота в его сердце заполняется каким-то щекочущим чувством, и вскоре засыпает вместе с доктором, под его спокойное, тихое сопение.
Эти влюблённые идиоты оба друг друга стоили.
