Мишка 2: Инфернальная вечеринка

1 Ежегодно проводимая ярмарка университетов состоялась в этом году в столовой. Все столы были заняты брошюрами, какие-то даже украшены стендами с красивыми словами о том, кому подойдет это учебное заведение и почему нужно выбрать именно его. Приезжали представители практически всех ведущих в штате колледжей и университетов, были даже те, кто представлял заведения других штатов и даже стран. Несмотря на то, что здесь были не только университеты, название так и не поменяли. Здесь так же были секции и пожарные, на случай, если кто-то захочет присоединиться после выпуска к ним. Были так же работодатели, которые искали молодых амбициозных людей, готовых начать работать сейчас или после выпуска. Выпускники, не определившиеся, куда идти после школы, ходили вдоль столов, общались с представителями и брали брошюры на случай, если вдруг надумают подать документы именно туда. Трой подошел к одному из стендов, возле которого стоял высокий мужчина в форме. Они поздоровались, парень осмотрелся, взял глянцевый буклет и посмотрел на мужчину. — Я хочу в армию, — сказал он. — У нас есть отличная четырехлетняя программа в военном училище, — ответил военный и осмотрел Троя. — Любые войска будут рады принять тебя после учебы в колледже, но идти в армию сразу после школы — пустая трата времени. — Да, Вы правы, — кивнул Фицджеральд. — Подумай об этом, они будут рады принять такого парня, как ты, — с улыбкой произнес мужчина. — А после этого можем увидеться в береговой охране. — Так это ж самая неинтересная служба, — хмыкнул Трой. — А ты куда хочешь? — прищурился он. — Во флот, — как-то мечтательно сказал парень. — Или в воздушные войска. Такие возможности дает это училище? — Дает. — Тогда я выбрал, — пожал плечами Трой и, взмахнув брошюрой, развернулся и ушел. В одном углу помещения устроились школьные кружки, которые привлекали к себе новых участников. «Ака! Тон» тоже не обошли событие стороной, заняв один стол. Мелисса планировала провести прослушивание после Рождества, ведь именно в это время Трою и Коннору совершенно не будет до учебы с выпускными экзаменами, собеседованиями и поступлением. Девушка даже предлагала Коди расширить состав, если получится. Выступать настоящим хором, а не просто группой. Чем больше людей, тем интереснее можно было обыграть музыку. Но Арчибелд уже начинал грустить по тому, что их прежний состав больше никогда не воссоединиться. Бесспорно, время, проведенное время, стало лучшим за всю школьную жизнь для всех них. Они открыли для себя, а капелла, командную работу, приобрели массу новых впечатлений и опыта, подружились и стали целой семьей. Но время, не думая о том, чтобы дать им насладиться компанией друг друга, спешно бежало вперед. — Я выбрал, — уверенно произнес Трой, подходя к столу команды. Коннор выхватил листовку из рук парня и прочитал, усмехнулся. — Военное училище? — скептично приподнял он брови. — Я думал, ты шутил, когда говорил об этом. — А сам-то куда поступать будешь? — фыркнул Фицджеральд, отбирая буклет. — Подам документы во все бесплатные университеты и колледжи в стране, — легко ответил парень. — Лиа говорит, что в Найтл-Лейке есть отличный бесплатный колледж. Правда, он какой-то там театральный, но чем я не актер? Пройду прослушивание и буду учиться. А не поступлю, так останусь в шахтах работать. Или вон, в новый ТЦ пойду. — В любом случае, на Фабре работать, — хмыкнул Трой. — Смотри, опять в торговлю всяким дерьмом не вляпайся. Кэт и Тео бродили вдоль столов, присматриваясь к каждому университету. МакЛин не был заинтересован в выборе учебного заведения, он думал подать заявку чуть ли не во все, надеясь, что его примут. Катерина настаивала на обучении, готова была платить за его учебу и отговаривала от работы сразу после конца школы. Поэтому парень ходил с Кэт, слушал ее и представителей, присматривался и удивлялся ценам на обучение. — Знаешь, что я понял? — спросил он, отвлекая подругу от изучения буклета. Она подняла на него растерянный взгляд. — В этом году в городе даже Хэллоуин не отмечали из-за погромов. Эти придурки лишили детей радости. — Разве тебе есть какое-то дело до детей? — улыбнулась Кэт. — Так и скажи, что сам хотел одеться призраком и пойти просить конфеты у соседей. — Ты видишь меня насквозь, — громко произнес МакЛин. — Даже никто из Джеффкинс-Хилл не устраивал дьявольских вечеринок. — По-моему, то, что происходит в городе — сама по себе дьявольская вечеринка, — ответила девушка. — Инфернальная, — поправил Тео, чуть подумав. — Из тебя последнее время пафос так и прет, — рассмеялась Уорди, толкнула его в плечо и подошла к следующему стенду. Шарлотта трезво оценивала свои возможности. Она не могла даже думать о том, что сможет набрать балл выше восьмидесяти на экзаменах, чтобы мечтать поступить в МИТ или Гарвардский университет, как делала это Кэт. Поэтому, держась рядом с Аной, которую кидало из стороны в сторону, от университета в университет, она приглядывалась к достойным, но в то же время не самым ведущим учебным заведениям. Фабре думала над тем, чтобы выбрать специальность, связанную с бизнесом. Ведь ее ждала захватывающая жизнь. В бумагах, контрактах и деньгах, о которых она имела такое поверхностное представление. И все же ее мысли были заняты тем, для чего же Жак Гутье вновь открыл дело. Артур рассказал о вопросах, которые задавал следователь. Чаще всего он пытался задеть тему жестокости Шарлотты, ее отношений с отцом и возможности того, что убийцу заказала именно она. Но Феррейра все отрицал, ссылался на завещание, после которого вопросы могли остаться только у самого глупого. И, когда Жак понял его позицию, парня отпустили. Разная жестокость в семье пугала Шарлотту. Пугало то, что именно это стало причиной, почему ее стали подозревать. Но в то же время ни жестокость Люка, ни Николаса никогда не вызывали вопросов у полиции. Суд продолжал игнорировать факт бессердечности Люка до предоставления им неопровержимых доказательств. Она надеялась лишь на то, что неугомонный Жак Гутье все же сможет сложить это дело в коробку и затолкать в самый дальний угол архива. — Как тебе Миннесотский университет? — спросила Ана, протягивая буклет. — И от дома не далеко. — Он ведь исследовательский, — недоверчиво взглянула на лист девушка. Но потом пробежалась по списку предложенных программ. — Международный бизнес мне подходит. А ты себе в нем что-нибудь присмотрела? — Хочешь, чтобы мы вместе поступили в один университет? — повернулась Ана, пряча подбородок за плечом и хитро улыбаясь. — Понабралась от Рейчел ее вот таких вот шальных взглядов, — театрально закатила глаза Шарл, драматично цыкая. — Было бы здорово учиться вместе. Тем более, ты сама сказала, что это не далеко от дома. Ана довольно заулыбалась, морща носик. — Я иду учиться просто ради развлечения, студенческих клубов, вечеринок и новых знакомств. Я пересмотрела все свои наряды, там есть в чем блеснуть, — с легкостью произнесла девушка так, будто выбор университета не был для нее важным решением. — А тут есть дизайн и… о, Боже, театральное искусство. Как думаешь, из меня выйдет хорошая актриса? Шарлотта покивала, зная, что все-таки лучшая актриса выйдет из нее самой. 2 Кэт пригласила Тео и Алишу на выходных поехать с ней в гости на ферму ее деда. Алиша сидела за рулем, нервно крутя руль, потому что она не знала дороги и постоянно ругалась на навигатор. МакЛин включил музыку, вспомнив то, как подруга любила по утрам слушать песни, похожие на музыку для секса. — Почему ты мне не говорил, что это так ужасно? — спросила Лиша, не отвлекаясь от дороги. — Включи Ramones или Pink Floyd. — Так тебе в Найтл-Лейке мозги промыли? — усмехнулся Тео, ища заказанные группы. — Рейчи пыталась приучить меня к электронной музыке, которую они в клубе слушают, но мне больше понравился вкус Томаса. Алиша говорила о Хейзе так, будто была с ним знакома. Возможно, по рассказам Рейчел и Лии у нее могло сложиться о нем впечатление, по которому она уже и построила его образ в своей голове. Тео не был в праве ее осуждать. Наоборот, она выглядела счастливой, когда говорила о нем. И он радовался за подругу, несмотря на то, что она все равно поощряла свою шизофрению. Присутствующие в машине утонули в звучании панк-рока семидесятых. Алиша постукивала по рулю, подпевала знакомым песням и на каждую вторую говорила, какая же звучавшая группа потрясающая. Они ехали мимо лесов, проносившихся за окном. С неба, сменяя дождь, начал падать первый снег. Скоро все заметет, снова станет холодно и придется надеть куртку потеплее. МакЛин надеялся, что в городе к Рождеству атмосфера станет холоднее, потому что столь семейный праздник не должны прерывать новости об очередном погроме. Но, на самом деле, народ постепенно утихал. После того, как кладбище пополнились десятками могил, а в больницах спрос на предоставленное лечение и место в палате возрос. Все с замиранием следили за тем, как жизнь налаживается. И до ужаса боялись, что начнется вторая волна агрессии: еще больше, еще ярче, еще опаснее. Поздней осенью на ферме делать нечего. Но Кэт говорила, что ее дедушка круглосуточно живет там. Он не выезжает туда лишь для посадки и сбора урожая. Это его дом, его работа, его маленький мир, в котором мужчина жил в полном одиночестве после того, как вся семья отвернулась. Небо было хмурым и тяжелым, словно готовилось упасть на маленькие домики, стоящие в ряд. Машина быстро пронеслась уже под командованием Кэти, которая единственная знала, где им нужно остановиться. Местная ребятня повыскакивала на улицу, видя, как подъезжает автомобиль. Тео первым вышагнул, открыл багажник и помог достать Кэт ее вещи, среди которых были подарки для дедушки. Алиша заглушила мотор и вышла вместе с ними. Они прошли к дому, на территории которого бегало две собаки. Одна из них сразу бросилась обнюхивать приехавших, а вторая даже ухом не повела, продолжая задирать местную кошку. Было так тихо, что Тео отчетливо услышал ржание лошадей где-то вдалеке. Это кардинально отличалось от любого шумного города, даже от такого маленького, как Джеффкинс. МакЛину еле удалось в полиции добиться одного дня без отметки, чтобы уехать. Ему повезло, что шериф Коффман вступился за него, выслушал причину и отпустил. Иначе бы он так и сидел дома. Но и Алиша бы никуда без него не поехала, поэтому не таким уж страшным был бы такой расклад. Кэт громко постучала в дверь, и через минуту ожидания им открыл невысокий мужчина лет шестидесяти пяти. У него гладкая голова с намеком на пушок на висках и короткая седая борода. Кареглазый, со щелью между передних верхних зубов. Он чем-то был похож на отца Кэт, только на лет двадцать старше. Он посмотрел на пришедших через маленькие очки и улыбнулся. Тео сразу отметил в его взгляде огонек безумия, перекрытый радостью от приезда внучки. — Это Тео и Алиша, мои друзья, — представила Кэт приехавших с ней. — А это мой дедушка Гленн. — Можно просто Гленн, — с улыбкой произнес мужчина. Он вытер руку о свитер и протянул ее МакЛину. А затем посмотрел на Алишу, галантно поцеловал ей пальцы и выпрямился. — Я очень рад, что вы приехали. Кэти, дорогая, покажи гостям их комнату, а потом спускайтесь ко мне, я накрою на стол. Он быстрым возбужденным от неожиданности шагом ушел на кухню. Алиша и Тео переглянулись. — Он такой милый, — отметила девушка. — А почему твоя семья не поехала? — Они не общаются, — ответила Кэт. Раньше этот факт заставлял ее грустить. Но ей уже не двенадцать, она привыкла к тому, что имя дедушки старалось не подниматься. — После того, как его осудили за убийство по неосторожности, моя семья отвернулась от него. Алиша выдала пораженное «Оу». Кэт была единственной из его четверых внуков, которые не бросили мужчину. Ей было все равно на то, что родителям не нравилась идея ее поездок. Но она навещала дедушку лишь в его день рождения, как сегодня, и иногда летом. Родителям не нравилось и то, что она общается с Тео. Так что, да, Кэт была той еще бунтаркой. Они бросили сумки в маленькой комнате, в которой и должны были спать. У Кэт была своя спальня, которая раньше принадлежала всем внукам. Когда-то в его доме вся семья Уорди собиралась на Рождество. Все дяди, тети, бабушки и дедушки съезжались сюда. А десять лет назад все закончилось. Его выпустили через три года заключения за хорошее поведение и рекомендации от психологов и надзирателей. Кэт не знала, кого он убил и за что. Гленн не любил об этом рассказывать. С кухни пахло мясом и свежими булочками. Когда они пришли, то увидели, как на столе стоит тарелка с самодельными бургерами. Дедушка каждый год готовит их на свой день рождения, зная, как дети любят фаст-фуд. Он надеется, что внуки приедут к нему. Но каждый год приезжает только Кэт. — Всем есть восемнадцать? — спросил мужчина, держа в руках бутылку с какой-то красной жидкостью. Все кивнули. Мужчина разлил в бокалы напиток и устроился на стуле во главе стола. Тео чувствовал, каким голодным он был, и каким аппетитным был бургер, лежащий перед его носом. Тот буквально манил его пальцем, говоря «съешь меня». И, никого не дожидаясь, МакЛин потянулся за едой. Последовав его примеру, вскоре все уже держали в руках хрустящую булочку с сочной домашней котлетой посередине. — Я, кажется, видел тебя по телевизору, — вспомнил мужчина, смотря на Тео. — Я рад, что с тебя сняли обвинения. — Я тоже, — кивнул МакЛин, отпивая нечто из бокала. Это оказалось крепкое домашнее вино. — И хорошо, что у тебя есть те, кто остается рядом с тобой, несмотря ни на что, — продолжил Гленн, вытирая руки о полотенце. — Не упусти возможность жить полноценной жизнью. И не позволяй этому суду ломать твою жизнь. — Я постараюсь, — уверенно сказал парень. Когда все доели, Кэт достала из-под своего стула коробку, завернутую в упаковочную бумагу. Сверху был огромный бант, от вида которого глаза мужчины загорелись. Уорди встала, прижимая коробку к груди и произнесла: — Ты самый лучший дедушка на всем свете. Я знаю, что ты давно хотел это, поэтому нашла подходящий повод подарить тебе это, — она подошла к Гленну, вручила ему коробку и поцеловала в щеку. — С днем рождения. Он стал разворачивать подарок, время от времени смотря на внучку. Кэт лишь кивала, улыбаясь. Мужчина открыл крышку коробки и заулыбался. Там лежала новенькая массажная накидка на кресло. Гленн весело рассмеялся и встал, чтобы обнять девушку. — Знаешь же, что мне нужно, — проговорил он, прижимаясь колючей бородой к щеке Кэт. — За это нужно выпить! — поднял бокал вверх Тео. Они посидели еще немного, и МакЛин решил выйти на улицу покурить. В одной футболки, привыкшей к теплу дома, он сразу же сжался из-за ветра и холода, которые напоминали о скором приходе зимы. Следом за ним вышел Гленн, накинув перед этим поверх плеч стеганную куртку. Он достал сигарету, подкурил ее и протянул зажигалку Тео, который в очередной раз хлопал себя по карманам. Одновременно два облака дыма вылетели, белым пятном светясь на фоне темного неба. Сегодня было видно звезды, где-то далеко лаяли собаки. Стояла приятная тишина, дышалось легче. Было спокойно. МакЛин даже подумал, что можно перебраться жить на ферму. Выращивать свиней, сажать овощи. Приобрести домик где-нибудь далеко ото всех, зная, какая асоциальная Алиша, да и сам парень. — За что Вы сели? — бестактно спросил Тео. — — За убийство, — ответил Гленн, дрожащими пальцами держа сигарету. — Была одна семья по соседству, там мужик часто свою жену бил. А после того, как моя жена умерла, я как-то глаз положил на соседку. Знал, что это не вариант, не будет же она с ним разводиться из-за меня. К тому же, нам по пятьдесят тогда было. Поздно уже для новой свадьбы, куда уж. Один раз я шел домой от друга, пьяный. Увидел, как они ругаются во дворе. Не стесняются никого, кричат друг на друга. Он тоже пил много, в последнее время работать совсем перестал. Ну я, старый дурак, решил вступиться. Сначала на словах, а потом, представь себе, два пьяных старых бошмака, сцепились. Я толкнул его, он оступился и упал прямо на грабли головой. МакЛин повел бровью, делая затяжку. — Когда я вышел из тюрьмы, то узнал, что она уехала сразу после этого куда-то в город. У меня тут не осталось друзей, семья тоже отвернулась от меня. Вот доживаю с этими балбесами, — он махнул рукой на собак, спящих друг на друге. — И радуюсь каждый раз, как Кэти приезжает. — Она любит поддерживать таких людей, — хмыкнул Тео. — У нее доброе сердце. Кэти верит, что любой человек может искупить свои грехи. Только из-за нее я продолжаю верить в то, что жизнь наладится. Даже зная, что мне осталось не долго. Они помолчали. В темноте было видно лишь кончики их сигарет, загорающихся при каждом вздохе. Смотря на Гленна, слушая, как он тяжело дышит и все равно продолжает курить, Тео подумал, что ему действительно стоит держаться за тех, кому он дорог. За тех, кто во всем этом безумии остался на его стороне. За тех, кто поддерживал его в минуты, когда все были против него. 3 Кабинет Николаса Фабре теперь официально был кабинетом Шарлотты. Она расставила там вещи так, как нравилось ей. Передвинула стол ближе к окну, но не стала убирать оружие на стеллажах. Ее привлекало, как выглядели катаны у одной стороны. И как контрастировали с ними пистолеты и ружье на противоположной. Она выложила из сейфа деньги на стол, посмотрела на стоящую перед ней Рейчел. Глаза той загорелись при виде такой суммы, но она знала, что это плата не за ее приезд, а возвращенный долг Скотти. Но потом Шарлотта достала еще несколько купюр крупного номинала и вручила уже самой Рид. — За то, что привезла Алишу домой, — пояснила Лотти, но это и без того было понятно. — Не страшно ехать с такой суммой через несколько штатов? — Скажу, что насосала, пока путешествовала в стране, — изогнула бровь Рейчел. — Скотти просила передать, что будет рада сотрудничать с тобой, если ты не окажешься такой же кидалой, как твой отец. — Я подумаю, — кивнула Шарл. — Пойдем, провожу вас. Рейчи быстро собрала деньги в сумку и закинула ее на плечо, легким шагом следуя за девушкой. Настолько легким, будто круглая сумма нисколько не тянула ее вниз. А ведь многих тянула в прямом смысле. На диване сидели Ана и Лиа, ожидая, когда две деловые дамочки выйдут из-за закрытой двери кабинета. Они разговаривали о том, что Феррейра обязана когда-нибудь съездить в Найтл-Лейк и посетить их клуб. Лиа включила несколько ее любимых песен, которые диджей часто ставил по вечерам. Ей раньше нравилась совершенно другая музыка, но после того, как «Бар 32» стал ее вторым домом, подобное электро часто звучало в ее наушниках. За то время, пока Рид и Дэвис были в Джеффкинсе, Лиа успела встретиться с Коннором. Они часто и много общались в социальных сетях или по видеосвязи. Несмотря на то, что парень казался глуповатым и пустоватым, а говорил чаще всего криво строя предложения от волнения, Лие нравилось с ним беседовать. Он постоянно задавал вопросы на разные темы, а после ответа девушки отвечал сам. Так же они провели и эту встречу, дискутируя обо всем на свете, смеясь и шутя шутки, которые понимали только они. Но Лиа не рассматривала его в качестве парня. Он младше, далеко живет, да и после смерти Томаса она до сих пор не отошла. Она постоянно носила при себе его черный матовый мод, который за год использования только у нее стал шалить и не слушаться. Лиа парила на нем жидкость без никотина, просто вспоминая, как от Тома постоянно пахло сладкими ягодами и фруктами. Ей еще рано было засматриваться на парней, потому что раны на сердце продолжали болеть. Машина была припаркована у самого входа. Рейчел забросила сумку на заднее сидение и потянулась за пачкой, чтобы растянуть время их прощания. Элегантно и слегка пошло держа сигарету, Рид посмотрела на стоящих напротив Ану и Лотти. — Надеюсь, Лиа промыла вам мозги, зовя к нам в гости, — улыбнулась она и сделала затяжку. — Вам у нас понравится. Я покажу, что такое настоящие вечеринки. А то у вас в городе все как будто пьют Mountain Dew и нюхают клей. — Может, летом? — спросила Ана, смотря на Шарлотту. — Да, можно устроить, — улыбнулась Лотти. Рейчи докурила быстро, легким щелчком бросила окурок на дорогу и подошла для прощальных объятий. — Желаю тебе хорошего бизнеса и всего остального, что можно пожелать юной бизнесвуман, — сначала Рид крепко обняла Шарлотту, словно они были знакомы больше, чем несколько дней. А потом подошла к Ане, однозначно проведя рукой по ее талии, спускаясь чуть ниже. — Напиши мне как-нибудь. Жду в гости. Она подмигнула и села в автомобиль. Лиа так же попрощалась с девушками, обошла машину спереди и заняла свое место на пассажирском сидении. Рейч завела мотор и открыла настежь окна. — Лиа, ангел мой, может пристегнуть детей? — спросила она, подключая телефон для воспроизводства музыки. — Это ты про деньги? — усмехнулась девушка, поглядев на заднее сидение. — Сама бы пристегнула, ты ведь их туда бросила. Рид цокнула. — Я назвала тебя «моим ангелом», — с переигранным поражением проговорила она. — Ясно все с тобой. Дома поговорим. Лиа лишь улыбнулась, потянулась назад и, проделав нехитрые действия, вернулась обратно, накидывая ремень безопасности и на себя. Они махнули рукой, и медленно поехали вперед. Из открытых окон послышались жесткие электронные биты. Ана и Шарл смотрели им вслед, пока машина совсем не скрылась из виду. Кто знает, может, они увидятся снова. Шарлотта поспешила войти в дом, но Ана остановила ее, взяв за руку. Их пальцы сцепились, и они посмотрели друг на друга, не разрывая замка. Феррейра посчитала, что поговорить сейчас будет лучшим вариантом, потому что в случае чего она может просто развернуться и уйти домой, не хлопая при этом дверью. Фабре по обеспокоенному взгляду блестящих карих глаз поняла, о чем пойдет разговор. Ей не хотелось поднимать эту тему сейчас, потому что она до сих пор не приняла решения. Она думала об этом каждую ночь перед сном. Или тогда, когда видела пьяные заигрывания Рейчел и Аны. Но ее метало из стороны в сторону. В обычное время девушка не могла подумать о чем-то другом, кроме бизнеса и вновь возбужденного дела. Поэтому решение пришлось принимать прямо сейчас. — Помнишь, в день, когда в школе был красный сигнал? — начала Ана, крепче сжимая руку подруги. — Я записала тебе сообщение на автоответчик, боясь, что не успею этого сказать. — Да, я слушала его, — кивнула Шарл. Ана замерла. Она всерьез думала, что эти слова отправились в небытие. Но нет, Лотти их услышала. — И не один раз, — Фабре занервничала, чувствуя, как сердце начинает биться в горле. — Ты права, нам было хорошо вместе. И я очень ценю и тебя, и твою поддержку. Но… — Феррейра скрыла взгляд под ресницами, зная, что после «но» пойдут неприятные слова, перечеркивающие все до этого. — Но Артур прав, называя тебя ветром. За это время ты флиртовала с Троем, переспала с Рейчел. Ты мечешься между людьми, идеями, чувствами. Я люблю тебя, но не хочу отдавать свое сердце, зная, что ты можешь уйти и от меня. 4 Тео лежал на диване в то время, пока Катерина делала ему массаж. Утром после дня рождения Гленна, он помог ему по хозяйству, проснувшись раньше, чем девушки. Теперь он понимал желание мужчины в приобретении массажной накидки. После такой работы, где легко надорвать спину, жизненно необходим кто-то или что-то, что сможет размять мышцы. И после этого МакЛин потерял веру в романтику фермерской жизни с ее тишиной и малой проходимостью. Алиша сидела на полу, сложив ноги в позу лотоса, и смотрела на экран телевизора. Там шел какой-то глупый комедийный современный фильм про подружек на девичнике, которые нечаянно прибили стриптизера. Пошлые шутки заставляли девушку робко улыбаться. Но она была так увлечена фильмом, что не заметила, как Бублик ушел с ее колен, а она теперь наглаживала собственную ногу. Тео было приятно видеть ее такой. Он до сих пор просыпался с мыслью, что это лишь игра его воображения. Но спускался на кухню и видел, как Лиша сидит там, курит и быстро переключает каналы на телевизоре, листая их во второй, а то и в третий раз. Он часто обнимал ее, боясь, что это просто галлюцинация, которая выпорхнет из его рук, как бабочка. Но она оставалось, и это заставляло парня прижиматься к ней еще крепче. — Может, переедем в Найтл-Лейк? — спросила Алиша, когда пошли титры. — Там есть и работа, и Рейчел поможет первое время с жильем, пока не найдем что-то себе. — Мне без разницы, куда ехать, — сквозь зубы произнес Тео, когда Катерина слишком сильно надавила ему на поясницу. — Лишь бы не здесь оставаться. — Это спокойный город? — сразу поинтересовалась женщина. — Ну, там точно лучше, чем здесь, — ответила Алиша, покачав головой в стороны. — Он больше, чем Джеффкинс. По выходным там гуляют студенты, да и большая часть жителей — студенты. Но Тео сможет пойти там в университет, а я закончу местную школу и тоже поступлю. И у меня там уже есть друзья и классный психолог. — Ой, вот только давай без психологов, — усмехнулся МакЛин. — Женщина, которая мной занималась, действительно профессионал своего дела, — ответила Алиша, поднимаясь на ноги. Она пошла в сторону кухни, громко продолжая вещать. — Она помогла мне справиться с зависимостью и депрессией. Наверное, только благодаря ей я смогла обрести оболочку голоса в моей голове и приручить его, — она вернулась обратно с ведром мороженого. — Тебе надо легче относиться к психологам и довериться им. Они ведь хотят помочь. — Все они хотят залезть мне в голову, — хмуро сказал Тео, поднимаясь после массажа. Спина приятно болела, он чувствовал, словно заново родился. Ему стоило раньше попросить Катерину помять его. — А я сам не знаю, что у меня там происходит. И я не хочу, чтобы мне ставили какие-то диагнозы. — Ты невыносим, — закатила глаза Алиша. — Они лезут в твою голову, чтобы помочь. А если поставят диагноз, то ты будешь лечиться. Никто тебе в нос не даст за то, что ты думаешь об убийстве человека. Я говорила об этом, психолог отреагировала спокойно. Думаешь, мы такие единственные во всей стране? МакЛин хотел что-то ответить, но в дверь постучали. Он посмотрел на мачеху и подругу, взглядом спрашивая, ждали ли они кого-нибудь. Но те молчали, тоже не понимая, кто мог прийти. Тео натянул футболку и вышел. Перед ним, закрывая лицо новым плюшевым медвежонком, стояла Шарлотта. Она выглянула из-за игрушки и улыбнулась. Парень хмуро посмотрел на нее, ожидая объяснений. — Я пришла извиниться, — произнесла она. — Можем поговорить? Тео кивнул и запустил ее внутрь. Она поздоровалась с присутствующими и вслед за Тео направилась наверх. В его комнату. Он сел на кровать, девушка — на стул. Она скромно соединила колени и поставила такой же скромный подарок на стол. На медведе был голубой бантик, а глаза были целыми. Он напоминал старую игрушку Тео лишь тем, что был медведем. Но по его сердцу все равно прошло что-то теплое, глядя на его новую морду. — Я слушаю, — сказал он, переведя взгляд с подарка на Шарлотту. — Прости меня за то, что так вела себя, — начала Фабре. — Я знаю, что резко изменилась. Ты помнил меня милой девочкой, которая бегала за тобой. А потом встретил холодную и закрытую незнакомку. Я тоже удивлялась первое время, глядя в зеркало. Не думай, что я пришла сюда затем, чтобы пытаться начать все заново. Мне это не нужно, а тебе тем более. Я вижу, как ты становишься счастливее. Может, ты этого не замечаешь. Но я вижу в твоих глазах радость от того, что у меня есть сейчас. Катерина и Алиша. Вы можете быть отличной семьей, и они точно дадут тебе ту любовь и заботу, в которой ты нуждаешься, — она на секунду замолчала, смачивая слюной пересохшее от волнения горло. — Я была наивной. Думала, что смогу помочь тебе. Но потом просто пропала в тебе, забыв, зачем все это начиналось. Ты свел меня с ума, и, уверена, сведешь с ума еще многих девушек. Но теперь у нас разные пути. Я пришла, чтобы извиниться, потому что я устала делать вид, что мы друг для друга никто. Мы многое пережили, у нас есть общие секреты, которые мы не обязаны нести поодиночке. Я обязана тебе за то, что ты спас меня и Ану тогда. Ты рисковал ради меня, и я этого не забуду… — Все, хватит слов, — с улыбкой нахмурился МакЛин. — И ты прости меня за то, что относился к тебе так плохо. И той весной, и этой осенью. Я злился на весь мир, и отыгрывался на тебе. Ты этого не заслужила. Мы ничем не должны друг другу, а скоро расстанемся навсегда. Но я принимаю твою идею не вести себя, как незнакомцы, — он протянул ей руку. — Мир? — Мир, — ответила она, пожимая его шероховатую грубую ладонь. — Будешь чай, кофе или чего-то погорячее? — спросил Тео, усаживая медвежонка на подушку на своей кровати. С этого символа все начиналось. И с этим же символом должно закончиться. Он думал, что мишка будет защищать его. Но его спасителями оказались те, от кого он меньше всего этого ожидал. — Можно чаю, — кивнула Шарл. — Кстати, прошу тебя, сходи к Джину. Он будет рад тебя видеть. 5 Последние дни Джин провел, подключенный к аппарату искусственной вентиляции легких. Ему совсем стало трудно дышать, он не мог ни есть, ни пить. Все питательные вещества поступали ему в капельницу непосредственно в вену, куда он прежде колол героин. Его лицо стало похожим на сливу, он терял много воды, потея. Глаза померкли, предвещая скорую смерть. Ему было невыносимо больно, поэтому он постоянно спал под обезболивающими препаратами. В моменты бодрствования Хо оглядывал палату, отмечая, как можно было бы здесь все оформить. Ему ужасно хотелось перекрасить стены и поменять шторы. Не нравился ему и дурацкий горшок с комнатным растением, который постоянно пялился на страдания парня. Он понимал, что смерть такая же бессмысленная, как и жизнь. Но в то же время понимал, что у него было все, что нужно. Семья, пусть и сложная, друзья, с которыми пришлось бы расстаться при выпуске. У него был человек, который безумно любил его, несмотря ни на что. Но было уже поздно сожалеть о том, что он успел сделать или, наоборот, не успел. Теперь, когда он не мог даже дышать самостоятельно, поздно было придумывать себе будущее. Джин-Хо принял последствия своих же действий, как необратимую реальность. Его сердце лишь ныло о тех, кто приходил к нему. Родители, друзья, Фин. Все они оставались жить в этом бренном мире, полного дерьма. В то время как он покидал его лишь с одним грузом — он до сих пор не прощен МакЛином. Азиат не переживал больше за себя, переживал за живых. Ведь даже его похороны будут сделаны не для него, а для тех, чье сердце теряет по кусочку с каждым тяжелым вздохом Джина. Сегодня его отключили от аппарата ИВЛ, чтобы он смог поговорить и проститься со всеми, кто собрался в коридоре. У них было определено время, которое они проведут в палате. Рассчитанное примерно, ведь никто не может знать, когда с губ Джина сорвется последний выдох. Они заходили по очереди, пытались улыбаться, говорить слова поддержки, но лишь единицы осознавали присутствие Смерти, которая стояла в углу и наблюдала за происходящим, поглядывая на часы. Смерти, с которой Джин поцеловался еще тогда, когда впервые попробовал наркотики. Или тогда, когда дал отправную точку в отношениях с Люком Фабре. Ведь он, целуя Люка, целовал на самом деле Смерть. И ирония в том, что для Джина Смерть была женского пола. А он, как известно, гей. Видя заплаканные глаза, азиат понимал, что больше так не может. Он устал смотреть на то, как страдают близкие ему люди. Устал винить себя в том, что приносит им боль тогда, когда они должны быть наиболее сильными. Устал видеть снисхождение в их глазах, когда они глядели на прикованного к кровати сына, друга. Он тяжело дышал, мало разговаривал, находя в себе силы лишь сказать что-то веселое. Но когда Джин-Хо улыбался, сердце его плакало. Смерть никогда не бывала смешной, но он не мог избавиться от навязчивой черной шутки, иронизируя по горькой правде. Когда в палату вошли родители — последние, кто и должен был быть с их сыном в этот момент, Джин едва дышал. Ему было неимоверно больно слышать их шаги, всхлипы матери и тихие слова утешения отца. Они сели рядом с ним, взяли за руку и начали говорить то, что Хо совсем не хотел слышать. Он не хотел слышать сожалений отца, который раскаивался перед ним за то, что не успел принять его. Джин понимал, что он до сих пор не принимает. И что его слова — лишь мысль о желании сына услышать это. Ему хотелось, чтобы они сказали последнее и искреннее до глубины жизни «Мы любим тебя». Но они никак не говорили этого, никак не могли подобрать нужных слов, лишь лили попусту воду, которой у азиата в прямом смысле было по горло. Они лишь пытались заполнить тишину, в которой слышно только стрелку часов, неотвратимо бегущую вперед. И парень так ненавидел себя. Его рвало изнутри, несмотря на то, что перед отключением от аппарата он чувствовал себя спокойно, смотря в глаза той, кому еще давно обещал встретиться. Но теперь ему было снова стыдно, снова плохо, снова грустно. Но то, что он испытывал, не описать даже словом грустно. Потому что эта была такая пронзительная печаль, от которой он мог лишь приглушенно стонать, вместо того, чтобы ответить родителям на их монологи. Но они замолчали, когда дверь в палату бесцеремонно открылась. Родители взглянули на незваного гостя, который при виде Джина побледнел и отступил на шаг. — Я могу поговорить с ним наедине? — спросил Тео. — Это не займет больше минуты, обещаю. Мать и отец посмотрели на сына. Тот, хрипнув, лениво покивал. Они спешно покинули палату, боясь потратить драгоценное время на простые шаги. МакЛин сел на кресло, глядя на парня, лежащего перед ним. Он совершенно не был похож на того Джина, с которым Тео курил по утрам перед школой. Не был похож на того, от кого оттаскивал тупоголовых задир. Не был похож на того, кого хотел придушить, узнав о предательстве. Не похож на того, кого он ненавидел за его поступок. Джин-Хо выглядел жалко. Мокрый, худой, с впалыми щеками и глазами. Словно труп, который пытается выползти из своей могилы. Но Тео не учел того, что Джин, наоборот, пытался скорее в эту могилу упасть. Он эгоистично ждал, пока пробьет его часть. Эгоистично смотрел в темный угол, где ему мерещился уже не пугающий его силуэт. Но Смерть продолжала глядеть на часы и просто стоять, зная, что Джину нужно еще немного времени. Еще немного времени на то, чтобы услышать слова, которые он действительно хотел слышать в эту минуту. — Я прощаю тебя, — проговорил МакЛин. Его рука крепко сжала холодные влажные пальцы азиата. — Ты не виноват в том, что произошло. Джин вымучено улыбнулся, из последних сил волоча руку, чтобы накрыть ею синие пальцы Тео. Он слышал, как медленно пищит экран над его ухом, напоминая, что он до сих пор жив. МакЛин не отводил от друга глаз. И вместо того, чтобы искать виноватых во всем окружении, он начал винить себя за то, что давил на Хо своей ненавистью и презрением. — Спасибо, — прошептал Джин-Хо, сжимая пальцы Тео настолько, насколько ему позволяли покидающие его силы. На самом деле получилось так, словно рука новорожденного тщетно пыталась схватиться за что-то. Он видел скривленное от печали лицо МакЛина, поэтому отвернулся от него, прикрыв глаза. Тяжело судорожно вздохнул и прошептал что-то неразборчивое, едва уловимое. Он повторно благодарил Тео за прощение. За то, что он успел снять тяжелый груз с его души, который тянул его на глубокое темное дно. Линия кардиографа еще два раза дернулась вверх. Пальцы Джина расслабились. Аппарат протяжно печально запищал.