Ты моя амортенция

      Рон наслаждался жизнью. После неоднократных побед в квиддиче он стал необычайно популярен и был постоянно окружен вниманием. Лаванда Браун, которая была его фанаткой, стала самой близкой подругой и неизменной спутницей на всех мероприятиях.       Гермиону, как старосту и вынужденно присутствующую на праздниках и балах, подобное невероятно раздражало. Лаванда буквально не отлипала от Рона, и будь он тем прежним, бесился бы так же, как и Гермиона. Но девушка старалась не показывать эмоций — слишком уж часто они с Роном конфликтовали теперь, перестав сходиться мнениями даже в самых простых вопросах.       Гарри, поддерживавший подругу, был полностью погружен в развивающиеся отношения с Драко и уже не мог уделять столько времени проблемам Грейнджер.       Всё так бы и продолжалось, если бы не один из уроков Зельеварения, на котором ученики Гриффиндора совместно с Когтевраном готовили амортенцию. Гермиона уже через полчаса приготовления начала чувствовать запах скошенной травы и чистого нового пергамента — её любимый запах. Но каково же было её удивление, когда и спустя несколько уроков после Зельеварения запах никуда не исчез. Напротив, он преследовал её везде: в Большом Зале, в гостиной Гриффиндора. В течение дня Гермиона заметила закономерность: запах её амортенции присутствовал всегда, когда она была в компании Рона и его братьев. Оставалось только понять — кто из этой веселой рыжей троицы был её соулмейтом.       Гарри, наконец отвлекшийся от своего блондинистого недоразумения, посоветовал пообщаться с близнецами и Роном по отдельности. И Гермиона решила последовать этому совету, тем более другого варианта все равно не было.       На уроке Трансфигурации девушка отправила всем троим записки с приблизительно похожим содержанием: «Встретимся на Астрономической башне», с разницей во времени около получаса.       Первым пришел Фред, и девушка, не ощутив знакомого запаха, разочарованно вздохнула: парень был красавчиком, и, к тому же, проявлял к ней явный интерес. Но если он не её соулмейт, им не по пути.       — Ты звала?       — Да, но сейчас понимаю, что зря. Извини, Фредди, что потревожила.       — Может, объяснишь, зачем хоть я пришел?       — Долгая история. Позже объясню, хорошо?       — Идёт. Только не забудь.       Фред, поцеловав на прощание девушку в щеку, ушел. И Гермиона молилась всем богам, чтобы он не столкнулся с Джорджем на лестнице или в коридоре. После ухода Фредди девушка около пятнадцати минут сидела одна. А потом услышала шуршащие шаги, и на лестнице появилась рыжая макушка.       — Привет, Герми.       — Джорджи, как я рада тебя видеть! — девушка обняла друга, попутно принюхиваясь. Не уловив знакомых ноток, сразу расстроилась, но вместе с тем испытала огромное облегчение — значит, оставался только Рон.       — Ты хотела о чём-то поговорить?       — О, нет, Джордж, уже нет. Что происходит, объясню позже, ладно? — девушка посмотрела на часики, болтавшиеся на её запястье — Джордж опоздал, а это значило, что до прихода Рона оставалось от силы минут пять-семь. — Встретимся в Большом Зале за ужином, идёт?       — Хорошо.       Джордж убежал вприпрыжку, и спустя томительно долгие пять минут на лестнице показался Рон. Но раньше него пришёл запах — пронзительно-тонкий, свежий и пьянящий, как огневиски. Улыбка растянула губы Гермионы, и она уже готова была броситься в объятья друга, но из-за его спины показалась кудрявая голова. «Лаванда» — подумала девушка, а вслух спросила лишь:       — Что она здесь делает?       Рон недовольно ухмыльнулся:       — Она моя девушка, и ей интересно, зачем ты меня вызвала.       — Рон, я хотела поговорить с тобой наедине.       — Так говори при ней.       — Рон, пожалуйста.       — Ладно. Лаванда, оставь нас.       Девушка, демонстративно поцеловав Рона в губы, ушла. Гермиону передернуло от отвращения, но она быстро взяла себя в руки.       — Чего ты хотела?       — Чем пахнет твоя амортенция?       — Что? К чему этот вопрос?       — Рон, просто ответь.       Парень разом стушевался, всю напускную уверенность и гордость как рукой сняло. И в этот момент Гермиона увидела в нём того, старого Рона, её лучшего друга и одного из самых близких ей людей в Хогвартсе.       — Корица и шоколад.       — А?       — Моя амортенция. Корица и шоколад. И я знаю, что это ты, так пахнет твоя кожа, твои волосы. И я больше чем уверен, что твои губы на вкус как шоколад. Но это ничего не меняет: моя девушка — Лаванда.       — Ты уверен, что не хочешь все изменить? Рон опустил глаза, думая, а затем сделал шаг, прижимая Гермиону к стене.       — Хочу. Очень хочу. И меня кроет каждый чертов раз, когда ты проходишь мимо. Но я жалкий трус, и ты вполне можешь меня осудить — больше всего на свете я боюсь увидеть, как она плачет. А она заплачет, когда я ей скажу, что меня чуть не выворачивает наизнанку от её поцелуев, от её запаха.       Гермиона приподнялась на цыпочках и прошептала в самое ухо Рона, попутно обнимая его за шею:       — Будь смелее.       И её слова как будто подействовали, ведь уже через какое-то время они целовались, а Лаванда, вернувшаяся, чтобы забрать Рона, увидела это. Слезы навернулись на глаза девушки, но она ушла молча, понимая, что раз так предопределено судьбой, ничего не изменишь.       Гермиона впервые за долгое время была счастлива. И Рон, осознав, что он едва не потерял лучшее в своей жизни, тоже.       Близнецы Уизли в скором времени также обзавелись парами, и на Святочном балу не было никого прекраснее, чем влюбленные, кружащиеся в танце.