Всё, как никогда, складывается лучше некуда.
Селин и Блез готовятся стать родителями, все остальные им помогают. Даже Лив и Густав, что плачатся о их бедной пропавшей доченьке, а та, слышит их, но не может сказать, что их пропавшая дочь — это она и есть.
Впрочем, осталось всего несколько дней, и для неё снова начнутся изнуряющие репетиции и триумфальные выступления, но в этот раз не в Швеции, а в Опере, построенной Эриком, рядом со своей семьёй. Опять она плачет украдкой — никому она не может сказать, что Густав и Лив — настоящие её родители. Плачет, зная, что они оба будут там, видеть свою дочь на сцене и не знать, что это она. Плачет от неимоверного счастья и невыносимой боли.
Они будут там
Рауль и Сибилла стали частыми гостями особняка, и Кристина подружилась с женой своего друга детства, как и сам Эрик. Особенно, Эрика с Сибиллой свела любовь к архитектуре. Это было неожиданно, но виконтесса оказалась очень многогранной личностью.
Опера почти готова, осталось только привести в надлежащий вид коридоры, ведущие к ложам.
Эрик и Рауль быстро сблизились, обсуждая финансовые дела театра, и не только. Иногда они могли отправится на прогулку по городу только вдвоём, иногда их можно было увидеть за шахматной партией или обыденным разговором. Кристина и Сибилла были рады за них. Как выяснилось, у виконта нет друзей, и пока что Эрик — его единственный друг.
Но был кое-кто, кто с самого первого появления четы де Шаньи старался никому не попадаться на глаза, и в частности, Эрику.
— Кристина, ты не видела Алена? — спросил Эрик.
Он и виконт до этого только что-то рьяно обсуждали, склонившись над чертежом Оперы Гарнье, а Кристина и Сибилла, уже не в первый раз беседовали о сцене. Виконтессе хотелось знать, каково это: быть певицей. Да и в целом, она очень любознательна.
Кристина пожала плечами.
— Я думала, он с Селин и Блезом, но в прошлый раз, когда я к ним заходила, его там не оказалось. А что?
— В последнее время он словно избегает меня, — ответил Эрик и обратился к виконту. — Мне нужно с ним поговорить, потому, прошу меня простить.
Эрик отыскал его в его комнате. И остолбенел. Ален стоял у окна к нему спиной и с прямой осанкой, и от его фигуры и позы веяло внезапной и непривычной угрюмостью и неприязнью. Эрик словно вернулся в прошлое и мог воочию лицезреть поведение самого себя, когда только оказался здесь. Стало стыдно перед всеми.
Эрик шагнул вперёд и закрыл дверь.
— Ален, я хотел кое-что у тебя спросить… — осторожно пробормотал он.
— И для чего я тебе вдруг понадобился?
Ален прошипел эти слова, или ему показалось?
— У тебя всё нормально? — снова осторожно, не решаясь даже шевельнуться.
— Лучше некуда! — его голос сочился сарказмом и ядом.
— Ты можешь объяснить, что случилось? Ты избегаешь меня?
На миг — Эрик услышал — Ален втянул в себя воздух, затем обернулся к нему.
— Всё меняется. И для меня не в лучшую сторону. Селин я не нужен — у неё есть Блез, а скоро и ребёнок появится. У Кристины есть эта виконтесса, а ты обзавёлся моей заменой — Раулем.
— Что?
Эрик изумился и не сразу понял, что имеет в виду Ален. Такие же волосы, такое же лицо и подбородок.
— Только он моложе, красивее меня, и беседы с таким гением, как ты, может поддержать легче меня. Ну, прости, я всего лишь слуга!
Эрик рассмеялся. Кажется, они поменялись ролями, и теперь он мог быть оптимистом, просто видя перед собой Алена, как пример. А вот сам Ален сейчас драматизирует и сильно сгущает краски. Стало стыдно вдвойне: неужто он тоже был таким? Как все это терпели?
— Что смешного? — обиженным тоном воскликнул Ален.
«Ему точно сорок пять лет? Он ведёт себя хуже подростка»
— Твоя ревность, — отсмеявшись, уже серьёзно ответил Эрик.
Ален возмутился ещё больше и насупился.
— Я не ревную!
— Ревнуешь, причём зря.
Эрик подошёл ближе и протянул ему руку, как в самый первый день встречи это сделал Ален.
— Мы всё ещё друзья?
— У тебя новый друг, господин, — фыркнул Ален.
Он не спешил пожимать ладонь Эрика, и тот убрал руку.
— И что? Поверить не могу, что ты можешь быть таким болваном!
— Я… болван?
— Да, ты. Чего я раньше за тобой не замечал. И сейчас, я мог бы сказать, что разочарован в тебе, но вряд ли имею право, если учесть, как я вёл себя с вами первые дни, проведённые здесь. Причина была в моём прошлом, что было ужасным, где мне приходилось полагаться только на себя. У тебя совсем другое — лопнуло терпение, но из-за твоих же собственных заблуждений.
— Что ты хочешь этим сказать? — кажется, Ален оттаял и был заинтересован, стараясь понять, что же происходит на самом деле.
— Ты прав только в том, что всё меняется. Селин и Блезу также нужна и твоя поддержка, ведь у неё внутри — твой племянник или племянница. Знаю, в прошлый раз нас, мужчин, внаглую выгнали, и мы втроём почувствовали себя беспомощными, — Эрик и Ален переглянулись, усмехнувшись. — Кристина также нуждается и во всех нас, и в тебе тоже. А Рауль — он вовсе не твоя замена. Я лишь хочу сказать… не избегай меня больше. Ты огородился от меня с тех пор, как мы встретились с де Шаньи.
— Ты правда думал, что я тебя избегаю?
— Да. И, к слову, он тоже вовсе не всегда может поддержать беседу с таким гением, как я, — со смешком ответил Эрик, заглядывая Алену в глаза. — Но, благодаря тебе я также выяснил, что являюсь болваном.
— Будто без меня ты этого не знал!
Мужчины примирительно рассмеялись.
— Так, о чём ты хотел меня попросить?
— Я мог бы попросить об этом Густава, но думаю, он, на правах «названного отца», поведёт Кристину к алтарю, а ты… не откажешь мне в чести, быть моим шафером?
— Ты сделал Кристине предложение?
Ален был готов поздравить их со скорой свадьбой, но…
— Нет. Ещё нет. Я пока что только думаю, как сделать ей предложение, и надеялся, что у тебя есть идеи.
— О, тогда нет, Эрик.
Пока я не буду твоим шафером. И нет, прости, но ты должен сам понять, как сделать предложение госпоже.
Эрик нахмурился.
— Постараюсь. Но и ты постарайся больше не избегать меня.
***
Эрик и подумать не мог, что опытная певица, вроде Кристины, будет волноваться перед первым представлением в Опере Гарнье. Не работали различные утешения и чай — Кристина плакала всю ночь, хоть и надеялась, что гений, что спал рядом, не заметил. Слёзы текли у неё и в карете, где она снова нашлась в полуправде.
— Я не могу не плакать. Густав и Лив… я давно уже вижу в них своих родителей. И знать, что сегодня они будут смотреть на меня, что они будут рядом… Это… я не могла и мечтать о таком…
Эрик молча прижал её к себе и погладил по волосам.
— Значит, это — слёзы счастья, потому что ты проецируешь свои чувства к настоящим родителям на Густава и Лив? И сейчас это действует с двойной силой, потому что твои настоящие родители не могли бы присутствовать на твоём первом выступлении в этой Опере, в любом случае, верно?
Внезапно спросил он.
Кристина кивнула и отстранилась от него.
Возникли несколько вопросов, и если первый она должна решить сама, то второй…
— Давно хотела спросить: почему пять?
— Пять? — Эрик задумался.
— Пятое ноября, пятая ложа, наш дом на озере находится на уровне пяти этажей. Эта цифра для тебя особенная?
Мужчина пожал плечами.
— Просто любимое число, — он вытер остатки слёз с её щёк. — Мы почти приехали, Ангел мой. Соберись и блистай на сцене.
***
Рауль и Сибилла не могут понять — всего минуту назад Эрик сидел вместе с ними в пятой ложе, и они втроём заворожённо наблюдали за Кристиной и остальными — но вот его уже нет, стоило только занавесу упасть.
— Ангел мой… — прошептал нежный завлекающий голос.
Кристина, даже не успев переодеться, обернулась к зеркалу, усмехнувшись.
— Что ты делаешь? — спросила она, слыша, что к ней надвигается толпа поклонников и близких.
— Вы были великолепны, дорогая!
Тот менторский тон дал ей понять — Эрик тоже исполняет роль, роль её Ангела. Ну, точнее, просто дурачится, и ждёт, что она подхватит.
— Благодарю вас, Ангел, — и всё же фыркнула. — Тебе не кажется, что мы не в том возрасте, чтобы так себя вести?
— Нет, — зеркало открылось. — Но, как бы то ни было, ты не хочешь сейчас в наш подземный дом?
— Но, сейчас придут Рауль и Сибилла, и…
— Знаю, но думаю, они поймут, что ты слишком устала.
— Устала? Погоди, мы проведём там ночь? — она улыбнулась.
Эрик подал ей руку, что она могла отвергнуть и встретится со всеми, но, если честно, ей хотелось шагнуть к нему, она действительно устала и хотела провести ночь в доме на озере.
Освещение внутри было тусклым, но даже так Эрик мог разглядеть её фигуру. Кристина исполняла роль Зибеля, и сейчас находилась в мужской одежде — чёрной рубашке и таких же штанах. Надо ли говорить, что это очень облегало её фигурку, делая ещё более соблазнительной, чем она есть? Пока она была на спине у Цезаря и в лодке, Эрик мог сосредоточится на пути, но оказавшись в гостиной, где уже был зажжён свет, мужчина почувствовал, что дышать стало в разы труднее и слишком жарко.
Кристине нравился этот эффект, что она произвела на Эрика. То, с каким вожделением он смотрел на то, как вздымается и опускается её грудь… Но после взял себя в руки и сел на одно колено перед ней.
Теперь трудно дышать стало ей. Это — то, что она думает? Эрик наконец решился?
— Кристина, ты выйдешь за меня?
