Summer lovin'

      А небо вообще бывает такого оттенка? Или это какая-то сфабрикованная фантасмагория, раскрасившая небосвод в персиковый с голубыми переливами? Оставившая на пастельных заливках цвета небрежные золотисто-оранжевые мазки закатного солнца. Антон глаза закрывает, смачивая склеру, потому что от свежего бриза с моря оболочка пересохла, и вновь распахивает веки, ожидая увидеть привычную московскую серость. Безрезультатно. Небо всё ещё неповторимо разукрашенное во все самые красивые цвета.       Песок под ногами ощущается иначе. Днём жгучий, горячий, раздражающий кожу, а сейчас, когда от солнца остались только последние лучики, лижущие прибойную волну, он приятно прохладный, щекочущий пятки. Шастун зарывается пальцами ног глубже и полной грудью вдыхает солёный воздух. Мысли — вата.       Чужая рука в своей — какая-то нереальная. Она тёплая и нежная, эфемерная. Настолько, что Антон чуть сжимает пальцы, чтобы понять — она действительно здесь. Доверчиво переплетённые пальцы кажутся парню символом чего-то, что в книжках называют «вечность». В каждом изгибе, в каждой складочке загорелой кожи.       Антон улыбается неловко. Боится, что если позволит действительной радости вырваться наружу, она спугнёт момент. А за этот самый момент парень цепляется всеми ногами-руками. Отпечатывает его в памяти неистово. Так, что бы помнить и через год, и через десять.       Время — беспощадно. Поэтому Шастун медленно поворачивает голову направо, заставая позолоченное закатом лицо Арсения, смотрящего на тёмно-синее море, и впитывает каждую черту, каждую видимую эмоцию. Голоса вокруг сливаются в один общий мерный шум, и ориентироваться в действительности помогают только эмоции, отражающиеся на лице Арсения.       — …прощальная свечка закончена, — словно сквозь сотни слоёв бетона доносится до ушей Антона чуть меланхоличный голос вожатого Димы. — Смена этого года объявляется торжественно закрытой.       Когда Антон слышит громкий разочарованный вздох, то не сразу понимает, что издал его он сам. Прозорливые голубые глаза обращаются на него быстро-быстро. Попов улыбается ободряюще, и в этой улыбке читается острое желание поддержать. Никакой песок не мешает Арсу резко дёрнуть ногой и быстро оказаться в руках Антона, обняв крепко.       — Я буду скучать, Шаст.