1.

Свет. Тяжелая, длинная и красная, прочерченные кровью линия вырывалась на шее, из под Нацукиного воротника. Она сжалась в комочек за своей партой. Держась руками за голову. Дрожащий взгляд полу-безумно, и бессмысленно перебегал с места на место. Свет лился на нее, и комнату из продолговатых окон. Оставляя на шторах мерцающие тени. Человек подошел. И замер, не произнося ни слова. Вокруг глаз Нацуки он видел грязно темнеющие разводы. Щеки запали. Тонкая, лежащая на парте, выходящая из норы рукава разбухшей от своих цветов и светового огранения школьной формы, кисть была цвета кости. Сквозь нее просвечивали дряблые, оглохшие и несущие, потеряв разум, вяло и по инерции, кровь, синие вены. Смотреть на нее ему было страшно. Плохо от того, что видел. Краем глаза он заметил за собой остановившуюся у входа Монику. Она смотрела, не моргая. Взгляд ее просвечивал Нацуки рентгеном. Насквозь. Она о чем-то думала... Долго, долго тянущийся и нестерпимо день... Моника подошла. Нацуки заметила ее, один зрачок ее непонимающе и нудно перетек к ней. Моника протягивала ей что-то. Молча. Человек видел. В обрамленной красивым рукавом руке был кулек с таблетками. Нацуки вытянула вперед дрожащую руку, и зажала ладонью намертво ее подарок. Моника молча развернулась, и отошла. Вышла из комнаты. Рука Нацуки мертвой лежала на столе, мертвой хваткой сжимая качающийся вместе с ладонью на краю нее, в ней, кулек. Она разжалась. Таблетки упали. Рассыпались. Ударившись всей массой своей о пол. Глаза Нацуки прикрылись. Она сидела, выпрямившись с прикрытыми глазами. Что-то бормотала невидимо про себя. Только шевелились невидимо обескровленные губы. Человек нагнулся. Белые таблетки блистали на полу в лучах света. Человек взял одну, и хотел было уже выпрямиться... Как вдруг глаза его поймали что-то красное и липкое, змеистой кляксой расчерченное на полу. Кровавые пятна устилали то тут, то там весь пол. Она сидела, выпрямившись, с прикрытыми глазами. Что-то бормотала невидимо про себя. Только шевелились невидимо обескровленные губы. Кисти рук, присогнутых по краям в локтях, лихорадочно-беспорядочно лежали на столе. Правая нога пружинисто, на носке, отталкивала полусогнуто пол. Левая поддерживала тело, стоя под стулом. По ноге стекала неспешно кроваво-красная струйка. ...Человек смотрел на нее концентрированно и пристально, стараясь высчитать свои удары стучащего сейчас сердца. И чем больше, нахмурясь недоуменно, и наморща лоб, он смотрел, тем давяще, мерзее, гулом из накатывающей изнутри бездны на него, на душу и мысли его, вырисовывался перед ним вновь разговор с Моникой, ее недоговаривания, отсутствие дрожащих бликов на радужке глаз, и странный, мертвенно-зеленый тяжелый свет, будто сочащийся из каких-то невидимых трещин на ее лице... Пьянящая, зловонная, и изумрудная муть. Комната закачалась резко перед его глазами. Нацуки замаячила впереди него пятном... Шаг. Другой. - Нацуки... - она подняла на него взгляд туманных глаз. Шаг. - Что тебя... Шаг, другой. Он, дрожаще, протянул к ней руку. - Что же... Яркий всполох огненного пламени, разорвавшись, накрыл его с головой... - Ты... Ты сказал, что виновата я... Человек молчал. - Но как я пойму, что делаю не так?.. Где взять силы, чтобы мне стало легче?.. - голос разбился в шумном потоке рвущихся и дрожащих вокруг энергий. Человек почувствовал, что теряет сознание. Нацуки была пылающим, огненным заревом, маячившим на ослепляющем его, испаряющимся, испепеляющимся горизонте. - Тебе надо... вернуться туда, где все было иначе... Надо стать... собой. Перед глазами его вдруг потемнело. Реальность лопнула. Розовые волосы Нацуки резали стягивающийся к ней воздух. Руки ее полнились мерцающего света. Она с усилием выбросила их вперед, и он, этот мерцающий свет, развился по сторонам. Он наделял духом и светом все, к чему не прикасался... Человек смотрел... Мир ожил, и заклокотал своей силой... Вдруг свет закончился, поток его иссяк. Нацуки побледнела, и глаза ее закатились. Как маленький и вянущий цветок, она устало закрыла глаза. Человек видел, как изломанные контуры тела ее рассыпаются, обращаются в прах. Нацуки... Нацуки сидела перед ним. Глаза ее закрылись, и она уронила голову. На стол. ...А у человека плыла перед глазами Моника... И начинала дрожать правая рука, откуда в первый раз полилась его выпущенная прочь, после Саери, кровь.