По стопам

      Офелию долго о чем-то спрашивали. Что-то о метке, Пожирателях, Драко и убийстве Дамблдора.       Спрашивали и Гарри. Парень выглядел так, словно его пожевал и выплюнул акромантул. Морган слышала, как он рассказывал о произошедшем МакГонагалл:       — Его убил Снейп. Я был там и все видел. Мы прилетели на Астрономическую баш­ню… Дам­блдору было плохо, он очень ослаб, но, думаю, по­нял, что это ловушка, едва услышав, как кто-то бежит к нам по лестнице. Он приказал мне спрятаться, я ничего не мог сделать… и тут из двери выскочил Малфой и обезоружил его… А затем…       Так Офелия узнала о событиях прошедшей ночи. Самоубийство Артура настолько выбило девушку из колеи, что она забыла обо всем на свете и опоздала в Выручай-комнату.       А Драко… Драко не смог выполнить задание. Офелия сейчас молилась только о том, чтобы с парнем все было в порядке, и его не настигло наказание Темного Лорда.       В конце концов, после прохождения процедуры допроса, не давшего никаких результатов (ведь применять ни пытки, ни Сыворотку правды на шестнадцатилетних было незаконно), девушке сообщили, что она будет заключена под стражу.       — Азкабан? — спросила Офелия тевожно.       — Нет, — ответил один из мракоборцев, — вы, мисс Морган, не достигли совершеннолетия и будите находится под стражей в Министерстве Магии.       Как и было обещано, Офелию заключили под стражу до слушания в Визенгамоте. Находясь в полном одиночестве взаперти, Морган, наконец, смогла обдумать значение произошедших с ней за последние несколько дней событий.       Девушка совершенно не понимала, что делать дальше. Было ясно, что никто ей не поможет, никто не придет на помощь. Тот же Темный Лорд… отец… Даже ему путь в Министерство был закрыт.       Прошло несколько показавшихся девушке вечностью дней. Просыпаясь, она приступала к своему излюбленному занятию — пересчитыванию количества плиток на полу. После наступало время для самого замечательного — разглядывания часов Сириуса. Подарок оставался в кармане девушки еще с того дня, когда она покинула замок. Морган могла проводить часы, изучая нехитрый механизм и перебирая золотую цепочку.       Как-то раз во сне она случайным образом смахнула предмет с кровати, а когда потянулась, чтобы подобрать, заметила, что часы раскрылись. Едва подняв их с пола, девушка заметила, что задняя крышка с выгравированным гербом Блэков открылась. В тайник был плотно втиснут сложенный несколько раз клочок пергамента.       Машинально, почти не думая о том, что делает, ОФелия тут же вытащила пергамент, развернула его и при све­те тускло светящейся лампы прочла: Офелии Блэк       Здравствуй, Офелия. Если ты это читаешь, то, вероятно, меня уже не стало. Я не знаю, когда и как это произойдет, но чувствую, что конец близок. Вероятно, я уже никогда не наберусь смелости и не успею сказать тебе, что являюсь твоим отцом.       Знаю, ты, вероятно, будешь шокирована, возможно, не поверишь и даже возненавидишь меня, но я хочу оставить себе призрачную надежду на то, что ты все поймешь.       За свою никудышную жизнь твой старик совершил мало полезного. Наверное, единственное, чем я могу по-настоящему гордиться — это дружба с Джеймсом и любовь к твоей матери.       Мы с Джослин были не самой образцовой парой: часто ссорились и бесчисленное количество раз расставались. Но я всегда возвращался, не мог иначе. Честно, не знаю, что нас связывало. Мы были настолько разными, насколько это вообще возможно. Если коротко, мы вместе окончили школу, затем я решил стать мракоборцем, а она предпочла увидеть мир.       Из-за этого мы виделись редко, но какие это были встречи… Затем я узнал, что она сторонница Волан-де-Морта и не смог принять это, просто не смог. Мы сильно поссорились тогда, я столько глупостей наговорил.       Когда она узнала, что ждет нашего ребенка, покончила с прошлым. Мы стали жить вместе, казалось, все будет прекрасно.       Но из-за ужасной случайности и одного грязного предательства Джослин умерла, когда тебе еще не было года, в тот же день меня отправили в Азкабан.       Дорогая Офелия, я не могу выразить словами, как виноват перед тобой, как раскаиваюсь, что не смог спасти Джослин и вырастить тебя. Я не видел, как ты учишься ходить, не видел, как произносишь свои первые слова, ни разу не дал тебе наставления.       Последнее, пожалуй, все еще можно исправить.       Живи, Офелия. Наслаждайся жизнью каждой клеткой своего тела. Люби и дружи. Цени тех, кто доверяет тебе и ни за что их не предавай. Ни власть, ни страх, ни деньги, ни могущество не смогут заменить тебе тех, кто близок по духу. Не будь предвзята к тем, кого не знаешь, не оценивай людей по статусу или чистоте крови. Прожив и пережив немалое, я убедился только в одном: не важно, кто ты, важно, кем ты стал, во что верил, какую сторону ты выбрал. Это определяет все. Будь счастлива. Сириус Блэк       Офелия прочла письмо сотни раз. Она рассмотрела его вдоль и поперек. Запомнила каждое слово, каждую завитушку угловатого почерка.       Этот воображаемый диалог с Сириусом стал для девушки настоящим толчком, решающим аргументом, последней каплей.       На следующий день Офелия попросила Кингсли Бруствера, единственного мракоборца, которому могла доверять, об аудиенции с Гарри Поттером.       Парень неохотно, но согласился и пришел на встречу.       — Я должна тебе кое-что рассказать, Гарри, — сказала Офелия, еле сдерживая волнение, — но для начала пообещай, что отдашь это Драко, — девушка протянула часы Сириуса сквозь решетку, Поттер помедлил, — прошу, это очень важно.       Гриффиндорец кивнул и положил предмет в карман.       — А теперь слушай меня внимательно, — девушка глубоко вздохнула, — ты не можешь сразиться с Темным лордом. Он будет жить, даже если уничтожить тело. Прежде всего нужно уничтожить крестражи.       — Я знаю, — сквозь зубы процедил парень, — но эти крестражи… это может быть, что угодно!       — Дневник, кольцо, медальон, чаша, диадема, змея и… он сам… семь кре… стражей, — на одном дыхании произнесла девушка.       Глаза Поттера округлились в изумлении.       — Откуда ты знаешь? — спросил он, — Офелия? Но девушка уже не слышала. Она нарушила условия Неотложного обета, пожертвовала жизнью, выбрала сторону.       Гарри сдержал обещание и передал часы Сириуса Драко, когда вместе с Роном и Гермионой оказался в заложниках в поместье Малфой.       Никто не знает, что было в записке, которую Офелия положила в часы взамен старой. Возможно, именно это заставило Драко пересмотреть взгляды и бросить Гарри палочку в решающей схватке Битвы за Хогвартс.       Возможно, Малфой тоже выбрал сторону.