His reasons

ImagineDragons — Shots       Иногда я так жалею о том, что говорю, что делаю. Жалею, что не могу, блин, просто держать язык за зубами. Будто бы меня прокляли в тот день, когда я сказал свое первое слово.       У тебя бывает такое? Хотя, о чем это я…       Гэвин усмехнулся. Коннор остановил запись. Он крепко задумался и даже не заметил, что временная дорожка второй сгорела, а умная техника перешла к воспроизведению третьего файла. Андроид успел стянуть с себя пиджак и улечься на диван, глядя прямо в серовато-синий сумеречный потолок. Записи были не очень длинными, но вызывали глубокие мысли. Можно было бы отметить, что это было как чтение книги, но, на самом деле, даже слыша Гэвина, слыша его самые сокровенные мысли, вытягивать из них глубокие смыслы было не так-то просто.       Диод отчаянно мигнул оранжевым, ведь Коннор задумался о том, к чему вели все эти разговоры. Гэвин умер. Принял таблеток, напился и уснул. Раньше, когда ему доставались подобные случаи: таблетки, угарный газ, — Рид всегда брезгливо отзывался. Называл «смертью трусов», когда не хватило смелости пустить себе пулю в висок или хотя бы шагнуть вперед с крыши. Чего испугался ты, детектив?       Коннор повернулся на бок, свесив руку с края дивана. Гэвин был влюблен в него. По крайней мере, именно об этом детектив говорил с ним которую запись. Что андроид каким-то странным образом стал ему приятен и притягателен, настолько, что Рид от отчаяния хотел и вовсе не смотреть на него. Неужели, он тогда пришел зря? Что в баре, что в доме детектива?       И жалел ли андроид об этом сейчас?       Уверен, ты сейчас думаешь, что я тебя в чем-то хочу обвинить. Что ты чего-то не сделал, что был недостаточно… понимающим? В общем-то, такие обвинения были бы бессмысленными, так что их можешь не ждать.       На самом деле, сейчас я все чаще задумываюсь о том, что хорошего вообще происходило в моей бесполезной, насквозь прокуренной жизни. И все чаще сталкиваюсь исключительно с теми событиями, которые связывают нас с тобой. Твоя улыбка в баре. Ароматный кофе и блинчики на завтрак. И тот случай в тире.       Не думаю, что ты его помнишь, мелочь ведь.       Гэвин говорил с ним, будто бы Коннор был человеком, будто бы он мог забыть «мелочь». Но вся информация, что андроид собирал день за днем, отправлялась прямо на удаленный сервер и хранилась там не меньше года. Так что достать воспоминания об их встрече в тире было не трудно. Восьмисотый прикрыл глаза, слушая слова детектива и падая в собственные воспоминания о том дне. Если запись лога можно считать воспоминанием.       Коннор помнил, как зашел в небольшое помещение, заполненное гулким эхом от прошедшей серии выстрелов и треском стареньких ламп. Бледно-серые стены уныло окружали комнатушку, в которой можно было захватить наушники и дополнительные бумажные мишени. Гэвин, единственный посетитель тира, как раз менял одну из них: на полу валялось израненное черное-белое тело, а сам мужчина пытался приладить чистый лист на подвес. — Позвольте вам помочь, детектив, — не задумываясь попросил андроид, подойдя к Риду и помогая тому зацепить край листа за держатель. Гэвин не сопротивлялся, но посмотрел на Коннора с явным раздражением.       Ты будто бы наступил на больную мозоль, напоминая мне о том, что я не только неудачник в собственной работе, но еще и низкий. Вряд ли ты поймешь, но как же бесит смотреть на тех отбитых, что приводят на допрос, снизу вверх. Как ни хмурься, сколько не злись, а когда смотришь на два метра чистой массы снизу вверх, всегда чувствуешь себя словно маленьким, незначительным.       Даже если это два метра не массы, а всего-то пластика и тириумных трубок. Знаю, ты вряд ли этого хотел, но…       Коннор осекся — ведь и правда не хотел обидеть Рида, даже не подумал о его росте. Жест помощи был естественным и бескорыстным. Он бы так же помог и Хэнку, и Тине.       …но потом я понял, что это не было особенным отношением. Это не было чем-то «только между нами». Блять, как же… — Что, пришел пострелять, жестянка? — сухие искусанные губы растянулись в усмешке, обнажив белоснежные зубы детектива, острые клыки зверя, что всегда сидел у него внутри. А иногда вырывался наружу, особенно, если чувствовал заводской запах пластика, печатных плат и тириума. — Нет. Нужно откалибровать систему мишеней, — Коннор не против заменить техников участка, которые зачастую были заняты более важными делами. Не то чтобы начальство было «за» использование дорогостоящего оборудования, коим был андроид, в холостую. Но раз уж он теперь вроде как полноправно работает в участке, то почему бы не доверить ему и те мелкие задачи, с выполнением которых до этого приходилось мучиться только людям.       Андроид подошел к первому окошку, вводя на панели управления код администратора и переходя в режим отладки. Гэвин клацнул по одной из кнопок на своей панели, отправляя мишень далеко назад. Пока та ехала, детектив отошел от места стрельбы, чтобы взять с полки оставленные там наушники. И хоть до тех было рукой подать, Рид все же успел засмотреться на идеальные черты лица стоявшего недалеко от него Коннора.       За год совместной работы поднадоевший серый пиджак и привычные яркие линии подсветки и диода уже не вызывали того интереса, совсем нет. Пластиковая кукла, которые обычно все были на одно лицо, вдруг стала его «коллегой», у которого помимо кукольной одежды появилось вполне себе привычное лицо. Чаще всего андроид был сосредоточен: ровная полоска тонких губ, темные брови, совсем немного сведенные к переносице, ясный, изучающий мелькающие перед ним символы, взгляд, и родинки.       Родинки. Десятки маленьких созвездий, покрывшие бледноватые щеки андроида. «Наверное, не только щеки,» — мелькало в голове у Рида, но мысли эти были такими отдаленными и незначительными, что детектив легко от них отмахнулся. Такие мысли точно не дадут сосредоточиться ни на мишенях, ни на работе после. Вот бы только взять его за руку, коснуться губами каждой маленькой точки, влюбленно добавленной на эту кожу дизайнерами. Рассмотреть бы каждую ясным стальным взором, точно жаркой июльской ночью рассматривают мелкую россыпь звезд на темном небе.       И каким бы тяжким ни выдался последний месяц, какой бы безнадежной не была его любовь, Гэвин не смог сдержать влюбленного вздоха от одних мыслей о том, как воскресным утром они будут лежать в огромной мягкой кровати, встречаясь сонным взглядом с белым песком и лазурью океана за окном. И тогда он развернет Коннора лицом к себе, посмотрит в теплые, ставшие родными глаза, цвета ароматной арабики, и коснется губами мягких искусственных губ. Рид почти мог почувствовать, какими податливыми они в тот же момент станут, как раскроются, впуская горячий язык, позволяя исследовать, выбивать стоны, лаская это маленькое пространство самой мощной в участке лаборатории, позволяя анализировать себя снова и снова.       А потом он спустился бы губами по шее Коннора, ловя каждую темную точку, прослеживая языком нити связей между ними и стараясь укусить грубый пластик, будто бы проверяя: точно ли андроид был настоящим, а не его больной фантазией. О, Рид бы хотел заставить диод Кона беспорядочно мигать в попытках найти устойчивое состояние, не потеряться во всех тех ощущениях, которые он мог бы ему подарить.       Стянув с полки наушники, Гэвин медленно двинулся обратно к окошку, посматривая на андроида, который уже успел нахмуриться: кажется, что-то не получалось. — Эй, ходячий пластик, — окликнул его Рид, решив, что парню не помешало бы отвлечься. — Ты стрелять-то умеешь?       Жалкая, какая же жалкая провокация, знаю. Я же знал, что ты стреляешь на заданиях. Но ты выглядел так… потерянно. А может, это только моя ебанутая фантазия. Может, ты и не хотел привлекать мое внимание. Хуй его знает, сейчас уже и не разберешь.       Коннор помнил, что отладочные логи старенькой программы были очень запутанными. Код для них писал либо беззаботный фрилансер, либо студент-недоучка, потому что понять, где проблема, было невозможно. Его диод играл рыжеватыми отблесками, когда со стороны послышался знакомый голос. Андроид сразу же повернулся. — Конечно, — он явно не понимал, к чему такой вопрос. — Как бы иначе я работал в полиции, детектив Рид? — Покажи, — бросил мужчина, крутанув пушку в руке и, удобно обхватив дуло, протянул ее андроиду основанием магазина вперед. Когда тот принял пистолет, Гэвин кивнул в сторону своего окошка, напротив которого вдалеке уже висела готовая мишень.       Коннор повертел пистолет в руках, будто бы размышляя: а не несет ли это предложение детектива подвох, какой обычно несут все его больные предложения? По крайней мере, Рид предполагал, что он так подумает. И все же пластиковый коллега принял его предложение, подходя к стойке под номером три. Рид нацепил наушники, успел до того, как андроид вытянул вперед ровную руку и стрельнул, прицелившись за долю секунды. Рука парня взметнулась вверх сразу же после выстрела.       Пару мгновений оба стояли неподвижно: Гэвин только бросил взгляд на табло, видя, что Коннор попал ровно в центр головы. Но уже спустя секунду детектив рассмеялся, хлопнув себя ладонью по бедру. — Кто ж так стреляет, Робокоп? — он усмехнулся, явно чувствуя свое превосходство над машиной. Даже не задумавшись, Гэвин подошел к Коннору сзади, почти обнимая его обеими руками. Одной он обхватил пушку в руке андроида поверх ладони самого парня. А второй придержал пистолет снизу, крепко, желая, чтобы Кон ощутил эту хватку. — Отдача же сумасшедшая. Не заметил, как у тебя рука полетела? Ты так много не настреляешь, даже если твоя супер умная система и включает отдачу в расчет. И даже с твоей стабилизацией ты не можешь удержать его, Кон.       Тогда я и не заметил, что использовал короткое имя. А ты не сказал ничего против. Когда я пришел домой в тот день, ох черт, я весь вечер об этом думал. О том, что ты позволил мне так обратиться к тебе.       Черт, я ведь даже не сразу подумал о том, как же близко к тебе я стоял. Тогда ты пах не только пластиком, нет. Ты пах кофе, каким-то одеколоном от Тины и Коннором. Не знаю как, но этот запах навсегда ассоциируется только с тобой: чуть синтетический, чуть резиновый, как пахнет новая техника только из магазина. С легкой кислинкой запаха тириума. Особенный запах, какого нет у других андроидов, как мне казалось.       А еще у тебя были очень холодные руки, прямо ледяные. И мне, больному придурку, больше всего на свете хотелось бы их согреть. И я бы мог, ну, тогда, когда мои собственные ладони еще были горячими. — Попробуй, — просит Гэвин, отпуская пушку, отходя на шаг от Коннора и ожидая, пока тот выполнит все ценные указания. Андроид осторожно, будто бы боясь чего-то нового, обхватил нижнюю часть пистолета, придерживая его. Он вновь прицелился и выстрелил, но на этот раз его руки остались практически неподвижны. И Коннор выстрелил вновь. Снова и снова поражая цель исключительно в отметку «десять», от которой осталась уже только одна большая дырка.       Остановившись, восьмисотый повернул голову к Риду и тепло улыбнулся. Раньше эта его улыбка выглядела неестественно, пугающе, неправильно. Но сейчас будто бы выкатили новое обновление, которое делало все эти эмоции, мимолетную мимику куда более живыми. Настоящими. — Спасибо, — сказал тогда он, протянув детективу пистолет точно так же рукояткой вперед.       Я думал, что ни в чем не смогу превзойти тебя. И что никогда не смогу быть к тебе ближе, Коннор. Но тот день был моим маленьким триумфом.       Иногда я думаю, что лучше бы всех этих теплых воспоминаний не было. Было бы проще, не было бы этих сомнений, этой тяжести. Но всякий раз я будто бы снова и снова попадался на одну и ту же сладкую приманку, совсем забывая о том, что будет следом.