***
Девушка осталась сидеть за барной стойкой, всё же ночь в баре нужно довести до конца. В зале осталось не так много людей, среди которых Хантер и Жнец, вечные соперники ещё до появления Анархиста в гонщиках. Но в этот раз они даже не перекинулись парой слов, язвительных фраз. Охотник постукивает ногтями ритм по стакану, а Жнец смотрит на, лежащую в нескольких сантиметрах от рук, свёрнутую проволоку. Тонкую, прочную. Проезжал бы финиш кто-то выше легенды — снесло не только фонарь, но и голову, если не срежет — выбьет кадык. Не для него предназначалась ловушка, но явно для мотоциклиста. — Так и будете молчать? — спросила Сара, когда в зале остались только Жнец и Хантер, даже бармен с музыкантами и помощниками ушли. — Будь он здесь, тоже бы молчал, — с грустным смешком сказал второй номер. — Он знал, — девушка сложила руки в замок. — Знал? — Жнец ударил кулаком по столу. — Тогда почему не приехал вторым, после тачек?! — Он знал, что заготовлена ловушка, но какая, не мог знать, — блондинка протёрла глаза, легонько, чтобы не задеть макияж. — Ну, а ты откуда это знаешь? — вставил монету Хантер. — Он написал извинение и упомянул, что это могут быть его последние несказанные слова, — Сара положила обрывок из блокнота на стойку, в знак подтверждения собственных слов. — Просил передать Всевидящему. — Всевидящему значит?..***
В эту пятницу в бар первым пришёл Всевидящий. Сильно удивившись отсутствию Анархиста, он вышел к гаражным отсекам. Ворота подписанные псевдонимом друга заперты на большой, амбарный замок. Гонщик мог не придать этому значения, если бы на замке не были соседние ворота — пропавшего без вести Молнии. Всевидящий обернулся на свист, пара гонщиков в шлемах зовут за собой, за гаражные отсеки, за бар — самое плохо освещённое место, где Анархист нашёл мёртвым мальчишку. Всевидящий пошёл на свист, остановился у дерева, наблюдая за не менее тёмной картиной, как это место. Третий и второй номер во главе с официанткой удерживают у стены гонщика в «доспехах». — Говорю же, это не я, я не хотел трогать Анархиста! Рыцарь, первый среди подозреваемых на роль врага легенды. Несмотря на одиночество Анархиста, вокруг него всегда есть защита. Если не друзья, то люди, которые его уважают и готовы отомстить и встать на его сторону. Его сторона — так же сторона бара и справедливости. Иногда съезжающей с катушек, но справедливости. — Ловушка была для Всевидящего, и нам интересно, кто тебя на это подговорил, — ласково прошипел Жнец, продолжая прижимать голову гонщика к стене. — С чего вы взяли, что это я?! — смотря на лицо Рыцаря, кажется, что он вот-вот заплачет. — Камеры не обманешь, парень, — спокойно произнёс Хантер, зажигая сигарету. — Говори, пока я не стал плохим копом. — Минор, это Минор, отпусти уже! Минор и Мажор — футовцы, участвовавшие в прошлой гонке, которых легенда прозвал Ноликом и Единичкой. Они были вторые в подозрении, но остаются ещё вопросы. Клану Фут не составит труда разнести бар по кусочкам, а они ведут тайную работу. Неужели из-за серьёзности ситуации или подосланного агента полиции? Плохо верится. — Ты всё понял, — обратился охотник ко Всевидящему. — Анархист попросил передать вот это. Гонщик принял обрывок листа. Пару слов обожгло, раскалённым лезвием пронеслось по душе, сердцу. Несказанные слова. Только ему известен голос, известно, что этот голос есть у легенды. Он снова умолчал обо всём, только предупредил, сказал не идти. И Всевидящий, как дурак, послушал. Это была обычная просьба, пара слов, принятых несерьёзно. Если было известно, в какой больнице лежит Сапфир, то с Анархистом намного сложнее. О нём не сказали ни слова, но и фотокарточку не предоставили, как и могилу. И если фотокарточку Анархист мог запретить выносить на свет, то могилу не скрыть ни от одного из участников. После гонки, в которой Всевидящий отказался участвовать, Сара позвала его в незанятую VIP комнату. В ней должен был находиться Жнец, но тот миролюбиво предоставил помещение, решив остаться в главном зале, не показывая подозрений о внутреннем заговоре среди участников — лишние волнения ни к чему. — Анархист на домашнем лечении, — сказала девушка, как только дверь захлопнулась. — Он написал свой адрес, просил передать тебе, но честно — я его сожгла. Это правило бара, я не могла его нарушить. Но вот, его адрес. Официантка протянула листок с адресом. Запомнить все заказы с выпивкой она могла, а значит и адрес дался легко. А может она надеялась сама приехать к Анархисту. В любом из случаев, Всевидящий не стал ждать и тут же вылетел из комнаты, а после из бара. Сел в седло своего мотоцикла и под непонимающий взгляд Хантера, стоящего над спустившейся шиной своего автомобиля, унёсся вдоль магистрали. Забавно, что подразумеваемый дом легенды, находится чуть ли не на другой стороне города, и чтобы добраться туда, пришлось остановиться на одной из заправок. Анархист хорошо устроился, неподобающе своему постоянному заработку на гонках. Двухэтажный домик на окраине, пара шагов и уже в лесу. Просторный двор с заржавевшей беседкой и проросшей травой между плит, ведущих к порогу дома. Ограждение из кирпичей, довольно низкое, может пролезть любой подросток, это крайне небезопасно. Но Всевидящий убедился, что помимо забора, в доме есть защита. Рядом с беседкой стоит будка, широкая и довольно высокая. Цепи нигде нет, если здесь есть пёс, то отвязанный. А он тут есть, потому что в будке пару раз кто-то поскрёбся о деревянные стены. Так же, на крыше домика большого животного, есть две миски. Судя по их размеру для слишком большого животного. Света в окнах дома нет, но в голову закрались сомнения, если это и дом Анархиста, шанс, что он спит очень мал. Восстановить режим за три дня невозможно. Он либо пытается заснуть, либо отдыхает без освещения. Вариант об отсутствии хочется отмести подальше. От внимательных глаз не ускользнуло быстрое движение в окне. В черноте что-то мелькнуло, будто пролетело зеркало или любой другой отражающий свет объект. Затем он пронёсся в другом окне, в третьем и четвёртом. Совершенно бесшумно и без препятствий, словно по воздуху. Некто остановился в окне, застывший на месте силуэт всматривается за ограду дома, распознаёт незваного, в столь поздний час, гостя. Кажется Хантер упоминал, что в первые дни Анархист вряд-ли встанет на ноги, и эта новость заставила волноваться сильнее. Не может же он носиться по дому с такой лёгкостью. Или может? Пока Рафаэль думал над вариантами привлечения к себе внимания, фигура в окне исчезла. Дверь в дом медленно открылась, и на свет от фонаря вышел уже знакомый гонщик. В незнакомом прикиде. Шлем тот же, но вместо плаща — визитной карточки Анархиста, массивная кожаная куртка. Бессмертная классика, этот прикид выглядит стильно в любое время. Но что-то было не так. Анархист не вышел с присущим ему широким, чеканным шагом. Не махнул рукой, не сделал лишних телодвижений. Нервничает, ведёт себя зажато. Ко всему этому слегка хромает, пока идёт через двор к вензельным воротам забора. Нет азарта или желания, только опасение и осторожность. — Рад… Что ты жив, — сказал Анархист открывая ворота. Пропустив гостя во двор, мужчина сделал пару шагов назад. За спиной послышались шорохи, Всевидящий успел заметить, как куртка натянулась на плечах Анархиста, создавая многочисленные складки и неприятно сдавливая тело. Хозяин дома рывком достал из кобуры револьвер, направляя за спину друга. Тут же прозвучал выстрел. Что-то мелкое пролетело и ударило по руке, заставляя огрюнестрел отклониться. Пуля полетела косо, оставив дымку, небольшой шлейф. Анархист тут же схватился за руку, роняя оружие на землю. Кожаная перчатка порвалась, и без возможности впитаться, через разрезанную часть просочилась кровь. Вместе с револьвером на земле лежит тонкая пластинка, по форме напоминающая звезду. Сюрикен, известное название метательного оружия среди многих людей. Всевидящий оживился, увидев блеснувший край звёздочки. Нес попятился назад, стараясь расставить ноги шире, для лучшей устойчивости на земле. Руки согнуты в локтях и ладони сжаты в кулаки. Всевидящий не отступил, остался на месте, приняв боевую стойку. Во двор сбежались чёрные силуэты. Точно люди, двигающиеся быстро, смешиваясь в собственных тенях, друг с другом, они подходят всё ближе, окружают. Руку Анархиста обвила тонкая, прочная цепь, за которую его и притянул один из силуэтов. Мужчина взял цепь обвитой рукой, оказывая противнику сопротивление. Оказавшись достаточно близко для удара, гонщик рывком потянул цепь на себя. Этого нападающий ожидал, и не упал под ноги, как задумывалось. Тогда Анархист бросился на футовца, их красные эмблемы на поясах заметны всегда и везде. С усилием прижав врага к пластиковым воротам во встроенный в дом гараж, мужчина ударил по рычагу, который и открыл ворота. Прокатившись по плиточным полам, Нес поднял сложенные друг с другом руки над головой фотовца. Их костюмы ничуть не защищают, настроены только на ловкую работу, которая для гонщика неведома. Удар пришёлся бы в голову, но мастер боевых искусств отразил удар и сбросив с себя мотоциклиста, перекатился, прыжком встал на ноги. Не теряя времени, футовец дёрнул за все ещё удерживающую руку своей цели цепь. Анархист устоял на месте. Пошатываясь, следя за тем, как футовец медленно приближается, смакуя победу над легендой, мужчина хватает с гаражного стеллажа гвоздодёр и без особого замаха бьёт по ногам. Футовец с шипением падает на колени, и этих секунд хватает, чтобы гонщик повернул инструмент нужной стороной и снёс челюсть, вместе с тем, вероятно, и пару зубов. Всё произошло слишком быстро. Анархист обернулся в сторону друга, который удерживает ещё одного футовца, заломив руки за спиной. Никто иной как Нолик и Единичка. — Пусть хоть кто-то из вас вернётся на гонку, — Анархист остановил голову в паре сантиметров от шлема футовца, — пристрелю каждого. Кивнул Всевидящему, чтобы тот отпустил футовцев. Они взяв друг друга под руки ушли прочь, без благодарности, без угроз, только с панической оглядкой, вслед смотрящим гонщикам. — Что б вас… — прошептал гонщик, поднимая с земли револьвер и брошенный недалеко гвоздодёр. — Я защищаю, а не… Вместо тысячи слов поддержки, на плечо легла тяжёлая рука второго гонщика. Анархист правда защищал. Защищал новичков и мастеров трассы, вставал перед ними и без слов отгонял чужие угрозы. Отговаривал новеньких от участия, чтобы они не сорвались на повороте, чтобы просто выжили. Прокололся первый раз со Сталью, и в этот раз пожалел о раскрытии своего адреса. Может это были последние секунды, после которых срывает крышу и человек не видит, что делает, не понимает. Он готов пойти на что угодно, лишь бы забыть, что только что сделал. Лишь бы не видеть перед лицом эти события снова и снова. Ладони обхватили тонированное стекло. Шлем в любой момент мог сорваться с головы и полететь на землю, стереться о грунт и лежать на тропинке с мигающим в гребне фонариком. Но Анархист сдержался. — Сталь не хотел бы, чтобы я кого-то убил, даже футовца, — мужчина убрал лом на полку. — Хорошо, что он жив. — Зачем ты пошёл в этот бар? — неожиданно для Нес, спросил Рафаэль. — Интересный вопрос, — Анархист сел на корточки, осматривая пару капель крови на плитке. — А зачем ты пошёл? Понимаешь, бар привлекает своей анонимностью. Там тебя примут любым, потому что все знают, ты можешь быть в жизни совершенно другим, и тебя не за что осуждать. При первом появлении Анархист не произвёл впечатления серьёзного гонщика. Он показался гордым и заносчивым выскочкой, пришедшим за славой. Даже зрители могут об этом заявить, но будут ли их слова правдой? — Ты думал, я за признанием там? — мужчина посмеялся над собственными словами. — Нет. Помимо анонимности, эта трасса отличается от узаконенных, как бы правильно сказать… Здесь тебя правда ценят. Если ты сдохнешь на любых других гонках, о тебе разве что фанаты вспомнят. А механики, твой агент, компания или страна за которую ты участвуешь… Просто заменит следующим гонщиком, а ты уже и не нужен. Слишком много канцелярщины и денег. Гонки это спорт, но куда интереснее соревноваться, а не играть в «Кто больше заплатит». Надеюсь, ты понимаешь. Мужчина протёр кровь с плитки и уже вымыл тряпку в раковине, удачно находящейся в гараже. Пока он говорит, отрываться от рассуждений и уже сделанных выводов не хочется ни на секунду. Слова будто гипнотизируют. — Но из-за этого сюда идут неподготовленные, непроверенные парни. А потом расплачиваются, становятся удобрением или мелом. Кто-то идёт осознанно, а кто-то нет. И вторых нужно уводить. Но не хотелось бы, чтобы бар закрывался. Может прокатимся? — Я думал, ты должен лежать на кроватке и соблюдать режим после аварии, — усмехнулся Всевидящий, выходя за ворота к своему мотоциклу. — Садись. Анархист помотал головой в насмешке. Вместо того, чтобы сесть позади гонщика, он вывел из угла гаража, через стеллажи и верстаки, свой байк, который скорее всего починили и отдали гонщику. Как это всё совершили анонимно, сложно сказать, но видимо нашли способ. — Куда едем? — спросил Рафаэль, заводя мотоцикл. — Не знаю, — пожал плечами Анархист и влез в седло. — Куда-нибудь.