Разлюбить Сокджина или Миссия невыполнима.

Сокджина есть за что любить. Безупречное лицо, смольные кудри, пухлые губы, широкие плечи, гордая осанка, взгляд с поволокой и прочие недопустимые нарушения для хрупкой самооценки окружающих. Еще и фотомодель. Гребаный идеал. Чертова заноза в жопе нормальных людей, которые по ночам кусают локти и рыдают в подушку, понимая, что ни в какой из Вселенных ни одному из Намджунов никаким боком не светит прикоснуться к настолько прекрасному. Поэтому Сокджина нужно срочно разлюбить любой ценой. На дворе, слава Богу, атомный век. Проблема Намджуна не нова и не оригинальна, а человечество за пару тысяч лет поднакопило горький опыт и охотно делится на просторах Интернета стопудовыми вариантами решения такой пустячной проблемы, как безнадежная и бесполезная любовь. Совет номер один гласит: "Избавьтесь от напоминаний о человеке. Удалите все его фотографии, выбросьте принадлежащие ему и подаренные им вещи". Сделаем, не вопрос. Намджун недрогнувшей рукой удаляет все сохраненные на телефон фотографии, добытые из соцсетей, кроме одной, сделанной самолично исподтишка. На ней Джин стоит на кухне в одних спортивках, спиной, поражая исполинским размахом плеч и мощностью всей конструкции в целом. Но ведь лица-то не видно, так что, скорее всего, эта фотка не считается. Подарков Сокджин ему не делал – уже легче. Что еще? Вот, вроде, и всё... А, нет. Где-то еще должна быть футболка, стыренная месяц назад из корзины с грязным бельем. Память упорно пытается скрыть этот факт, но Намджун безжалостно вытаскивает его на поверхность. При воспоминании об этом артефакте низ живота обожгло кипятком. От нее, безусловно, надо немедленно избавиться. Ну, может, только еще один разочек передернуть, вжимая в лицо белую ткань и вдыхая запах. Вот только футболки нигде нет. Куда же она подевалась? Сначала Намджун аккуратно перекладывает все вещи в шкафу, перетряхивает выездной шкаф на стуле, но артефакт как в воду канул. К горлу подступает паника, и он раздраженно вываливает все вещи на пол, устраивая в комнате форменный погром. Ну нет ее нигде, как сквозь землю провалилась! Чувство потери накрывает с головой, хоть плачь. Почти отчаявшись, он отпинывает ногой бархан из шмоток и лезет под кровать. Там, позади кладбища одиноких носков и яблочных окаменелостей, определенно что-то темненькое белеется, застрявшее аккурат между кроватью и стеной. Даже понимая, что полезнее для здоровья будет достать искомое сверху, он уже не может оторвать взгляда от подозреваемого объекта, словно боясь, что он исчезнет, как только Намджун отведет от него взгляд. Она, родимая. Намджун вжимается в нее носом и некоторое время так и лежит в пыли под кроватью, пережидая, когда сердце перестанет так бешено колотиться от счастья. Не обращая внимания на неупокоенные души носков, он выбирается из подкроватного царства на свет Божий, стаскивает с себя растянутую майку и удовлетворенно напяливает сокджинову футболку. Отлично, первый совет можно считать успешно выполненным, и ему уже определенно стало легче. Что там народная мудрость советует дальше? "Знакомься с новыми людьми. Заводи новых друзей, общайся". Пфф, легко! На дворе глубокая ночь, но ведь атомный же век, ёпта! Сайты знакомств для Намджуна пока ещё неисследованная территория, но, раз уж он твердо решил избавиться от своей пагубной зависимости от Сокджина, то – вперёд, к неизведанному! Через полтора часа Намджун становится счастливым обладателем эксклюзивной коллекции присланных ему фотографий сисек, членов и вагин, и даже нескольких коротеньких видео с дрочкой. Да, он определенно пользуется успехом у долбоёбов всех мастей. Интересно, а у Джина какой, прямой или немного изогнутый? А головка крупная или сглаженная? И почему-то Джуну кажется, что тот непременно должен быть гладко выбрит, так, чтобы открывался вид на дырочку… Сука, херовый совет, и совсем не работает. Намджун просовывает нос под растянутую горловину футболки и по-быстрому решает возникшую проблему, все еще держа в голове образ гладко выбритой сжатой дырочки. Боже, да какая разница, прямой у него или изогнутый? В любом случае, он идеальный, сука такая! Ладно, что там у нас дальше по списку? "Пройдитесь по магазинам, устройте себе шоппинг". Даже учитывая, что в его комнате все выглядит так, словно шкаф вытошнило непереваренным месивом из тряпок, намекая, что не в состоянии вместить ни одной шмотки более, на часах почти час ночи, так что эта опция сейчас недоступна. Намджун с досадой посмотрел на погром, понимая, что легче сжечь тут все нахуй, чем сложить обратно. Да и хер с ним, с погромом, сейчас есть дела поважнее. Нужно вытравить Сокджина из головы и сердца, и он уже на полпути к победе. "Уйдите с головой в работу, займитесь саморазвитием". Намджун внезапно вспомнил, что давно хотел выучить японский, да все руки не доходили. Вдруг ему приспичит собрать пожитки и свалить в Японию, а он кроме «хуясе» по-японски ничего и не знает. Вот как, например, по-японски будет «спасибо»? Аригато. Красиво. Перед мысленным взором проносится, как пухлые губы Джина соблазнительно округляются на последней «о». Джину бы тоже понравилось в Японии. А как будет «Я люблю тебя»? Ваташи ва анатао аи штеду… Звучит неплохо. А если ваташи ва анатао аи штеду, Сокджин? Намджун произносит фразу несколько раз шепотом, опасливо косясь на дверь, словно в два часа ночи его кто-то может подслушать. В груди разрастается щемящее неизведанное, яростно отдающее неправильностью. А как будет «Да, Намджун, прошу тебя, ещё, не останавливайся»? Намджун занимается саморазвитием еще минут сорок, пока до него не доходит, что и этот совет нихера не работает. Найти салфетки в этом бедламе не вариант, так что он вытирает перламутровые капли с живота первой попавшейся под руку майкой. "Если у вас есть близкий друг, то поделитесь с ним своей проблемой. Озвучивание сложной ситуации позволит не сойти с ума, как минимум. Возможно, он и сам сталкивался с подобной жизненной ситуацией". Такой друг как раз-таки есть. Это однозначно Мин Юнги. Автор миллиона злых пиздострадальческих песен о неразделенной любви херни не посоветует. Совет настолько дельный, что в жопе начинает полыхать сера от желания немедленно воплотить его в жизнь, но на часах полтретьего ночи, и Мин Юнги, скорее всего, сейчас яростно читает свой суровый рэп в седьмом по счету сне. Выдержки Намджуна хватает до шести пятнадцати ура, когда последняя вещь, отчаянно сопротивляясь, утрамбовывается, наконец, в шкаф. На самом деле, Намджун изо всех сил держит себя в руках, намереваясь дотерпеть хотя бы до девяти, но когда шкаф не выдерживает напора и распахивает дверцы, изрыгая обратно неаккуратно утрамбованное тряпье, терпение лопается, как мыльный пузырь. - Это шесть утра, или у меня часы стоят? – Юнги неверяще трет глаза и снова пялится на циферблат – Намджун, я лег час назад… у тебя хоть капля совести есть? – от шока Мин переходит на высокий слог. – Есть, – кивает Джун. – Тебе накапать? – он едва успевает увернуться от летящей в лицо подушки. – Серьезно, Юнги! Ты мне нужен. Умоляю, выслушай меня, дай пару мудрых советов и спи себе дальше. Клянусь, я буду сидеть цепной собакой под твоей дверью и не позволю никому тебя побеспокоить. — Я сейчас разрываюсь между желанием убить тебя и послать нахуй. Пожалуй, послать нахуй будет менее энергозатратно, так что иди нахуй, Намджун – вот тебе мой совет. Не за что, будешь должен. И дверь закрой. – Юнги пытается было свернуться клубочком и отвернуться, но наглые намджуньи ручищи разворачивают его обратно и нещадно трясут за плечи. Мин страдальчески складывает брови домиком и обреченно хнычет, понимая, что в покое его не оставят. Энергоресурсы истощены, и сил хватает только на то, чтобы жалобно заскулить. — Прошу тебя, друг, это вопрос жизни и смерти! Мне так грустно, что повеситься хочется. – Джун тянул с Мина одеяло, пытаясь надавить на жалость. — Ну так повесься, если тебя это развеселит! – зло пыхтит Юнги, разжимая чужие пальцы на своем одеялке. — Юнги, ну не будь падлой, а? Гугл сказал, что только ты сможешь мне помочь. — Прям так и сказал – доебись до Мин Юнги, и будет тебе счастье? – Юнги все еще безуспешно пытался завернуться в одеяло, но Намджун упорно разворачивал его обратно. — Просто ты самый старший и самый мудрый. Прошу тебя, пожалуйста… хён. — Ого! Ты назвал меня хёном? – Юнги даже приподнял голову с подушки, – Всё настолько плохо? — Хуже некуда. Помоги мне, хён. Хён-хён-хён… Хён. – Намджун, почувствовав слабину старшего, немного воспрянул духом. — Это запрещённый прием, ты ведь знаешь, да? — На войне все средства хороши… хён. – Брешь в обороне противника пробита, надо валить из всех орудий.

***

— Нашел в кого втрескаться… Блять, кофе закончился. Он же сам на себя, небось, дрочит. Сука, я не смогу без кофе... – Шуга разочарованно смотрит на пустую банку и достает телефон. – Он, наверное, даже зеркало обходит стороной во избежание оргазмов… - он тыкает на кнопку вызова и прикладывает гаджет к уху. – Утречка. Чимин, у меня кофе закончился. Я знаю, что вчера еще оставался, но я ночью весь выпил... – Юнги еще раз заглядывает в пустую банку, переворачивает ее и трясет, словно пытаясь убедить Чимина на том конце линии, - Не сплю, потому что я хён – бросает он мрачный взгляд на Намджуна, терпеливо ожидающего мудрого хёнского совета, подперев щеки кулаками, – Возьми сразу пару банок, ага. Шуга сбрасывает вызов и открывает холодильник. Погремев крышками, он достает одну из кастрюль и водружает её на стол. Мимо них, шаркая тапками, как привидение в пижаме, проплывает Чимин и исчезает в прихожей. Слыша, как хлопнула входная дверь, Намджун задаёт давно интересующий его вопрос: — Хён, а ты уверен, что у тебя с Чимином… ну, это… невзаимно? — Абсолютно. – вздыхает Юнги. – И у меня почти готова новая песня по этому поводу. Я скоро закончу ее, можешь зайти на днях, послушать. Что у нас тут? – Шуга открывает кастрюлю и засовывает туда нос, – О! Кимчи! Налетай! – он берет палочки себе и Джуну, и не размениваясь на тарелки, хомячит прямо из кастрюли. — А можно? – с подозрением спрашивает Намджун, потому как кастрюля явно принадлежит не Юнги. — Конечно, можно, – цепляет палочками новую порцию Шуга, – Нельзя только тому, кто спрашивает. Так что ты от меня хочешь? Совет, как захомутать мирового красавчика? Тогда ты зря меня разбудил. Как видишь, сам маюсь от неразделёнки. – Юнги развел руками и снова наклонился над кастрюлей. — Да нет же, хён! Я хочу его разлюбить. И Гугл сказал, что ты мне поможешь. — Вот смотрю я на тебя, Намджун, и не понимаю. Это же ты у нас заумник, это у тебя айкью 148, когда большая часть жителей нашей планеты едва набирает 100, а твой красавчик и вовсе до 50 не дотянет. Так я повторю свой вопрос: Чего ты хочешь от меня? — Когда дело касается Сокджина, мой айкью можно смести веничком под плинтус... – горестно вздыхает Намджун. - В его присутствии у меня смещаются полюса, и я начинаю нести лютую дичь. Я деградирую на глазах, понимаешь? Ты самый мудрый из всех знакомых мне хёнов. Помоги мне, Шуга! Что я должен сделать, чтобы разлюбить его? — Ты сейчас так погладил моё эго, что оно раздулось до неприличия. Ладно, хён что-нибудь придумает. Ты кушай кимчи, кушай. А хён пока должен подумать. Некоторое время они молча топчут кимчи. Намджун нетерпеливо поглядывает на Юнги, активно работающего челюстями и бездумно смотрящего мимо кастрюли, выстраивая стратегию. Его отвлекает входящий звонок. — Алё. Нет, Чимин, ты же знаешь, я сладкое не люблю. Ладно, возьми мне два с клубничным... – он бросает взгляд на Намджуна и исправляется, – лучше четыре, два с клубничным и два с ежевичным. Подожди, – Юнги отводит от лица трубку и спрашивает Джуна шепотом – Ты пончики будешь? – Намджун отрицательно мотает головой. – Чимин, бери шесть, Намджун тоже будет. Ага, давай. – Ответ готов – Шуга отбрасывает палочки и откидывается на спинку стула, скрещивая руки на груди. – Итак, что такое любовь, мой друг? Вопрос, конечно, риторический. Намджун тоскливо смотрит на Юнги, понимая, что его ждет увлекательная лекция о мировой истории любви, с примерами и наглядными пособиями. А можно просто ответ, без лирических отступлений? Ежу понятно, что нет. Хён подошел с исполнению своего хёнского долга со всей ответственностью, и спугнуть его теперь никак нельзя. Возможно, по итогу Джун получит мудрый хёнский совет. — Любовь, мой дорогой донсен, ничто иное, как плод нашей буйной фантазии. Ну, там, плюс гормоны, химические реакции и прочая лабуда, но в основном – воображение. Мы наделяем объект наших воздыханий несуществующими качествами и разочаровываемся, когда обнаруживаем, что объект упорно не желает соответствовать нашим ожиданиям. Так вот, к чему я веду. Ты нихуяшеньки не знаешь про своего Сокджина. Все, что тебе нужно сделать – это увидеть все отрицательные стороны и качества своего ненаглядного. Посмотри на него бухого в говняху, выбеси его как следует, послушай его нытье, как он обсирает коллег по модельному цеху. Наверняка найдется что-то, что тебя непременно оттолкнет. Потом запиши в блокнот все бесячее, что в нем откопаешь, чтобы не забыть ненароком. Будешь на досуге читать, представлять и отвращаться. Разозли его, застань утром лохматым, небритым и с нечищеными зубами, напои его в стельку. — Напои в стельку! – возмущенно разводит руками Намджун. – Хён, алё! Я даже подойти к нему не осмеливаюсь, не то чтобы заговорить и пригласить куда-то. — Не ссы, донсен, – Юнги снова подобрал палочки и стал собирать остатки кимчи со стенок кастюли. – За дело берется профессионал. Я помогу тебе, как бро. — Намджун в порыве благодарности потянулся через стол и уже хотел было заключить Юнги в объятия, а тот приготовился бежать, но хлопнувшая входная дверь заставила их застыть и повернуть головы в сторону коридора. Заспанный лохматый Чимин, все так же шаркая тапками и отчаянно зевая, нарисовался на кухне с двумя пакетами в руках. — Тебя только за смертью посылать... – недовольно бурчит Юнги. – Чего так долго? Ты что этот кофе вручную собирал? — Ты время видел? Магазин внизу только в десять открывается. Пришлось идти в супермаркет. Ещё раз объясни мне, почему ты не спишь? – голос Чимина звучит так, словно он все еще наполовину спит. Одной рукой он потирает заспанные глаза, а другой ставит банки с кофе в шкафчик. – Ты ведь спать лег не раньше пяти. – Чимин снова зевает, прикрывая ладошкой рот. — А ты откуда знаешь во сколько я лег? – подозрительно прищурился Шуга. — Я же тебе молоко с печеньками в четыре утра принес, когда ты там с компьютером ругался. Ты не помнишь? – Чимин вздохнул, видя, как Юнги удивленно выпучил глаза. Дальше под раздачу попал Намджун. - У тебя что, совсем совести нет? Человек всю ночь творил прекрасное, ему нужно отдохнуть. Это вам не танцульки эти ваши, у человека вдохновение пёрло, понимать надо! Ты его убить хочешь? Видишь, на кого он похож? Что это за круги под глазами? — Пятый и шестой по Данте, – шепелявит Юнги, бросая на Намджуна злорадный взгляд. – Доведут хёна до трясучки всякие донсены со своей всратой любовью. Быстренько забульбень хёну кофе, Намджун-и. — А волшебное слово? — Иди нахуй. — Ты с волшебством-то не перегибай, – бурчит Намджун, но все-таки поднимается с насиженного места и наливает в чайник воды. Мудрый хёнский совет получен, значит надо отрабатывать. Хотя, если по-хорошему, ему бы сейчас этот совет обдумать и переварить. — Шуга, тебе когда на работу? – Чимин прилунился рядом с Юнги и уронил голову ему на плечо, прикрывая глаза. — У меня сегодня дневная смена, так что к двенадцати должен быть, как штык, – Юнги, улыбаясь словно чеширский кот, потирается щекой о пушистую макушку, устроившуюся на его плече. — Тогда пойдем еще поспим немного, а? – Чимин приподнимает голову и упирается носом в прислоненную щеку. — Полежишь со мной? – продолжая улыбаться, шепчет Юнги. — Лааадно… — как бы нехотя тянет Чимин, и улыбка Юнги расползается на все лицо. – Но только пока не уснешь. Потом я уйду к себе, понял? – и почему Намджун ни капельки не верит строгости его голоса? – Пойдем, тебе нужно поспать, а времени всего ничего осталось. – Чимин стаскивает Юнги со стула и тянет за руку в сторону его комнаты. Что за хрень между этими двумя? Если это невзаимная любовь, то как же тогда выглядит взаимная? Громкий голос Шуги, доносящийся из коридора, выводит Намджуна из раздумий. — Утречка, самый старый хён! У тебя там кастрюля обнулилась. Да, прям дно видно. Но я тут ни при чём. У Намджуна спроси. Намджун ошалелыми глазами смотрит на пустую кастрюлю перед собой и зажатые в руке палочки. Блядь, куда бежать?!