Антонио оказался толковым парнем, вполне себе разбирающимся в тонкостях профилактики простудных заболеваний. Все единогласно согласились, что три бутылки вискаря стопроцентно должны справиться с нависшей угрозой ОРВИ. С этим не мог поспорить даже пришедший на поиски Джина Намджун, и сопротивлялся лишь для виду. И только угрюмый Хосок предпочел лечиться соджу.
Профилактика идет полным ходом. Лекарство методично разливается по стаканам, закусочные бутерброды благодарно уплетаются, простудная угроза разбита в пух и прах. Красный как помидор Шуга продолжает пускать сопли, сидя в тазике, потому что Джин припомнил, что когда он простужался, деда всегда поил его чаем с малиной и садил парить ноги. Чимина эта идея очень вдохновила. По его просьбе всеобщими усилиями упирающегося Шугу водрузили в тазик с горячей водой, малиновый чай заменили вискариком и вручили в руки бутерброд с колбасой для закуси. Теперь раскрасневшийся, слегка окосевший от лекарства и все еще гундосящий Шуга вовсю прессовал бэушного парня Хосока.
- Что здачит - спите под раздыми одеялами?! Вы совсем охредели?! А как же обдибаться? - от возмущения Шуга выронил кусок колбасы в тазик, где Чимин варил в кипятке его ноги, и злобно зашипел.
- Так он же постоянно перетягивает его на себя, а я мерзну... - начинает оправдываться Антонио, но никто его и слушать не желает.
- Одеяло, говоришь, стягивает? - Шуга, проводив глазами затонувший колбасный титаник, поднимает на него взгляд, в который вложил всё свое презрение, - Так борись, блять! Тебя бы в Спарте со скалы скидули, слабое ты отродье! - на этих словах Антонио поперхнулся и закашлялся. Хосок автоматически похлопал его по спине. Ага, значит, еще не всё потеряно. Надо добивать их, пока тепленькие. - В этой жизди столько гребадого дерьба, что обнибашки под одеялком - чуть ли не едидстведое, ради чего вообще стоид просыпаться! Да твоем бесте, Хо, я бы даже де стал дожидаться, пока он полезет с качкаби по раздевалкаб зажибаться, сразу бы его сбросил в шахту лифта. У вас, дадеюсь, есть лифт?
- Есть... - зачем-то кивнул Хосок, разглядывая носки своих конверсов, и отхлебнул соджу прямо из бутылки.
На Антонио было жалко смотреть. Он весь поник и как будто уменьшился в размерах. Если уж Хося готов скинуть его в шахту лифта, то дела действительно плохи...
У Тэхёна сил не было смотреть на страдания по сути невиновного парня, и он уже открыл было рот, чтобы вмешаться, но Чимин жестом остановил его, показал глазами на Шугу и кивнул. Мол, предоставьте это дело профессионалам. Тэ ничего не оставалось, как вздохнуть и наблюдать развитие драмы дальше. Собственно, как и всем остальным.
- Правильдо сделал, что бросил его, хоть и де в шахту... - продолжил прессинг Шуга и с выжиданием уставился на Хосока.
- Но только я ведь с утреца все равно ему под бок пристраиваюсь, - все так же не отрывая задумчивого взгляда от конверсов, вдруг выдает Хосок, - Он такой большой и уютный, когда спит... - парень рассеянно улыбается и снова делает большой глоток из бутылки, - Тоха, конечно, ворчит, но никогда не прогоняет. Это у нас, скорее, игра такая, понимаешь? Он бурчит, будто недоволен, а я его все равно обнимаю, а он такой аж мурчать начинает. Мой большой котик...
Хосок запрокидывает голову, чтобы не дать предательским слезинкам выйти наружу, а Котик нервно опрокидывает в себя полный стакан профилактического виски, даже не дрогнув лицом.
Хуясе котик, думает Юнги, скосив глаза на Антонио. Тут у нас, скорее, медведь одомашненный. Котик, блять...
Медведо-кот неотрывно смотрит на Хосока влажными глазами и слегка морщится, как от зубной боли. Хо поднимает глаза, ловит его взгляд и снова упрямо отворачивается.
- Но мой котик променял меня на потнючего спортзального качка, так что тема раздельных одеял теперь бессмысленна. Видеть не могу его перекошенную рожу!
- Она не перекошенная, просто у меня растет зуб мудрости...
- Лучше бы у тебя вырос хуй верности!
- Хося, прошу тебя...
- Всё, Антонио. Между нами всё кончено. - в голосе Хосока звучит обида и вполне уловимое "давай же! верни меня немедленно!" - Я ухожу от тебя. Суп в холодильке, картофель в мундире, игла в яйце, земля в иллюминаторе. Я выброшу твоё блядское одеяло и буду спать один! Всегда теперь буду один... на холодной кровати... один-одинешенек... - Хо пьяно хлюпает носом и горестно вздыхает, глядя на свои руки.
- А хочешь, я куплю тебе вместо себя электроодеяло? Ты же всегда мерзнешь... - шепчет Антонио, не сводя глаз с Хо.
- Хочу, - Хосок вытирает нос рукавом.
- И ту подушечку с кумаммоном, что тебе в прошлый раз так понравилась, хочешь?
- Хочу. - Хо принимается терзать заусенец на пальце.
- Тебе с голубым или с сереньким?
- А какой мне больше понравился? - Хосок прилагает максимум усилий, чтобы не смотреть на Антонио и ничем не выдать, что уже давно проиграл эту битву и готов сдаться на милость победителя.
- Ты так и не смог выбрать, поэтому и не купил. А хочешь, я обе куплю. Одна будет тебе, а другая... - Антонио запнулся и тяжело вздохнул, - тоже тебе.
- Ты хоть знаешь, что я не могу заснуть, когда тебя нет рядом, пень ты бесчувственный? - Хосок не выдерживает и поднимает на своего бывшего мокрые глаза. - Я в эту ночь глаз не сомкнул! Всё представлял, как тебя теперь тот качок во сне обнимает... гладит тебя по спине, целует... - опять сорвался на всхлипы Хо.
У Тэхёна уже сердце не выдерживает, ну серьёзно! Он жалобно смотрит на Чонгука и тот обнимает его сзади, прижимает к себе и успокаивающе целует в шею, мол, с нами такого никогда не случится.
Антонио поднялся с удивительной для его комплекции бесшумностью, легко переступил через Шугу, который от неожиданности дернулся и чуть не перекинул тазик, в котором тихонько варился бульон из его ног и куска колбасы, и тихонько присел на корточки рядом с Хосоком.
- А хочешь, я буду приходить и обнимать тебя, пока ты не уснешь?
- А потом уйдешь?
- Ну да. - Антонио обнял колени Хо и уложил на них подборок, пытаясь поймать его взгляд из-под длинной челки.
- Тогда ладно... А утром? Утром же холоднее всего. К кому мне теперь прижиматься?
- Тогда я утром вернусь, хорошо?
- Хорошо. А потом опять уйдешь?
- Только если ты этого захочешь. - Антонио тихонько убрал со лба своего парня челку и взял его лицо в ладони, заставляя посмотреть на себя. - Хо, будет так, как ты захочешь, ладно? Только не плачь.
- У тебя правда ничего не было с этим качком?
- Хося, я люблю только тебя, а он воняет, как скунс, и тупой, как валенок. Его максимум - три слова в предложении.
- Краткость - сестра таланта, - слабо улыбается Хосок.
- В его случае краткость - сестра нехватки словарного запаса. А ты - мой личный кусочек солнца в этой серой жизни. Которую я, кстати, без тебя не представляю.
- Так это действительно был просто захват? - жалобно спросил Хосок, накрывая руки парня своими и глядя ему в глаза.
В Антонио будто снова вставили батарейки. Мощный выброс энергии почувствовали все и каждый. Словно включился невидимый, но очень мощный генератор.
- Ну конечно, просто захват. А знаешь что... Пойдем домой, Хо, я очень хочу тебе его показать.
В мгновение ока Хосок взлетел в воздух и повис на плече Антонио.
- Всем пока. И... Спасибо, парни, - сверкнул улыбкой слон с моськой на плече и исчез за дверью, оставив дружное "да пожалуйста" красиво висеть в воздухе.
- Дакодец-то оди свалили из боей кухди. - удовлетворенно пропыхтел Шуга. - Заебался их бирить. Я уже слишкоб стар для этого дерьба.
- Юнги, мне кажется, что ты не ту профессию выбрал. - Тэхён смотрел на Шугу восхищенными глазами. - Тебе нужно было идти в психологи!
- Ага. Доктор психологических наук, автор методики "Иди нахуй и помоги себе сам", профессор Мин Шуга! - хохотнул Чонгук.
- Автор книг "Социопатия для чайников", "Как испортить вечеринку", "Выгоняем гостей" и "1001 способ потерять друзей" - подхватывает пьяненький Намджун и Сокждин тут же заходится подыхающим от асфикции тюленем.
- Бляди деблагодардые. - слабый голос Шуги среди пьяного ржания слышит только Чимин.
- Ну что? Тебе лучше? - не обращая внимания на хохочущих друзей, спрашивает Пак и трогает ладошкой вспотевший лоб Юнги. - Ты весь такой красный... Как ты себя чувствуешь?
- Из беня вытекло три ведра соплей, из боих дог сварили холодец, собстведдые друзья стебутся с бедя и глубятся. Как, по-твоебу, я себя чувствую, Минни?
- Джин, а так и должно быть? - заволновался Чимин, - Я думал ему станет лучше, но пока что-то не похоже...
- Всё правильно, - вмешался Намджун, - мы искуственно подняли ему температуру тела, чтобы убить вирус. И как только вирус подохнет...
- Главдое, чтобы я не подох в процессе лечения... - хрипло шепчет Шуга, шумно втягивая сопли.
- Ага, сейчас натрем его остатками вискаря и уложим в кроватку. Он как следует пропотеет и проснется огурцом. - Тэхён решительно поднимается на ноги и направляется к Юнги.
- Зеледым и в пупырьях?! - ужасается больной.
- Здоровым, злобным, язвительным, идущим по жизни с девизом "Распиздяй и властвуй!" Короче, снова станешь собой, - успокоил его Намджун.
***
- Тони, а это точно тот захват? - рубашка Хо расстегнута, губы Антонио жадно исследуют обнажившуюся грудь, свободная рука оглаживает бок, бедро, сжимает ягодицы. Хосок тоже обожает трогать своего парня, но сейчас его руки зафиксированы над головой, а между ляжками пристроилось чужое колено, мягко надавливая на наливающийся член.
- Нет, Хося, этот захват я приберег для тебя... - Антонио не желает отрываться от груди Хо, продолжая выцеловывать её, - только для моего мальчика... такого сладкого... такого моего...
Хосока выгибает дугой, в руках Антонио он всегда плавится, как воск, но сегодня он просто теряет связь с реальностью. Кажется, что он чувствует жар этих губ и ладоней по всему телу одновременно, и это новое ощущение настолько космическое, что он боится потерять сознание.
- Люблю тебя... люблю... - хрипло шепчет Антонио, не прекращая ласк, - я так боялся, что потерял тебя... - он прижимает к себе Хосока так крепко, что у того, кажется, кости хрустят, - Я не знаю, как жить без тебя, Хо. - От отчаяния, сквозившего в шепоте парня у Хосока сердце разлетается на тысячи осколков, - Прошу тебя, не делай так больше. Ревнуй, скандаль, бей, кусай, но только не бросай меня...
Эти мгновения Хосок запомнит на всю жизнь. Сильный, умный, независимый Антонио сейчас такой ранимый и беззащитный, такой открытый перед ним. Ведь фактически он признался Хосоку, насколько зависим от него. И, Боже, как же Хосоку сейчас стыдно за свою безобразную истерику. Как ему вообще пришло в голову, что его Антонио способен на измену? Ревнивый дурак, ей Богу...
- Тошенька, прости меня, дурачину, - Хосок обхватывает голову парня и беспорядочно целует, куда попадет, - Я ужасно боюсь тебя потерять, боюсь, что ты найдешь себе кого-то намного лучше меня, вот и веду себя, как идиот. Прости, мой хороший, я больше никогда не буду в тебе сомневаться! Я люблю тебя, как ненормальный!
Заниматься любовью, когда все чувства настолько обнажены - это невероятно. Ни один из них за всю свою жизнь не испытывал настолько ярких ощущений. Каждое прикосновение, каждый поцелуй, каждый стон любимого человека - все чувствуется намного глубже, интимнее. Желание выразить свою любовь намного сильнее, чем доставить физическое удовольствие. Хосок отпускает на волю все свои желания и жадно трогает, целует, ласкает, сосет, лижет, получая при этом неприкрытое удовольствие, потому что сейчас это именно то, чего он хочет. А он хочет, чтобы Антонио знал и чувствовал, насколько он любим и дорог ему. Хосок ласкает не красивое сильное тело любимого, он трепетно прикасается к его доверчиво распахнутой душе, показывая, что любит, что никогда не посмеет обмануть это доверие.
Когда Антонио входит в него, Хосок кричит. Всё тело словно голый нерв, в голове открытый космос, часть чужого тела внутри превращает их в одно целое и неразрывное. Хосок сидит на бедрах своего мужчины, обхватив его за шею, а тот насаживает его на себя, легко приподнимая и держа на весу, словно пушинку, не сводя глаз с его лица. Сейчас для Хо в мире не существует ничего, кроме этих глаз, смотрящих с необъятной любовью. Хосок не знает, что делать с разрывающими грудную клетку чувствами и эйфорией, поэтому он лишь стонет и скулит, судорожно хватаясь за мощные плечи.
Оргазм, сокрушительный, как атомный взрыв, отбирает последние силы. Кажется, Хосок снова кричит, хотя обычно он в сексе довольно тихий. Он обессиленно падает на грудь своего парня, и чувствует, как тот нежно прижимает его к себе, пока всё тело содрогается от сладких вспышек. Через пару минут он слышит рык Антонио и чувствует, как член внутри дергается, выбрасывая тугую струю спермы. Хо не любит, когда Тони кончает внутрь без презерватива, но сейчас он чувствует даже некоторое удовлетворение. Словно забрал всё, что ему дали, и даже когда Антонио выйдет из него, его семя всё ещё останется внутри, сохраняя их незримую связь.
Хосоку хочется растянуть эти мгновения до бесконечности.
- Если бы я знал, что примирительный секс бывает таким, то закатил бы истерику гораздо раньше. Айщ! Я же пошутил...
***
От больного несет, как от ликероводочного завода (спасибо наружным растираниям). Шуга всё еще горячий, как печка, но Джин сказал, что так и надо. Поплотнее подоткнув одеяло, Чимин решает на всякий случай пока не ложиться, чтобы понаблюдать за больным. От выпитого спиртного неумолимо клонит в сон, и тут поможет только кофе.
Джин с Намджуном уже ушли к себе, и на тесном кухонном диванчике остались только Чонгук и Тэхён. Чонгук похрапывал, откинув голову на спинку дивана, а Тэхён пристроился у него на груди. И всё было бы терпимо, если бы не чонгучий палец во рту Тэхёна, который тот сладко посасывал во сне.
Тааак... зачем Чимин пришел на кухню? А, да. Кофе.
