Мир нас ненавидит

Глава 1 Первое знакомство. Январь 1981 года. Легкие хлопья снега покрывали землю, зима была по-настоящему снежной, что радовало жителей Норвегии. Именно в эту зиму семейство Рейдмундов ждало пополнения: Миссис Рейдмунд была на позднем сроке беременности. Под руку с супругом Радамусом, они вместе прогуливались вдоль сада, в котором, несмотря на время года, не без магии цвели любимые цветы хозяйки.  — Свежий воздух мне и впрямь не помешает, — сказала женщина в плотной коричневой мантии. — Погода слишком хорошая, в конце концов, для кого цветут все эти цветы? Явно не для меня и не для Аурелиуса, — супруга никак не отреагировала на это, поэтому Радамус продолжил: — Я заметил, насколько скучно тебе стало в замке, но пока чаще появляться в нашем поместье я не могу, сейчас особенно много работы. — Я все понимаю, Радамус, — слегка вздохнула она. Последнее время она казалась уставшей, беременность проходила тяжело. Даже зелья, что она варила сама для себя, не всегда помогали ей. Она являлась хорошим колдомедиком. Еще будучи ученицей Хогвартса, Камелия увлекалась учебниками по колдомедецине, а по предмету зельеварения она была лучшей на своем курсе. После окончания Хогвартса юная девушка поступила в МАК (Магическая Академия Колдомедицины). Закончив академию, она вышла замуж за Радамуса Рейдмунда и оставила карьеру. В основном, она теперь варила различные зелья для своей семьи и близких, от этого любимого дела она ни за что бы не отказалась. Зелья не помогали не потому, что миссис Рейдмунд владела недостаточными знаниями, а потому, что боялась навредить плоду. Зелья от хандры и обезболивающие от спазмов не могли навредить ребенку, но Камелия не рисковала: она слишком дорожила своим ребенком, потому разбавляла зелья, но эффект от них уже был не тот. — Я думал, быть может, Аурелиус как-то взбодрит тебя своим приездом домой. — Мой сынок совсем вырос, ему больше не интересно проводить со мной вечера. Каждый раз, когда он возвращается из Дурмстранга на каникулы, я все меньше узнаю его, мы заметно с ним отдалились. — Камелии и без того было грустно, а мысли о родном сыне её ещё больше подбивали. — Я заметила, как его интересы изменились, — вновь заговорила женщина. — Зато у меня с ним стало гораздо больше общего. Камелия, ты должна понять, что ему нужно осваивать новые заклинания, больше тренироваться в дуэлях, зельеварение ему не подходит. Одними зельями он не сможет защитить нас, когда придет время, мне нужен достойный наследник, — Радамус произносил эти слова с долей гордости, он и вправду был горд за своего первенца, у которого были заметные успехи в Дурмстранге. Однако, Радамус был неправ: сыну правда нравилась алхимия и колдомедицина, мать с малых лет рассказывала о способностях некоторых растений, какие следует смешивать, а какие смеси могут стать смертельными. Но отец и слышать не хотел о травах и заклинаниях над котелком, а Аурелиус не стал возражать и ушел в изучение темных искусств. — Для нашей будущей девочки ты тоже уже выбрал роль? — с явным сарказмом произнесла Камелия. — Еще думаю об этом, — с ухмылкой ответил муж. — Ты уже подумала над именем? — Есть одно предложение. Радамус, посмотри на эти на цветы, — указала женщина на кусты сиреневой лантаны перед ними. — Это лантана, я посадила эти цветы несколько лет назад, я каждый день наблюдаю за ними из окна, они удивительны! Ты ведь слышал историю о том, как моя мама, вдохновившись цветами в саду, назвала меня Камелией? Семейная традиция рода Клео — называть дочерей именами самых прекрасных цветов. — Что ж сказать, старая традиция. На самом деле, я думал назвать дочку в честь бабушки Арминты, это была самая выдающаяся волшебница, которую я знал. Ты бы видела, как она умело владела магией… — не успел он договорить, как жена перебила его, несмотря на все ее аристократические манеры. — Зачем спрашивать, если ты все решил без меня? — остановилась она и посмотрела прямо в его янтарные большие глаза. — Я предлагаю тебе сильное имя, которое сможет отражать сильную личность, а ты хочешь ее назвать каким-то цветком? Что этот цветок сможет сделать? Может, ты забыла про пророчество? Семейство Рейдмундов всегда выбирает имя с умом, благодарю тебя, хоть сына дала мне назвать достойно! Я несу ответственность за свой род и не имею право на ошибки. Камелия понимала: спорить с Радамусом сложно, он всегда придерживался лишь одной идеи — вырастить достойных потомков. Он забывал обо всём на свете, когда речь заходила об этом. Продолжать спорить с супругом и портить себе настроение она не хотела. — На улице темнеет и мне уже холодно, я, пожалуй, вернусь в замок, оставлю тебя здесь с твоими мыслями. — Нет, мне уже пора, я и так задержался надолго. Радамус трансгрессировал, а Камелия отправилась в замок. Она вошла в гостиную в поисках сына, но его тут не оказалось, скорее всего, он, как обычно, сидел у себя в комнате над учебниками. Женщина сняла с себя плотную мантию и аккуратно положила ее на диван. Сама она уселась в кресло у камина, чтобы согреться. Камелия призвала эльфа домовика, и тот явился мгновенно. — Добрый вечер, Миссис Рейдмунд. Чем я могу помочь своей госпоже? — эльф поклонился своей хозяйке. — Добрый вечер, Кролус, будь любезен, принеси мне чайник заваренного белого чая. — Желает ли моя госпожа что-нибудь к чаю? — с искренней заботой спросил эльф. — Благодарю, не нужно, — холодно ответила аристократка. — Но моя госпожа, вы ничего не ели с обеда, Кролус не простит себя, если будет морить голодом свою госпожу, подумайте о ребенке, чем он заслужил такое? Это был самый сильный аргумент для Камелии, больше всего она боялась как-то навредить ребенку, к тому же, хрупкой девочке, девочке по имени Лантана. — Ты прав, Кролус, принеси мне булочку с корицей и тарелку с фруктами. Эльф лишь кивнул головой и растворился в воздухе. Несмотря на беременность, Камелия оставалась немного худощавой, она не ела больше привычного, но иногда все же заставляла себя есть через силу. Лицо у нее было миниатюрным: узкие скулы, маленький подбородок, малахитовые глаза не отводили взгляд от костра в камине. Заколка, что держала пучок волос, оказывало неприятное давление на голову. Она освободила карамельные волосы от заколки, и они опустились на плечи. Хозяйка поудобней расположилась в кресле, одной рукой она поглаживала живот и проговорила: «Ты мое солнышко, моя любимая девочка, ты не воин на поле битвы, я сберегу тебя от всего этого ужаса». Госпожа знала про пророчество, но ей даже думать не хотелось, что это хоть как-то коснется ее детей. Когда Камелия познакомилась с Радамусом в Хогвартсе, она даже и подумать не могла, что их общение перейдет в сильную любовь на долгие годы. Он с первой встречи обратил на нее внимание: на девочку с вьющимися волосами цвета карамели, на ее тонкие брови такого же цвета, на малахитовые глаза с пушистыми ресницами. Для своего юного возраста она была очень сдержанной, её воспитывали настоящие аристократы, и она впитала все манеры и привычки своих родителей с малых лет. Именно такую жену себе хотел Радамус, и с каждым годом он все больше и больше осознавал это. Сам Мистер Рейдмунд был высоким парнем с янтарными глазами, густыми бровями, с немного отросшими каштановыми волосами, очарование придавали ему тонкие губы и выразительные скулы. Они оба учились на факультете Слизерина, только Камелия училась курсом ниже. Годы в Хогвартсе для обоих пролетали незаметно быстро, можно сказать, они оба ждали начала семестра, чтобы насладиться общением друг с другом. После Хогвартса друзья начали списываться, приглашали друг друга на праздники. Вокруг Радамуса было много девушек, но с теплом в сердце он смотрел только на Камелию Клео, чистокровную волшебницу, которая была невинна, как цветок камелии. После того, как мисс Клео окончила академию, Радамус не смог больше ждать, ему не терпелось сделать ей предложение, чтобы она стала миссис Рейдмунд. Камелии казалось, словно все это происходило в другой жизни. Ведь тогда она не знала об идеологии семьи жениха, не будь она чистокровной, Радамус и не заметил бы ее. Узнав о методах воспитания детей в семье Рейндмундов, посмотрела ли бы она на него? Сложно ответить на этот вопрос. Камелия, безусловно, продолжает любить своего мужа и никогда не забудет, как он стал самым близким человеком в стенах Хогвартса. Но, будучи матерью, миссис Рейдмунд больше полагалась на материнский инстинкт.

***

1991 год. Начало июня. На улице темнело и было немного облачно. Коридор, по которому шла девочка, был слабо освещен. Она шла тихо, прислушиваясь к каждому шороху в замке, в надежде на кого-нибудь наткнуться. Картины, что были развешаны по коридору, уже спали,. Будить их она не хотела: кто знает, как они на нее отреагируют? Но все же на одной из картин проснулся пожилой мужчина, с длинными седыми волосами. — Нынче хозяева впускают в замок кого попало…. Девочка не стала его слушать и поспешила пройти мимо этого неприятного мужчины. Вдруг ей послышался скрип одной из комнат, она прижалась ухом к двери, чтобы удостовериться в присутствии кого-то именно в этой комнате. Было тихо, но она все же решила войти со стуком. — Что ты тут делаешь? — спросил мальчик с пепельными волосами, зачесанными назад. Он стоял у письменного стола, значит, звук издал задвигающийся стул. Он нахмурил брови, продолжая смотреть на девочку и ожидая ответа на поставленный вопрос. — Я случайно потерялась в замке и не могу найти своего отца… — не успела закончить она, как мальчик перебил ее. — Случайно? — с усмешкой сказал он. — Разве теряется кто-то намеренно? Девочка не стала отвечать на его придирку, она осмотрела комнату, в которой они находились. Прямо напротив двери было большое просторное окно, завешанное плотными шторами темно-оливкового цвета. Интерьер был одновременно уютным и роскошным. Особое внимание привлекали стены, которые были на несколько тонов светлее штор. В комнате находилась еще одна дверь, помимо входной, которая, скорее всего, вела в ванную комнату. — Кто ты? — спросил он, заметно расслабившись. — Лантана Рейдмунд, — гордо сказала она. Перед ним стояла девочка с длинными черными прямыми волосами по талию, на голове у нее был черный толстый ободок с драгоценными камнями. Черты лица она унаследовала больше от матери: миндалевидные зеленые глаза с медовым оттенком, аккуратные губы, где нижняя чуть больше верхней. На Лане было надето белое платье по колено, с длинными рукавами. Особо выделялись манжеты, воротничок и пояс черного цвета, привлекающие внимание на фоне белого шифонового платья. — Я не слышал о вашей семье, — с подозрением сказал он. — Мы из Норвегии, редко бываем в Англии. Раз это твоя комната, ты, должно быть, Малфой? — Драко, меня зовут Драко Малфой, — сказал мальчишка с долей гордости. — Я отведу тебя к отцу, они, скорее всего, со всеми гостями в гостином зале. — Благодарю, и извините меня, что побеспокоила вас. — Мне и самому нужно присоединиться к гостям. Почему ты только с отцом, где твоя мать? — поинтересовался Драко, закрывая за собой дверь спальни. — Миссис Рейдмунд себя нехорошо чувствует, и я решила отцу составить компанию, — сказала Лана с неохотой, ей была неприятна эта тема. Ведь Драко не знал, что Камелия уже много лет была больна, и с каждым годом ей становилось только хуже. Иногда ей бывает настолько плохо, что она не выходит из комнаты по несколько дней. Лана не любит рассказывать про недуг матери. Когда миссис Рейдмунд становится лучше, она старается все свое время проводить с родной дочерью, они вместе варят различные зелья, госпожа рассказывает девочке все тонкости и секреты зельеварения. Вечерами они листают личную коллекцию гербария хозяйки с чаем у камина. Вместе они олицетворяли всю сущность своих имен: два нежных цветка, казалось, что между ними была особо сильная родственная связь. — Я слышал, в Норвегии такие холода, неудивительно, что миссис Рейдмунд простудилась, желаю ей скорейшего выздоровления, — сказал Малфой-младший, проявив свои аристократические манеры. — Однако, ваша семья, наверно, привыкла к холодам, — с догадкой сказал мальчик. — Благодарю вас, но насчет родителей, к сожалению, они не устойчивы к холодам, они не коренные норвежцы. — И как вам Англия? — криво улыбнулся Драко. — Тепло, — коротко ответила Лана с улыбкой, что вызвало у мальчика усмешку. Он остановился у одной из дверей в коридоре, открыл ее и позволил первой пройти юной мисс Рейдмунд. Перед глазами Ланы открылась дверь в большой гостевой зал мэнора. Гости и хозяева сидели на диванах с бокалами в руках, рядом с ними прислуживали домовые эльфы, держа подносы с закусками. — Лантана, я уже думал идти тебя искать, — сказал мужчина в сером костюме, сидя на диване. — Извините меня, пожалуйста. Я заблудилась, но мистер Малфой помог мне найти вас. — Что ж, огромное спасибо вам, мистер Малфой, — широко улыбаясь, произнес Радамус. Драко лишь вежливо кивнул ему в ответ. Дети присели на диван к родителям и начали слушать взрослые разговоры о волшебных артефактах. — Нет ни одного упоминания о том, что он существует в реальности, скорее всего, это вымысел — и не более, — с серьезным видом сказала мисс Забини. — Саманта, при всем моем уважении к тебе, я не соглашусь с тобой, — парировал Радамус. — Видишь ли, упоминания о «Скрипки Смерти» встречаются даже в литературных произведениях, не стоит не обращать на это внимание и воспринимать как вымысел писателя. — Откуда такая уверенность, Рейдмунд? — возмутилась Элиоза Паркинсон. — Об этом артефакте мало, что известно, даже про его способности никто толком не знает, только и говорят, что скрипка заставляет плясать души мертвых. Ты хочешь заставить нас верить какому-то выдумщику? Придумать можно все, что угодно, но не стоит верить каждому слову на бумаге, Радамус, — бокал огневиски в ее руках был уже пуст, она кинула резкий взгляд на эльфа, тем самым дала ему понять, что бокал нужно наполнить немедленно. — Миссис Паркинсон, если вы осушите и этот бокал, то уже будете нам рассказывать, что и волшебных палочек не существует, — с широкой улыбкой произнес Мистер Рейндмунд, его слова вызвали смех среди гостей. Каждый в зале знал о слабостях этой женщины, особенно, об ярком пристрастие к огневиски. Это шутка только разозлила ее, но она не подала виду, чтобы не демонстрировать для присутствующих свое уязвимое место. — «Скрипка Смерти» не просто заставляет плясать души мертвых, тут все намного сложнее, — продолжил с серьезным видом Радамус. — С виду нам может показаться, что это самая обычная скрипка, на вид она ничем не отличается от каких-либо других, но стоит тебе взять ее в руки, прикоснуться смычком к струнам, и вот ты уже обречен на муки до конца жизни. Толпа мертвых душ явится, чтобы превратить твою жизнь в ад, они не дают ни спать, ни есть, все время напоминают о самых тяжелых и мучительных моментах жизни. Со временем волшебник сходит с ума, если только… — рассказчик ехидно улыбнулся, и спустя пару секунд продолжил, тем самым, привлекая больше интереса к истории. — Он не использует скрипку против врагов. Казалось, души мертвых посланы, чтобы терзать его рассудок, пока от него совсем ничего не останется. Мученик может все обернуть в свою пользу, мелодией на скрипке он может подчинить себе своих же мучителей, направить их на врагов, и только он способен видеть эти души. Одновременно огромная сила и огромная мука, довольно противоречивый артефакт. — Есть ли какие-нибудь сведения, где он сейчас находится? — прямо спросил Люциус. Он задал вопрос, который витал в воздухе. — Еще пару минут назад вы категорически отрицали его существование, а сейчас интересуетесь о его местонахождении? В любом случае, я не обладаю этой информацией, последнее упоминание о «Скрипке Смерти» уходит в 17 век, — сделав глотов, закончил Радамус. — И что же стало с его обладателем? — продолжил интересоваться Люциус. — Ничем хорошим это не закончилось, с ним произошло то же самое, что и с предыдущими владельцами. Этот волшебник чуть ли не боготворил эту скрипку, в его планах было уничтожить маглорожденных волшебников, но сам он руки марать не хотел, а с помощью мертвых душ это вполне выполнимо. Однако, выдержать страдания он не смог и через несколько дней покончил с собой. Он был готов пойти на что угодно, лишь бы его муки закончились. Соблазн огромной силы велик, но достойных волшебников, которые бы могли вытерпеть подобные страдания, мало. Этот артефакт наполнен самой темной магией, которую видел свет. В зале повисла тишина, каждый сам по себе обдумывал слова Рейдмунда. Ровесница Драко с темно-каштановыми волосами подошла к Малфою-младшему. — Ты знаешь, кто этот «умник» и эта девчонка рядом с ним? — прошептала она ему на ухо. — Я и сам ничего не знаю, Паркинсон, — раздраженно ответил он. Ему было неприятно, что в центре внимания ни его семья, ни хозяева мэнора, а никому неизвестные волшебники из Норвегии. После приема Драко собирался разузнать у отца все об этой семье.