-
Толпа бесстрашных несет Натаниэля к лестнице, хотя он думал, что ей пользуются только альтруисты. Затем они пускаются бегом. Слышен хаотичный ритм десятков ног, раздаются громкие возгласы и смех. Для бесстрашных хождение по лестнице — не акт бескорыстия, это дикий всплеск. — Какого хрена тут творится? — кричит Элисон, бегущая рядом с Натом. Её светлые волосы, завязанные в хвост, дико развеваются. Натаниэль качает головой. Ноги приятно ноют, когда он достигает первого этажа и толпа вываливается наружу. На улице совсем тепло, сильный ветер растрепывает всем волосы, солнце ярко светит, находясь сейчас в зените. Бесстрашные рассыпаются по улице, преграждая дорогу автобусу, и Натаниэль ускоряется, чтобы не отставать. Сердце колотится отбойным молоточком в груди, а дыхание перехватывает, не понятно, от бега или от всепоглощающего чувства свободы. Нат бежит за бесстрашными по улице, поворачивает за угол и слышит знакомый звук — гудок поезда. Натаниэль вспоминает, как наблюдал за прибытием бесстрашных в школу. Толпа вытягивается в длинную очередь. Поезд скользит к ним по стальным рельсам, его фонарь мигает, гудок ревёт. Двери всех вагонов открыты в ожидании бесстрашных, они грузятся группа за группой, пока не остаются одни неофиты. Рождённые в Бесстрашии давно привыкли это делать, так что через мгновение остаются только перешедшие. Натаниэль шагает вперёд с другими ребятами и пускается трусцой. Потихоньку все начинают пропадать в дверях поезда. Перед ним запрыгивает один из близнецов — он хватается за ручку, быстро подтягивается и разворачивает корпус, протягивая руку. Скучающее выражение лица и черные повязки на руках. Если Натаниэль не ошибается, это Эндрю. На секунду Нату кажется, что рука была протянута ему, но Эндрю цепляет своего близнеца, что бежит рядом с Натаниэлем, и затягивает его в вагон. Видимо что-то отразилось на его лице, потому что Миньярд усмехается и подносит два пальца к виску в шуточном приветствии. — Повезёт в другой раз, — почти по губам читает Натаниэль, и светлая макушка исчезает за дверью вагона. Нат в раздражении цокает языком. Больно надо. Отбросив мысли о раздражающих блондинах, Натаниэль нацеливается на следующую дверь того же вагона. Он цепляется за ручку, но руки у него не такие сильные, как ноги, поэтому он больно ударяется о бок поезда, и ушибленные вчера ребра дают о себе знать. Нат глубоко вздыхает и одним рывком затаскивает себя в вагон. Натаниэль слышит крик и оборачивается. Какой-то хиленький мальчик-эрудит не успевает запрыгнуть в последнюю дверцу, и девушка из Искренности протягивает ему руку, но он слишком отстал. Он остаётся угрюмо стоять на перроне, а брови Ната на автомате хмурятся. — Не переживай о других. Он просто дождется следующего поезда, хотя отскребать себя от дна рейтинговой таблицы ему придется долго. Кевин. Когда они были младше, то виделись на всяких званых ужинах среди приближенных семьи Морияма, но прошло много лет, и они буквально не знают друг друга. Натаниэль не хочет ни с кем разговаривать, поэтому молча отходит. Ветер, который задувает через открытые двери, громко шумит и крепнет с каждой секундой. Поезд набирает скорость. Нат садится. Ближе к земле проще сохранять равновесие. На Ната уставились четыре пары глаз: скучающий взгляд принадлежал Эндрю, сварливый — Аарону, а удивлённо вскинутые брови — Кевину и Ники. Натаниэль раздраженно вздыхает: — Быстрый поезд значит ветер, — поясняет он. — Ветер значит падение… — Понял, — выдаёт Ники и плюхается сбоку от Ната, подаваясь чуть назад, чтобы прислониться к стене. К ним присоединяются Кевин и на удивление близнецы. — Итак, куда мы едем? — Очевидно, в штаб-квартиру Бесстрашия, — ворчит Кевин. Порыв ветра проносится по вагону, и остальные переходники валятся друг на друга, сбитые с ног. Натаниэль наблюдает, как Ники заливисто смеётся, а Кев насмешливо фыркает, и уголки его губ сами приподнимаются в лёгкой улыбке. За окнами проносится район Искренности, частные жилые дома, стеклянные высотки, отражающие яркое солнце. Натаниэль закрывает глаза. Он думал, что его переход будет самым запоминающимся событием Церемонии, но всё сложилось абсолютно не так. Что заставило перейти Ники? Почему вдруг перешли Кевин, Жан, Элисон, Сет? Хотя не ему копаться в чужих мотивах. Нат представляет, как беснуется его отец. Возможно, Натан постарается как-то добраться до него, но Натаниэля это не так волнует. Если бы мама всё ещё была жива, он бы ни за что не перешёл, не оставил бы её, но сейчас он волен делать что захочет. — Они спрыгивают! Натаниэль поднимает голову. Шея болит. Он просидел у стены, скрючившись, по меньшей мере, полчаса, прислушиваясь к реву ветра и глядя, как размазанный город проносится мимо. Нат подаётся вперед. В последние несколько минут поезд замедляет ход, и он видит, что крикнувший парень прав: бесстрашные из передних вагонов выпрыгивают из поезда на крышу. Рельсы протянуты на высоте семи этажей. Между вагоном и парапетом крыши почти нет просвета, но сердце всё равно подскакивает к горлу. Нат пробирается вперёд и, пошатываясь, идёт на противоположную сторону вагона, где остальные переходники выстраиваются в очередь. — Нам тоже придётся спрыгнуть, — говорит Элисон. Её волосы и одежда снова в безупречном порядке, будто она не бежала до этого через полгорода и не запрыгивала в движущийся поезд. — Замечательно, — цокает искренний, — что может быть разумнее, чем спрыгнуть с поезда на крышу? — Ты сам на это подписался, Сет. — Ну уж нет, я не буду прыгать, — произносит эрудит за спиной. Он весь бледный, и его глаза мечутся в панике. — Ты должен, — говорит девушка из Дружелюбия, — или провалишься в самый низ рейтинга. Ну же, всё будет хорошо! — Нет, не будет! Я лучше буду неудачником, чем случайно сверну себе шею. Эрудит отходит к другому концу вагона, а девушка, перешедшая из Дружелюбия, занимает очередь за Натом. Она немного выше него, у неё темная кожа и короткая стрижка. Её лицо выглядит знакомо. Кажется, она была с ним в одной десятке на тесте. Натаниэль не согласен с тем эрудитом. Лучше он получит травму, чем останется в подвешенном состоянии в конце рейтинга. Да и чтобы свернуть шею при таком прыжке нужно быть полным идиотом. Люди начинают прыгать. Скоро очередь доходит до него. Глубокий вдох. Раз… два… три! На «три» Натаниэль выпрыгивает из вагона. Мгновение невесомости — и ступни врезаются в твердую землю, а голени пронзает боль. Из-за жесткого приземления Нат почти растягивается на крыше, но успевает уравновесить себя руками. Ладони обжигает от столкновения с поверхностью, но никаких серьёзных ран нет. Грудь распирает от желания расхохотаться, но, сдержав порыв, Натаниэль распрямляется, стряхивая мелкие камешки с рук. Все неофиты, кроме эрудита, оказываются на крыше с тем или иным успехом. Девушка из Отречения держится за лодыжку. Бесстрашный, который на полметра выше Натаниэля и раза в два шире, гордо улыбается — должно быть, приземлился на ноги. — Тихо все! Меня зовут Макс! Я один из лидеров вашей новой фракции! — кричит мужчина на дальней стороне крыши. Он старше остальных, с глубокими морщинами на тёмной коже и сединой на висках, и он стоит на бортике крыши, как будто на тротуаре. Как будто прямо за ним не распростерлась пропасть минимум в семь этажей. — Несколькими этажами ниже — вход в наш лагерь. Вы должны будете собраться с духом и спрыгнуть. Если не сможете, всегда есть лестницы, но не рассчитывайте на тёплый приём и уж тем более на первые места в рейтинге. Наши неофиты вправе пойти первыми. — Вы хотите, чтобы мы спрыгнули с бортика? — уточняет Ники. У него отвисает челюсть. Натаниэль не понимает, почему его это шокирует, он должен был знать, на что подписывался. — Да, — отвечает Макс. Похоже, ему весело. — Там внизу вода или что-нибудь в этом роде? — это уже Элисон. — Кто знает? — он поднимает брови. Толпа перед неофитами расходится, освобождая для них широкий проход. Натаниэль оглядывается. Никто особенно не рвется прыгать с крыши — все смотрят куда угодно, только не на Макса. Кто-то изучает свои царапины, кто-то смахивает камешки с одежды. В Натаниэле взыграла гордость. Он уверен, что когда-нибудь она его погубит. Он решительно движется вперёд, боковым зрением замечая, что решился не только он. — Давайте я, — Нат знает, что если не прыгнет сейчас, то потом будет долго собираться, так что сразу решает прервать чужие порывы. Макс отходит в сторону, освобождая Натаниэлю путь. Он подходит к краю и смотрит вниз. Ветер продувает одежду, становится зябко. Здание, на котором они стоят, является стороной квадрата, образованного ещё тремя такими же зданиями. Посередине квадрата — огромная дыра в бетоне. Нат не может разглядеть, что там внутри. Их просто берут на испуг. Натаниэль знает, что безопасно приземлится, и это осознание помогает ему ступить на бортик. Он ещё на секунду притормаживает. — Если ты испугался, давай лучше я прыгну, — Натаниэль оборачивается, чтобы понять, кто это был. Эндрю стоит перед другими неофитами. Видимо, он был тем, кто хотел быть первым прыгуном. Натаниэль усмехается, стягивает белый пиджак, что неприятно стесняет движения, сворачивает его и бросает в грудь Эндрю. Теперь Нат остался в черной рубашке, брюках и ботинках, прямо как бесстрашные. Слышаться смешки и свист. — Повезёт в другой раз, — он насмешливо салютует двумя пальцами, как Эндрю до этого, разворачивается и прыгает. Ветер завывает в ушах, когда земля несется к нему, разрастаясь и ширясь, или он несётся к земле, а сердце колотится так сильно, что становится больно, и каждая мышца напрягается по мере того, как затягивается ощущение падения. Дыра окружает Натаниэля, и он проваливается в темноту. Нат сильно ударяется о нечто. Нечто прогибается и баюкает его тело. Удар вышибает дух, и Натаниэль делает хриплый вдох. Руки, ноги и многострадальные ребра отдаются болью. Сеть. На дне дыры — сеть. Нат смотрит вверх на здание, и его грудь бурлит от распирающего его истерического смеха, который он не может сдержать. Натаниэля сотрясает дрожь, и он закрывает лицо руками. Он только что спрыгнул с крыши. Нужно снова встать на твердую почву. Нат видит несколько рук, протянутых от края сети, и он хватает первую, до которой может достать. Он перекатывается и успешно спрыгивает на деревянный пол. Руки, которые помогли ему спуститься, принадлежат Эбби, которая проводила его тест. Рядом с ней стоит мужчина её возраста, с татуировками пламени на предплечьях. — Спасибо, — благодарит Нат. Они стоят на платформе в трёх метрах над землёй. Вокруг — открытая пещера. — Как тебя зовут? — спрашивает мужчина с татуировками. — Э-э… — имя, которым он был назван в честь отца, застревает в горле. Натаниэль уже чувствует, как неправильно оно прозвучит здесь. — Подумай как следует. Другой возможности не представится, — в глазах мужчины мелькает что-то вроде понимания. Нат чувствует, как сердце ускоряет темп. Ему правда дали право выбора. Как назвать себя? Алекс? Стефан? Крис? Новое место, новое имя. Здесь он может начать заново. — Нил, — уверенно кивает он. Пусть будет Нил. — Нил, — улыбается Эбби. — Очень приятно. Дэвид, объяви. Мужчина оборачивается и кричит: — Первым прыгнул Нил! По мере того, как глаза привыкают к темноте, вокруг материализуется толпа. Люди одобрительно кричат и машут кулаками, а затем кто-то падает в сеть. Нил не удивляется, когда видит Эндрю. Все снова одобрительно кричат. — Добро пожаловать в Бесстрашие.Глава 3. Неофиты
23 августа 2020 г. в 20:21
Кровь ещё не закончила шипеть на углях, когда зал зашумел. Искренние не хлопали, только осуждающе гудели и удивлённо перешёптывались. Кажется, каждый человек в зале решил поделиться своими мыслями по этому поводу с соседом, удивлённо вскидывая брови или осуждающе качая головой, и только бесстрашные, пусть и немного неуверенно, разразились поддерживающими аплодисментами.
Натаниэль мятежно вскинул подбородок, не желая при всех давать слабину, и пошел к первому ряду Бесстрашия. Через белый шум, звучащий в его голове, до него дошла мысль, что гул всё никак не хотел стихать.
— Прошу зал успокоиться! — через несколько долгих минут Лютеру всё же удалось восстановить относительную тишину, и Церемония продолжилась.
Натаниэль чувствовал странную опустошенность и слабость в теле, как после долгой пробежки, но мыслей не было. Пока нет. Сейчас самое подходящее занятие — это наблюдать за Церемонией и продолжать ни о чем не думать.
Следующими друг за другом шли Эндрю и Аарон Миньярды, уже знакомые по тестированию и инциденту в лифте. Без каких либо колебаний они тоже выбрали Бесстрашие. Раздались редкие аплодисменты. Никому особо не было дела до выбора детей из приюта.
Дальше снова последовало множество незнакомых Натаниэлю выпускников. Несколько из врождённых бесстрашных выбрали свою родную фракцию и присоединились к Нату и близнецам на первых рядах.
Когда зазвучало имя Николаса Хеммика, со стороны Отречения донеслись уверенные аплодисменты. Громче, чем свойственно альтруистам. Натаниэль не знал, кому предназначен этот акт уважения — их лидеру или самому Ники. Тот, в свою очередь, вышел в центр и взял у отца нож, гипнотизируя предмет взглядом. Ники не смотрел ни на Лютера, ни на секцию Отречения. Его взгляд скользнул по правую сторону от Натаниэля, прямо туда, где сидели близнецы. Нат заметил боковым зрением кивок одного из Миньярдов, но не повернулся, чтобы удостовериться, потому что в этот момент Ники посмотрел прямо на Натаниэля, задорно улыбнулся и подмигнул. Нат непонимающе вскинул бровь, но Ники уже сделал надрез. Его рука прошла мимо сосуда с камнями Отречения. О боже, он ведь не собирается… Очередная капля крови выпускника зашипела на углях Бесстрашия, и её обладателем был сын лидера Отречения. Натаниэль готов поспорить, что эта Церемония останется в памяти многих надолго. Из горла вырвался истерический смешок.
У Лютера на лице застыла маска. Не было не единой эмоции, он даже не взглянул на своего сына. Можно было бы подумать, что Хеммику-старшему всё равно, но его выдавали неестественно прямая спина и отсутствие попыток успокоить беснующихся людей. Хотя это было ни к чему, потому что следующее имя заставило всех в трепете замолчать.
— Рико Морияма!
Тут ситуация такая же прозрачная, как и вода в сосуде Эрудиции, где секунду назад растворилась капля крови Рико. По-другому и быть не могло. Эрудиты хлопали и пожимали руку сыну их предводителя. Натаниэлю было тошно от них.
— Жан Моро!
Его тонкая высокая фигура медленно двинулась к центру. То, как он нервничал, было видно даже с сектора Бесстрашия. Из-за ссутуленных плеч Жан выглядел меньше, чем он есть, будто норовил совсем исчезнуть. Моро почти всю жизнь был общеизвестным «благотворительным проектом» семьи Морияма. Его мать умерла при родах, а отец и того раньше. Тэтцуи Морияма, брат Кенго, принял к себе «ещё одного бедного мальчика», вот только Жан выглядел так, будто предпочел бы остаться в приюте. Натаниэль не знал, что происходило за закрытыми дверьми семьи Морияма, но подозревал, что не только у Веснински есть скелеты в шкафу.
Жан морщится, когда делает надрез, но его рука на удивление твердая, когда капля крови падает на землю Дружелюбия. Красно-желтая секция с аплодисментами и улыбками принимает его к себе, а от Эрудиции не слышно ни звука.
Дальше пошла череда лиц и имен, за которой Натаниэль почти не следил. Ему страшно хотелось, чтобы это всё это поскорее закончилось.
— Элисон Рейнольдс!
Если бы кто-нибудь спросил Ната, кто из его знакомых больше всего подходит своей фракции, то он бы без колебаний ответил, что Элисон самая искренняя из всех, кого он когда-либо встречал. Но вот она уверенно шагает к секции Бесстрашия и занимает свободное место прямо за Натом, своим выбором навсегда обрывая хорошие отношения со своей семьёй.
Натаниэль блуждал в своих мыслях. Церемония шла дальше без его внимания, пока в его сторону не двинулась знакомая фигура. Сет Гордон. Просто невероятно. Нат не знал, был ли это осознанный выбор Гордона, или он просто последовал за Элисон. Честно, Натаниэлю не хотелось знать ответ. Элисон и Сет уже вовсю переговаривались за его спиной.
До конца Церемонии оставалось уже не так много времени. К Бесстрашию присоединились пару врождённых бесстрашных и Дэниэль Вайлдс, бойкая девушка из Дружелюбия, которую Натаниэль помнил с тестирования.
— Кевин Дей!
Когда его объявили, Эрудиты хлопали, а когда он взял в руку нож, они разразились приветственными возгласами. Но когда Кевин стал перешедшим в Бесстрашие неофитом, капнув кровью на угли, был слышен только шорох одежды во время того, как несколько человек удерживали Рико под руки, не давая ему вскочить. Глаза Мориямы горели яростью.
Кевин стал жирной точкой в этой Церемонии. Натаниэль не хлопал вместе со всеми, когда она была объявлена законченной.