Сквозь огонь, воду и дурдом

      Через открытое окно в комнату залетают и медленно кружат в столбах света крошечные пылинки. Во сне совсем неважно, что скрипучий пол не отмывается, а у старенького кухонного гарнитура нет одной дверки. Да и вторая держится на одном только не очень честном слове. И слово это, откровенно говоря, бранное. Давно пора было бы ее снять, чтобы не получить инфаркт среди ночи от грохота ее падения или сотрясение мозга с проникающим ранением от острого угла. На кухонном столе чисто, но слишком хорошо видно, что на него не раз падали зажженные сигареты и ножи резали поверхность без разделочных досок. Один из выдвижных ящиков давно лишился ручки и открывается только с помощью особой магии, которой владеют обитатели этой квартиры. Высотный дом напротив, выросший гораздо позже этого, немного загораживает солнечный свет. Дом этот — как молодая жена. Новый, блестящий, притягивающий к себе свет. А за спиной — бывшая жена, которую поглотила рутина. Морщины — трещины, и старенькое платье — блеклый, побитый жизнью, фасад.       — Пошла нахер, падла пушистая!       Следом за голосом раздается падение кухонной утвари: ножи, ложки, вилки, венчик, доски! Все оказывается на полу. По полу громко царапают коготки, и на грудь едва проснувшегося Эрена в поисках защиты прыгает большой пушистый комок чистого мурчания. Едва разлепив глаза, он покровительственно обнимает кота и целует его в мокрый нос.       — Не кричи на Василька.       — Да заебал по столам лазить! — громко ругается Жан. — Сколько можно все жрать с шерстью!       — Василек не смог бы к нам залезать, если бы ты уже, наконец, позвонил хозяйке и сказал, что окно не закрывается.       — Как только я разберусь с проклятым полом.       — Так разбирайся, блять, быстрее, — Эрен хочет крикнуть, но закашливается и теснее прижимает к себе «пушистую падлу», чтобы тот не убежал, но он и не собирается, только глаза открывает, чтобы проверить, что это за несанкционированное землетрясение. — Заебал, Жан. Скоро холода, а на кухне сплю я. Если через неделю не разберешься, займу спальню.       — Ладно-ладно! — он облизывает пальцы от джема. — Двигайся давай, раз ты все равно проснулся, позавтракаю перед теликом.       — Проснулся?! Ты меня разбудил!       Эрен возмущается, но все равно двигается. Старый продавленный диван исполняет концерт художественного скрипа, от чего где-то за стеной недовольно лает собака, не ценящая такое творчество. Обивка колючая и твердая, приходится подкладывать тонкий однослойный матрас. Жан оттесняет чужие ноги еще ближе к спинке, чтобы сесть перед стареньким журнальным столиком, испачканным мокрым пеплом из переполненной пепельницы. Мурчание кота успокаивает, и Эрен готов снова погрузиться в сон, несмотря на то, что комнату наполняет шум работающего телевизора. Вряд ли Жана очень интересуют новости о рождении медвежонка у белой медведицы в местном зоопарке, скорее, ему любопытно, насколько откровенное декольте на этот раз у ведущей.       — В это прекрасное воскресное утро…       — То есть как воскресное?! — Йегер резко садится с широко распахнутыми глазами, а перепуганный кот снова цокает об пол коготками, скользя по линолеуму, и выпрыгивает в окно.       — Ебическая сила, ты чего так орешь?! — ничуть не тише возмущается Жан и вытирает рукой подбородок от кофе, которое пролил из-за шумного соседа.       — Сегодня воскресенье?!       — Да, воскресенье! Прекрати орать!       — Блять, я опоздал на работу! — достав телефон из-под подушки, Эрен быстро вскакивает с дивана, наполняя комнату еще и громким скрипом старых пружин. — Какого хрена сегодня воскресенье?!       Эрен едва не переходит на ультразвук, поднимая узкие джинсы с пола и пытаясь впихнуть ногу в штанину. Непослушная ступня коварно лезет не в ту дыру и рвет и без того чрезмерно подранные джинсы.       — С-с-с-ука… — тянет Йегер, отбрасывает испорченную вещь в сторону и лезет в ворох грязной одежды, чтобы по нюху найти что-то наименее ношенное. — У меня же был только один выходной!       — Эм… Нет, — не соглашается спокойный Жан. — У тебя их было два. Просто всю пятницу ты стонал в кровати, потому что перепил в четверг.       Воспоминание еще не успевает оформиться, и заканчивается этот процесс уже на полу, куда Эрен падает с грохотом, запутавшись в штанинах. В пятницу голова просто раскалывалась, и тошнило весь день. Он тогда еще клялся больше никогда даже не дышать над текилой и благодарил всех богов, что Жан работает по ночам и спит весь день, ведь любой посторонний шум грозил убить.       — Точно… — вынужденно выдыхает Эрен, потирая ушибленный зад. — Почему ты не сказал мне?!       — Да откуда я знаю, почему ты дома! Я за тобой не слежу! Может, ты сменами опять поменялся!       — Энни меня убьет!       Скрип дверцы шкафа распугивает голубей на соседней крыше. Этого не видно, но в окно залетает небольшое перышко. Кружит немного по полу и медленно успокаивается. Эрен облачается в выцветшую футболку и завязывает длинные волосы в пучок на затылке. На зеркало в маленькой ванной комнате летят мелкие белые брызги, когда он быстро чистит зубы, одновременно умываясь другой рукой.       — Клянусь, она меня изнасилует. И не так, как я люблю.       — Вали уже!       Схватив рюкзак, Эрен выбегает в коридор. Стоит секунду и забегает обратно, а Жан уже протягивает ему телефон с выражением лица «я-живу-с-идиотом-но-девать-его-некуда». Перепрыгивая через одну, а иногда и через две ступеньки, Йегер несется вниз и толкает тяжелую дверь. В лицо сразу бьет теплый воздух, наполненный вонью выхлопных газов, с вкраплениями разговоров людей и сигналами машин, водители которых спешат куда-то.       Район у них очень простой, населенный совершенно неприглядным контингентом. Многие похожи на немного чокнутых сектантов, и вообще здесь хватает мутных людей. В основном они поклоняются спиртному, но есть и действительно религиозные.       Приходится перейти на бег, чтобы успеть на подошедший автобус. Дверью едва не придавливает, и женщина внутри салона, в которую Эрен врезается, смотрит косо. Теперь только от скорости автобуса зависит, насколько еще он опоздает. Ну, если только не попытаться угнать его. Но получится вряд ли — прав нет. Чтобы хоть как-то создать видимость ускорения, Йегер очень нервно стоит с самым серьезным лицом. Под временем, которое безжалостно напоминает об опоздании, на телефоне высвечиваются уведомления о сообщениях.       «Эрен, где ты?»       «Ты издеваешься».       «Я УБЬЮ ТЕБЯ, ЙЕГЕР!!!»       До боли закушенная губа никак не помогает ехать быстрее. Эрен утыкается в холодное стекло лбом. За окном проносится серый город, наполненный такими же, как он, людьми. Со своими мыслями, чувствами, эмоциями, переживаниями. Город полон звуков и запахов. В автобусе пахнет выпечкой, потом, жуткими духами. У всех что-то свое в голове. Вот женщина гладит себя по ноге. Она думает о коте? О ребенке? Нервничает и вытирает мокрую ладонь о штанину? Или ей просто нравится ткань? Автобус проваливается в яму одним колесом, и Эрен бьется лбом, теряя нить собственной мысли. Как удачно, что это было близко к нужной остановке. Быстрым шагом он направляется в кафе фастфуда «ЧиКинг». Кто-то умный как-то сказал, что лучше всего работать рядом с едой — никогда не будешь голодным. Дверь для персонала позади фасада заведения скрывает за собой рабочий гул, запах кипящего масла и готовой вкусной, но очень вредной еды. Пол, как всегда, в каком-то дерьме, хотя его моют каждые полчаса. Люди, которые думают, что кухни стерильны, глубоко, невероятно глубоко заблуждаются. Сколько раз Эрен поскальзывался на масле, которое какой-то идиот разлил, просто не сосчитать. Слава богам, что в какое-то время его наконец-то перевели на кассу. Он проскальзывает к рабочим шкафчикам мимо шумной атмосферы, чтобы переодеться в униформу. В вырви глаз желтую футболку, горчичные штаны (в которых давно бы уже следовало поменять резинку, а не цеплять ткань булавкой, потому что она периодически открывается и колет в живот), в тон штанам фартук и мерзопакостный козырек. Осталось лишь найти жвачку в недрах бардака, чтобы скрыть запах перегара, и можно попытаться влиться в рабочий рой, будто тут и был.       — Йегер! — но не тут-то было. — Едрить тебя за ногу, бестолочь! Это уже третье опоздание за месяц!       — Энни, — почти даже смущенно улыбается Эрен и потирает затылок рукой. — Перестань так кричать, нас же посетители услышат.       Он на всякий случай пятится назад, мало ли что в голову придет разгневанному менеджеру. Как-то уже были случаи, когда в головы других сотрудников летело все, что попадалось под руку.       — Да я уже готова тебя выпороть прилюдно! Значит, так, — она угрожающе шагает ближе. — Раз приходишь последним, и уходить будешь тоже последним. До конца месяца будешь оставаться считать кассу и закрывать кафе.       — Энни, это же просто жестоко! Это делают минимум два человека!       — Я свое слово сказала, марш работать, — шипит начальница, поправляет микрофон на гарнитуре и уходит прочь по своим делам, стуча невысокими каблуками.       — Не повезло, Йегер! — со смешком фыркает Конни и салютует другу лопаткой для картошки.       Ответить на это совершенно нечего. Осудить Энни за такое решение сложно, Эрен и правда зачастил с опозданиями. Поэтому можно сказать, что он отделался малой кровью, ведь и уволить могла. Но ему повезло, что в работе он почти незаменим. Никогда не хамит, легко выходит из конфликтных ситуаций, да и в коллективе никого не обижает, всегда рад подработать. Вздохнув, он занимает свое место за кассой и запускает очередной, похожий на каждый другой, день. Заказы; улыбки девушек; взрослые, вопрошающие у своих отпрысков, чего те хотят; непременно один-два недовольных жизнью, погодой, собой, выбором, персоналом идиота, чья цель — испортить настроение всем вокруг себя. Но уходят они еще более раздраженными, ведь Эрен не ведется на провокации и продолжает лучезарно улыбаться, несмотря ни на что.       — Где моя картошка? — громко кричит Эрен на кухню.       — Даю! — отвечают ему из окошка. — Эй, после смены пропустим по пиву?       — С этих слов у меня обычно начинается запой, — тихо смеется и ставит заказ на поднос. — Номер сорок четыре! Приятного аппетита! — желает он посетительнице и возвращается к окошку выдачи. — Не могу, приятель. Энни велела мне закрываться до конца месяца самому. Давай в выходной.       — Прибил бы эту сучку… — понижает Конни голос до максимально допустимого.       — Я в деле, — смеется Эрен и возвращается к работе.       Заказов становится все меньше, город постепенно остывает и становится тихим. Уж этот район точно, здесь особо нечего делать после заката солнца. Редкие клубы можно назвать не иначе, как блевальнями. Все веселье в центре. И все бабки тоже. Свои заработанные крохи Эрен собирает под кассой, где их ему оставила Энни. В это время по пути домой не работает ни один магазин, поэтому приходится сделать небольшой круг до круглосуточного, чтобы обеспечить себя упаковкой дешевого пива, а уже с ней устроиться на диване перед теликом, который показывает всего-то два канала. Через незакрывающееся окно в комнату, шурша легкими занавесками, проникает прохладный ночной воздух и кот, заметивший, что в любимой квартире зажегся свет.       — Привет, маленький, — гладит его Эрен, а тот с удовольствием отвечает ему мурчанием и ластиться к доброй руке.       Он давно уже приходит. В его собственной квартире без его разрешения завелся человеческий детеныш. Не особо шумный, к счастью для соседей, но очень активный и любопытный, к сожалению для кота. Облизав кусочек сосиски от кетчупа, Эрен благодушно делится с усатым зверем. Почему бы и не угостить его ужином, пусть и скромным, если все равно больше разделить его не с кем. Жан на смене в баре. Довольно удобно, когда один работает в день, а другой — в ночь, никто никому не мешает спать или просто наслаждаться тишиной. Может, жизнь и повернулась не тем местом, каким хотелось бы, но все равно все не так плохо, пока есть спагетти с сосиской и вдоволь дешевых сигарет.       Всего два года назад все было иначе, и Эрен даже думал, что счастлив. Он рискнул и после окончания школы сообщил родителям о своей ориентации и о том, что он влюблен, и что намерен провести жизнь с одним человеком, в котором он уверен. Но кто же знал, что мама окажется права, и это было просто увлечение, которое вскорости прошло. Только не со стороны Эрена. Он совсем не думал о том, что после года совместной жизни на вопрос о любви услышит в ответ безразличное «не знаю». Он не был идеалом, но какое-то время казался подходящим. И Эрен не стал ждать, пока ранее близкий человек разберется в себе, а просто ушел, чтобы услышать в спину, что именно он принял решение за них обоих. Тот, другой, взял и переложил ответственность за их расставание. Будто не он молчал часами, уткнувшись в компьютер, и не он порой не приходил домой, ссылаясь на дела.       Эрен был вынужден запивать это и выживать, как мог. Спасибо Жану за скрипучий диван в его съемной квартире и за плечо, которое он подставил. Эрен вполне мог вернуться домой, но так хотелось оправдать тот пафос, с которым он выходил за порог родительского гнезда. Доказать хотелось в первую очередь самому себе, что он не глупый подросток, и все это было не прихотью, а осознанным решением.       Пиво кончается, а с ним и этот день. Кот уютно устраивается на спине своего соседа и урчит, успокаивая. Впрочем, шесть банок пива и так неплохо убаюкивают. Надежно.       Дни практически дублируют друг друга. Работа, дом, дешевое пойло, кот, сон, и все повторяется заново. Даже на работе не происходит ничего из ряда вон выходящего. Хоть бы вечером кто доебался. А так, весь экшн Йегера в фильмах, которые он смотрит по ночам.       — Завтра последний день моего наказания, — говорит Эрен, выдыхая дым в разгар рабочего дня за зданием кафе.       — О-о, поздравляю. За это надо выпить! — заявляет Конни.       — Давай. У Жана как раз выходной завтра, посидим вместе.       — Заметано! — он тушит сигарету. — Побежал я работать, а то эта мегера с потрохами сожрет. Зачем она вообще тут работает? У нее разве предки не политики?       — Да, вроде… — пожимает Эрен плечами и тоже тушит окурок.       К вечеру становится прохладно. Мелкий дождик холодит кожу и воздух. Не за горами время, когда выпадет первый снег. Может, хоть эта перемена сможет порадовать. Эрен всегда любил снег. Пушистый, хрустящий под ногами, прилипший к веточкам, лавочкам и заборам. Когда он выпадает и поглощает в себя все звуки утра, можно по-настоящему услышать собственные мысли. И неважно, если они грустные.       Основное освещение гаснет, и в свете пары ламп, насвистывая песню из рекламы, Эрен пересчитывает деньги в кассе. Только бы сошлось все с первого раза, тогда можно будет благополучно пойти домой, забежав в магазин. Или не забежав. По-хорошему, пить бы надо поменьше. Или хотя бы не семь раз в неделю.       — Семьдесят… два?.. Черт!       Сбился. Вот дурак. Придется начинать заново. В пальцах быстро мелькают купюры, и на этот раз Эрен пытается не отвлекаться на посторонние мысли. Почти получается, но внезапный звонок телефона заставляет вздрогнуть и выронить деньги.       — Черт, — снова.       В кафе давно уже очень тихо, и на улице никого. Только он и непересчитанная касса. Романтика, да и только. Но настойчивый звонок напоминает о внешнем мире. Мелодия незнакомая и очень простая. Стандартная. И хрен знает, откуда она играет. Звук довольно громкий, но чем-то приглушен. Эрен вертится по сторонам, пока его взгляд не цепляется за стойку с подносами. Когда он поднимает один, мелодия становится громче. Кто бы ни звонил, он крайне настойчив, раз до сих пор не положил трубку.       — Алло?       — Кто это?       — Ам… — Эрен оглядывается по сторонам, словно звонящий может откуда-то подглядывать за ним. — Видимо, новый владелец этого айфона.       — Простите? — удивленно звучит из трубки.       — Прошу прощения, неудачная шутка. Меня зовут Эрен, я кассир в кафе «ЧиКинг». Вы, видимо, забыли свой телефон на подносе. Я выключу его и положу на кассе, приходите завтра, и мы вернем вам потерю.       — Какой я рассеянный… Вы еще в кафе? Я неподалеку, могу подойти минут через пять. Меня завтра не будет в этом районе, не хотелось бы лишний раз мотаться.       — Да, ладно, я буду тут еще минут пятнадцать минимум.       — Хорошо, спасибо, я скоро буду.       Закончив разговор, Эрен возвращается за кассу, чтобы уже, наконец, завершить пересчет денег. Домой-то все-таки хочется.       — Шестьдесят три, шестьдесят четыре, шестьдесят пять… Да сука!       Он уже откровенно раздражен. Все как будто специально так сходится, чтобы он заночевал на работе, обложенный купюрами. На чужой телефон, лежащий рядом, приходит СМС, и Эрен невольно скашивает на нее глаза, а потом и вовсе берет аппарат в руки. Айфон последней модели, выглядит совсем новым, без чехла и защитного стекла. Но привлекает внимание не это, а «текст» сообщения. На экране высвечивается десять цифр.       «1419212672».       Непохоже на номер. Вообще ни на что не похоже. Странно как-то. Таинственный телефон таинственного незнакомца с таинственными цифрами. Хмыкнув самому себе, Эрен делает фото экрана на свой телефон из праздного любопытства, может, Жан знает, что это такое. Не спрашивать же незнакомца, что за ерунду ему пишут. Время переваливает за одиннадцать. Пересчитанные деньги наконец-то оказываются в специальном конверте и укладываются в сейф в кабинете суровой начальницы. Эрен потягивается с широким зевком и чуть не давится воздухом, потому что слышит громкий стук.       За стеклянными дверями кафе стоит мужчина. Его плохо видно при таком освещении. Эрен берет телефон со стола и подходит, чтобы открыть и передать найденное. На улице моросит дождь, поэтому он позволяет мужчине зайти внутрь. Тот одет с иголочки. Дорогой костюм, накинутое сверху темное пальто. От него пахнет приторно сладко.       — Ох, спасибо вам, молодой человек, вы буквально спасли мне жизнь, — выдыхает мужчина и поправляет на себе очки.       — Да не за что, — пожимает Эрен плечами и вдруг ловит на себе изучающий взгляд.       Незнакомец медленно осматривает его, и это как-то неприятно. Словно оценивание проститутки перед использованием по назначению. У Эрена нервно дергается кадык. Если этот тип гей, то он уж слишком открыто палится. Блондин с аккуратной бородой, широкими плечами и крупными ладонями. Его можно назвать симпатичным, если нравится такой типаж. Эрену не нравится.       — Я бы очень хотел отблагодарить вас за эту любезность, — улыбается мужчина. — Мое имя Зик Крюгер. Могу я угостить вас кофе?       — Ам… — вот черт, клеится. Йегер улыбается смущенно. — Не поздновато ли для кофе? Я и так припозднился, хотелось бы попасть домой поскорее.       — Так давайте я вас подвезу.       Ага, конечно, сейчас бы садиться в машину к незнакомым мужикам. Подозрительный какой-то тип. Хотя, возможно, просто добродушный до глупости или просто флиртовать не умеет от слова совсем.       — Извините, — выдыхает Эрен и чешет затылок. — Я, пожалуй, откажусь.       — Понимаю. Наверное, это слишком с моей стороны… — он снова окидывает взглядом юношу перед собой. — В таком случае, спасибо вам еще раз, я очень благодарен.       Он протягивает широкую ладонь, и Йегер нерешительно пожимает ее, почувствовав вдруг, что его руку сжали сильнее, чем следовало бы. Незнакомец — а теперь Зик — поднимает другую руку, в которой зажат телефон, и касается пальцем бейджа на груди.       — Эрен. Надеюсь, до встречи, Эрен.       — До свидания…       Этот странный тип уходит, оставляя наедине со своими мыслями. А мысли хаотичны. Это был самый странный момент за всю жизнь. Самый странный, даже почти стремный, подкат. Первый раз ему встречается мужик, который делает это так открыто. С чего он вообще взял, что так можно? Кто-то написал у Эрена на лбу «гей»? Или он подкатывает к каждому, пока не натыкается на «своего»? Нахмуренный Йегер тянется к двери, чтобы закрыть ее, и только тогда обращает внимание, что у него в ладони лежит купюра в сто долларов. А вот эта уже неплохое «спасибо» за всего лишь нахождение телефона. Даже слишком хорошее. Эрен выглядывает на улицу в смешанном желании отдать эти деньги, но Зика и след простыл. Ну, он сделал все, что мог.       — Ну что, гуляем сегодня? — Конни едва не прыгает рядом.       — Ага, только тебе придется меня подождать, сегодня-то я кассу считаю, — отзывается Эрен.       — Да без проблем. Хорошо, что зарплата вчера пришла, сегодня шикуем! — Спрингер зачем-то пытается изображать игру на гитаре, причем крайне нелепо.       — Сегодня я угощаю.       — О! С чего такая щедрость?       — Да вчера что-то странное было. Мужик у нас в кафе телефон забыл, я ему его вернул, и он мне подкинул аж сто баксов на чай.       — Ого! Какой щедрый. А чего тут странного? Мажор, видимо.       — Да странно не это, — хмыкает Йегер. — Он ко мне клеился.       — И что? Ты же гей.       — Ты думаешь, это так работает? «Вижу жопу, не вижу препятствий»?       — Нет, ну я…       — Вы какого хрена треплетесь! — как черт из табакерки появляется Энни рядом и больно щипает Эрена за бок. Досталось бы и Конни, но ей пришлось бы идти на кухню. — А ну-ка живо работать, Спрингер! Йегер, а с чего вдруг у нас после закрытия какие-то посторонние люди заходят в кафе?       — Да мужик телефон забыл, я возвращал.       — У нас рабочего времени для этого нет?       — Ну… он сказал, что ему срочно.       Начальница сканирует внимательным взглядом, но, видимо, решает, что этот ответ ее удовлетворяет, потому она просто оставляет своего сотрудника, позволяя работать дальше. Это снова совершенно обычный день, где посетители ворчат и не могут определиться с выбором, а Эрен им помогает. С ним снова игриво разговаривают молодые девушки. Но вот у них совсем нет шанса, со своей ориентацией он определился давно. В то самое время, когда одноклассники тайком рассматривали журналы для взрослых, Эрен предпочитал постеры с героями боевиков.       После смены он с другом, счастливый и уже почти ощущающий вкус пива на языке, вываливается с работы. Несмотря на то, что на улице снова моросит мелкий дождь, они решают пройтись до магазина и до дома пешком. По пути ведут праздные разговоры о делах и прочем. Ничего особенного, ничего интересного. Может, рутина это — стабильность, и не стоит желать от жизни больше, чем она может дать?       Жан встречает друзей с азартными глазами, как только замечает содержимое их пакетов. Впереди два выходных и хороший пьяный вечер. Они с Конни усаживаются на полу, а сам Эрен лезет на подоконник, чтобы курить, и гладит кота, снова зашедшего в гости. Из их окна льется смех и вьется легкий дымок от горьких сигарет. Сто долларов превратились в несколько упаковок пива и простенькую еду, закинутую в морозилку.       — А к нашему Эрену вчера мужик подкатывал, — заговорщически толкает Конни Жана локтем.       — Это какой мужик? Эрен, ты мне изменяешь? Сегодня будешь спать на диване.       Эрен фыркает от смеха и тушит сигарету.       — Да просто мужик. Мы за его счет бухаем сегодня.       — О как! И когда свидание?       — Не будет никакого свидания, он не в моем вкусе.       — Ты гляди разборчивый какой! — возмущается Конни, будто речь идет о ком-то знакомом, кого он рекомендовал лично. — Мужик-то явно при бабле!       — И что? — хмурится Эрен. — Мне ложиться под каждого заднеприводного, стоит ему перед моей мордой деньгами покрутить?       — А вам можно так говорить? — с ноткой удивления спрашивает Конни.       — Как так?       — Ну, «заднеприводный».       — Это как с неграми, — объясняет Жан со знанием дела. — Только им самим можно так себя называть.       — Дебилы, — беззлобно обзывается Эрен и бросает в друзей пластиковый стакан со стола рядом с подоконником, а те только смеются.       — Давай так, — предлагает Жан. — Расскажи нам тогда, кто в твоем вкусе.       — Не вы, — успокаивает Эрен.       — Это обидно, конечно, но давай серьезно.       — Не буду я вам говорить, вы будете ржать.       — В твоем вкусе карлики-альбиносы? — предполагает Конни и получает в лоб другим стаканом, на этот раз прицельно.       — Дебилы… — снова на выдохе повторяет Эрен и прикрывает глаза. — Ну… Внешность, конечно, играет свою роль, но я не на это обращаю внимание в первую очередь.       — А на что? — практически хором переспрашивают друзья.       — На руки… Мне нравятся красивые руки. Крепкие, с выступающими венами, с ухоженными ногтями. На глаза. Мне нравится, когда у мужика серьезный, глубокий взгляд. И на запах. Свежий, крепкий, с нотками горечи. Такой, когда… пьешь кофе на веранде с видом на горы.       — Эрен, закрой окно, — вдруг серьезно просит Жан.       — Чего? Почему?       — К диснеевским принцессам всегда птички прилетают.       Как назло, стаканы для бросков закончились. Они живут вдвоем, поэтому их только два. Впрочем, Эрен так и знал, что друзья подымут на смех его предпочтения, но деть никуда их не мог. Порой во сне он даже видел образ человека. С красивыми крепкими руками и запахом, который поглощает, окружает и заставляет все внутри дрожать от восторга. Однажды они должны встретиться, когда бы это ни случилось. Он знает, что этот человек тоже его ждет. Они оба скучают, но пока не понимают, по кому.       Когда заканчивается пиво, все укладываются спать. Выходные проходят слишком быстро. Время — капризная сволочь. На работе тянется, как резиновое, а в выходные пролетает незаметно. Эрен снова открывает смену переодеванием в мерзкого цвета униформу и становится на кассу. Людей в будний день немного, и от этого еще гаже. От безделья хочется вешаться. Под камерами даже в телефоне не зависнешь, приходится тухнуть на кассе и переговариваться с ребятами на кухне.       — Эрен, посчитай соуса.       — Окей, босс, — соглашается он и ныряет под стойку, где в коробке хранятся соусы.       Хоть какое-то занятие. Может, получится убить минут пять, если повезет.       — Извините, — раздается сверху.       — Да, здравствуйте, добро пожаловать в… — поднявшись, Эрен сталкивается взглядом с тем самым мужчиной. Зиком. Он стоит перед ним и улыбается так, словно ждал этой встречи. — Извините. Добро пожаловать в «ЧиКинг». Что будете кушать?       — Здравствуйте, Эрен, очень рад вас видеть. Я заходил вчера, но вас не было.       — Да… У меня был выходной. Вы готовы сделать заказ?       — Большой американо, пожалуйста.       — Сахар?       — Три, будьте добры.       — Не желаете попробовать пирожок с малиной или шоколадный кекс? — проговаривает Эрен обязательный скрипт и тычет ручкой в экран.       — Нет, спасибо, слежу за фигурой, — с улыбкой отвечает Зик.       С такой заискивающей улыбкой. Неприятной.       — Доллар пятьдесят, пожалуйста.       — Знаете, у вас отвратительный кофе, — все с той же улыбкой говорит Зик, протягивая карточку.       — Ам… Может, тогда чай? Я еще не пробивал чек.       — Нет-нет, я возьму кофе, — со смешком он прикладывает карту к терминалу. — Я лишь хотел сказать, что вернулся совсем не ради кофе.       Смущающая ситуация. Эрен отрывает чек с номером и протягивает его посетителю, как обычно. А тот — явно намеренно — касается его пальцев своими. Его руки горячие и очень сухие. Проглотив неловкость, Йегер оставляет этот комментарий без ответа и отходит к кофейному аппарату, чтобы уже как можно быстрее закончить этот диалог и выпроводить назойливого ухажера.       — Простите мне мою бестактность, Эрен. Если я ошибся, и вы не относитесь к тому типу людей, о которых я подумал, то просто скажите мне об этом.       Его голос звучит за спиной. Мягкий, но почему-то очень неприятный. Зик ассоциируется с остатками чая, сахар в котором остался на дне. Холодный и слишком сладкий. Допивать его не хочется, хочется просто вымыть бокал и не возвращаться к этому.       — Знаете, я сейчас на работе, и наш диалог мне кажется совершенно неуместным, — отвечает Эрен и ставит картонный стаканчик с крышкой на стойку.       — Если вы согласитесь уделить мне хотя бы час, я с удовольствием подожду окончания вашей смены, — и, как назло, за его спиной нет ни одного другого посетителя.       — До окончания моей смены четыре часа, — резонно замечает Эрен, бегло глянув на часы в углу экрана.       — А я совсем никуда не тороплюсь.       Йегер сглатывает. Этот тип неприятен ему, но… Все же да, он довольно симпатичен, ухожен, вежлив. Если было бы какое-то пособие по тому, как быть геем, такой типаж был бы образцовым, его бы рекомендовали. И, признаться, секса не было так давно, что впору уже рассматривать вибратор в качестве партнера.       Эрен обрывает сам себя. Какой секс? Он видит этого человека во второй раз.       — Ладно… — выдыхает он. — Только час и только кофе.       — Большего я и не прошу, — во все зубы улыбается Зик и наконец-то отходит от кассы.       Но легче от этого совсем не становится. Он сидит в кафе все четыре часа до конца смены. То смотрит в телефон, то сканирует взглядом. Все чертовых четыре часа сидит с одним стаканом кофе. Почему у него нет дел? Или хобби, которым можно заняться в выходной? И с чего у него вообще выходной в будний день, что его можно полдня проторчать в кафе на краю города? Эрен нервничает, даже заговаривается, хотя знает все свои «реплики» наизусть. Пару раз он просыпает мелочь. Время смены кончается, Зик выходит на улицу и ждет у дорогого внедорожника черного цвета. Эрен не особо разбирается в машинах, но сразу замечает значок «Бентли». Зик пафосно открывает для него пассажирскую дверь.       — Может, лучше пройдемся пешком? — предлагает Эрен, сжимая в руках ремешок своей сумки.       — Эрен, боюсь, что в этот час в вашем районе работают только бары, а мы условились на кофе. Не волнуйтесь, пожалуйста, потом я с удовольствием подвезу вас домой или в любое место, которое вы назовете. Уверяю, я не какой-нибудь маньяк.       — Сомневаюсь, что маньяки говорят иначе, — неловко шутит он.       — Эрен, я правда всего лишь хочу выпить с вами кофе, но вы вправе отказаться, конечно, я не могу настаивать.       Он прождал четыре часа. Было бы крайне невежливо теперь сказать «нет». Ну что может случиться, на самом деле? Зик не похож на психопата, который возит трупы в багажнике своего автомобиля. Вздохнув, Эрен соглашается и садится в салон с удушливым запахом сладости.       За окном мелькают дома, Зик правит машину в центр к дорогим ресторанам. Из колонок льется ненавязчивая легкая музыка. Плавная такая, усыпляющая. Он ведет мягко, не нарушая рядность машин.       — Что я могу сделать, чтобы вы расслабились? — Эрен поворачивается на голос и понимает, что они в машине уже больше пятнадцати минут и так и не сказали друг другу ни слова.       — Простите, я просто… ну… — мнется он. — Давненько не был на свиданиях.       — А вы считаете это свиданием? — с улыбкой переспрашивает Зик.       — Нет, простите, я просто…       — Нет-нет! Я не хотел вас обидеть. Если вы так считаете, мне это очень приятно и лестно. Вы очень красивый молодой человек, и мне странно слышать о том, что у вас проблемы с количеством свиданий.       — Ну… — Эрен задумывается на пару секунд. — Я пережил болезненный разрыв, и после было как-то не до этого.       — Жаль это слышать.       — А вы?       — Что я?       — У вас нет проблем с количеством свиданий?       — Как сказать… — Зик останавливает машину на светофоре и поправляет круглые стильные очки. — Я вдовец.       — Вдовец? Вы были женаты?       — А что тут удивительного? — тихо смеется он и жмет на газ. — Вышло так, что после смерти моей возлюбленной жены ни одна другая девушка не смогла меня заинтересовать.       Эрен удивленно хлопает глазами, но не знает, что ответить на это. Существование бисексуалов от него не скрыли с рождения, просто он ни разу не сталкивался с ними. Тем более с настолько взрослыми.       — Сколько вам лет?       — Мне двадцать девять.       — Серьезно?       — А что? — Зик снова посмеивается.       — Просто вы выглядите старше, — выпаливает Эрен, не успев подумать.       — Вот как, — продолжает улыбаться он.       — Блин, простите…       — Ничего страшного, в этом виновата моя борода. Многие рекомендуют мне избавиться от нее. Эрен, как вы отнесетесь к тому, чтобы перейти на «ты»?       — Да, окей.       — Замечательно. Мы приехали. Пойдем.       Зик выходит из машины первым. Они остановились перед одним из самых дорогих ресторанов. И он-то сам одет для такого места нормально, а вот Эрен в простых джинсах, куртке, надетой на толстовку, и тонких кедах. Их посещение будет выглядеть так, словно холеный мужик прикормил себе юного проститута. И так не к месту вспоминается фильм «Красотка». Но есть одно преимущество: вряд ли он когда-нибудь еще будет пить кофе здесь. Его родители не бедствовали, но даже они не могли себе позволить отобедать в таком месте, так что он больше и не столкнется с этими людьми.       На входе их приветливо встречают и провожают до уединенного столика. На столе вода со льдом, высокие бокалы, цветы и свечи. Одна скатерть наверняка стоит, как все постельное белье Йегера. Официант предлагает меню.       — Мне только черный кофе без сахара, пожалуйста, — сразу определяется Эрен с выбором, даже не заглядывая. Такие цены могут вызвать у него приступ тревожности.       — Может, поешь? Я не видел, чтобы ты ел на работе.       — Я ел на перекуре.       — Что ж, тогда мне тоже только кофе. Черный, с сахаром.       Официант вежливо кивает и удаляется, оставляя их наедине. Напряжение в воздухе растет. Эрен кусает губы изнутри. Он успел уже десять раз пожалеть о своем решении. С другой стороны, потом с чистой совестью можно его отшить.       — Не нервничай так, Эрен. Я тебя не съем.       — Я пытаюсь, — честно отвечает он и наливает себе холодную воду со льдом с высокий бокал. — Кем ты работаешь, что у тебя в двадцать девять такая тачка?       — Ну… — тянет Зик. — Если не вдаваться в подробности слишком сильно, то я работаю с людьми. Выполняю разного рода заказы. Решаю проблемы. А ты давно работаешь в кафе?       — Года два где-то.       — Учишься?       — Нет, после школы сразу пошел работать.       — Почему так?       Как раз в этот момент официант возвращается с двумя чашками ароматного кофе. У них он явно стоит больше доллара пятидесяти центов. Эрен с удовольствием вдыхает горький запах.        — Я… после школы стал жить с парнем. Мы оба работали, чтобы квартиру снимать. Но встречались недолго.       — Ясно, — выдыхает Зик и накладывает слишком дохрена чертового сахара в свою кружку. Такое количество явно перекроет весь прекрасный вкус этого напитка.       Эрен с трудом держится, чтобы не поморщиться. Они общаются неспешно. Чуть быстрее, когда кофе остывает. Зик задает довольно стандартные вопросы. О хобби, о жизни, о любимом кино, о родителях, о планах на будущее. Похоже на собеседование в постель. Хочется, чтобы это странное свидание закончилось как можно быстрее. Хочется смыть с себя навязчивую приторную сладость. Кофе кончается, и как бы Зик не уговаривал заказать еще, Эрен дает твердый отказ и просит отвезти его домой. И только в машине, жуя губы, думает о том, что не стоило называть свой адрес. Как бы не начал караулить под окнами…       — Спасибо за компанию, я был рад провести с тобой этот час, — с улыбкой говорит Зик.       — Даже при том, что для этого ждал четыре? — спрашивает со смешком Эрен.       — Даже при том, что для этого ждал четыре.       Эрен уже снял ремень с плеча и готов выйти из машины, но что-то его удерживает. Слишком он милый, тяжело сказать ему правду, тяжело подобрать слова. Но Зик, видимо, расценивает эту заминку по-своему. Он целует, мягко раздвигая чужие губы. И только в этот момент Йегер понимает, насколько давно не целовался. А о сексе вообще можно молчать. Губы мужчины сладкие, мягкие, теплые. Не претендующие совершенно ни на что. Облизав свои, Эрен сглатывает. На языке ощущается сладость.       — Надеюсь, мы увидимся еще.       Сердце пропускает удар.       — Пока, Зик.       — Доброй ночи, Эрен.       Жана снова нет, он на ночной смене. В квартире темно и тихо. Под телом скрипит старый диван, от легкого ветра с едва различимым шелестом колышется штора. В груди странное чувство. Словно… Словно он изменил кому-то, кого даже никогда не знал. Словно он изменил самому себе. Этот легкий, приторно сладкий поцелуй выливается в злое возбуждение. Эрен трет свои губы тыльной стороной ладони и закрывает глаза. Он представляет себе горький поцелуй. С привкусом сигарет. Настойчивый, глубокий, без тени сомнений, с огненным желанием. Он представляет сочные укусы на грани. Сердце разгоняется, по телу разносится жар. Воображение рисует образ сильных рук, которые буквально сковывают, подчиняют, принуждают к тому, чего он и сам страстно желает. Тяжело дыша, Эрен расстегивает джинсы, приподнимает бедра и тянет их ниже. В фантазии его прижимают к стене, терзают губы и грубо лезут в штаны. Он сжимает твердый член и дрочит почти яростно. Сам кусает губы почти до крови, свободной рукой царапает бедро и громко дышит. Некто в его голове усмехается. И под эту усмешку Эрен бурно кончает, еще долго не в силах прийти в себя. Он поднимает руку к лицу и смотрит на пальцы, залитые горячей спермой. Перекатывает ее по пальцам и кончиком языка пробует на вкус. Зик определенно совсем не тот, кто ему нужен. Но кто ему нужен?.. Где он, с его усмешкой на тонких губах..?       При такой мягкости и какой-то даже плюшевости Зик оказывается настойчивым малым. И Эрен определенно убьет свою сменщицу, когда доберется до нее, за то, что она дала ему номер телефона Йегера. СМС приходят почти каждый час. Он спрашивает, что Эрен ел, как ел, что делает, как делает. Это похоже на отношения, которых Эрен не просил. Но при этом Зик даже намеком не говорит о сексе. Вот ни слова. Он больше не появляется в кафе, лишь иногда опять предлагает выпить вместе кофе. И делает это так чертовски мягко, что с каждым разом отказывать ему все сложнее. Как такой тип людей называется, Йегер не знает, но в шутку зовет его плюшевой гориллой за какую-то нелепость.       С того самого целомудренного поцелуя Эрен не может успокоиться. Он будто вернулся во времена пубертата, постоянно наяривая свою шишку. Но не на Зика. Совсем не на него. На жесткую ухмылку, которую рисует его сознание. Эта ухмылка прекрасна. Жан говорит, что он сходит с ума, и что ему пора перестать («Эрен, ну пожалуйста, сколько можно, ты еще при мне начни это делать, непонятно, что ли, что ты так долго в ванной делаешь») удовлетворять самого себя и заняться уже сексом с настоящим, живым человеком.       Но вот что странно — Хистория уверяет, что никому не давала его номер телефона. И Эрен поначалу ей не верит, но ее искреннее возмущение приводит в замешательство. Зик же на подозрение задает резонный вопрос: «Откуда бы я тогда взял твой номер?». Оно-то логично…       — Да чего ты паришься? — спрашивает Жан. — Небось, номер взял у кого-то другого, у того же Стрингера, а свалил все на Хисторию, чтобы ты его не ушатал.       — Наверное, — недоверчиво тянет Эрен и перекатывается на другой бок, наблюдая за тем, как Кирштайн собирается на ночную смену в баре.       В своей этой униформе в облипочку он куда больше похож на гея, чем сам Йегер. Но она ему, несомненно, идет. Господи! Совсем уже крыша протекает, если он начал засматриваться на Жана.       — Я напишу Зику, — говорит, перевернувшись на спину, Эрен.       — Что напишешь?       — Соглашусь на встречу.       — Вот, молодец! Потрахаешься, а завтра отметим! Погоди. Почему я говорю с тобой, как фифа из плохой комедии?       — Не знаю, — со смехом выдыхает Эрен. — Не собираюсь я с ним трахаться. Просто думаю, что надо встретиться еще раз и понять, надо мне оно или нет.       — Конечно-конечно, но жопу ты на всякий случай помой.       Кинуть в него, к сожалению, нечем. Подушку жалко, телефон тем более, вставать слишком лениво. Еще и Жан отсыпался весь день, а Эрен полдня провел за кассой вместо Хистории в выходной, когда люди, видимо, считают, что с наступлением понедельника все фастфуды закроются.       — Все, я пошел. Удачи, — Кирштайн набрасывает сверху куртку и коротко машет другу на прощание.       — Вали.       По комнате гуляет прохладный ветерок от окна, которое так никто и не починил. Но теперь Василек будет приходить к ним реже, ведь окно они завесили одеялом. Чертов Жан, так и не разобрался с ним. Еще немного, и придется делить с ним спальню. Покусав губы, Эрен все-таки открывает скупую переписку.       «Привет, Зик. Ты занят сегодня?»       «Эрен, для тебя я всегда найду время. Куда бы ты хотел сходить?»       «Никуда. Нет настроения. Давай посидим дома».       «Даже так. Тогда дай мне где-то час. Я утрясу кое-какие дела и заеду за тобой».       Эрен откладывает телефон в сторону и косится на дверь ванной комнаты. Ну нет. Он не за этим едет. Они просто пообщаются в неформальной обстановке, ничего большего. Это даже не свидание толком. Дружеская встреча.       Чуть больше чем через час Зик скидывает СМС, что Эрен может выходить. У дома его ждет уже знакомый бентли, и ему снова открывают дверь. Словно барышне.       — Что за дела у тебя были? — спрашивает Эрен, когда пристегивает ремень. — Порядок наводил?       — Можно и так сказать, — со смешком отвечает Зик и выруливает на дорогу.       Совсем неудивительно, что он живет в центре, в большом многоквартирном доме. В нем даже есть стойка для вечно бдительных консьержей, но конкретно этого почему-то нет на месте. Наверное, из-за позднего времени. Но это к лучшему. Эрен не хочет лишний раз попадаться кому-то на глаза в такой компании, пусть она весьма учтива и мила. Он вообще по факту не знает, что делает здесь! Это же выглядит так (как минимум, перед самим собой), будто решил съесть невкусную конфету со дна новогоднего подарка, потому что никакой другой нет! Зик открывает ему дверь и позволяет первым войти в квартиру. Едва переступив порог, на тело накатывает напряжение, мышцы сковываются. Странно, что здешние стены не пропитались этой аномальной сладостью.       — Как насчет того, чтобы выпить немного шампанского? Мне кажется, тебе нужно немного расслабиться, — предлагает Зик.       — Пожалуй, можно. Немного.       — Само собой.       Он удаляется на кухню, а Эрен осматривается в гостиной. Довольно стильно. Серые стены с потертостями под металл. Минималистическая мебель угловатых форм, небольшой диван, железные полки с книгами и журналами. Что интересно, журналы о рукопашных видах боя. Странно, он и не думал, что Зик может жить вот так. С потолка свисают лампы, стилизованные под бутылки с матовым стеклом.       — А вот и я, — Зик заходит в комнату с двумя бокалами. — Извини, что долго, никак не поддавалась пробка.       — Да ничего.       Настроение Эрена соответствует тому, чтобы опрокинуть содержимое бокала в глотку залпом, а потом попросить принести всю бутылку. Может, и правда нужно просто расслабиться и позволить быть тому, что будет. Но отчего-то он мнется, поглаживая высокую стеклянную ножку. Есть ведь другой выход: поставить бокал, сказать «прости» и пойти домой.       — У тебя мило.       — Спасибо. Ну что? За тебя? — Зик осторожно стукает свой бокал об его, и Эрен подносит его к губам, но не доносит.       — Ты слушаешь «Pink Floyd»?       — Что? Ты о чем? — Зик выглядит удивленным и впервые при нем хмурит брови.       — Постер на стене.       Он «выглядывает» из узкого коридора, который, видимо, ведет к спальне и остальной части квартиры. Большой классный постер с автографами. Если они не были получены лично владельцем, то точно были куплены с рук за большие деньги, потому что постер явно оригинальный.       — А… Ну да, было дело. Выпьем?       — Ты напоить меня хочешь? — серьезнее, чем планировал, спрашивает Эрен.       И ему кажется. Точно же кажется, что Зик вдруг резко меняется в лице. На нем появляется нечто похожее на раздражение. Лишь на долю секунды, за стеклами очков, в глубине глаз. Но это ощущение быстро пропадает.       — Нет, что ты, Эрен, — выдыхает он с улыбкой. — Ты можешь и не пить. Сегодня ты не сделаешь ничего, чего бы сам не хотел. Я обещаю тебе. Более того, я обещаю, что и сам не сделаю абсолютно ничего. Хорошо? — мягко касается локтя. — Просто успокойся.       Его телефон оживает на секунду. Зик достает его из кармана и недовольно дергает щекой, а затем смотрит с извинением во взгляде.       — Мне нужно отойти буквально на секунду. Весь день ждал курьера, а он приехал только сейчас, и консьерж его не впускает. Извинишь меня? Чувствуй себя, как дома.       — Да, ладно.       Зик оставляет свой бокал на стеклянном кофейном столике и уходит к двери. Открывает ее и, прежде чем закрыть, улыбается. От этой улыбки по телу прокатывается дрожь, от которой Эрен невольно ежится. Он смотрит на бокал у себя в руках, гоняет светлый напиток между стеклянными стенками, вдыхает его запах и ставит на тот же столик. Решение принято: ему нужно ехать домой. Если предположить, что получится напиться, на утро скует сожалением. Каким бы Зик хорошим ни был, они просто не подходят друг другу. И если он правда хороший, он поймет.       От нечего делать Эрен бродит по просторной комнате, потирая собственные локти. Не подходит Зику эта квартира, слишком угловатая. Ему бы, скорее, подошла классика с громоздкой мебелью и пейзажами на стенах. А постер классный. Просто отличный. На почве любви к этой группе у него даже почти получилось подружиться с суровой Энни, которая оказалась их большой фанаткой. Она бы обалдела, увидев это чудо. Точно. Эрен достает телефон, чтобы сделать снимок. Фоткает постер так, чтобы было максимально хорошо видно, а потом решает сделать селфи, чтобы доказать, что видел его лично, а не просто взял фотку из интернета. Он поворачивается к нему спиной, корчит довольную рожу, но не успевает «щелкнуть». Боковым зрением на светлом полу Эрен замечает нечто странное. Из-под приоткрытой двери по полу растекается что-то темное.       Он бросает взгляд на входную дверь. Зик уже вот-вот должен вернуться. Наверное, стоит дождаться его, пусть посмотрит, что там у него. Напряжение в теле видоизменяется, скручивает желудок и разносится по телу волной холода. Ноги сами ведут его к двери и темному пространству за ней. В этой комнате, должно быть, идет ремонт, краска разлилась… В конце коридора тоже темно, за дверью полная темень. Эрен легко толкает ее и видит, что весь пол словно залит чем-то. Он шарит рукой по стене, находит выключатель и щелкает клавишей, зажигая свет.       Темная жидкость на полу резко окрашивается в красный.