Сбежать нельзя остаться

Заняться медитацией — звучит легко, но на деле войти в медитативное состояние ой как непросто. В первой жизни я периодически могла впасть в состояние «отключения», я называла это так, но дальше длительного зависания, когда время проходило совершенно мимо меня, дело никогда не заходило. Наруто же пользовался методом, благодаря которому мог чувствовать свою систему циркуляции чакры и слегка замедлять и ускорять ход энергии, это было очень хорошим результатом для его возраста, слишком уж велики были объемы резерва. Гарри в силу возраста о подобном даже не знал, обладал почти никакой концентрацией и не всегда мог сказать, о чем думал минуту назад. В итоге последнее сыграло ключевую роль и из-за совершенной невозможности надолго сконцентрироваться, зайти дальше смутного ощущения, мелькнувшего на краю сознания, до конца недели я не смогла. За все эти дни я выходила из чулана ещё пятнадцать раз. Да, я считала. И за эти разы моё мнение о Дурслях подросло на несколько пунктов, так как меня все-таки ежедневно трижды кормили, поили и даже дали карандаш и тетрадь, чтобы я могла себя чем-то занять, а в вечер моего первого дня в этом мире Вернон и Петунья побеспокоились о самочувствии Гарри. В тот день я думала, что меня больше не побеспокоят. Как минимум до завтра по крайней мере. Так что когда послышался хлопок входной двери и зычный голос заявил, что вернулся, я просто отметила, что Вернон дома и в который раз попыталась восстановить сбитую концентрацию. Когда в мою дверь постучались, я удивилась, когда за открытой дверью оказалась не тётя Петунья, а дядя Вернон, я слегка…

А может и не слегка.

Ох…ела.

(Грубо, но да, это было очень неожиданно. ) Наверное, моё удивление со стороны было похоже на страх, так как от неожиданности я дернулась от дверного проёма подальше, вглубь чулана.

***

Когда Гарри испуганно отшатнулся, Вернон тяжело вздохнул. Что ж, теперь ребенок его действительно боится и ничего удивительного после вчерашнего глава семьи Дурсль в этом не видел. Что на него в тот вечер нашло, он и сам не понимал, просто в тот момент, когда тарелка по-волшебству склеилась, когда он краем глаза увидел с восторгом глядящего на чудо Дадли… Перед внутренним взором сами собой появились горящие занавески и выбитые стекла, вспомнилась их с Туни свадьба и то, с какой легкостью испортили праздник те ненормальные, которых привела сестра Петуньи… На месте горящих занавесок вдруг представились сын и молча рассыпающаяся на осколки Петунья. В себя Вернон пришёл только когда услышал, как плачет Дадли, а Гарри уже был заперт в чулане под лестницей. Петуньи в тот момент не было дома — ушла в магазин, так что успокаивать напуганного внезапной вспышкой ярости ребенка Вернону пришлось самостоятельно. Когда Петунья вернулась из магазина, уже был поздний вечер, так что Дадли спал, а сам Вернон сидел на кухне и гипнотизировал запечатанную бутылку коньяка. — Вернон, я вернулась! Мне по дороге встретилась миссис Фигг, и мы разговорились на тему воспитания детей… Вернон, что произошло?! — Присядь, Туни. Вернон тяжелым взглядом скользнул по встревоженной жене и взял в руки коньяк. — Что-то случилось с детьми? Дадли в порядке? Гарри? — С Дадли все в порядке, он спит наверху, а Гарри… Тяжелый выдох, вскрытая бутылка и два наполненных стакана. — Гарри тоже спит. Он в чулане. Туни, мне нужно тебе рассказать… К концу рассказа бутылка была пуста, у Петуньи подрагивали побледневшие губы, а Вернон невидяще уставился на свои руки. — …понимаешь, Туни, черт с ней, с тарелкой, я не знаю, что на меня нашло, просто стоило представить, как… как ты или Дадли могли пострадать из-за этой… этой магии… Во мне будто что-то стопор сорвало, я ведь очнулся только когда Дадли заплакал, и то не сразу… Я, когда его спать уложил, в чулан заглянул, а там… Гарри лежит, свернулся, бледный, словно неживой, я побоялся его трогать, Туни, уверился, что дышит, и закрыл обратно на замок… — Это… это ненормально, Вернон! Петунья слегка повысила голос, но тут же подавленно притихла. Вернон сгорбился и посмотрел на жену. — Я понимаю, Туни, я уже записался на прием к психологу, он хороший специалист, у него положительные отзывы, есть гарантия конфиденциальности… Я завтра с утра еду в Лондон, я не хочу, чтобы подобное случилось снова, не хочу…

«...навредить вам с Дадли.»

Тот вечер закончился тяжело и далеко за полночь, они с Петунией еще раз проверили Гарри, убедились, что он дышит, и поднялись к себе. На следующее утро Вернон рано встал и уехал в Лондон, где встретился с доктором Гринн. Доктор дал несколько советов по контролю эмоций и записал его на следующую неделю, попросив обратить внимание, на что конкретно он реагирует наиболее отрицательно и что чаще всего служит триггером, и порекомендовал отдохнуть от работы. Вернон не решился рассказать правду, соврал, что чуть не избил работника своей фирмы за ошибку в документах. Вернон оттягивал свое возвращение, как мог, но в шесть вечера всё же перешагнул порог дома.

***

С той стороны двери послышался вздох, Затем дядя Вернон отошел от входа в мою обитель. - Выходи и иди на кухню. Сам он, бросив нечитаемый взгляд в мою сторону, ушёл, судя по звуку шагов, туда же.

Так что ты там говорила про возможную следующую жизнь?

(Ну не убьют же они меня…)

Не думаю, что все настолько плохо.

Выбраться из чулана, аккуратно потянуться и тихо двинуться в сторону кухни. Там меня уже ждала с мрачным видом чета Дурслей, а на столе стояла чашка, из которой медленными кольцами поднимался пар.

Какие суровые взгляды, однако.

Интересно, а еда для того, чтобы накормить нас? Или они решили нас поддразнить?

(Ну, Дадли уже спит, помнишь, он еще громко возмущался, почему так рано? Так что да, либо нам, либо издеваются. ) - Вы звали? Тихо, не делая резких движений, расфокусировав взгляд таким образом, чтобы не смотреть ни на какую конкретную точку, а целиком охватывать, как комнату, так и фигуры Петуньи и Вернона.

Помнится, такой «рассеянный» взгляд может очень пригодиться в будущем.

Тетя Петунья посмотрела на Вернона, а затем перевела встревоженный строгий взгляд на меня. - Садись и ешь, потом нам надо будет серьезно с тобой поговорить о твоем поведении. - Спасибо, тетя.

Значит, еда все-таки для нас.

***

Петунья смотрела, как племянник Гарри с какой-то болезненной осторожностью взбирается на стул и начинает есть, и чувствовала себя крайне паршиво. Гарри смотрел словно сквозь предметы, и было видно, что, несмотря на то, что внешне мальчишка выглядел невредимым, резкие движения причиняют ему боль. Миссис Дурсль подавила вздох - не стоит показывать свое душевное состояние при… маге. Пусть маленьком (Боже, какой же он маленький, Лили в его возрасте тоже была такой хрупкой?), пусть не знающем о собственном даре, но маге. Петунья прекрасно помнила то утро, когда нашла на пороге своего дома ребенка, маленького мальчишку, оставленного в начале ноября на улице, завернутого в одно тонкое одеяльце. Такого… брошенного и ненужного… Словно он не ребенок, а какой-то щенок. Она тогда страшно перепугалась, занесла ребенка в дом, разбудила Вернона, вызвала полицию и скорую. И за всеми этими хлопотами письмо было обнаружено, только когда ребенок был осмотрен приехавшими на вызов врачами, а полисмены потребовали корзинку, в которой был подброшен мальчик. Когда обнаружилось, что подкидыша зовут Гарри и он — сын погибшей Лили, врачам скорой пришлось откачивать уже Петунию. Тот день вообще был дико шумным и суматошным… А на следующий день словно отрезало, не было вызовов из полиции, Гарри оказался спящим на диване в гостиной, хотя еще вчера его забирали в больницу, а на кухонном столе оказалось то письмо… Петунья тогда действительно испугалась. За себя, за мужа, за маленьких Дадли и Гарри. За два года этот страх никуда не исчез и лишь усиливался с каждым проявлением магического дара. Петунья помнила о том, как магический мир забрал у нее сестру. Петунья знала, что он заберет у нее Гарри.

…Петунья отчаянно не хотела терять еще и Гарри, поэтому молилась всем богам, чтобы его дар исчез.

В тот день, когда у Гарри произошел первый магический выброс, она решила, что не будет привязываться к племяннику и сделает все, чтобы тот не привязался к ней, к этому дому, к этому миру.

В тот день Петунья запретила себе называть Гарри племянником. В тот день Петунья запретила себе вообще обращаться к нему по имени, ведь тогда можно представить, что это другой мальчик. Не Гарри, не сын её бедной, глупой младшей сестренки… не сын Лили.

Поэтому сейчас она поторопит мальчишку, чтобы ел быстрее, потом осмотрит его, чтобы, не дай боже, у них с Верноном из-за него не появилось проблем.

Петунья должна быть уверенной, что Гарри не пострадал слишком сильно.

А затем он продолжит отбывать свое наказание в чулане.

Петунья действительно надеялась, что недели хватит, чтобы магия излечила все его травмы.

И, пожалуй, чтобы от скуки мальчишка ничего не натворил в чулане, она даст ему старую тетрадку и карандаш. И пусть только попробует изрисовать стены!

***

После очень вкусного куриного бульона я почувствовала, что меня начинает потихоньку тянуть в сон. Пока конечно, несильно, но после разговора я точно лягу спать.

Петунья выглядит странно.

Ага, как вообще можно сочетать во взгляде желание прибить и помочь?

(Люди… вообще странные существа. ) После того как я предъявила под строгие глаза тети пустую чашку, меня отвели в гостиную и пока дядя Вернон читал мне лекцию «Никаких ненормальных штучек в моем доме чтоб больше не было!», Петунья быстро ощупала мою голову и туловище на наличие повреждений и смазала пару оставшихся синяков мазью. После этого я был отправлен «по делам» в уборную, и когда вернулся к двери в мой чулан, меня там ожидал приятный сюрприз.

Это нам?

Петунья с грозным видом вручила мне старенькую, но целую тетрадку, простой карандаш и точилку. - И только попробуй что-то нарисовать не в тетради! Увижу - получишь по шее! После этих слов меня подтолкнули в чулан и вскоре я в ступоре рассматривала серенькую толстую тетрадь в клетку. Освещение в чулане включалось по принципу «дерни за веревочку…». Лампочка была новая и светила достаточно ярко.

Кто нибудь понял, что сейчас произошло?

…Нет …

(…Пфф. )

Что смешного?

- Я подумала, что стань Петунья героиней какого-нибудь аниме, то у неё была бы роль старшей сестренки — цундере… Спать в тот день я ложилась под веселые перешучивания голосов в голове.