Предчувствие

      Первый раз в последний класс. Никогда не думала, что мой последний класс будет начинаться на другом конце света лишь в окружении четырех близких мне людей. Я просыпаюсь, как и всегда, резко, но этим утром мне не до снов, которые мучили меня всю ночь. Поглядывая на часы, с тяжелым сердцем поднимаюсь, ощущая тяжесть в каждом движении. Хочу домой, но не могу ни сказать об этом, ни сделать что-либо. Чем я вообще думала, когда решила, что провести самый сложный год в другой стране – это отличная идея?       В школу мы добираемся своим ходом – оказывается, это предложил Дерек уже после моего ухода. Я не уверена, знает ли мой куратор об этом, но лишь заняв место в такси, я облегченно выдыхаю. Теперь мне в любом случае не придется терпеть общество Дэна. Думаю, и он не сильно этого желает.       По коридорам школы вместе с подругами прохожу, внутренне сжавшись, ожидая очередного наплыва тех, кто знает нас. На удивление, все проходит спокойно, ребята заняты своими делами и даже почти не оглядываются. Это как-то подозрительно. Надеюсь, это не первые признаки мании величия или преследования.       Девочки расходятся, и я остаюсь с Кирой, с которой у нас общий урок. Однако там мы появляемся эффектно – в сопровождении дежурного учителя. Заблудились, пока искали нужный кабинет. Никогда не думала, что американские школы так сложно устроены. Или это нам так повезло? В любом случае, зашли в кабинет мы уже тогда, когда урок английского переходил от стадии «как провели лето?» к «давайте начнем наш первый урок». Открывшаяся дверь привлекает внимание каждого, и я вновь хочу провалиться сквозь землю. Кира сжимает мою ладонь в знак поддержки – и мы буквально ныряем в океан, наполненный лишь английским языком.       Дежурный учитель, быстро сказав что-то преподавателю, отходит в сторону, пропуская нас вперед. Учительница в сером костюме, стоящая в центре класса, жестом и как будто немного раздраженно просит занять места.       Кабинет выглядит обычным. Даже в сериалах порой показывали необычное положение парт или кучу оборудования. Но это не класс для уроков химии, а просто английский. Одиночные парты стоят друг за другом в пять рядов. У нас в школе тоже есть такие парты в паре кабинетов, но их там расставили в шахматном порядке. Места маловато для учебника и тетрадей, но в целом удобно. А здесь и вовсе учебники не нужны.       Два места в первом ряду – у окна и в соседнем ряду – дожидаются нас. Пока направляюсь к ним, краем глаза замечаю еще несколько пустых столов, но они разбросаны по классу. Пока что я не готова уходить от Киры так далеко. Наши взгляды пересекаются, и я читаю в ее глазах свои мысли. Торопливо занимаю место, опустив канцелярию на стол. Со мной только пенал, тетрадь и словарь, и из-за этого парта кажется пустой. Все-таки без учебников сидеть очень странно.       Едва мы занимаем свои места в полной тишине, как учитель продолжает урок.       Сидеть на первом ряду совершенно некомфортно. Все время кажется, будто кто-то сверлит мой затылок взглядом, но не смею обернуться, сосредотачивая все внимание на учителе. Но и тут все вновь идет совершенно не так.       Речь учителя четкая, но торопливая. Активно жестикулируя, она ходит вдоль первого ряда парт, то восторженно повышая тон, то резко срываясь в самый низ или вовсе переходя на шепот. Лишь когда она берет со стола книгу, смыслы складываются в единую картинку. Она рассказывает биографию какого-то писателя. Но какого? Неуверенно поворачиваю голову в сторону Киры, которая делает то же самое, заметив движение краем глаза.       — Кто это? — проговариваю я беззвучно одними губами. Подруга недоуменно пожимает плечами, и тут раздается резкий стук, от которого мы резко вздрагиваем. Кажется, учитель ударила книгой по столу.       — Девушки, на наших уроках запрещено говорить одновременно с учителем! — возмущенным тоном произносит на английском женщина, нахмурившись.       — Простите. Я не поняла, о ком вы говорите, — поясняю, испуганно подбирая слова.       Если бы я была щенком, от такого взгляда я бы поджала уши, хвост и опустила бы голову. Если бы была страусом – зарыла голову в песок. Но я всего лишь человек и не могу превратиться даже в незаметную точку.       Поджав губы, учитель садится за стол и, достав из стопки листок, начинает писать.       — Как вас зовут? — чопорно произносит она с каменным лицом.       — Natalia Jason.       — Мисс Джейсон. Подойдите сюда, — зовет она, и я, с шумом отодвинув стул, делаю пару шагов в ее сторону, останавливаясь у стола. — Возьмите это и отдайте администратору. Он вам объяснит, что не так. Думаю, мы с вами больше не увидимся. Не забудьте свои вещи.       Смешки раздаются у меня за спиной, заставляя меня сжать крепко зубы. Но они смолкают, едва учитель направляет свой едкий взгляд в сторону класса.       — Вы тоже подойдите, мисс…?       — Абрамова, — четко проговаривает Кира, беря сразу в руки свои вещи.       — Вам тоже следует пройти в администрацию. Покажите это дежурному учителю.       — Хорошо, — как ни в чем не бывало подруга берет лист и направляется к выходу.       Спешно схватив тетрадь и пенал, иду следом, кинув на прощание робкое «goodbye».       Шум закрывающейся двери заставляет удаляющегося по коридору дежурного учителя резко развернуться и направиться в нашу сторону.       — Ну и мегера, — комментирует Кира, шагая рядом. — Что она там понаписала?       — Разговоры… перечить… нарушение… копия? Или копировать. Что? Мы же ничего не копировали, — пробегаюсь глазами по неровному почерку.       Дежурный, взглянув на бланк, пропускает нас, и мы, уточнив дорогу, спускаемся на первый этаж.       Телефон я оставила в шкафчике, Кира и вовсе не брала его с собой в школу, поэтому не удается воспользоваться онлайн-переводчиком. В полном недоумении мы заходим к администратору в уже знакомый кабинет.       Взглянув на бумаги, девушка буквально меняется в лице. Морщины пролегали между бровями, улыбки как не бывало, а взгляд такой пронзительно суровый, что я поеживаюсь.       — Это серьезно. Нужно присутствие ваших представителей.       Приплыли.       — У нас есть только кураторы, — лепечу, ощущая нахлынувшие брызги волнения.       — Как их зовут?       — Я не знаю их фамилии, — слабо улыбается Кира, опускаясь на стоящий рядом стул.       — Я тоже. Знаю только имена. Дерек и Дэниел.       — Дерек, который приходил с вами?       — Да. Что произошло? Нам сказали, что вы объясните.       Но нам вновь ничего не говорят, раздаются только щелчки мыши и кнопок клавиатуры.       Неизвестность пугает. Я с тревогой не перестаю смотреть на Киру. Это я виновата в том, что сейчас она здесь вместе со мной влипла непонятно во что. Что может так обеспокоить всех? Может, отчисление и депортация? Нет, не буду думать об этом. Догадка пугает еще больше.       Мы не знали, что это был наш шанс на спасение…       Один звонок – и уже через несколько минут мой куратор появляется на пороге администрации. Едва увидев меня, он высокомерно ухмыляется, заставляя меня желать вновь провалиться сквозь землю.       — Что ты уже успела натворить? — говорит он, подойдя к нам ближе.       — Не знаю. Нам не говорят.       Еще спустя пару минут к нам присоединяется Дерек, который выглядит не менее серьезно, чем администратор, и тогда мы узнаем страшную правду.       Даже не знаю, смеяться или плакать.       Оказывается, нам вменяется злостное нарушение дисциплины: разговоры, пререкания и даже списывание! Списывание! Еще одно значение слова «copy».       — Что? Я даже слова не сказала! Хотела спросить, о ком идет речь.       — Это грубое нарушение, девушки, — серьезным тоном проговаривает администратор, отрывая взгляд от бумаг. — У нас в школе запрещено списывать…       — Простите, но я не списывала! — абсурдность ситуации выводит из себя, и я, раскрыв тетрадь на первой странице, демонстрирую ее всем. — Вот, смотрите. Пустая! Мы не писали ничего!       — Да, все так, — приходит мне на помощь подруга, показывая нетронутые листы.       — Вы делились информацией в устной форме, — терпеливо начинает пояснять девушка.       — Нет. Я не расслышала имя писателя. Учитель рассказывала биографию, и я не понимала, о ком идет речь. Поэтому хотела уточнить имя!       — А я тоже не разобрала и ничего не поняла, — поддакивает Кира.       — Кто у вас учитель? — задумчиво потирая подбородок, спрашивает Дерек. Едва услышав имя, он переглядывается с Дэном.       — Я все понял. Вышло недопонимание. Этот учитель очень… творческий, — подбирает слова куратор Киры. — Это часть ее задания. Она сначала рассказывает, а потом предлагает отгадать, о ком идет речь. А девушки решили, что не расслышали из-за недостаточного знания языка.       Под заверения Дэна объяснить правила поведения на уроках и после выбора нам нового учителя с «более доступным» английским, мы выходим из администрации под звук разносящегося по коридорам звонка.       Это уже после мы узнали о том, что из-за языкового барьера в американских школах не могут отчислить. Вот только почему-то кто-то (а именно кураторы, а еще точнее мой) не удосужился сообщить об этом, заставив пережить стресс.       Дерек уводит Киру на урок русского, махнув на прощание рукой. Я с тоской провожаю взглядом их удаляющиеся фигуры, которые быстро теряются за спинами других учеников. Хотела бы я, чтобы Дерек был моим куратором, но все, что мне досталось, это ненавидящий меня Дэниел.       Мой куратор не говорит ни слова, пока достает телефон и что-то ищет.       — У меня тригонометрия, — напоминаю ему о своем присутствии, но он едва ли обращает на меня внимание.       — Ага. Идем, — спустя долгую паузу, заблокировав экран смартфона, парень убирает его в карман, делая первый шаг в неизвестность.       — Мне нужно взять другую тетрадь, — говорю ему, тормозя, схватив за предплечье.       Он резко останавливается и, развернувшись, стремительно сокращает расстояние между нами. Я подаюсь назад от удивления, внимательно наблюдая за каждым его движением. Губы парня плотно сжаты, скулы как будто стали резче. Голоса вокруг сливаются в единую стену шума. Его пальцы властно высвобождают тетрадь из моих рук, и я недоуменно поднимаю взгляд на него.       — Ты же сама показала всем пустую тетрадь. Так в чем проблема? В подписи на обложке? — ядовито выплевывает он, пренебрежительно держа тетрадь за кончик корешка. — В нашей школе все пользуются тетрадями в линейку. Даже на уроках математики.       Внимательно слушаю, непроизвольно опустив голову. Я знала это. Читала статьи о школах в Америке. В этой стране просто не продавались другие тетради. Только в линейку. Поэтому мы привезли несколько с собой.       — Так что сегодня можешь пользоваться ей, а после уроков прогуляешься до супермаркета. Хотя, может, она так и останется пустой. Кто знает, сколько раз нас еще сегодня вызовут в администрацию. Зачем вообще приехала сюда? Чтобы доставлять неудобства другим?       Гнев и обида сталкиваются подобно двум разъяренным тиграм, запуская своими химическими реакциями внутренний вулкан эмоций. Пальцы с силой впиваются в ладонь, болью возвращая меня к реальности. Я не могу потерять контроль. Нельзя кричать и тем более нельзя плакать. Не здесь. Не при нем. Сжав зубы, выхватываю тетрадь и, не оборачиваясь, ухожу прочь. Сколько драмы из-за одного придурка. В голове красным огоньком, не переставая, пульсирует лишь одна мысль: «Домой. Не могу больше это терпеть». Но как? Ответов нет.       Стоящую в коридоре Сандру я замечаю далеко не сразу. Увидев меня, она отлипает от стены и идет мне навстречу.       — Ну, как прошел первый урок? — ее жизнерадостный тон после всего негатива последнего часа кажется словно с другой планеты.       — Отлично. Чуть не отчислили, — произношу со слабой улыбкой.       — ЧТО?!