Предчувствие

      Мурашки снова бегут по коже, но я уже не понимаю, от чего – от холода или страха. Я подхожу к подругам, для которых появление чужаков стало таким же неприятным сюрпризом.       — Что ты здесь делаешь, Долон? — спрашивает Дерек, в его голосе даже не слышно, что он как-то переживает или боится.       — Очевидно, то, что должен был делать ты, но что-то пошло не так. Кейси все узнала, и вы больше не удел.       — Это большое недоразумение, к которому, я уверен, ты постарался приложить руку. Но скоро все прояснится, и голова полетит с плеч, — усмехается Дерек, но Долон выглядит уверенно.       — Ага, но точно не моя. Последнее предупреждение от Кейси – уходите. Ваши действия уже оцениваются как измена, но если будете мешать, вас не оставят в живых.       — Это мы еще посмотрим, — тихо бормочет Дэн, а после, обернувшись ко мне, говорит:       — Помнишь, что я говорил? Бегите!       Я не готова реагировать сразу, не понимая… но вдруг начинается движение, и десяток человек бросается в нашу сторону. Я оторопело смотрю, замерев, пока не слышу снова:       — Наташа, живо! — Дэн едва ли не рычит, и я срываюсь с места. Джейн и Сандра, даже не зная о нашей договоренности, уже в лесу, несмотря на неудобные каблуки.       Я благодарю свою осмотрительность за то, что надела свои ботинки. Бежать в них не вот прям удобно, но я быстро опережаю подруг. Отбежав метров на триста, мы останавливаемся, переводя дыхание, и договариваемся разделиться, чтобы нас было сложнее поймать, а после вновь срываюсь с места. Ветви бьют в лицо, но это последнее, о чем я сейчас думаю. Остановившись в очередной раз для отдыха, я додумываюсь заправить волосы в куртку. Этого хватает для того, чтобы двигаться свободнее. А потом снова бегу, вспоминая, как тренер учила нас правильно дышать на длинных дистанциях. Впрочем, дыхание все равно сбивается, в боку начинает ужасно колоть, а силы заканчиваются. Даже кружка легкоатлетов недостаточно для такой дистанции. Я перехожу на шаг и снова смотрю на часы. Наступил новый день, его первые минуты. А я непонятно где и вообще смогу ли вернуться домой. И уже ночь. Я уже давным-давно должна спать в своей кровати.       Несмотря на ужасный раздрай внутри, я продолжаю идти вперед. И вдруг среди высоких древних деревьев появляется просвет, и там кто-то шевелится. Я моментально замираю, прислушиваясь, а потом тихонько крадусь к ближайшей сосне. Выглянув из-за ствола, я едва сдерживаю радостный крик.       — Кира!        Это она. Я узнаю ее куртку и джинсы, которые как будто успели провезти по земле. Девушка лежит в кресле, напоминающем чем-то медицинское у стоматолога, которое стоит посреди этой поляны. Оказавшись ближе, я замечаю за ним какой-то металлический ящик с многочисленными лампочками.       — Кира, — трясу подругу, которая от моих касаний сонно приоткрывает глаза.       — На…таша? — тихо тянет она, приподнимая руку, на которой я замечаю множество различных трубочек и проводков, уходящих как раз за кресло.       Осторожно, боясь причинить боль, я вытаскиваю иголки. Кожа в тех местах начинает кровоточить, мои пальцы немеют от страха причинить ей боль, но я продолжаю.       — Как ты себя чувствуешь? — спрашиваю ее, откидывая в сторону последнюю иголку. — Встать сможешь?       — Не знаю… Где мы?       Подруга выглядит крайне потерянной и уставшей. Я пытаюсь помочь ей встать на ноги, но она едва держится на них.       — Что с вами произошло? Что с директрисой? Тебя похитили?       Мои слова словно ее немного пробуждают. Подруга что-то собирается сказать, но я замечаю движение краем глаза и оборачиваюсь. На поляне появляется еще одна фигура. Белоснежные волосы я узнаю издалека и с облегчением выдыхаю.       — Ксения Александровна!       Ее лицо – маска безразличия. Красивое кукольное личико становится пугающим, и паззл в голове вдруг складывается в картинку, которую подтверждает шепот Киры.       — Это… она.       — Привет, Наташа. Все же добралась до нас, — мелодичный голос бомбами взрывается в моей вселенной, полной лжи и обмана.       — Так это вы, — выдыхаю я, придерживая Киру. — Вы Кейси. Из-за вас мы оказались здесь.       Девушка заливисто хохочет, но ее смех не рождает ничего, кроме ужаса. Как близко она подобралась к нам.       — О нет, милая. Вы обе здесь только благодаря тебе одной.       Как эта красивая хрупкая девушка может быть той, кто обратила Дэна и собиралась уничтожить нас всех?       — Это ведь ты пришла в школу и захотела поехать в далекую страну за приключениями. Девочки и их семьи не сильно горели желанием, но пришлось им помочь ради тебя.       Ее слова неожиданно делают больно, попадая в самые обнаженные и нежные места. Вина разрастается, увеличивается в масштабах, накрывая меня всю.       — Но они тоже оказались то, что надо, поэтому мы здесь. В подробности вдаваться не буду, ты все равно не поймешь, — говорит Кейси, вставая с другой стороны кресла возле экрана для датчиков. — А теперь отпусти свою подругу, мы должны завершить начатое.       Теперь смех слетает уже с моих губ. Я почти не контролирую его.       — Еще чего. Размечталась.       Но все это бахвальство. Придерживая Киру за плечо, я понимаю, что далеко в таком ее состоянии мы едва ли уйдем. Остается только тянуть время и надеяться на то, что мальчики справятся со своими противниками и смогут добраться до нас.       Но директриса действует по-своему. Я успеваю только моргнуть, а она уже стоит возле нас с Кирой, продолжая высокомерно улыбаться. В скорости мне с ней не сравниться. Я кожей чувствую, как высоко она держит себя. Мы для нее ничто. Если ей действительно столько лет, сколько говорили кураторы, едва ли она планировала вообще запомнить нас.       — Крошки, мне некогда с вами играть. Дорогая, отойди в сторону, чтобы не пораниться, раз так хочешь наблюдать за процессом.       — Я не отдам ее. Кира, уходи, я догоню тебя, — говорю я уверенно, но вновь вызываю лишь приступ смеха у дьяволицы. Кира уже более твердо стоит на ногах и, посмотрев на меня, начинает двигаться в сторону деревьев.       — Детка, ты не пройдешь и ста метров, — кричит Кейси ей вслед. — Что за цирк.       — Сама устроила, — хмыкаю я, больше не чувствуя ни капли уважения к псевдодиректрисе. Наоборот, во мне проявляется агрессия от пережитого стресса. — Найди себе другие игрушки.       Кейси делает шаг в сторону Киры, которая успела дойти до кромки деревьев, но я тут же встаю у нее на пути, расставив руки. Девушка смеется, но следующий шаг ей снова не удается сделать.       — Ты же понимаешь, что это бессмысленно? Твоя подруга умрет, если я ей не помогу.       — Понимаю. Она умрет, если ты до нее доберешься, — сладко говорю я пропитанные ядом слова.       Не знаю, как далеко успевает уйти Кира, но терпение Кейси оказывается короче ее длинной жизни. Подергавшись для приличия еще чуть-чуть, она вдруг выходит из себя. Я замечаю огонек в ее глазах, прежде чем она толкает меня в грудь. Вроде легко, но с неимоверной силой я врезаюсь спиной в дерево, и даже куртка не смягчает удар. Жуткий хруст ломающихся веток, а затем пронзительная боль в правом боку – из глаз вместе со слезами летят искры. Все внутри напрягается, я не могу дышать. Погрузившись в боль, я не замечаю, в какой момент остаюсь одна на кромке поляны. Острая ветка не дает дернуться никуда в сторону, застряв то ли в куртке, то ли прямо в спине. Дышать становится тяжелее, перед глазами все расплывается. С криком и искусанной в кровь рукой я осторожно подаюсь вперед и, едва почувствовав свободу, съезжаю по стволу внизу, а затем полностью ложусь на холодную землю, краем глаза видя все то же розовое закатное небо. Только сейчас становится немного легче. Боль как сирена в мозгу, которую я не могу отключить. Пытаясь повернуться, я чувствую взрыв в голове и боку и отключаюсь.