***
И снова Алоис тут, снова не может отвести взгляд от неподвижного тела на кровати. Писк аппарата становится привычным. Он — вместо голоса. Как главный признак жизни, признак того, что не все потеряно. Есть шанс. Алоис ненавидит это слово «шанс». Оно толком ничего не значит — внушает надежду, а после может не осуществиться. Алоису бы уверенность, что наступит рассвет. Ему бы знать, что как в следующий раз он зайдет сюда, то услышит вместо писка голос Фреда. Его голос… Он старается не плакать — да и выплакал уже. Но слезы наворачиваются на глаза и становятся неконтролируемыми после слов врача: –…П-пациенту лучше, но это может значить, что его ждет резкое ухудшение, которое п-приведет к летальному исходу. Алоис кивает. Сердце бьется так медленно, что ему кажется, что он сам сейчас в коме. Почти неживой. — Можете п-побыть, но недолго. Мои соболезнования, по-попрощайтесь. Хлопок двери за спиной Алоис воспринимает как болезненный выстрел в голову. В висках снова невыносимо болит, но боль эта и близко не сравнима с внутренне-душевной. «Я не верю», — он подходит ближе, к изголовью кровати. Осторожно приседает, вытирая влагу с глаз дрожащей рукой. Долго смотрит на мокрый след на коже, а грудь сдавливает — не вдохнуть. — Все хорошо, правда? — спрашивает тихо, то ли себя, то ли Фреда. — Все хорошо, — он разглаживает складки покрывала, но улыбка на губах горчит. — Хорошо, — сквозь ком в горле. — Скажи же мне, что хорошо, прошу тебя. Пожалуйста, Фред, — а в ответ молчаливый писк аппарата. Он выдыхает. Сильно жмурится, чтобы прогнать слезы. Он должен быть сильным. Не сдаваться. Даже сейчас, когда прогнозы неутешительны, а слово «шанс» меркнет на выдохе. Раньше Алоис понятия не имел, что терять родных — так больно. Он думал, это его не коснется. Думал, родители будут жить вечно, как и братья, друзья, все-все любимые люди. Как другие двигаются дальше после потери близких? Где находят силы подняться, смириться и идти? Почему именно Фред?.. — Живи, пожалуйста, — на грани слышимости. — Выживи. Кем я буду без тебя? Я же не выдержу, правда-правда не выдержу, и ты знаешь это, а я знаю, что ты меня слышишь, Фред, — быстрым потоком. — Обещай мне, что проснешься. Мне… мне сложно представить, что тебя не будет рядом. А что я скажу нашим котикам? Они тоже по тебе грустят, не играют даже, свили гнездо из твоего шарфа под нашей кроватью и спят там. Представляешь? Мы же собирались с тобой создать приют для бездомных животных. Без тебя я не смогу… ничего не смогу. Может… да, да, я не замечал доброй половины того, что ты для меня делал. Но обещаю, что впредь буду заботиться о тебе вдвое больше, чем ты обо мне. А ты обещай… обещай, что проснешься. Слова переходят в глухие рыдания. Алоис цепляется руками за белое покрывало и сидит так, пока не успокаивается под равномерный писк аппарата. Он должен сделать. Достать эти проклятые деньги. Никакие гордость и обида не станут преградой. Даже если придется унижаться, если придется сотню раз переступить себя — он готов. Алоис поднимается резковато — в глазах темнеет, а виски простреливает привычной уже болью. Ничего. Не важно. Все не важно, кроме жизни самого дорогого человека. «Мои соболезнования, попрощайтесь», — слова врача эхом. «Нет, я не прощаюсь, — Алоис оборачивается в дверях на Фреда. — Мы еще встретимся. И если не в этой жизни… то в следующей».***
Он догадывается, что его не пустят и в этот раз. Но внутренняя решимость не гаснет. Он снова рассматривает двухметровый забор. Алоис упорно ищет место, где можно бы перелезть, однако вскоре замечает приближающегося омегу с коляской. Хью. А за ним два громилы-охранника. Хью сразу узнает его, видно по реакции. И Алоис узнает. Замечает только, что омега заметно похудел и остриг волосы. Алоис иронично усмехается и видит в нем себя самого: он тоже когда-то делал то же самое для Яра. Не ел ничего сутками, чтобы соответствовать стандартам красоты, дурак. Схоже, что новый «любимый» Яра идет тем же путем. Путем потери самого себя ради того, кто и гроша не стоит. Хью приближается, но не игнорирует его, как предчувствовал Алоис. Останавливается поблизости, красиво одетый в летний комбинезон, с выкрашенными в яркий губами и в темных очках. Сразу видно, омега «не дешевый». Но Алоис не чувствует ревности. У него нет сил что-либо чувствовать, кроме желания спасти своего альфу. Хью окидывает его взглядом с головы до ног, наверняка подмечая небрежный вид, но не произносит ни слова. — А знаешь, у твоего сына недавно родился брат, — Алоис заглядывает в коляску на спящего маленького омежку с погремушкой в руках. — Так ты правда был беременным от него? — тихо, чтобы не разбудить сына, произносит Хью и кривит при этом губы. — Он говорил мне другое… но теперь я ему мало верю. При этом омега отворачивается и кивает охранникам на ворота. «Я все еще помню, как Яр за глаза обзывал его жирным уродом. Не верится, что ради денег он ведет себя с ним ласково. А если и ведет… то через года он точно проявит характер», — Алоису становится жаль Хью, ведь, скорее всего, слепо влюбленный омега не подозревает, что его муж — настоящий домашний тиран. Алоис вспоминает о своей давней неприязни к Хью. Он так сильно хотел устранить соперника, считая, что омега желает разлучить его с Яром, что практически его ненавидел. А сейчас… сейчас сочувствует. — Яр дома? — спрашивает он, оглядываясь на открывающиеся ворота. Омега кивает ему, но молчит. — Пошли, — неожиданно приглашает его Хью, взмахнув рукой на открытый проход во двор, когда Алоис уже было собирался просить. Он идет следом за омегой и все не может понять, почему хозяин дома так легко пустил его в свои владения. Разве Хью не должен чувствовать к нему, как минимум, неприязнь? Впрочем, нет времени на размышления. Он тут с одной-единственной целью. Хью останавливается у дома и берет ребенка на руки, мягко ему улыбаясь. Кажется, малыш похож на папу: пухлощекий, а из-под головного убора виднеются светлые волосы. Алоис замечает движение со стороны: к ним подходит омега в строгом одеянии и тянет руки к ребенку со словами: — Время вышло, давайте его сюда, больше нельзя. Хозяин увидит, несдобровать всем. Хью кривится и нехотя отдает сына, по всей видимости, воспитателю. Алоис же хмурится, недопонимая, что именно значат услышанные слова. — Не уноси, дай, я еще посмотрю на него, — просит Хью, подходя ближе. — Простите, но приказ есть приказ. Иначе меня уволят, как предыдущих, — работник уходит, а за ним двое охранников. Хью вздыхает, поворачивается и вздрагивает. Видно, забыл, что провел с собой Алоиса. — Тут редко бывают гости, — говорит омега и указывает головой в сторону беседки в саду среди роз, а после направляется туда. — Пошли. У меня есть к тебе… некоторые вопросы. Алоис идет следом за Хью, садясь в удобное кресло напротив. Думает, с чего начать. — Почему у тебя забрали сына? — спрашивает он первое, что приходит в голову. — С рождением моего Рюи я начал посвящать все время ему. Но Яр говорит, что я забросил себя, и поэтому мне можно видеться с Рюи не больше двух часов в день, а в остальное время нужно заниматься собой. За Рюи следят воспитатели, как и положено для детей его происхождения, — заметно, как Хью старается создавать вид равнодушия, но у него не получается. — Яр альфа и он глава нашей с ним семьи. И так и должно быть. — Ха, — выдыхает кратко Алоис. «Ничего не напоминает? — шепчет подсознание. — Похоже, со стороны я выглядел таким же слепцом. Получается, этот ублю… альфа прибрал к рукам его наследство, особняк и должность в фирме его отца? Неплохо устроился. Только я одного не понимаю. Почему Хью его слушается? Я вижу, что он хочет проводить с сыном больше времени, но приказа «хозяина» не нарушает. Его любовь настолько велика, что он позволяет по себе топтаться? Хотя… я тоже через это проходил». — Скажи, каким он был с тобой? — спрашивает Хью. — Он… хорошо к тебе относился? Алоис хмыкает и тянется к лицу собеседника, снимая его очки, чтобы подтвердить догадки. И подтверждает. Под глазом у омеги налитый, свежий еще синяк. Хью нервно отворачивается, но очки обратно не надевает. — Он относился ко мне так же, как к тебе, — отвечает Алоис, ощущая, как в груди разгорается злость. Ладно еще его, выходца из бедной семьи, унижал. Но Хью, который дал Яру и должность, и дом, и деньги?.. — Знаешь, сначала он казался нормальным. Перспективный красавец, и на его обложку велся не я один. Но со временем обложка отодвинулась и показалось внутреннее содержимое, — Алоис начинает рассказывать. Он говорит и говорит, не останавливаясь. Упоминает побои, угрозы расставанием, и манипуляции, и запреты, и унижения на словах. Он произносит это, ни капли не стыдясь. Все это было с ним, но больше не будет. Плевать, что подумает о нем Хью или кто-либо другой. Стыдно должно быть Яру, а не ему. Его вина тут лишь в том, что продолжил терпеть после первой агрессии в свою сторону, первого удара. Бьет — не значит, любит. Бьет — значит, нужно уходить. И чем больше он рассказывает, тем больше глаза Хью округляются, а после и вовсе начинают блестеть от слез. — Но мой Рюи останется без отца, это неправильно, я не могу уйти от Яра, — возражает Хью. — А разве ты согласен, что тебе не дают видеться с собственным сыном? Какое он имеет право запрещать тебе его видеть или указывать, что тебе делать с твоей внешностью?.. — повышает тон Алоис, будто пытается докричаться до себя прежнего — не терпи, брось, избавься от клетки. — Может, Яр поменяется… — произносит потерянно Хью, и этой фразой еще больше напоминает Алоису его самого. — Я так долго его любил, я не смогу без него. — Это сначала кажется, что ты не сможешь. Но месяц или полгода спустя это напряжение отпустит тебя и ты поймешь, что прежде не жил, а существовал. Откажись, пока не поздно. Тебе есть куда пойти, и вообще, это твой дом. Тебя защитит отец. У тебя есть средства для удобной жизни, твоей и твоего ребенка. Ты думаешь, Яр будет бить только тебя, а сына не тронет? Ошибаешься, он ненавидит детей. Хью молчит. Алоис тоже умолкает, осознавая, что на нервах перегнул палку. Он вообще не собирался переубеждать Хью — но слова сами вырвались из горла. Возможно, если бы когда-то кто-то так же открыл глаза ему прежнему — года два назад, а лучше три — он бы теперь не вспоминал прошлое с сожалением. — Есть кое-что, что заставило меня сомневаться в Яре… — тише говорит омега, как будто боится, что его могут услышать посторонние. — Недавно я узнал, что Яр собирается хитростью заполучить всю фирму в свои руки и уже начал реализовать план. Я должен сказать об этом отцу, но с другой стороны, если скажу, то потеряю Яра. — Я и не сомневался в его тяге к богатству, — кривится Алоис. — Поверь мне, я знаю все его уловки наперед. Если ты позволишь ему отобрать фирму у твоего отца, то Яр не останется с тобой. Да, тебе больно это слышать, но ты для него средство для достижения цели. И я был средством, меня тоже выбросили, когда во мне отпала надобность. Яр просто оставит тебя и твою семью ни с чем, и сделает так, что виноваты в этом окажетесь вы сами. Он отвратительный человек. Хью переменяется в лице, хмурится. После смахивает слезы и достает из кармана телефон. — Я звоню отцу, — в запале говорит омега и набирает номер. Алоис выдыхает, оглядываясь на дом. На втором этаже в одном окне покачиваются шторки: за ними явно кто-то наблюдает. И этого «кого-то» он узнает по одному силуэту. — Мне нужно поговорить с ним, — Алоис кивает на окно, а Хью подзывает к себе прислугу и просит провести гостя в дом. Он идет. Не знает, что его ждет, но неизвестность больше не останавливает. Разговор с Хью придает ему уверенности. Перед нужной дверью он колеблется краткое мгновение, а после заходит без стука. Яр стоит к нему спиной, но тут же поворачивается. Глаза в глаза. — Я вижу, ты все-таки «оприходовал жирную свинью Хью», — цитирует он давние слова Яра. Альфа окидывает его оценивающим взглядом и вздымает брови. — А я вижу, ты научился дерзить, — усмехается Яр. Алоис сглатывает, ощущая его превосходство, но и это не останавливает. Наоборот, поддергивает действовать. Ему неудобно находиться в одной комнате с тем, кого не так давно считал «любимым». Но вопреки ожиданиям, сердце его спокойно и не трогается даже от понимания, что этот человек — отец Фредди. Его душа полна неприязни к Яру. Настолько сильной, что он готов плюнуть ему в лицо. — Пришел напомнить тебе, что ты мне кое-что задолжал, — заявляет он сразу, пока хватает взявшейся непонятно откуда смелости смотреть в глаза. — И ты это знаешь. Во-первых, отдай мне все те деньги, которые откладывались на дом. Во-вторых, отдай мою половину от продажи квартиры, которую, напомню, мы покупали вместе. — Тише, разошелся, — смеется в ответ альфа, и его пренебрежение раздражает еще больше. — С чего ты взял, что я тебе что-то должен? — Я знал, что ты так скажешь, — как-то устало пожимает плечами Алоис. — И, конечно же, ты не отдашь мне их просто так. Но, я пришел не просить, а обменивать. — И что же ты мне предлагаешь? — с заметной долей сарказма. — Если не вернешь мне всю сумму, ты потеряешь все, что у тебя сейчас есть. И я не шучу. Не забывай, что у нас есть общий сын. Стоит мне сделать тест и доказать Хью и его семье, что ты бросил омегу с ребенком — это испортит твою репутацию в их глазах и глазах твоих подчиненных на работе. О-о, я знаю, как ты печешься о мнении окружающих, тебе важно оставаться невиновным. Ха, — Алоис придумывает на ходу, с трудом удерживая позиции. Если не переубедит Яра, то потеряет Фреда. Цена слишком высока. Поэтому он продолжает: — И это не все, нет-нет. Я обратился в организацию по защите прав омег и рассказал им нашу с тобой историю без прикрас. На тебя приготовили несколько интересных статей, которые вскоре выпустят в свет. Это раз. И их репортеры дежурят недалеко от твоего дома. Они знают, что я тут, и знают, что если я не выйду отсюда живым — то виноват будешь ты. Тебя посадят. Это два. Так что попробуй хоть пальцем меня тронуть, — он говорит так быстро и уверенно, что забывается. Сердце стучит в бешеном ритме, а в голове только и вертится: «Хоть бы получилось!» — Ты… — Яр заметно теряется. — Да ты сумасшедший! — Не представляешь, на что готов омега, будучи в отчаянии, — впервые говорит правду Алоис. — Возвращай мои деньги, и я оставлю тебя в покое навсегда. — Да черт с тобой! — выкрикивает альфа, резко разворачиваясь в сторону серебристого сейфа. Яр вынимает оттуда на стол сложенные в пачки купюры, при этом отсчитывая. Даже сейчас, когда у него есть много денег — Яру мало. Он жалеет даже эту небольшую для его кошелька сумму, заметно сжимая челюсти и хмурясь. По запаху понятно: недоволен. Алоис наблюдает за ним, а после смелеет окончательно и подходит, проверяя купюры на подлинность и складывая их в свой рюкзак. Яр выкладывает точь-в-точь ту сумму, которую был должен. — Ну все, — выдыхает Алоис, закидывая тяжелый рюкзак за спину. И говорит напоследок ту давнюю фразу, которая однажды его убила: — Ты мне больше не нужен. И улыбается при этом, мыслями находясь уже в больнице рядом с Фредом. Ампулы… теперь он сможет купить лекарство! Яр же изумляется. — А таким ты мне нравишься больше, — вдруг произносит альфа и подходит опасно близко. — Зубатенький. Нам ведь было хорошо вместе, может, повторим, а? Этот Хью в постели, как кусок бревна, в отличие от тебя. Я знаю, что ты по мне скучал… — Руки убери, — шипит на него Алоис, на автомате ударяя по руке Яра, которой тот, видимо, собирался его обнять. — Ты противен. — О, как мы запели, — искривленным тоном говорит альфа, снова пытаясь его обнять, но в этот момент двери распахиваются. Через всю комнату ровным шагом проходит Хью, а останавливается только около мужа и неожиданно ударяет его по лицу. Звук пощечины отбивается эхом от стен. Яр мигом звереет и замахивается на супруга, но под громкий топот в комнату заваливается целый взвод людей, а вперед всех выходит старый альфа — по всей видимости, отец Хью. — Схватить его! — грозный рев. За краткий миг незнакомые скручивают Яра. Алоис прижимается к стенке, наблюдая за происходящим, а внутри так и зреет ликование: Яр получит по заслугам! Скорее всего, после того, как его махинации с фирмой подтвердят, альфа попадет за решетку. Там ему и место, впрочем. От мыслей, что на верное решение Хью подтолкнул именно он, ликование растет еще больше. Но нет времени на простаивание. Нужно спешить в больницу. Алоис выскальзывает из комнаты, устремляясь по памяти к выходу из дома. Уже на дороге он вызывает такси, и пока ждет, слышит звонок телефона. На экране номер Коди. Алоис вздрагивает, но пытается внушить себе, что это по пустякам. Однако тревога берет верх. — Приезжай… — сквозь всхлипы от Коди. Он плачет в трубку, и у Алоиса что-то обрывается внутри. Нет… не так быстро. Не мог же Фред… Но старший омега наконец выдавливает: — Фредди очнулся!.. Он победил… победил… сам… — и снова плачет. Алоис быстро садится в подъехавшее такси, и почти не своим голосом просит отвезти его в больницу. Он не чувствует себя от непонимания, что случилось и как — Коди толком ничего не пояснил. Вскоре за стеклом показывается здание городской больницы. Он бежит по ступенькам, задыхаясь от волнения. На регистратуре его останавливают, но Алоис прорывается. Ему все равно на правила, он должен убедиться сам. Увидеть его. Увидеть живого. Алоис вбегает в палату, видит там Коди с ребенком на руках, врача, но пробегает мимо, пересекается взглядом с Фредером — живым! — и облегченно падает на колени перед его кроватью. Плачет, захлебывается, целует его руку, едва-едва сжимающую, и все говорит что-то несвязное. Алоис смотрит на него, а Фред слабо улыбается и шепчет одними губами его имя.