Повесть О Сером Мире.

Акт 7. Правосудие смерти. Глава 23.

━━━━━━━◌ Северная душа ◌━━━━━━━ Под его ногами хрустят снежные кристаллы, словно мелодия, сопровождающая его шаги. Ледяные ветви деревьев, покрытые белым нарядом, склоняются под весом зимы, словно поклоняются перед величием природы. Вдали слышен шум прибоя, который настойчиво напоминает о силе и непредсказуемости морского пространства. Хардсейм обнажает свою душу перед великим Скаггераком, ощущая его мощь и силу, которые пронизывают каждую клеточку его тела. Он смотрит вдаль, глаза полны решимости и смелости, готовые принять вызов судьбы. Мысли его бегут к отцу, Фридриху Хардсейму, который был известен своей мудростью и могуществом. Воспоминания о жестоких наказаниях и бессмысленной злобе, которые он испытывал в юности, всплывают в его памяти, но не ослабляют его решимости. Секира снова открывает свои глаза, их голубизна сияет на фоне белоснежного пейзажа. Он смотрит на конунга Стольгримского, который, подобно ему, прибыл в эти земли, чтобы отразить атаку южан. Винтер, стоящий рядом, скрещивает руки на груди, его молчаливость говорит о его внутреннем бурлении. Муторные вздохи вырываются из его груди, словно предвещая неизбежность битвы. Слабая улыбка появляется на губах Хардсейма, он делает несколько решительных шагов к своему союзнику. Его сердце наполняется гордостью и верой в своих соратников. Он знает, что перед ними стоит тяжелое испытание, но он готов принять его с достоинством и отстоять свою землю до последнего вздоха. — Мы сможем выстоять, Хардсейм? — Оборвав неприличное молчание, спрашивает Винтер, хмуря брови. Его терзают сомнения. Как и страх, что царапает душу. Альянс южан и вправду превосходит их численностью. Быть может, именно они смогут остановить тиранию и жестокость, которую породил Кастер Хардсейм. — Порой, мне кажется, что именно для этого дня я и был рожден. Все мои испытания, бесконечные пытки, страдания. Даже та же ненависть… — Он чуть помедлил, глубоко вздыхая колючий воздух. — Были лишь для того, чтобы возглавлять войско против самой могущественной опасности нашего родного континента. Это мое предназначение. Либо пасть здесь, либо выстоять и одолеть треклятый чужеземцев, решивших, что они могут властвовать здесь. Тем более, вера в Богов никогда не оставляла нас, только наоборот – воодушевляла. Именно поэтому, мы одерживали победы в прошлых войнах. — С ухмылкой доканчивает молодой Хардсейм, предвкушая аромат грядущего. — Мне страшна вовсе не сама битва, а ее последствия. Они могут принести смуту, которая не окончится никогда. — Осведомился конунг Стольгрима, все еще питая скрытую ненависть к Хардсейму за то, что тот не смог сдержать обещание. — Да и потом, одной лишь верой – нам не победить. — Оборвал Винтер, скривив губы. — Нам нужна тактика и стратегия, которой ты славился в предыдущих битвах. И не смей говорить о том, что у тебя нет плана, ибо тогда, я самолично перережу тебе глотку. — В ответ на слова конунга, послышался лишь ехидный смешок со стороны молодого короля. — Не смей разочаровывать меня, ведь мне пришлось отдать свою грезу тебе. Отдать корону всей Северной душе распутному мальчишке, который видимо не наигрался еще. — Вдобавок буркнул Варсандр, обращая гневный взгляд на Секиру. — Не беспокойся, Винтер. Конечно же, у меня есть план. Я готовился к этой битве большую часть времени. Изучал нашу местность так, как никто другой. Видишь тот крутой спуск? Видишь, те башни, выстроенные в хаотичном порядке. А вон те рвы, что выкапывались многие дни? Как думаешь, для чего они предназначены? — С ухмылкой проговорил Кастер, будто бы для него – все происходящее – самая настоящая игра. — Вижу. — Коротко отвечает Винтер. — Ловушки? — Несомненно! Я уже в предвкушении того, как Франбуржцы наступают со стороны леса. Это единственный путь попасть к крепости. — Произносит Кастер, возвращаясь обратно к шатру, где внутри, на деревянном столике лежала нарисованная карта местности, а поверх нее стояли маленькие оловянные солдатики. Юный Хардсейм взял одну из фигурок, прокручивая ее в руке, дожидаясь, пока злостный Варсандр не соизволит подоспеть к нему, а уже затем – продолжил говор. — Учитывая, что нас слишком мало, мы попросту обязаны сдержать их в этом месте. Пехоту – разобьет их кавалерия, посему они не послужат должным образом. — И что тогда? — Уже завороженный словами юноши Винтер, интересуется у союзника то, как правильно выставить свои войска. Сам Варсандр – многого не понимал, если бы он распоряжался воинами, то сразу же пустил всех воинов в сражение. — Тогда, мы должны атаковать Южан внезапно. К примеру, явное количество воинов будут медлить, спускаясь с того склона. Многие будут попросту спрыгивать вниз, и вот там же, мы установим множество копий, так, чтобы отрезать им возможность пробираться к стенам Скаггерака. Вероятнее всего, они, как истинные южане, искусные политики – возжелают провести переговоры, естественно для того, чтобы потянуть время, оценить обстановку и наши силы. Ну и естественно, узнать состояние своих ненаглядных принцесс. Но не будем забывать, Северная душа – наш дом, они здесь никогда не были и это – наше несомненное преимущество. Конница альянса пойдет первой, можешь в этом даже не сомневаться. Скажем так, позабавиться все умеют, а посему во время моих дискуссий с королями, дюжина наших варваров – будет разливать множества ведер с водой на этот спуск. Южане не смогут устоять на ногах, в то время как настанет самый разгар сражения – копейщики будут постепенно осыпать наших гостей. А дальше – тебе пока знать не стоит. — Подытожил властитель Скаггерака, оставив фигурку с изображением конницы подле нарисованных стен города. — На башнях будут находиться отважные копейщики, лучники, которые будут обстреливать наших врагов. Что касается тех ловушек? Ох, надеюсь ты увидишь это зрелище. Да и потом, у меня есть несколько козырей в рукаве. — А что в это время – буду делать я? — Любопытно спрашивает Стольгримец. В его голове все перемешалось, он не смог ничего понять, а негодование – вгоняло его в жуткую печаль, ведь осознание того, что в грядущем юноша может захватить не только доверие тех, кто отдал ему присягу, но и остальных северян. Винтер нахмурил брови, пристально взирая на Кастера, к которому питает ненависть, что может повлиять на их будущие взаимоотношения. — Рвы со стороны моря уже полностью выкопаны, баллисты, как и заряженные порохом требушеты – также ждут своего часа. Войско альянса слишком велико, а значит, они разделят свою армию и решат ударить с двух сторон. Там же, их будут поджидать наши устаревшие фрегаты, которые будут служить лишь отвлечением внимания для того, чтобы ты подготовился к сражению. Главное – не дать им окружить нас. И я уверен, мы с легкостью сделаем это. Винтер, я доверяю тебе, как своему брату, так что – не заставь усомниться в тебе. — С ухмылкой продолжает юный Хардсейм. — Как Эйрику? — Со злостью, воспринимая все близко к сердцу, говорит Винтер, качая головой. — Возможно. — Прищурившись, слукавил Секира, отдаляясь в сторону. — Тогда, я начну подготовку к сражению, соберу достаточное количество воинов и отправлюсь стеречь Южную часть Скаггерака. Нельзя терять время. — Винтер разворачивается, с некой обидой и гневом, покинул чертоги своего союзника, только гложущее чувство зависти – преследовало конунга. Стольгримец ушел, оставляя Секиру в одиночестве. Кастер постепенно начнет воспринимать все в серьез, когда увидит многотысячное войско Южан, жаждущих уничтожить всю обитель орды северян. Юноша чувствует холодный ветерок, который отголосками напоминает аромат смерти. Той самой, которую ощущал умерший Эйрик перед своим поражением. Поражением, что привело к жестокой участи. Кастер страшится этого, ведь проиграть для него – равноценно смерти. Он поднимает суровый взор на серое, ничем неприметное небо, вглядываясь в тяжелые облака, бесконечно бегущие по просторам таинственной пустоты. Тревожность охватывает его сердце, когда он осознает, что эти облака несут с собой не только пустоту, но и опасность. Он видит в них темные тени, которые медленно приближаются, словно предвестники грядущего зла. Каждый шорох, каждый вздох ветра вызывает у него дрожь и подозрение. Он знает, что в этом мире ничто не является случайностью, и эта атмосфера наполнена зловещей энергией. Кастер ощущает, как его мысли становятся все более мрачными и запутанными. Молодой Хардсейм понимает, что не может просто остаться безучастным наблюдателем в этой битве. Его судьба связана с судьбой орды северян, и он должен найти способ защитить свой народ. — Отец. — Тихо шепчет Хардсейм. — Брат. Вы все сейчас скрываетесь там, вдали неизведанности. В отголосках Серого мира, но знайте. Я не прибуду к вам так скорое, ведь мои грезы. Грезы о Светлом мире – не оканчиваются на Северной душе. Меня ждет известность по всему Лимсколу, а вы, так и загнивайте в чертогах смерти, стиснув зубы от зависти. Зависти, которая терзала вас еще будучи при жизни, ведь я намного лучше и умнее тебя, Отец. И тебя, Эйрик. — Опуская угрюмый взгляд под ноги, Кастер медленно спускается по холму ниже, следуя прямиком к стенам Скаггерака. У него есть незаконченные дела, которые приносят ему страшную, терзающую боль. Сердце Кастера бьется сильнее, когда он взглядом скользит по горизонту, где уже виднеется пылающий факел войны. Он знает, что предстоит трудная битва, но он готов принять вызов. В его глазах горит огонь решимости и непоколебимости. *** Эмилия Розенталь не могла сдерживать волнение, которое охватывало ее. Она жаждала свободы, стремилась спасти своих сестер от жестокого и безжалостного мужа, который явно не оставит их в покое после содеянного. Образ Секиры, зловещий и мрачный, постоянно преследовал ее, словно призрак в углу ее сознания. Розенталь чувствовала его присутствие, видела его ужасающую фигуру в лицах фрейлин, обычных северян и даже в своем отражении. Эмма испытывала мучительные сомнения, страшась последствий своих действий. Она знала, что должна принять крайние меры, чтобы защитить себя и своих близких. В это же время, принцесса боялась, что пожалеет о своих поступках. В ее покои вошел Джейсон, ее верный друг, который был настроен серьезно. Он был готов на все, даже если был глубоко обижен на свою возлюбленную, которая казалась предательницей, бросившей его на произвол судьбы. Эмилия взглянула на него, испытывая боль в сердце при виде его лица. Она почувствовала, как ее сердце забилось сильнее, а желание ощутить свободу снова охватило ее невинное тело. — Мы сможем сбежать? — С мольбой в глазах, спрашивает она, внимая надежды на Крамсона. Она снова возложила на капитана всю ответственность, но оставаться в стороне, все же не намерена. Принцесса вновь боится повторить ошибки прошлого, но когти страха вынуждают ее совершить побег снова. Ведь где-то там, в порыве злости, находится ее горячо любимый отец и бедные сестренки. — Не уверен, везде кишат воины Скаггерака и остальных ярлов, что с каждым днем прибывают все больше и больше. За стенами – варвары выставляют баррикады, входы и выходы охраняются отрядами Вельтона Резорского. — Опечаленно отвечает Джейсон, пройдясь по покоям. Он останавливается подле окна, чувствуя густой осадок на своей душе. Утренний завтрак подступает к горлу, вызывая тошноту. Крамсон бессилен и от этого, угасает с новой и новой силой. Сейчас, капитан полностью подавлен своими же эмоциями и чувствами, царапающими душу Франбуржца. Джей недоумевает, ощущая хладный ветерок, что вызывает у него дрожь. — Я не могу все оставить просто так. Не могу. Именно для этого, я была послана в эти земли, чтобы сберечь и спасти своих сестер от жестокости здешних дикарей. Мы обязательно вернемся, Создатель на нашей стороне, посему мы должны попытаться. — Не унималась Розенталь, прикрывая лицо своими маленькими ладошками. Слезы непрестанно струились по ее изящным щекам, оставляя на своем пути влажные следы, напоминая ей о том, кто она на самом деле - слабая и беззащитная. Теперь же, под гнетом беспощадного варвара, который недавно завладел ее сердцем, полностью погрузив ее в свою любовь, он отрезал все нити ее жизни и предал ее мучениям. В это мрачное помещение вошла служанка, несущая поднос с пищей. Она с подозрением взглянула на капитана и свою королеву, а затем сделала реверанс, аккуратно расставляя пряности на прикроватном столике. Джей недовольно посмотрел на нее, чувствуя смущение. В его голове мелькали самые разные мысли. Фрейлина стояла неподвижно, трепеща подолом разорванного платья. Эмилия пристально смотрела на девушку, замечая пятна на ее шее, покрытые мрачными синеватыми оттенками. — Что это? — Недоумевающе спросила Розенталь, подоспев к ней. Эмми убрала прядь незаплетенных волос за спину, проводя кончиками пальцев по синякам. — Простите, моя королева, мне пора. — Служанка попыталась ускользнуть от ответа, направляясь к дверям, но ту остановил капитан, обеспокоенный своей судьбой. Он широко раскрыл глаза, чувствуя, как колеблется страх, вперемешку с таинственной злобой. — Отвечай! — Рявкнул он, крепко обхватывая запястье фрейлины. В глазах Крамсона помутнело, когда тот заметил испуганные эмоции девушки. — Простите… — Прошептала служанка. Джейсон замотал головой, дыхание моментально сбилось, а руки – задрожали. — Нет… — Отрицательно произносит Крамсон, глубоко вдыхая. — Нет, не смей. — Завертев головой, Джейсон забегал глазами, чувствуя, как тело содрогается, а на глазах наворачиваются слезы. В его ушах звенит те самые слова конунга о том, что он с легкостью расправится с капитаном, почуяв предательство. Скрипучая дверь распахнулась, через порог перешагнул мастер Вельтон, позади которого находились двое могучих, бесстрашных берсерков. — Вас ожидает властитель Скаггерака. — Вельтон осмотрелся по сторонам, наклоняя голову набок. — Обоих. — Подметил Резорский, кивком указывая служанке покинуть помещение, а сам – последовал за ней по пятам. Джейсон вжался в стену, чувствуя неистовый страх. Ужас настиг его взор, его мысли, отчего он может дышать. — Что такое? — Все еще негодуя, спрашивает Эмилия, подоспев к капитану. — Кастер… — Еле слышно выговаривает Джейсон, поникшим взглядом смотря в одну точку, казалось все в округе замерло, а тень, такая мрачная, притягивающая и пугающая, поглощает все изнутри. Кровь стынет в жилах, а Крамсон не может пошевелиться. Все замерзает, льдом покрывается его сердце, легкие сдавливает, покрываются инеем, а его острые иглы, впиваются в плоть, пронзая насквозь, вгоняя в безобразную тоску, от которой веет только предательством. Предательством Создателя, что должен был оберегать его всю жизнь, вплоть до старости. Эмилия продолжает свой говор, но Джей не слышит его, только хладное звучание свистевшего ветра. Он делает неуверенный шаг вперед, ноги совсем не подчиняются своему хозяину, ведут прямиком в узкий коридор. Скорбь просачивается в его глазах, тоска по дому, по любимому отцу, который всегда поддерживал его, не говоря уже о матушке, что в самый тяжелый момент могла подарить ему каплю тепла, отчего на душе становилось спокойнее. Как же ему не хватает сейчас этого. Он просит тепло от всех Богов, просит помилование, отчаянно следуя в пиршественный зал, где и находится злосчастный конунг, что раз и навсегда изменил его жизнь. — О властитель, ваш скромный слуга прибыл к указаниям. — Произнес Джейсон дрожащим от испуга голоском. Он спустился на одно колено, покорно склоняя голову. — Джейсон, как же я рад тебя видеть. — Изумился юный Хардсейм, поднимаясь с деревянного трона. Кастер оставил меховую накидку на нем, приближаясь к Франбуржцу. Мгновенно, выражение лица, отчетливо выдающее страх, сменилось недоумением. — Поднимись с колен, я же не тиран какой-то. — С ухмылкой продолжает Секира, следуя к своей возлюбленной, которая не выдавала ни каплю эмоций, только непоколебимую гордость. — Мой горячо-любимый муж? — Лживо улыбается Эмилия, поддавшись в объятия северянина, но через долю секунды отстраняется. — Ты чем-то недовольна? — Прищурившись, спрашивает юнец. — Вскоре прибудет твой родной отец, с которым я намерен хорошенько побеседовать. — Нет, все в порядке, любимый. Тебе не о чем беспокоиться, я просто до сих пор не могу прийти в себя после этих новостей. — Отрывисто говорит Розенталь, отводя взгляд, наполненный болью в сторону. — Джейсон! — Воскликнул Секира, оборачиваясь к нему лицом. — Не желаешь отправиться на переговоры со мной? Как никак, ты лучше знаешь Франбуржский язык, да и у меня есть поучиться чему-то у благородного капитана. — Кастер делает шаг напрямик к своему некогда пленнику, не стирая улыбки. Сам Крамсон почувствовал облегчение, протяжно выдохнув. — Да, конечно. — Кивает головой он, нервно изображая странные жесты своими руками. — Я буду только рад помочь тебе. — В зале появился мастер Вельтон, что занял место за пиршественным столом, а также несколько берсерков. — Вот и отлично, не желаешь выпить? — Хмуря брови, вопрошает юный Хардсейм, разминая плечи. Двери также распахнулись и несколько рабочих притащили колесо от повозки, выкатывая посередине помещения. — Не хочу перед грядущим туманить свое сознание. — Отнекивается Джейсон, раскинув руки в сторону. Он ловит на себе негодовавший взгляд Эмилии, после чего, капитан явно насторожился. Крамсон взирает на колесо, поправив русую прядь, что пала на его лицо. — Зачем тебе оно? — Пустяки, не бери в голову. — Отмахивается Кастер. — Лучше давай спросим у нашей возлюбленной, как она себя чувствует? — Нашей? — Эмилия растерянно повторяет слова своего мужа. — Ну, конечно. — Коротко кивает головой Хардсейм, коснувшись кубка, который подал ему наставник, а затем делает небольшой глоток, загадочно поглядывая на Франбуржцев. — Вы же брат и сестра. — Вновь слукавил юноша, дернув бровями. — Это ни к чему сейчас, муж мой. Давай лучше поговорим о том, как мы передадим моих сестер альянсу? — Подергивая в руках изумрудное ожерелье, свисающее на лебединой шее принцессы, спрашивает она, не сводя такие же зеленоватые глаза с капитана, ощущая тревогу на растерзанной душе. — Рассказать вам план, я правильно понял? — Усевшись на стол, ухмыляется Секира. — Ну, хорошо. Для начала, я хочу переговорить с Люксеном, отдать ему дочерей, взамен на то, что он уйдет. Либо. — Он выдержал небольшую паузу, опустошая кубок, который мгновенно откинет в сторону. — Либо, вы можете сбежать. Оба. — Что? — Делая вид, что не понимает, произносит Розенталь. После чего, разозленный конунг, с бурей эмоций в своей груди, поднимается на ноги, устрашающе приближаясь к возлюбленной. — Думаешь, что я настолько глуп? Думаешь, что мое доверие к тебе и капитану, может позволить вам предать меня? — Его лицо – приняло ужасающий вид, внушающий жуткий кошмар, ведь Секира им и является. Наполненный злобой, Кастер одаряет девицу жгучей пощёчиной, после чего она падает на деревянный пол. — Нет! — Воскликнул Крамсон, ринувшись к принцессе, но его останавливают два берсерка, скрутившие руки за спину. — Отпустите меня! Эмма! — Ее щека приобрела ярко- красный оттенок, Розенталь уложила ладонь на место удара. — Кастер, прошу! — Вымолвила девушка, бросаясь ему в колени, но тот лишь оттолкнул ее, хватая за локоны русых волос и волоча по полу. — Смотри, Франбуржец. — Безумно сказал Кастер. — Я ведь обещал тебе. Обещал, что если почувствую предательство, то убью ее, но нет. Ты ослушался. — Гневные слова слетали с его уст, обозленный на всех, юный Хардсейм откидывает возлюбленную, ударяя кожаными ботинками прямиком по животу принцессы. — Довольна?? Это все твоя вина — Он ударил ее ещё раз и ещё, пока Розенталь не захлёбывалась в крови, что ручейками стекла по губам. — Остановись, я сделаю все то, что ты пожелаешь, молю! — Вырываясь, выкрикивал Джейсон, заливаясь злостью. Он не мог смотреть на то, как жестокий варвар вершит правосудие над той, которую он любил всю свою жизнь. — Мне ненужны твои лживые обещания. Настал твой черед, жалкий Южанин. — Грозно рычит конунг, приближаясь к нему, он слету заехал кулаком по лицу капитана, ухватив того за волосы и с ненавистью – взирает своими голубыми глазами. Конунг кивнул головой, после чего берсерки поволокли Крамсона к колесу от повозки, туго привязывая конечности. — Нужно было сделать это с самого начала. — Буркнул Вельтон, но и эти слова не вызвали одобрения со стороны властителя Скаггерака. Мастер вытащил топор из-за пазухи, подав конунгу. Кастер взялся за деревянную рукоять, глубоко вдыхая. Он с болью вершил правосудие над Франбуржцем, что за столь долгое время, значительно повлиял на юного Хардсейма. Секира как никак привязался к нему, за что и гневят себя. Гневят за проявленную слабость. Порой, ради будущего, ради власти, он должен жертвовать чем-то. Пусть даже родным. Кастер переводит взгляд на жену, что отчаянно пытается встать на ноги, но после еще одного удара, она падет без сознания, не видя тех ужасов, что сотворит с капитаном беспощадный северянин. Это окажется милосердием. Милосердием для принцессы. — Знаешь ли, Джейсон. — Тихо шепчет Хардсейм. — Мне будет не хватать тебя в этом Сером мире. Я бы мог помиловать тебя, мог простить все обиды, но тогда кем я стану? Ничтожеством. Таким же, как и ваши короли. — Не поднимая взор на Крамсона, подытожил юнец. Он резко нанес удар обухом топора по левому запястью Джейсона, ломая его. Душераздирающие крики капитана наполнили пиршественный зал, а то и вовсе – весь Скаггерак. Глаза Крамсона залились кровью, в них отчетливо просачивалась жгучая боль. Отойдя в сторону, конунг чувствовал отвращение. Отвращение ко всему происходящему. Ощущал и то, как бесы скребутся в двери, пытаясь высвободиться. Комок ненависти, обиды и некой злобы подступает к его горлу. Кастер не может продолжать, но должен. Должен сделать это, ведь это единственный способ отрекаться от гложущего прошлого. Вдохнув полной грудью, Секира перебросил топор, вновь сломав запястье Джейсона, но уже другой руки. Он обязан покончить со своими внутренними страхами. Обязан. Кастер делает шаг назад, принимаясь за щиколотки и раздробив их, наконец отстраняется, вонзая острие топора в деревянную поверхность столика. Его терзают собственные бесы. Терзают настолько сильно, что безумие, гнев и ярость берут над ним контроль. Кастер Хардсейм утратил свой рассудок. Утратил все то, что некогда любил. Крики не прекращались, а лишь продолжали звенеть в его ушах. — Катите его на холод. — Коротко кивнув головой, Кастер старается не смотреть на ужасающий вид Франбуржца, которого он считал своим другом, пусть даже он сам об этом не знал. Секира ловит на себе поникший, растерянный взгляд возлюбленной, что упирается на ступеньки, отчаянно рыдая. — Вельтон. — Да, мой конунг? — Раздав указание своим берсеркам, спрашивает старый мастер. — Уведи ее в темницу, она мне еще нужна. — Кастер отстраняется, следуя к массивным дверям, где за порогом идет кристально-чистый снег, веющий своим холодом и безжалостным морозом, что начинает царить только в ночное время. Юный Хардсейм выходит наружу, видя изуродованное тело благородного капитана, прикованное к колесу. Кастер нехотя продолжает идти вперед, приближаясь к нему. — Мне прискорбно смотреть на тебя, ты получил то, чего хотел, я даровал тебе свободу. Даровал все то, чего не имел сам. В далеком далеком детстве. И это моя отплата? Хотя, я понимаю. Ты любил мою жену. Любил искренне, без какой-либо корысти, а я забрал Эмму из твоих объятий. Лучше бы она осталась там. Лучше бы я отпустил вас тогда. — Кастер с болью на душе обходит стонущего капитана, что уже не может выговорить и словечка. — Я тебе верил. Верил же, будь ты проклят. Мне показалось, что у меня появился товарищ. И в одночасье, я ответил тебе, Джейсон. Ответил, что я не чудовище. Им я не был до этих самых пор. Теперь, умирай здесь. — Прискорбно подытожил конунг, пройдясь по ледяной тропе. По щекам пробежалась слеза , слеза отчаяния и горя, слеза обиды и потери того, кого когда-то любил. Джейсон слышал каждое слово юноши, холод накрывал своим леденящим одеялом, а небо, серое, беззаботное – становится все мрачнее и мрачнее. Ветер уже ощущается совсем по другому, ведь капитан постепенно покидает этот мир, уходит в отголоски мира, в надежде на то, что душа не растает там, а будет существовать. Будет ожидать свою возлюбленную до тех пор, пока Серый мир не падет, пока не падет Лимскол. *** *** Суровые северные морозы проникали в глубины сердец чужеземцев, оставляя непреодолимый след. Никто не мог предположить, что лето на этом континенте отличается от Франбурга или Астроса. Суровая северная природа не знала пощады и уносила жизни тех, кто не смог противостоять ее холодам. В просторном шатре находился один из лидеров альянса, грустно осознающий, что эта война может изменить все. По возвращении старого Розенталя его могут привлечь к ответственности перед Серебряным Орденом. Наказание будет жестоким, но сейчас для владыки Франбурга это не так важно. Он уверен, что после уничтожения лагеря северян его причислят к числу величайших героев, и тогда он избежит вынесенного высшими судьями приговора. Люксен закрыл глаза, представляя, как альянс атакует Скаггерак и как он расправляется с ненавистным юношей, который осмелился похитить дочерей короля. Он сжал подлокотники, воображая себя на поле битвы. Рядом с Розенталем находится верный союзник, ничего не понимающий - юный король Кейн Шторм, что-то обсуждающий с Хранителем этих земель. В свою очередь, Афрод внимательно описывает лучшие направления атаки на Скаггерак, указывая на слабые места нарисованной карте и разрабатывая стратегию будущего сражения. Кейн, несомненно, прислушивается к указаниям старого мастера, но все же остается при своем мнении. Кто знает, может быть, это еще одна засада? И альянс окажется в самом сердце огня? — Каковы шансы на проигрыш? — Произнес юный король, пристально разглядывая карту. Конечно же, в самом Кейне царили сомнения и страх. Это будет его первое сражение. — Никаких. — Предположил Люксен, очнувшись от своих размышлений. Он поднялся на ноги, медленно приближаясь к столику. — Северяне никогда не славились особой стратегией, они попросту отправляют все свои силы в один бой, давя своим количеством. — Зайдя в шатер, слету вливается в беседу конунг Эммин, скрестив руки на груди и одаривая взором присутствующих. — Но на этот раз, наших воинов намного больше, а значит – варвары не смогут нам противостоять. Мы одержим верх, это уже давно стало ясно. И порой мне кажется, что Создатель на нашей стороне и явно не сможет осуществить коварные планы дикарей. — Протяжно говорит Розенталь, отперевшись о поверхность столика своими морщинистыми, грубыми руками. — С чего вы вообще взяли, что они не будут прятаться в своей крепости? Если конунг не глуп, то он будет отсиживаться у себя дома, дожидаясь, пока холода не перебьют нас всех. — Перебивает своего союзника Кейн, перекладывая оловянную фигурку за стены нарисованной крепости, а затем поднимает глаза на старого короля. — И здесь он окажется прав, мы не выдержим здешние морозы, а посему придется отступать обратно на Юг. — Никогда! Никогда мы не отступим от задуманной цели, мои дочери не могут больше ждать. Я не собираюсь возвращаться ни с чем! — Грозно сказал Люксен, окинув недоброжелательным взором юнца. — Первыми должна идти кавалерия, а затем пехота. — Предложил Эммин, вспоминая окрестности Скаггерака. В последний раз – он был там несколько лет назад, посему удавалось с трудом. Афрод же все в точности переводил Франбуржцу, так как конунг совсем позабыл язык, на котором ранее говорил совершенно свободно. — Тогда мы перебьем всех, кто будет стоять возле стен. — Вдобавок говорит Хранитель. — Итак, мы отправим кавалерию, за ней пехотные войска и лучники, что послужат поддержке впереди ведущим, если все окажется так, как сказал Хранитель, то варвары выкинут все войска вперед, а значит их будет ожидать поражение. Вопрос только сколько времени это займет и какие потери могут понести наши войска. — Кейн завертел головой, глубоко вздыхая. Он переглянулся с Люксеном, а затем продолжил. — Мы задавим их числом, нас в разы больше. — Вас без сомнений много, но северяне – закаленные воины, не знающие страха перед смертью и они лучше в мастерстве сражений. Только эти навыки – сопоставимо с численностью вашей армии. Сами помните, кто взял самую защищенную крепость во всем Франбурге и сколько варваров было при этой битве. — Хранитель старался предупредить властителей Юга, дабы те не допустили ошибки, ибо это недопустимо. — Так чего же мы должны ожидать от северян на самом деле? Ты говоришь одно, а затем сам и опровергаешь собственные слова. — Уже воодушевляясь грядущем, Кейн почувствовал уверенность в себе, которой не было все это время. Сердце, как никогда стучало, этого мгновения, когда юноша начал распоряжаться великим войском, о чем грезил его отце, заставляло волноваться, но все же – Шторм не показывал свои страхи. Они таяли в нем. — Нужны тараны. И другие осадные оружия. Я знаю Кастера, он может добавить преграды и я также предполагаю, что таких будет множество. Юноша превзошёл своего отца и остальных конунгов, если он победит и в этой битве, то все пойдут за ним, все примкнут к его армии. Да и сейчас, собственно ничего не изменилось, пока мы рассуждаем, отсиживаясь на окраине континента, со всех частей, кроме Западной – к нему прибывают десятки воинов, ведь Кастер стал королем всей Северной души. Он заслуживает своего наказания, но подумайте, нужно ли вам это? Можно же вернуть дочерей мирным путем, провести переговоры, но Хардсейма нужно убедить в том, что вы представляете огромную опасность. — Афрод опустил взгляд, тяжко вдыхая. На мгновение, он усомнился во всем, даже в своем решении примкнуть к ненавистным Южанам, но что делать дальше? Другого исхода и быть не может. Хранитель Разлома обязан совершить правосудие над некогда былым учеником, ведь континент погрязнет в его жестокости и неразумных решений. — Афрод прав. — Коротко кивает головой Розенталь. — Нужно попробовать приступить к переговорам. — Вы не понимаете, ему нужно что-то предложить! — Уже нервничая, заговорил Хранитель, разводя руки в стороны. — Либо пригрозить ему. — И у нас есть что. — Хмуря седые брови, осведомляется Люксен, подняв глаза в сторону юного властителя, взглядом давая одобрение. Кейн выдохнул, а затем продолжил говор, объясняя недоумевавшему северянину: — В нашем плену, находится старший сын Фридриха Хардсейма, а именно брат того, кто похитил дочерей моего союзника. В мгновении Афрод претерпел необычайные перемены. Тело его охватила легкая дрожь, а слова юноши проникли в его душу, меняя все. Оказывается, истинный наследник Скаггерака все еще жив. В роли Хранителя ему необходимо следовать за ним, свергнуть зловещего Кастера и восстановить трон по праву старейшей крови. Против всех прогнозов, тревога уступает место облегчению, а в сердце зажигается искра надежды. Надежда на Светлый мир, который старый мастер сделает все возможное, чтобы сохранить наследие Фридриха Хардсейма.. — Рассел? — Тяжело задышав, произносит он. В голосе слышится неизгладимое впечатление, голова воротится от недопонимания и удивления. — Да, он остался жив. После сражения с северянами, мы оставили его в живых. Ты можешь встретиться с ним, он находится в клетке подле конюшни. — Махнув рукой, говорит старый король, возвращаясь на скрипучий стул. Афрод молча проследовал наружу, с трепетными мыслями и все еще не веруя, что это может оказаться возможным. Хранитель шествовал по промерзшей земле, кусая губы, рука превращается в крепкий кулак, рана – вновь кровоточит. Костер разведенный снаружи – вовсе не грел, лишь только теплые мысли о скорой победе, к которой Люксен Розенталь шествовал столь долгое время. Он, в свою очередь, грезил поскорее освободить своих любимых дочерей и казнить юного конунга, а затем уничтожить всю Северную душу и вернуться обратно, в родные земли, с полученными лаврами и долгожданной знаменитостью по всему Лимсколу. Афрод обходил множества возведенных шатров, многие патрулирующие гвардейцы обращали на него свое внимание, с подозрением поглядывая. Эммин покорно шел следовал, наготове удерживая ладонь на рукояти клинка. Старый Хранитель остановился подле стальной решетке, за которой в избытке свежих сил лежал юноша, весь побитый, грязный, совсем исхудавший. Афрод было вовсе не узнал его, притрагиваясь к прутьям, оплетая своими пальцами. — Рассел? Это ты? — С неким недоверием к своему взору, спрашивает Хранитель, спускаясь на колени. — Вы кто такие? — Сзади стоящий гвардеец мгновенно подоспел к северянам, вытаскивая меч из ножен. — Мы пришли сюда от короля Люксена Розенталя. — Уже на Франбуржском говорит Афрод, оборачиваясь к нему. — И что вам надо от этого грязного варвара, м? Он же обыкновенная пустышка. — С ухмылкой продолжает воин, направляя острие клинка в сторону Хранителя. Афрод переглянулся с конунгом, слегка насторожившись. — Этот варвар. — Начал Хранитель, делая несколько протяжных шагов в сторону гвардейца, практически наткнувшись на меч. — Является сыном великого Фридриха Хардсейма, а посему не смей называть его так, иначе ты познаешь на собственной шкуре весь гнев северян. — Это ничего не изменяет, вскоре дикарей не останется. Ни один не сможет дожить до следующей зимы. — Не унимается гвардеец. — Что ты имеешь ввиду? — Нахмурив брови, спрашивает Хранитель. — Неважно, я полагаю, его величество Люксен Розенталь желает освободить нашего пленника, тогда дерзайте, милорды. — Он вытащил связку чугунных ключей, вручая старому мастеру, а после отошел в сторону, где собрались и остальные Франбуржцы, распивая сладкое вино. Афрод смолчал, лишь опустив голову. Хранитель не мог оставить последние сказанные слова чужеземцем, они заставили усомниться старого северянина. Усомниться в праведности своих действий. Усомниться в совершенном союзе. Афрод впервые за столь долгое время – чувствует себя потерянным в себе, негодовавшим о будущем. Старый мастер возвращается к решетке, открыв ее. — Как же так, Рассел? — Воротив головой, спрашивает он, спускаясь на колени. Юноша чуть прищурился, упираясь спиной о стальные прутья. — Аф… Афрод… — Охрипши вымолвил Хардсейм, поднимая голубой взор на Хранителя. — Это… Это правда ты… — Что ты здесь позабыл, мальчик мой? Как же я рад, что ты выжил. Быть того не может — Говорит он, пристально осматривая юношу. Афрод видит его раны, по щетинистой щеке побежала слеза радости от внезапной встречи. — Мы все считали тебя погибшим, как и твоего отца, что с ним случилось? — Нас ожидала засада, Франбуржцы вовремя мобилизовали войска и коварно ударили. Все погибли, кроме меня. Отец – тоже. Он остался погребен на Иннурсе, только это мне известно, а дальше я сидел в темнице, прислушивался к шороху голодных крыс и мучался от жажды. Жажды отомстить. — Юноша чувствовал легкую боль в груди. Мысли о прошлом – вновь озаряют его сознание, вновь разрывают на мелкие кусочки. Он с печалью смотрел на старого Хранителя и решил смолчать то, как именно умер его отец. — Я привел Розенталя сюда, ценой его лживых обещаний и это моя ошибка. Я виновен перед всей Северной душой и ее жителями. Боги не простят меня за пролитую кровь. — Послушай. — Перебивает юнца Афрод. — Сейчас наш самый главный враг вовсе не альянс, а Кастер, который желает истребить нас всех. И Марта в том числе. — Подытожил старый мастер. — И даже Эйрика? — Прищурившись, спрашивает Рассел, пытаясь встать. — Эйрик уже мертв. Кастер расправился с ним на главной площади Скаггерака, он стал его властителем и совсем недавно – королем всей Северной души. Твой брат хочет объявить войну всему Лимсколу и именно по его вине – наступит кровопролитная битва. — Афрод с разочарованием, некой печалью и болью, ведает все юноше. Рассел в порыве гнева – ударил кулаком по стальным прутьям. — Я так и знал. Знал, что Кастер отомстит нам. А все из-за того, что мы не ставили его ни во что. Как же я хочу вернуться в прошлое, исправить ошибки и тогда – не было таких последствий. — Прошлое – уже не изменить, в наших силах исправить будущее. — Кивает головой Хранитель, помогая юнцу встать. Горячие слезы текли по щекам юноши, он предчувствовал то, что вся Северная душа – погрязнет в руинах, ведь ею правит безрассудный король. Рассел покинул тюрьму, шел совсем бездушно, будто бы оживший мертвец. *** *** *** — Хардсейм! — Доносилось издалека. Конунг Скаггерака опустил ладонь с надгробия, оборачиваясь в сторону приближающегося Нестера. — Что такое? — Изумился юноша, коротко кивнув головой. Его терзала жуткая злоба, не дающая спокойно мыслить, даже дышать – не позволяла. Легкие наполнились хладным свежим воздухом, отчего волнение, которое всегда преследовала Секиру, на миг исчезло. — Доносятся слухи о том, что альянс уже готовится выступить в Скаггерак. Знамена Астроса и Франбурга – были замечены у «Темного трапа». — Конунг Нестер раскинул руки в сторону, поднимая взгляд на юного Хардсейма. — Уж не думал я, что это окажется так скоро. Примерно день пути, а то даже и меньше – они окажутся подле стен Скаггерака, нам нужно покончить со всем до их прибытия. Необходимо созвать совет. — Кастер качнул головой, скривив губы от недовольства. — Тем не менее, на лучшее мы и не внимали надежды. — Совет уже собран, Вельт всем распорядился. Все ждут только тебя. — Коротко кивает головой Нестер, сложив руки на груди. — Превосходно. — Взмахом ладони – Кастер указывает своему союзнику на то, чтобы тот удалился и оставил его в покое. Хотя бы на мгновение. Конунг бросил на него последний, местами что-то скрывающий взгляд, а после по отданному приказу – покинул фамильный склеп Хардсеймов. Секира глубоко вздохнул, вновь обращая взор на могилу своей матери. — Прости меня, матушка. — С прискорбием шепчет юноша. — Но другого выбора у меня и не было. Мне приходится делать это. Приходится идти на опрометчивые поступки, дабы показать всему Лимсколу, кто я есть на самом деле. Настанет день, когда я примкну к отголоскам Серого мира и мы обязательно встретимся. Я извинюсь снова. Обещаю. — Кастер заострил внимание на еще одной могиле, что находилась совсем неподалеку. Имя на надгробии – предательски стерты. Секира прищурился, продолжая шествовать по темным, широким коридорам, которые вели к выходу. Молодой Хардсейм вошел во пиршественный зал своего родового дома, где на него обрушилось множество пристальных взглядов. Взгляды бесстрашных берсерков, верных слуг конунга Нестера, были полны загадочности, а старые ярлы, стоя на заднем плане, лишь усиливали тревожное настроение. Хардсейм опустил глаза и медленно направился к своему трону. Внутри зала царила суматоха, а невыносимый гул наполнял воздух. Все присутствующие оживленно обсуждали предстоящую битву и неизбежность грядущих событий. Это был первый раз в истории Северной души, когда вражеское войско Южан высадилось на их землю. Неудивительно, что тревога и ужас охватывали каждого, даже самого Хардсейма, который старался скрыть свои страхи за маской хладнокровия. Он тяжело опустился на деревянный трон, сжимая подлокотники так сильно, что его ногти оставляли следы на деревянной поверхности. Вздохнув глубоко, он бросил взгляд на собравшихся, которые были полны беспокойства и тревоги. — Есть предложения? — Предотвратив гул варваров, громко произнес Хардсейм, сморщив лоб. Его губы скривились от нежелания продолжать говор, но он попросту обязан внушать своему народу иллюзию их важности. Сквозь толпы северян – показался наставник, а именно старый мастер Вельтон Резорский. — Их нет, Кастер. Мы не знаем, что делать дальше! — Воскликнул Вельт с некой злобой поглядывая на своего властителя. Кастер ухмыльнулся, окинув наставника ярко-голубым взором. — Очень печально, ведь, я полагал, вы для этого и нужны, чтобы всячески помогать своему конунгу. — Кастер резко поднялся с трона, спускаясь по деревянным ступенькам. Он вплотную приблизился к мастеру, вглядываясь в его глаза. С ноткой презрения, Кастер томился в ожидании сражения, ведь Боги явно укажут свет на то, кто прав, а кто – нет. — А ты, Нестер, что же молчишь? Может поведаешь всем свои мысли? — Но в ответ, Кастер ощущал лишь гневные взгляды со стороны берсерков, а со стороны конунга, тягостное молчание. — Нужно было думать раньше. — Оборвав молву, вдобавок произносит Резорский, сложив руки за спину. Ему казалось, что видя своего ученика, он всматривается лишь в кровавую бездну, которая манит его безумием. — К счастью для вас всех, у меня есть мысли на этот счет. — С томным вздохом, буркнул юный Хардсейм. — Южане находятся на нашей земле, отчего преимущество – также за нами. Значит, придется сделать то, что никогда не совершал до нас. Мы дадим им бой, только при том условии, что вы все предоставите контроль над всеми воинами, никак не вмешиваясь в мои дела. — Грозно окинув взглядом каждого ярла, рычит властитель Скаггерака. Кастер заметил сидящего за столом ремесленника, которому он ранее отдал приказ смастерить катапульты. — Рейд, что насчет твоих приготовлений? — Уложив ладонь на его плечо, произносит юноша. — Мой конунг. — Слегка подавившись горьким элем, отвечает он. — Почти все готово. — Почти? — Ухмыляется Кастер, разворачиваясь к собравшимся лицом. — Тогда почему ты сейчас находишься здесь, когда не выполнил моих указаний или ты позабыл о том, что я говорил о твоей семье? Не веришь, что я могу сотворить это? Думаешь не хватит сил? Тогда ты ошибаешься. — Он устремил взгляд на приближающегося наставника, который взялся за предплечье конунга. — Кастер, прошу. Будь сдержаннее. — Озираясь по сторонам, шепотом говорит мастер. — Ты не должен идти на поводу гнева и ярости, ты покажешь свою обратную сторону, заставив народ усомниться в праведности твоих действий. — Да, ты прав. — Не переставая усмехаться, произносит Секира, резко ухватываясь за длинные волосы ремесленника и со всей силы ударил по поверхности стола, разбивая северянину нос. Рейд притронулся к лицу, сдерживая бегущую алыми ручейками - кровь. — Отправляйся заканчивать наши дела. — Съязвил Хардсейм, возвращая взгляд на старого мастера. Ремесленник же, суетливо подорвался со своего места, покидая пиршественный зал. — А тебе, стоит преподать урок за то, что ты перечишь своему конунгу! — Нет, послушай. — Вельтон попытался оправдаться, но старания оказались безуспешными, ведь залитый безумством, вперемешку с коварными бесами, зудящими внутри души, ученик мгновенно перебивает его. — Схватить его. — Спокойным тоном голоса выговорил юноша, махнув рукой. Несколько берсерков с широкими массивными плечами подоспели к мастеру, скручивая руки за спину. — Кастер, остановись, ты многого не понимаешь. — Громко выкрикивает Вельтон, но Секира не слушает его, выпив содержимое глиняной кружки. Кастер медленно проследовал в свои покои, отуманив голову хладным элем. Он чувствует гневное наставление Создателя и остальных Богов, что колюще прознают сердце юного Хардсейма. Кастер дышит глубоко, пытаясь перевести сбитое дыхание, а затем открывает дверь, что своим скрипом – беспощадно режет слух. Юноша заходит за порог, где одиноко-стоящая служанка держит в руках рыдающего маленького мальчика. — Сириус… — С дрожью в голосе молвит Кастер, остановившись в шаге от девицы. — Иди ко мне, сынок.. — Секира осторожно берет на руки, с неким страхом смотря на его изумрудные, такие же, как и у матери – глаза. Он притрагивается своими влажными губками ко лбу мальчика, оставляя жгучий поцелуй. В тот же час, Сириус перестал лить слезы и мгновенно уснул, крепко ухватившись за указательный палец юного Хардсейма. Кастер не мог скрывать непрерывный интерес к мальчику, а также – бескорыстную любовь, которую внушает ему ребенок. Придерживая маленькую головку, что помещается в его широкой ладони, Секира уложил мальчишку в маленькую кроватку, шепотом обращаясь к служанке: — Если, Южане начнут одолевать нас. Если, ты почувствуешь аромат нашего поражения, то забирай моего сына и отдавайся в бегство. Уходите через потайной ход, под который приведет вас к Ортенам, там и уживитесь, только прошу – сохрани жизнь Сириусу. Он станет легендарным воином, станет тем, кто будет править двумя континентами сразу. Уверен, за ним будет будущее нашего народа, да и всего Лимскола в общем и целом. — В ответ служанка кивнула головой, а сам Кастер, не поднимая усталого, поникшего взора – покидает покои, направляясь наружу, где начинается очередная, жестокая метель. Серебренная луна, прячется за могучими облаками, предвещая лишь одно – скорую битву. Кастер медленно шагает по хрустящему снегу, укутываясь в меховую накидку. Следует он, к смотровой башне, возведенной совсем недавно. В округе патрулируют отряды диких варваров, готовясь к неизбежной битве. Солнце уже начинало склоняться к горизонту, окрашивая небо в оттенки огненного золота. Ветер играл с волосами конунга, шепча ему тайны далеких земель. Винтер смотрел вдаль, его глаза проникали сквозь туман и расстилались по окружающей местности. Он видел каждую деталь, каждую трещину в стенах, которые были созданы с такой любовью и заботой. Но сегодня его взгляд остановился на одном месте – на дозорной башне, где уже находился его верный спутник, Хардсейм. Великанский рост его подчеркивал мощь и силу, которые он вкладывал в укрепление города. Каждый камень, каждый кирпич был размещен с такой точностью, что казалось, будто сама земля сошла с ума и решила помочь своим детям. Винтер поднялся на дозорную башню, чтобы присоединиться к Хардсейму и Нестеру. Он ощущал силу этого места, ощущал единство с каждым камнем, с каждым часовым. Он знал, что этот город выдержит любое испытание, любую атаку. И он был готов защищать его до последнего вздоха. И так, на этой дозорной башне, солнце медленно склонялось к горизонту, окрашивая небо в кровавые оттенки. Винтер смотрел вдаль, его глаза проникали в туман, его сердце билось в унисон с сердцами каждого жителя этого города. Он был конунгом, который нес на своих плечах ответственность за своих подданных и за этот город. И он был готов принять вызов, встретиться лицом к лицу с врагом и победить, потому что он знал, что его город – это его дом, его крепость, его жизнь. — Они вскоре прибудут. Честно признать, я не в силах оттягивать начало сражения. — Пробубнил Варсандр, повернувшись к юному Хардсейму. — Не могу дождаться исхода. — Я тоже. — Оживился Секира, устремив взгляд на ледяную гладь, простирающуся до самой темени. — Потери окажутся многочисленными. Сотни, а то и тысячи северян полягут в этой битве. После этого, никто не станет прежним. Даже сама Северная душа. — Подытожил Винтер, отперевшись о перегородку. — Для меня эти потери уже наступили. — Прискорбно подмечает Кастер, вспоминая недавние события, когда он самолично покончил со своим другом, когда он потерял свою жену, а также наставника. — Скажи мне, король Северной души, ты уже что-то придумал? — Нестер язвил, он мог допустить это, ведь на удивление, Секира совладал с собой и сохранял хладнокровие, что изрядно раздражало конунга. — Именно. — Коротко отвечает Хардсейм, не сводя взгляда со снежных просторов. — И что же? Говори конкретней, я не умею читать твои безумные мысли. — Вслед за ответом, послышался еще один вопрос, который, стоит признать, волновал не только Нестера, но и всех воинов континента, собравшихся в Скаггераке. — А зря. — Секира ухмыльнулся, облокотившись о доски. — Помнится мне, почти два года назад, воины моего отца захватывали Иннурс, который нарекают самой защищенной крепостью во всем Франбурге. Конечно же, мне пришлось доказать обратное, но не в этом суть. Южане, решили пойти на хитрость, сооружая подземный ход, через него можно было выйти за пределы крепости. Тогда, на поле боя, ни откуда не возьмись появилась конница, что нанесла колоссальный удар по северянам. К нашему счастью, но к их сожалению, южане поступили достаточно неразумно. Мы смогли задавить всадником мастерством и численностью, посему и одержали верх. — Кастер умолк, наклонив голову набок, его пронзительный взгляд – поглощал внимание Винтера, отчего тот все пропустил мимо ушей, пребывая будто под гипнозом горящих леденящим огнем глаз. — И что? Я слышал об этой истории, но это не отвечает мне на поставленный вопрос. — Нестер подходит ближе, разминая ближе. Кастер же, в свою очередь, осыпает ехидной улыбкой негодовавшего конунга. — Как раз-таки отвечает. — Заверяет Секира. — В самый разгар бойни, когда Южане прорвут баррикады и оборону наших воинов, то в дело ворвется конница, что пройдет с двух противоположных сторон, окончательно разбивая войско альянса, а там – их ожидает мой заготовленный сюрприз. Это же игра? Так давай покажем достойный ответ. Вот увидишь, тебе явно понравится такой поворот. — А если, мне не удастся сдержать флот? — Присоединившись к беседе, вопрошает Стольгримец, хмуря брови. — Тогда, мы все погибнем. *** *** *** *** Тяжелые шаги гвардейца разорвали тишину в шатре, заставив старого властителя Франбурга и юного Шторма вздрогнуть. Взгляды обоих мужчин встретились, отражая беспокойство и сосредоточенность. Они уже долгое время уединились здесь, вдали от шумного лагеря, чтобы обсудить план грядущего сражения. Воздух в шатре наполнился запахом пергамента и чернил, покрытых записями и заметками. Люксен и Кейн обсуждали тактику, учитывая каждую возможность и каждое изменение обстоятельств. Они знали, что от этого плана зависит жизнь каждого солдата, каждого гвардейца, которые полагались на своих лидеров. Гвардеец, стоявший у входа шатра, ожидал указаний своих лидеров. Он видел, как они работали, как они стремились к совершенству. И сейчас он чувствовал, что их решимость и мудрость проникнут каждым солдатом в их армии. — Ваше величество! — Завидев Розенталя, воин изобразил нелепый поклон, а после подошел к королю. — Осадные орудия уже возведены. Наши войска ждут дальнейших указаний. — Готовьтесь к выступлению, с первыми лучами солнца, мы уже окажемся подле стен Скаггерака, пора наказать ненавистных северян за их грехи. — Хладно произносит Люксен, подрагивая ногой. Нервы явно сдают, он чувствует жестокость Серого мира и то, как с каждым ударом сердце колет грудь, отчего ему становится все тяжелее и тяжелее поддерживать беседу с юным Штормом. Гвардеец покорно склонил голову, покидая чертоги королей. — Нужно послать гонцов, как никак, для начала нужно переговорить и понять, что из себя представляет вождь этих дикарей. — Притронувшись к серебренному кубку, произносит Кейн, рассматривая план битвы. — Это уже не твои заботы, я займусь этим. На рассвете, мы поведаем конунгу о развитии дальнейших событий, вариаций их колоссального поражения и тому подобное. С Расселом, наверняка пойдет Хранитель этих земель, что в свой черед, должно сильно ударить по этому юнцу, учитывая то, как они придерживаются своим традициям. Говорить, конечно же, буду я. Твоя задача, атаковать их внезапно со стороны моря, такого поворота – они не будут ожидать. — Он поднимается на ноги, размяв старые кости, которые всю предстоящую ночь будут ныть, говоря о слабости старого властителя. Люксен издает протяжный вздох, более походящий на вой диких волков. — Давай все повторим. — Кусая губу от напутствующего волнения, ощущая, что Люксен так же настаивает на своих решениях управлять всем войском, планируя все без участия неопытного Шторма. — Да что тут мусолить? От этого, ты не станешь умнее, не получишь навыки искусного стратега, кой являются твои командоры. — С ноткой раздражения, сказал Розенталь, прикрывая усталые веки. Обеими руками, он ухватывается за край закругленного столика. — Зато не наделаем ошибок от недопонимания. — Кейн взирает на своего союзника хладным, прозрачным взором, от которого веет некой серостью. — Так или иначе, командоры уже получили свои указания. Первыми пойдет кавалерия, за ними – пехотные войска и по бокам осадные орудия. Тараном – пробьем врата, благо они не такие хорошие, как в наших землях. А знаешь почему? Варвары – неразвитые дикари, это не в их стиле. В тоже время, ты уничтожаешь все на своем пути, никого не жалея. Фрегаты должны давать залп пушечными ядрами, разбивая их дома, понимаешь? — Люксен отходит в сторону, нервно почесывая дряхлые ладони. — А что делать с этим узким наклоном? — Изумился Кейн, перекладывая оловянную фигурку на нарисованную на карте местность. — Земляные наклоны? Серьезно? Это не столь важно. Наша конница, которая хорошо защищена латной броней, никого не оставит на своем пути. Кого бы конунг не выставил, они хорошо справляются со своей работой. Они окажутся глупцами, если в действительности подумают, что это их преимущество. А теперь, иди собирайся, твои отряды должны выступить первыми, чтобы по дуге обойти эту часть континента и добраться к Скаггераку. — Розенталь смахнул рукой, расстегивая тугие пуговицы багрового кафтана. — Тогда, добрых снов, Люксен. — Недовольно буркнул Кейн, покидая шатер и оставляя старого властителя в одиночестве, под властью потрескавшимся угольков и хладного ветра. Оставляя наедине с трепетными мыслями о светлом мире. — И тебе, Кейн. — Тихо шепчет Люксен, но уже в тот момент, когда юноша отправился восвояси. Люксен тяжко вздыхает, зная, что эта ночь – окажется бессонной. Где-то неподалеку, старый Хранитель – отсиживался в своем шатре, греясь подле жаровни, где непослушные языки пламени переливаются из стороны в сторону, пуская мрачные тени в округе. Афрод подходит к столику, на котором лежала кожаная сумка и достает из внутреннего кармана небольшой сосуд. Он стянул с себя белоснежную рубаху, покрывая вновь открывшуюся, загнивающую рану заживляющей мазью. Хранитель стиснул зубы от легкой, зудящей боли, а после вынул несколько флакончиков со странной жидкостью. — Что это? — Недоумевавшее, спрашивает подоспевший Рассел, отломив ножку зажаренной курицы. — Это? То, что даст возможность сразиться с твоим братом. Рецепты этих отваров, я выкупил у торговцев черного рынка во Франбурге, когда мы с Фридрихом отправились в один из первых походов. — Коротко кивает головой старый мастер, накидывая на плечи кафтан. — Значит уже завтра, я встречусь с Кастером. — Хмуря брови, юноша уселся на стог сена, продолжив. — Дай совет, как сдержаться и не отрубить ему голову? — Главное, не спровоцировать его на конфликт, ведь ты должен понимать смысл нашей общей цели. Он должен поменять дочерей Люксена на тебя. Мы обязаны сделать это – в мирной обстановке. Тем самым, мы удовлетворим Южан и они отправятся обратно. — Ты правда веришь им? Веришь в то, что альянс сдержит слово и покинет обитель наших земель? — Вопрошает Рассел, раскусив белое мясо и запивает кристально-чистой водицей. — Честно признаться – нет. У них могут быть и другие мотивы. — Пожав плечами, Хранитель присел на покачивающийся стул, тяжко вздыхая. — Мне кажется, они все равно нападут на Скаггерак. — Хардсейм грустно улыбнулся, понимая, что ничего уже не изменить. — Тогда – окажутся глупцами. — Подытожил Афрод. — Интересно, почему же? — Любопытно вопрошает юноша, обнажив кинжал, всматриваясь в свое искаженное отражение. — Потому как, Кастер самый умный и коварный из всех тех, кого я встречал за всю прожитую жизнь. — Со вздохом говорит Хранитель, выждав небольшую паузу. Он видит мгновенно изменившееся лицо Хардсейма. — Он безумно хитер и силен, особенно в стратегии и тактики. Твой брат всегда показывал эти навыки, еще будучи маленьким мальчиком. Одним только языком, Кастер подчинил все войско Скаггерака, которое выстроилось против него, во главе Эйрика. Его нельзя оценивать как варвара, как простого конунга, ведь он гораздо могущественнее, чем мы считаем. Гораздо. — Он простой лим, как и мы все. — С раздраженной ухмылкой добавил Рассел, ощущая напряженную волну мурашек, бегущую по всему телу. — Нет. Он нечто большее. — Продолжает Афрод. — Всего год назад, он провозгласил себя конунгом Скаггерака, а сейчас, Кастер является королем всей Северной души. Пока мы сидим здесь к его войску прибавляются сотни разных старейшин и вожаков племён. — После сказанного Хранителем, Рассел посмотрел на него теклянным, пронзающим насквозь взглядом, полным хлада и разочарования. — Тогда, мы все серые лимы, в сером мире, служащие кормом для моего брата. — Буркнул Рассел, перебирая в руках нож. — Южанам придется отступить, либо всех ожидает жестокая учесть. Всех ожидает смерть. — Доев пищу, Хранитель вытер седые усы, откладывая тарелку в сторону. — А теперь, мы должны выспаться перед грядущем утром, которое и покажет нам исход будущего сражения. Переговоры будут сложными, но внимаю надежды на то, что Создатель будет на нашей стороне и не закончит нашу повесть так неистово и свирепо, ведь она не имеет серых оттенков. — Ты разве не понял? Эта повесть и есть о сером мире. Здесь нет красок. Только беспощадная серость. — Афрод смолчал, так и не отыскав оправдания. Старый Хранитель улегся на мягкий стог сена, прикрыв глаза, в то время, как Рассел – отдался размышлениям, он знает, уснуть, в эту кромешную ночь вовсе не удасться. Мороз пронизывал костями, заставляя гвардейцев содрогаться от холода. Некоторые из них, ожидая сражения, которое непременно будет увековечено в песнях Растелов, уже не дожили до момента, когда леденящий воздух обретет свою силу. В то время как солнце еще спало, Люксен Розенталь и его юный союзник уже разделили свои войска на несколько частей. Армия, под командованием Кейна, отправится в морское сражение, нанося удар с воды, тогда как вторая армия отвлечет внимание конунга Скаггерака переговорами, в которых властитель Франбурга стремится вернуть своих дочерей. Третья группа - небольшое сборище варваров Хранителя - будет поддерживать гвардейцев в кровавой битве, оказывая им всяческую помощь. Перед отъездом юного Кейна, старый король решил проводить его прощальными словами, так как тревожное чувство, пронизывающее его душу, не позволяло ему без страха отправиться на поле битвы. Люксен остановился у берега, где воины садились на шлюпки и возвращались на свои фрегаты. Там, наблюдая за всем этим с особым вниманием, стоял сам Шторм. — Кейн. — Начал Розенталь, обратив на себя внимание союзника. — Хочу попрощаться с тобой. Возможно, сегодняшняя битва обречет меня на жуткие страдания в Сером мире. Возможно сегодня не станет нас обоих, так что, последнему слову – есть место быть. Я хочу, чтобы ты понял кое-что важное. Я не позволял тебе распоряжаться войском, вступать в решение напутствующих, вовсе не из-за того, что хочу забрать все лавры себе, а потому как – ты неопытен в данных вопросах. Я видел, как ты постепенно взрослеешь и хотел казаться авторитетом для тебя. Каким-то наставником, знаешь ли. Ты научишься всему, обязательно, но если, ты сможешь выжить, а я верю в это, то прошу. Сделай для меня просьбу. Сохрани мир между Астросом и Франбургом. Ради будущего нашего народа. Ради благо наших потомков. — Люксен почему-то не верил в то, что переживёт это сражение и пытался донести это Шторму. — Не говори так, Люксен. Я уверен в том, что ты сможешь пережить это сражение. Ты осуществишь задуманное и спасешь дочерей, отомстишь за распри диких северян и мы вместе уничтожим их. Сотрем с лица земли, не оставив ничего. — Кейн немного помедлил, но затем добавил еще несколько теплых слов в сторону старого короля, которому явно не хватало их. — Я верю в тебя, король Франбурга. Весь Лимскол верит в тебя. Я могу пожелать тебе удачи, но смысл, когда Создатель уже сделал это за меня. — Улыбнулся Кейн, крепко обнимая союзника. Люксен с печалью посмотрел на него, а после двинулся к своему войску. Зверское чувство кровожадности сопровождало старого короля вплоть до самого Скаггерака. Сотни тысяч гвардейцев выступили из лагеря, отправляясь на встречу сражения. Эти бравые мужья Франбурга – следовали через ледяные просторы континента. Впереди, как властитель и наставник для своих воинов, верхом на белом коне ехал Люксен Розенталь. Подле него находился юный, но такой потрепанный жестоким временем и грубостью Южан, Хардсейм. По правую руку старого короля, непрерывно, с гордо занесенным взором был и конунг Эммин, крепко держащийся за кожаный повод своего коня. Он, как никто другой знал, чем может окончится битва. К расколу не только Северной души, может привести исход, но и к анархии в Южном полушарии Лимскола – тоже. Все силы альянса вошли в обитель северян, надеясь на победу, но какой ценой она может произойти? Ценой всего. Люксен остановился в нескольких милях от могучих стен Скаггерака, устремляя свой взор на городок. Воины, подобно тучи – поглотили всю снежную гладь, конца армии – не видно, с каждым вдохом старого короля, гвардейцы все больше и больше приближались к крепости северян. — Держать строй! — Воскликнул командор, направляя несколько отрядов кавалерии вперед. — Скажи, Хранитель, пора ли нам воспевать о победе? — Задается вопросом Розенталь, с некой ухмылкой поглядывая на мастера, что бездвижно стоит на месте и взирает на окружающую местность, догадываясь о том, что Кастер придумал очередную уловку. — Не вижу причины. — Хладно отвечает Афрод. Властитель Франбурга смутился, завертев головой. — Отправьте гонцов. — Розенталь изобразил короткий кивок. — Я требую переговоров. *** *** *** *** *** На рассвете, волна перемен и необозримых испытаний омылала душу кону́нга Скаггерака. Он пробудился в своем ложе, пропитанный ненавистью и жаждой пролить долгожданную кровь. Кастер стал пленником безумия, которое, с началом этого несомненно судьбоносного дня, управляло его разумом и телом. Юный Хардсейм теперь был марионеткой своих же внутренних демонов. Ему уже нечего было беспокоиться о судьбе Эммы, попавшей во мрак темницы, или о капитане Крамсоне, чья душа отправилась в странствие по серым оттенкам иного мира. Встав с теплой постели, он еле удерживал равновесие, затуманенный взгляд и мысли тянулись за ним. Он направился к зеркалу и, увидев свое отражение, Секира улыбнулся, сжимая тумбочку из дерева в крепких объятиях. Весь окружающий мир казался хрупким, словно стекло, готовым разбиться от малейшего прикосновения. Его стеклянный домик мог рухнуть в любой момент, ведь снаружи поджидало войско злоключившего Люксена Розенталя, жаждущего уничтожить все на своем пути. Кастер начал этот кровавый путь, и теперь он обязан положить ему конец или, быть может, даровать новое, ужасное начало. Одевая на голое тело кожаные одежды темной покраски с металлическими накладками и пристегнувши длинный пояс, на котором висел клинок, конунг отправился по узким коридорам. В его глазах горело презрение ко всему происходящему, даже к собственным воинам, которые служили ему верой и правдой. Поднявшись на стены, к нему подошел конунг Нестер, сурово взглянув на молодого бойца. Он был полон беспокойства, ведь войско южан не знало конца. — Чужеземцы требуют переговоров. — Буркнул он, скрестив руки на груди. — Вот и наступил тот день. — С ухмылкой произносит Хардсейм, осматривая поле подступающего сражения. Конунг Винтер подошел сзади. — Нас ждет поражение. Боги настроены против нас. — Также, с бурей волнения на своей душе, сказал Стольгримец, мотаясь из стороны в сторону. Сбитые нервы – давали о себе знать и сейчас, они явят всем северянам, что Варсандр – лишь трус. — Готовь воинов, отступайте к пристани, если фрегаты Южан не завиднеются, то возвращайся к нам. — Говорит Секира, загораясь воодушевлением, так как победа – зависит только от решений юнца. Винтер кивает в знак согласия и покидает общество заядлых планом конунгов. — И что нам теперь делать? Соглашаться ли? — Вопрошает Нестер, наблюдая, как вдали группируются войска чужеземцев. — О да, в переговорах мы нуждаемся, за это время, подготовьте катапульты и требушеты. Баллистами направляйте в сторону тех осадных башен, когда они начнут подступать – открывайте огонь. За время моей встречи с альянсом, отправьте мальчишек, что будут поливать спуск водой. А я – оттяну время, узнавая, что же они хотят предложить мне. — Кастер уже было направился к своим вратам, но его остановил Нестер, схватив за запястье. — Ты не думаешь, что это ошибка? Они могут убить тебя и тогда – мы проиграем, так как всю стратегию – держись в своей голове. — На слова конунга, Кастер одарил его загадочным взором, слегка наклоняя голову. — Его дочери – у нас. Думаешь, он пойдет на это ценой их смерти? — Юноша хмурит брови, потянув уголки губ, обращающихся в яркую улыбку. — Вдобавок ко всему, отпустите мастера Вельтона, пусть выполняет заданную работу. Мне кажется, он усвоил урок. С первыми проблесками холодного, серого солнца, два представителя мощных армий уже встали друг против друга. Внутри них бушевала неистовая ярость, а в воздухе ощущалось напряжение, словно электрический заряд. Кастер, с угрюмым и злобным взглядом, не боялся смотреть своему врагу в глаза. За его спиной стояла дюжина неукротимых берсерков, готовых к битве. Люксен же чувствовал пылающий гнев, который проникал в каждую его клеточку. Он сжимал руку в кулак, стараясь сдержать вспышки ярости внутри себя. Они остановились на месте, в ожидании залпа отравленных стрел лучников старого короля. Сердце Розенталя билось с безудержным волнением, но он продолжал сдерживать последний остаток терпения, чтобы не убить конунга раньше времени. Через ряды выстроенных гвардейцев пробрался Хранитель Разлома, взгляд его устремился на некогда былого ученика. Люксен одобрительно кивнул головой, снова приковывая свой взгляд к ненавистному северянину. Кастер, в свою очередь, усмехнулся, не скрывая неизгладимого впечатления от увиденного Афрода. — Как же так, Хранитель Разлома? Неужто, ты решился предать свою родную обитель, а также властителя всего континента? — Кончик языка прошелся по передним клыкам, Секира чувствовал, как жажда возмездия вспыхивает внутри него. — Ты сам предал нас, предал задолго до этого момента, когда самолично обрек Северную душу на поражение. — Афрод ощущал и печаль и злость одновременно, как с новой силой охватывает буря пылкости. — Впрочем, неважно. — С ухмылкой продолжает юный Хардсейм. — Я как раз хотел избрать нового Хранителя наших земель. — Ты должен отступить, все жертвы – бессмысленны. Ты одержишь поражение, юноша. Подумай о своем сыне, которого ждет та же учесть. — Напористо говорил старый мастер. — А я то думал, что эти переговоры будут иметь значение, оказывается – я не прав. — Хмыкнул юноша. — У меня к тебе условие. — Заговорил Розенталь. — Мы можем обойтись без битвы, но при том условии, что ты отдашь мне дочерей. Вдобавок ко всему, я освобожу твоего старшего брата – Рассела, иначе битвы не избежать. Как только принцессы окажутся у меня, войска альянса вернутся восвояси. — Люксен был полностью уверен в своих действиях, в своей хитрости и искусству лжи, а посему не ставил юного северянина ни во что, взирая на него с высока. В ответ, Хардсейм громко и показательно рассмеялся, играя на нервных струнках Франбуржца. — К вашему же сожалению, господа, хочу заверить вас в том, что мой брат погиб на вашей земле во время второго сражения за Иннурс. Это прискорбная правда, но всяко лучше сладкой лжи, так что ваши предложения – не смогут повлиять на мои решения. — Он говорил так стойко, что даже Люксен занервничал, растерянно переглянувшись с Хранителем, но тот лишь отрицательно покачал головой. Кастер сохранял хладнокровие, расхаживая из стороны в сторону, изредка посматривая на спуск, где во всю кипела работа. Властитель Франбурга махнул рукой, после чего шеренга гвардейцев – разошлась в стороны. Секира остановился, чуть нахмурив брови. Двое Южан волокли с собой измученного юношу и кинули под ноги вождя северян. Кастер насторожился, завидев своего брата живым. Рассел в свою очередь, с трудом поднялся на ноги, взирая на него. Секира тяжело задышал, делая несколько шагов назад. Волна негодования осыпала юнца, отчего тот растерянно водил глазами по Южанам. — Ну, а теперь, он мертв? — Не выдержал старый король, оборвав молву. Конунг некоторое время молчал, смотря в глаза Рассела, в которых виднелась обида и злоба, переливающаяся в ненависть и отвращение к собственному брату. Кастера застали врасплох, но Секира помотал головой, зажмуривая глаза. Он видел перед собой тяжкие мгновения, четкие очертания минувшего прошлого, в которых был старший сын Фридриха. Истинный наследник и более того, самый любимый отпрыск старого конунга, за которым должно было последовать все будущее. Кастер явно занервничал, но попытался сохранить хладнокровие. В один миг, холод пробежался по его лицу и кристально чистый, падающий с темным небес снежок – пощекотал его кожу. Дыхание перевелось, недавно трясущиеся руки – успокоились. Хардсейм заглянул в свою душу, отыскав маленького, слабого мальчишку, держащего ржавые ключи от запертых дверей, где таятся жестокие бесы. Секира кивнул головой и малец исчез, растворился в ночной мгле, а он – остался один. Кастер медленно поднимает веки, все страдания ушли вместе с мальчишкой, с тем самым, который страдал из-за предательства своей жены, боявшийся смерти, потери своих грез. Секира будто бы уже погиб и пробудилась новая сущность. Сущность безжалостного убийцы и кровожадного зверя. — И что же ты молчишь? Соглашайся по мирному. — Люксен не может больше ждать, он чувствует, что дочери где-то рядом и молят о спасении. Розенталь мотает головой, высвободив клинок из своих ножен. — Мой брат все также остается мертвым. — Подытожил Хардсейм, безумно улыбаясь. — Я сам видел это. Этот юнец – простой самозванец, который заслуживает смерти за то, что взял имя моего старшего брата! — Кастер знал, что его враг не ожидал такого ответа, а посему наклонив голову набок, продолжает смотреть в глаза Рассела, тянув время. — Тогда – он умрет. — Клинок Розенталя уже был готов пролить первую кровь за Франбург и своего короля. Рассел растерянно переглянулся со старым Хранителем, недоумевая. Люксен уложил холодное острие меча на шею своего пленника, намереваясь перерезать глотку, в то время, покуда взор пал на Хардсейма и с вниманием наблюдал за его реакцией. — Нет, прошу, дайте мне возможность убить этого лжеца! — Судорожно воскликнул Рассел, слегка дернувшись, отчего получил небольшую царапину. — Давай, убей его. — С любопытством говорил конунг, гордо задирая свою голову. Он был беспощаден. Хоть и был Кастер жив, но он постепенно погибал в этой битве, отдавая себя на растерзание жутким бесам. — Нет, стойте! — Выкрикнул Афрод, но король осуществил небольшой замах, дабы вызвать у властителя Скаггерака хоть каплю сожаления и страха, но тот был хладнокровен. Люксен протяжно выдохнул, возвращая клинок обратно в кожаные ножны. — Я не ты. — Вдобавок пробубнил Розенталь. — Конечно, ты слабее и намного глупее, нежели чем я. — Ухмыльнулся Кастер. — Ты никогда не сможешь стать таким же великим и легендарным. — Он пожал плечами, не скрывая ехидства, что царило в нем на тот момент. — Ты пожалеешь о этих словах! — Франбуржец был на пределе, ещё хоть пару подстрекающих слов и тогда бы он сорвался. Афрод заметил это, поэтому постарался завершить неудачные для Южан переговоры. — Несомненно. — Слукавил Хардсейм, отводя взгляд в сторону. — Я так полагаю, мирных путей мы не отыщем, не так ли? — Хранитель прошел чуть вперед, собирая внимание юноши на себя. — А ты уже давно сошел с мирного пути, дорогой наставник. Ты решил предать свой народ, своего короля и все ради чего? Ради Южан, которых мы всегда убивали? Ушел на сторону наших кровных врагов, поздравляю, отныне ты потерял доверие всех жителей Северной души. Если переживешь это сражение, то все начнут презирать Хранителя Разлома и в последствии, казнят тебя на главной площади, как того же – Эйрика. Я оскверню твою могилу, как и память, а дети, что родятся после будут питать горечь от того, что не смогли узреть такое событие. — Хардсейм был разозлён, ярость вновь одарило его силой. Кастер был готов один сразиться с многочисленный армией альянса и, казалось, что он сделает это, победит чужеземцев и искупается в озерах их крови. — Встань на праведный путь! Прекрати это бесчинство и верни дочерей обратно к их отцу! Пощади этот же народ, а после, делай со мной все, что пожелаешь, я сам примкну к тебе. Пойду на смерть, но не ради твоего возвышения, а ради Северной души. — Афрод пытался найти себе оправдание и возможно – у него вышло. — Ну хорошо. —Недовольно пробубнил Кастер. — Ты прав, я совсем обезумел от власти, дарованной мне в столь юном возрасте. Мои гонцы приведут принцесс к Люксену, тем самым соглашаясь на мирный договор. Рассела можете оставить себе, мне он ненужен. — Добавил Секира, медленно приближаясь к старому Розенталю. — Простите меня, я был неправ по отношению к вам. Каюсь. — Коротко кивнул он, изобразив на своем лице растерянность и некий страх, который позабавил Люксена и всю его свиту. — Вот и договорились, жду дочерей, и мы отступаем. — Вдобавок говорит властитель Франбурга, пока юноша подавленно смотрит на Розенталя и бывшего наставника. Кастер медленно зашагал обратно к стенам Скаггерака. — Здесь что-то не так. — Недоверия словам брата, прошептал Рассел, хмуря брови от недоумения. — Расслабься, он такой же лим, как и мы все. — Буркнул Люксен, малость подучив язык северян. — Он же бесстрашен? — Изумился юноша. — Все мы имеем страхи, даже боги. Нестер наблюдал за этим с дозорной стены, занимаясь подготовкой воинов. Позади послышался громкий голос ремесленника. — Орудия конунга готовы, подвозить их? — Спросил Рейд, на что Нестер лишь кивнул головой, давая добро. Сквозь туман яростных битв и войн, десятки варваров принесли с собой множество деревянных сооружений, которые в Южных землях были известны как "катапульты". Нестер, ошеломленный этими странными постройками, не мог скрыть своего изумления. Даже самому конунгу пришлось признать, что он никогда бы не додумался до такого. Спустя некоторое время, мастера Вельтона освободили его из темницы и приказали приступить к работе. Под руководством наставника Хардсейма, конница была размещена и выведена к подземному входу. Наступило время беспорядка и суеты. Вокруг все кипело от работы и распределения многочисленных войск, которые, безусловно, были меньше, чем армия Южан. Кастер вошел внутрь города, презрительно глядя на всех северян, которые оказались рядом с главными вратами Скаггерака. — Как прошли переговоры и к чему мы пришли? — Под властью нетерпения, произнес конунг Нестер, спускаясь со стены. — Люксен Розенталь желает видеть своих дочерей. Так давайте – позволим ему это сделать. — С неким лукавством говорил юный Хардсейм. Через пару мгновений подвезли телегу с лежащими внутри принцессами. Жеребец встал перед вратами, пока Нестер, озираясь по сторонам – подошел к коню и со всей силы хлестнул кожаным кнутом, после чего скакун галопом понесся вперед. — Кастер, я горжусь тобой. — Произносит мастер Вельтон Резорский. — Нам незачем проливать столько крови, ибо Создатель возгневается на нас. Битвы не будет. — Благодарю тебя, Вельтон. Мне лестны твои слова. Ты прав, нам незачем проливать столько крови. Надеюсь, Создатель и остальные возрадуются нашему перемирию. — Слабо улыбнулся Кастер. — А теперь, занимайте позиции, мастер Вельтон Резорский, но, а вы двое – пускайте дочерей к своему папочке. — Спасибо, Кастер. — Вельтон медленно направился на свои позиции, а в ответ услышал последнее слово своего ученика. — Да воздастся каждому по делам своим… *** *** *** *** *** *** По ту сторону, в трепетном ожидании находился старый король, что при виде скакуна – нахмурил брови, пытаясь разглядеть что-то сквозь туманную метель. Сердце его билось от волнения, он то царапал руки, то хватался за рукоять своего клинка. Кусал губы, мечась из стороны в сторону. И вот настигло то время. Он, как и другие воины завидели в густом снежном тумане тележку и в этот момент, Люксен почувствовал долгожданное облегчение. Она медленно подоспела к воинам Франбурга и Розенталь мгновенно ринулся к ней, опуская свой взор на любимых дочерей. Он не мог поверить в увиденное. По щекам полились слезы скорби. Они были так бездушны, с открытыми стеклянными глазами и хладно синим телом. Окровавленные. С перерезанными горлышками, истощенные до костей. — Нет. — Замотав головой, уже не сдерживая наплыв отчаяния, произнес Люксен, слабо ударяя деревянную телегу сжатой в кулак рукой. — Нет… — Уже громче, потерянно говорил старый Розенталь. Внутренности потянуло вниз, он валился с ватных ног, чувствуя как колит замедляющее свои удары сердце. Как мир – мгновенно потерял весь окрас и все в округе стало таким серым. Грезы и цели – рухнули в одночасье, смысла дальнейшего существования в этом мире, уже нет. Афрод подоспел к потерянному королю, пытаясь отвезти его в сторону, но все проходило безуспешно. — Мы должны атаковать, немедленно! — Буркнул северянин, подзывая конунга Эммина. — Убить их всех. — Люксен дает добро, после чего Афрод подоспевает к командорам альянса, осматривая поле битвы и то, как маленькие огоньки зажигаются на стенах крепости. — Предупредите короля Астроса! — Воскликнул Хранитель, после чего один из командоров взялся за огромный рог, тем самым подавая громкий сигнал, который юный Шторм услышал, будучи на палубе одного из сотен фрегатов. Он оценивающе провел взглядом по воинам, готовившихся высвободить свои клинки и примкнуть в гущу сражения, восхваляя своих властителей. Кейн поднялся на капитанский мостик, юноша как никто другой считал, что речь перед началом сражения – всегда воодушевляет воинов, внушая непоколебимую стойкость и обогащая незримыми силами. — Когда-нибудь о нашей победе, будут воспевать Растелы. — Начинает Шторм, обращая на себя внимание. — Мы прибыли сюда вовсе не зря, к этому моменту, каждый из вас подготавливался всю жизнь. Все пройденные испытания, которые даровали вам нити судьбы, готовили вас к этому часу. К часу, когда настал конец эпохе северными ордам. К часу возмездие за те терзания, что ощущала наша земля! Так давайте же заставим отплатить за мучения наших предков и дадим свет грядущим поколениям! — Громко восклицает Кейн, спускаясь к своим воинам. На палубе поднялся гул, гул восхваления своего властителя. — Да здравствует Кейн Справедливый! — Он получил свое новое прозвище, отчего на душе стало тепло. Шторм чувствовал присутствие своего отца, а посему, дабы не опозорить его и не заставить усомниться – рвался в бой. — Заряжайте снаряды и готовьтесь дать залп! — Кейн отдал приказ, пройдясь сквозь толпы разбежавшихся по своим местам гвардейцев и стремительно взирает на приближающийся берег. — Ссобака. — Выругался Винтер, наблюдая за сотнями фрегатов, что так и норовят вступить в бой. Он посмотрел на ряды своих воинов, а после тяжко вздыхает. — Кастер убьет меня за то, что мы не успели подготовить драккары. — Теперь, задумка Хардсейма полностью обвалилась, ведь сдержать Южан морским сражением – не удалось из-за проступка Стольгримца. Варсандару досталось самое сложное, ведь отразить атаку фрегатов и тем более огромных линейных кораблей, что вот-вот дадут залп пушечными выстрелами, было вовсе нелегко. — Приготовится! — Воскликнул Винтер, обнажая свой клинок. — Копейщики, встать у рва, мы не должны проиграть этот бой! — После сказанного, северяне заняли свои позиции, пристально наблюдая за происходящим. Мгновенно, с кораблей посыпался град пушечных выстрелов. Чугунные ядра влетали в дома диких варваров, снося крыши, пробивая стены. Женщины и дети, бегущие от лика смерти, что не смогли спрятаться в своих домах – оказались под завалами руин. Фрегаты все подступали и подступали, ломая ограждения. Винтер изрядно занервничал, подоспев к одному из главнокомандующих. — Стреляйте из баллист, готовьте требушеты и открывайте огонь! — Отдав приказ, Стольгримец последовал в сторону, страшась поджидающей за углом смерти. Боевой клич раздался на весь Скаггерак, множество северян, выстроившихся в несколько шеренг и колонн, они были готовы пролить за своего властителя, но пока – дожидались его приказа. Сам же конунг стоял на стене, наблюдая за двинувшейся со своего места кавалерией, что быстро приближалась к спуску. Большое количество лучников, натянули стрелы на тетивы и приготовились дать залп, но Секира продолжал молчать, оценивая обстановку. Он как никто другой, лучше знал, что сейчас – вовсе не время. Юный Хардсейм обнажил свой клинок, что покорно таился в кожаных ножнах и возвысил над свой головой. — Катапульты! — Громко вскрикнул юноша. — Приготовиться! — Из-за боевых кличей варваров, конунга почти не было слышно, посему Вельтону пришлось спуститься вниз и повторить указания Хардсейма. Там же, дальнейших указаний ждал конунг Нестер, что еле-еле сдерживал своих берсерков, ведь они уже почуяли аромат Южан и желали пролить кровь, раздирая каждого, кто вступал на их пути – в клочья. В тоже время, Кастер все еще держал меч над макушкой, ожидая подходящего момента. — Залп! — Воскликнул он, резко опуская клинок и разрезая холодный воздух. Северяне мгновенно зажгли каменные глыбы и обрубили сдерживающие канаты. Зажженные шары полетели в ночное небо и ударили по следующей кавалерии, разбивая строй. — Труби в рог. — Слету произносит Кастер, все больше и больше поглощаясь в сражение. Рядом стоящий Вельт, подал сигнал. Залп катапульт продолжал наносить удары, отчего многочисленная конница разрывалась на кусочки. Также, помимо катапульт, варвары приготовились к обстрелу из баллист, покуда чертоги Скаггерака покидают несколько сотен копейщиков, что подоспели ко равнинному спуску, который полностью замерз и покрылся льдом. В то время, как выжившая кавалерия, прошла огненную преграду и устремилась к стенам города, но и здесь, они попадают в коварную ловушку. Конница не справляется с таким напором, лошади поскальзываются и на большой скорости падают на промерзшую землю, копейщики же – вонзают заточенные копья в груди гвардейцев, пробивая насквозь. Заметившие лед впереди войска, отчаянные воины желают спрыгнуть с земляной преграды, но и там угождают на колья. Частоколы пронзали рыцарей, стоны умирающих и раненых – раздались на все поле боя. Первая волна атаки – явно выиграна Кастером Хардсеймом. Эммин, ведущий в бой своих верных всадников видел лишь один подход к входу Скаггерака и его следовало очистить и дать возможность провести таран, а впоследствии и сломать ворота. И этот проход лежал через ледяной спуск, северянин, предавшись короля Северной души больше не числится таковым, а лишь изменников, для которого смерть будет помилованием. Это знал Кастер, но не ожидал такой оплошности от Южан. Хардсейм рассчитывал на то, что Люксен будет поумнее, чем остальная серая масса, но эти предположения оказались неудачливыми. Афрод обеспокоенный значительным поражением, мгновенно подоспел к старому королю, который все больше и больше уходил во внутрь своей души. — Люксен, очнитесь, вы нам нужны! — Воскликнул Хранитель, стараясь отвезти Розенталя от повозки, разглядывая место кровопролитной битвы. — Он убил их! — Грозно рявкнул старый король, теряя рассудок. — Убил моих дочерей! — Тогда ты должен отомстить за них! — Произносит Афрод. — Мы должны отправлять остальные две фаланги. Рассел пойдёт со мной. — Вдобавок проговорил Хранитель показывая пальцем в сторону крепости Скаггерака. — Ты прав, я обязан сделать это. Следом за пехотой мы отправим осадные орудия. — Люксен кивнул головой соглашаясь с мнением союзника. Катапульты продолжали посылать огненные шары в скачущую кавалерию. Наконец, конные войска все же стали постепенно спускаться по природному спуску, невзирая на лед, но лишь единицы отражали атаки метких стрелков. — Все за мной! — Выкрикнул Афрод, побежав вперед, держа перед собой клинок. Пехотные гвардейцы строем выступили вперёд. Их обогнали примкнувшие к иноземцам северяне. Боевые кличи захватывали дух и определенно придавали хоть малейшую, но все же уверенность и силы. — Выпускайте первый отряд! — Громко произносит властитель Скаггерака, обращая взор на северян. Ворота мгновенно распахиваются и за пределы могучих стен города выступают несколько тысяч варваров, облаченных в кожаные, вперемешку с плотной кольчугой – одеяния. В руках каждый держал по мечу и щиту, дабы укрываться от атак противника. Их задача – сдержать Южан и не дать им подойти к Скаггераку. Остановившись на заданном месте, с башен посыпался град баллист. Длинные копья мгновенно убивали всадников, а также гвардейцев, разбивали строи и мешали чужеземцам пройти выставленные баррикады. Далее – последовали сами северяне, со своей работой они справлялись лучше некуда, дожидаясь подступающих воинов альянса. Пехотинцы Афрода уже подступили к земляному спуску, шествуя вниз, но озверевшие лошади вытесняли гвардейцев, вынуждая тех перепрыгивать через баррикады, но не каждому это доводилось сотворить. Повсюду царило кровавое озерцо, которое постепенно превращалась в лед. Хранитель видел тысячи воинов, которые полегли в самом начале сражения. Старый мастер осознал, что его былой подопечный попросту непобедим, но продолжал идти вперед, ведя за собой войско. Сам же конунг, под властью ярости и гнева – постоянно оглядывается назад, взирая на то, как тяжелые ядра рушат родную обитель. Помимо аромата смерти, юноша ощущал и чувство поражения, ведь беспокойство по поводу Стольгримца – не утихали. — Вельт! — Обратив лик в сторону своего наставника, говорит Секира. — Отправь четвертый отряд к пристани. Винтер не может сдержать натиска, видать драккары все пошли на дно. — Что же ты наделал, Кастер… — Прискорбно произносит старый мастер, вновь ощущая гул войны. Аромат смерти и смрада мертвецов. — Что же ты наделал, мой милый мальчик… — Заряжайте требушеты порохом, на берег вылейте масло, а после – поджигайте. Южане вряд ли будут отсиживаться на своих фрегатах, это был их план, пройти нам в спину и ударить. Сможем сдержать их – выиграем сражение. — Махнув рукой, отвечает юный Хардсейм, вновь переводя взгляд на поле битвы. Как раз воины Франбурга уже значительно приближаются к стенам города, Кастер верит в себя, ведь право на ошибку у него – нет. Любая оплошность и в ту же секунду, их ждет поражение. — Лучники, дайте залп. — Грозно сказал юнец. — Но там же наши воины? — Возмутился один из военачальников. — Натягивайте стрелы посильнее и тогда они влетят в задние ряды чужеземцев. — Подобно волку рычит Хардсейм, держась за деревянные перегородки. Он поймал на себе недоброжелательный взгляд Нестера, а после продолжил следить за ходом сражения. Вельт мгновенно передал указания своего властителя отряду северян, которые быстрым шагом двинулись в сторону берега. Везде слышался боевой клич, метель только усиливалась. Кровь стыла в жилах, ярость берсерков, которые уже не могут больше ждать, заливала взор. Они постукивали наточенными топорами по щитам, требуя выпустить их и отдаться на волю Бога войны. — Мы не можем вечно сдерживать их. — Подмечает конунг Нестер, взирая на своих воинов. — Им придется, иначе мы все поляжем с первой же атакой Южан. Конунг Стольгрима примкнул к сражению, обнажая свой клинок, искусно отбивая атаки каждого, кто осмелился поднять на него меч. Он уклоняется в сторону, когда сбоку неопытный гвардеец - пытается рубануть со всей силы, но реакция Варсандара - в действительности поражает, в ответ нанося колющий удар, острие воющая промеж ребер. Он замечает, что все Южан с каждой секундой становится все больше и больше. Их нескончаемое число, давит войска варваров, заставляя отступать назад. Как на зло, у копейщиков кончились колья, а посему они вынуждены хвататься за мечи и отчаянно отбиваться, но чужеземцы не дают продыху, нападают большими группами и от истощения, северяне гибнут на месте, а их мертвые тела - падают на замёрзшую землю, истекая ручейками крови. Кейн, во благо исполнения своих давних меч, впервые следует в гущу сражения, конечно же, все получалось не сразу. Он допускал множества ошибок, но благо опытные командиры и личная стража, что шествовала совсем рядом - не позволяла этим оплошностям стать совсем коварными и жестокими. Юный Шторм сохраняет свою жизнь, впереди происходит давка, многие раненые падают с ног и в ту же секунду - их давят свои же собратья. Король идёт дальше, вдали виднеется последний копейщик не знающий страха перед смертью, обладающий безумной неистовостью. Он хватается за последнее копье, а после - резко метает в сторону юноши. Кейн замер, чувствуя, что этот удар может стать последним, слишком судьбоносным, но старый командор - жертвует своей жизнью ради короля. Копье прошло насквозь, с чёрной пики стекают капли густой крови, они падают на мокрый снег и насыщают алым оттенком. Воин, чья жизнь оборвалась в один миг - замертво рухнул в сторону. Шторм глядит в глаза того, кто совершил столь ужасный поступок, даже не успев свершить справедливость, северянина убили, столкнув бездушное тело прямиком в холодную морскую воду. тысячи отважных мужей Астроса и Франбурга отчаянно бились с северным народом. Они бились не за своего короля, они сражались во имя отмщения за смерти своих собратьев. Южане давили северян числом. От безысходности, конунг Стольгрима решается отступить назад. Он следует к разрушенным домам, в надежде, что требушеты не повреждены. Винтер не ожидал, что столь огромное количество чужеземцев настигнет его, а посему, во время бойни совсем позабыл о том, какие указания дал ему Хардсейм. Баллисты так и не были использованы. Варсандару ничего не остается делать, как временно отступить, но тогда он подвергнет опасности те войска, которые явно не ожидают удара со спины, посему принимает тяжелое решение. Остаться здесь и продолжать отбиваться. — Держите оборону! — Выкрикнул конунг Стольгрима, покуда многотысячная армия продолжает высаживаться с приближающихся деревянных шлюпок. Лучники отчаянно отстреливали бегущих гвардейцев. В то же время, Варсандр обратил внимание на юнца, который пытается отдавать приказы. Он слегка прищурился, догадываясь о том, что этот мальчишка – является властителем Астроса. Быстро смекнув, Винтер решается подорвать уверенность Южан смертью юноши, а посему ринулся в бой, с медвежьим ревом – он разбивал одного за другим, проливая кровь ненавистных врагов. Кейн же, заметил бегущего на него варвара, а посему принял боевую стойку. На сей раз, он остался один, ведь командоры также ринулись в бой. Северян становилось все меньше и меньше, но Винтеру не мешает это. Он считает, что Создатель наблюдает за ним, поэтому он не должен совершить оплошность. Подоспев к юнцу, Винтер мгновенно заносит клинок над своей головой и наносит первый удар, от которого Шторм отпрыгивает в сторону и чуть ли не падает с ног, но ухватившись обеими руками за рукоять клинка, он все же не решается поддаться искушению трусости и стоит на месте, парируя следующую атаку дикого варвара. Винтер определенно превосходит юношу в мастерстве фехтования, а посему заставляет противника отходить назад, изредка делая пируэты и рывки в сторону, осуществляя колющие атаки. Удача преследовала Кейна до этого момента, на сей раз острие клинка прошлось по кольчуге, срывая стальные кольца, которые посыпались на землю и нанесло небольшой надрез на боку. Юный Шторм чуть согнулся от полученного ранения и слету получает удар по лицу, отчего король теряет равновесие и падает на спину. Варсандр ухмыляется, уже предвкушая будущие лавры за то, что он убил короля Южан, а посему наступил Штому на руку, что тянулась за лежавшим рядом клинком. Позади конунга, предательски нападает один из командоров, рассекая спину воина своим клинком, но в порыве неистовости, Варсандр не чувствует боли, оборачиваясь назад и вступая в схватку с Южанином, которого он и прикончит спустя пару бессмысленных атак в его сторону. — Еще увидимся, Шторм. — Хмыкнул конунг, следуя к своим воинам. Винтеру пришлось отступить, ибо в округе скопилось множество гвардейцев. Стольгримец потерял свой шанс, но добить чужеземцев – все же стоит. Он подоспел к небольшому отряду варваров, что прибыли от властителя Скаггерака. — Тащите требушеты и подвозите катапульты! — Громко произнес Винтер, переводя дыхание. — Да, мой конунг. — Произнес северянин после чего, варвары нацелили орудия на фрегаты и приготовились дать залп. Требушеты дали свой залп, после чего, замершие в ночном небе бочки, ударились о фрегаты стоящие впереди. Винтер обернулся в сторону своих воинов, выдавливая на своём лице довольную ухмылку. — Поджарьте их. — Проговорил Варсандр, вновь всматриваясь в утопающую даль под покровительством снежного тумана. Дюжина лучников подожгли свои стрелы и пустили в сторону разлитого масла и пороха, находящегося на палубе кораблей. Бочки вспыхнули, образовался взрыв, уносящий с собой множества жизней. Южане мгновенно загорелись, всех в округе оглушило от мощного удара, а юного властителя – отбросило в море. Воцарилась паника. Паника со стороны воинов Франбурга и Астроса, ведь они не знали, что делать в этой ситуации. Альянс почти одержал верх, но удача – предательски обратилась против них же самих. Северяне не теряли времени, быстро сгруппировавшись. — Давайте, подвозите катапульты, быстрее. — Приговаривал Винтер, помогая толкать огромную постройку. Огненные шары вновь вспорхнули вверх, но на этот раз их целями были фрегаты чужеземцев. Благодаря катапультам и баллистам, северянам удалось затопить большую часть кораблей, остальные гвардейцы бросались в горящую воду, в надежде выжить, но даже этого им не удавалось, ведь опустевшие отряды варваров – добивали их, не давая малейших ожиданий на спасение. Сражение у пристани – также оставалось за объединёнными войсками Скаггерака и Стольгрима. Северяне ликовали, но не время радоваться победе, ведь на другой стороне города их собраться все еще отдавались на волю нитей судьбы и продолжали защищать свой континент. — Быстрее! Нас ожидают подле главных врат! — Воскликнул Варсандр и воины двинулись на помощь Хардсейма, хотя навряд ли он в ней нуждается. И вот уже третья фаланга выступила вперед с огромными осадными сооружениями и длинными лестницами. Башню, в которой находились воины альянса – пытались тянуть на себе самые выносливые скакуны, но шла она медленно и была большая вероятность того, что она обвалится на крутом ледяном спуске. Посему, стоящий вдалеке от поле битвы старый король с опаской наблюдал за происходящем, замечая, как постепенно разваливается его войско. Потери были слишком многочисленны, горы мертвых гвардейцев, раскиданных вдоль стен Скаггерака, одиноко скачущие жеребцы, все израненные, обогащенные кровью своих всадников. Лучники со стороны альянса усердно отстреливали малые группы северян, защищающие свои земли. Так или иначе, гвардейцы постепенно продавливали варваров своим дикими напором. С поля уже скатили таран, с железными листами подле острия, дабы тот мог практически без повреждений бить деревянные врата. Тысячи воинов только-только приблизились к вратам, добивая последних выживших дикарей, укрываясь железными щитами от зажженных стрел, что тучей летели со стен Скаггерака. — Нам пора отправлять всадников, иначе мы можем опоздать и таран пробьет вход в город. Кастер, прошу сделай что-нибудь! — Нервно выкрикнул мастер Вельтон, мотаясь из стороны в сторону, берсерки сгорали от негодования. Конунг Нестер скрестил руки на груди, предаваясь молчанию. — Еще не время. — Буркнул Хардсейм, хмуря брови. Он ждал еще совсем немного, пока воины альянса почти пробили стены. — Труби в рог! — Воскликнул Кастер, опуская свой клинок. Сигнал покорно подал старый наставник. Мгновенно – земля с левой правой стороны от стены проломилась и из под земли появилась конница, которая не давая время опомниться своему противнику, обрезала путь подступающую с земляного спуска войску, разрезая все на своем пути. Ярко-красная кровь растекалась по ледяным просторам окрестностей Скаггерака. — Открывай врата, берсерки, настал ваш черед. — С ухмылкой произносит Кастер, уже довольствуясь скорой победе. Неистовые воины конунга Западной части континента – двинулись вперед, застав врасплох Южан, что и без них пребывали в растерянности. Озера крови стекали во двор крепости. Юный Хардсейм продолжал за всем наблюдать, прикрывая тяжелые веки от виденья бесконечной мясорубки. Он попытался перевести сбитое дыхание, крепко сжимая рукоять своего клинка. Осадные башни так и не сумели дойти и свершить своё предназначения, ведь вновь по приказу конунга – баллисты дали залп. В свою очередь Люксен продолжал выжидать своего часа, последняя фаланга и последние несколько десятков тысяч находилось за его спиной. Но страх чувствовался в лицах пехотинцев, а посему старый король решился выступить в последний бой, дать пору отмщения за своих дочерей и за гибель множества воинов. — Пора с этим кончать. — Продолжал Секира, так и норовя поставить жирную точку с Южанами. Он одарил наставника Резольского ехидным взглядом, в котором горел голубой огонек. Вельт насторожился, взирая на ученика. Сквозь ледяную бездну его глаз, старый мастер пытался разглядеть в нем того мальчика, которого он обучал в минувшем прошлом, но не смог сделать этого, ведь за место мальца – оказался кровожадный зверь, не знающий милости, залитый горьким безумием. Вельтон осознал, что Кастер, которого он знал ранее – погиб в этой битве. Требушеты, заряженные пороховыми бочками сделали своё и обрушили огненный шквал на своего врага, образовывая пылающее кольцо вокруг окрестностей Скаггерака, не давая пути отступления. Розенталь также оказался в этой ловушке, без малейший возможности выбраться. — Вот теперь, пора и мне пролить кровь жалких Южан. — Кастер с безумной ухмылкой на своем лице медленно спустился по лестнице вниз, останавливаясь перед усеянным трупами порогом врат. На мгновение, юноша усомнился в праведности своих действий, но обратного пути уже не было. Устремившись в свое самое главное сражение за всю жизнь, Хардсейм зашагал вперед, ступая на кровяные реки, он остановился напротив движущейся вперед армии альянса. Трупы заполнили подступ к вратам. Кастер тяжко задышал, ведь повсюду лежали умершие варвары, сражавшиеся из-за непоколебимого упорства своего конунга. Их глаза – стеклянные, совсем бездушные. Юноша искоса взирает за тем, как Нестер и Вельт останавливаются позади короля всей Северной души. Вся оставшаяся армия северян размеренным шагом стала выходить в самый замес. Чуть перешагнул за порог и ты не жилец. Каждый, кто присутствовал там больше никогда останется таким, каким был прежде. Эта битва изменит многое. Кастер бросился рубить Южан на мелкие кусочки, их окончание уже было видно. Поражая своим искусством фехтования, ловко орудуя клинком, Хардсейм внушал страх в глаза гвардейцев, что старались избегать с ним встречи. Он подобно голодному зверю, что вышел на охоту – игрался за своими жертвами, но настал черед добить. В гуще сражения, юноша заметил своего былого наставника. Хранителя Разлома – Афрода, которого за свои заслуги, нарекли Благородным. Секира сплюнул, взявшись за свой клинок двумя руками. Лучники Франбурга целились в молодого конунга и даже было пытались попасть в него, но что-то оберегало Хардсейма, заставляя менять их направления и попадать в своих же воинов. Возможно это благословение Создателя, а возможно Воцарение Серого Мира, которому юноша еще нужен живым. Скрежет металла, стоны раненых и вой дикарей издавался на поле боя. Катапульты продолжали обстреливать бегущих чужеземцев. Кастер попал в гущу событий, но так или иначе, добраться до Афрода у него так и не выходило. Сотни стрел сорвались с пальцев Франбуржцев в сторону Хардсейма, одна пролетела на уровне глаз, вторая воткнулась в плечо варвара, а третья в бок. Ещё пару стрел прошли его мимо, но под конец, одна предательски попадает в ногу, что заставляет Секиру пасть на одно колено. Он скривил губы от нагнетающей, пульсирующей по всему телу – боли, пытаясь встать на ноги. Юноша обломал стрелы, тяжело задышав. Кастер один из немногих, кто выжил после подобного. Остальные замертво падали на землю и одаряли недры земли своей тёплой и густой кровью. Секира шествовал вперед, сдерживая до ужаса жестокую боль. Он шел, вовсе не чувствуя упадок сил, хоть и кровь сочилась из полученных ран. По пути, безжалостно лишая Южан жизни, он наткнулся на Хранителя Разлома, углубляясь в чащу великого сражения. Афрод, покончивший с отважно сражающимся берсерком, поднял суровый, отдающий горечью взор на своего бывшего ученика. Старый мастер стоял на месте, сквозь толпы бьющихся воинов и падающих с темных небес, снежинок, он видел его. Залитого яростью и дикой злобой – Кастера Хардсейма. Афрод оглянулся по сторонам, уже почти погасшее пламя – указывало путь к отступлению, но Хранитель не может бежать. Он не имеет на это право. Мастер смотрит на Рассела, который так же неистово, как и его брат – без страха сражается с врагами. Там же, находится и Эммин, что с последними из его отряда северянами, отбивается от жуткого натиска воинов Скаггерака. Афрод слегка тянет уголки своих губ и переводит взгляд на конунга. Сейчас Кастер бросился в объятия смерти, но что, если он и есть смерть? Секира мгновенно, без сопротивления, пронзает Хранителя, прямиком в грудь. — Я знал, что так случится. — Томно, глотая хладный воздух, говорит он, давившись от подступающей к горлу кровью. Он окрасил лицо своего бывшего ученика алыми оттенками, выплевывая кровавые сгустки. Афрод ухватился за крестовину клинка и проталкивает его глубже, другой рукой придерживая локоть юноши. — Великий и ужасный, Кастер Хардсейм… — Хранитель смотрел в его глаза до тех пор, пока не перестал чувствовать свои конечности. Его дыхание совсем сбилось, а тело настиг подступающий холод. Кастер с болью взирал на некогда былого наставника и ощутил мучения. Мучения от того, что Хардсейм начинает жалеть о произошедшем, но в миг бесы берут над ним контроль, после чего, конунг вытаскивает окровавленный клинок. Афрод уже не держался за его предплечье. Уже нет. Хранитель пал на замерзшую землю, навсегда покидая континент, отправляясь в царство Серого мира. Юноша поднимает глаза, завидев еще одного врага, что растерянно стоит на месте. — Братец… — С ноткой безумия сказал Кастер. — Ответь мне, брат. Где тот мальчишка, который играл со мной во дворе? Где тот беззаботный малец, который радовался солнечному свету, будучи подле меня, подле Эйрика? Скажи мне, брат… — Молил Рассел, медленно подходя к конунгу, бросая клинок в сторону. Кастер отошёл назад, тяжело задышав. Его окутало неведомое волнение, которое вибрацией отражалось в его висках. — Он никогда не чувствовал радости. Он был лишь серым мальчишкой, среди ярких братьев, который пытался показать, кем является, но получал лишь удары плетью. — С тяжкой болью на своей груди, говорит Секира. — И где он сейчас? — Рассел чувствовал сожаление, только его. Сожаление от того, что уже ничего не исправить. Как бы он хотел очнуться от этого ужасного сна, но это оказывается только предательской реальностью. Только ею. — Он умер. — Отвечает конунг, отводя взгляд в сторону, где две армии соприкоснулись и сражались за свои цели и свои земли. Кто-то мстил, а кто-то защищал свой родной дом. Тогда Рассел задал ещё один вопрос: — Кто же убил его? Кастер долго молчал, принимая до боли терзающее для него решение. — Его убил я. — Оборвав молву, произносит Секира, отходя в сторону. Он чувствует горечь на своей истерзанной душе. Капля того мальчика – вновь просыпается в нем, ведь на самом деле, Хардсейм не смог убить его. Пока что. — Брат, прошу, уходи. — Кастер уже видел последствия, он видел все, но желал успокоить ту бурю эмоций, что царит в нем, что царит в его Сером мире. — Я не уйду. Я никогда не покину наш дом. — Прискорбно подмечает Рассел, подойдя к королю Северной души вплотную. Кастер старался не смотреть брату в глаза, также бросая клинок. — Сдайся Люксену, ради меня... — Продолжал старший сын Фридриха. Кастер раскусил губу до крови, подымая взор на своего брата. — Прости меня, прошу, прости. —Секира судорожно тряс рукой, слеза протекла по окровавленной щеке. — Я прощаю тебя... — Рассел грустно улыбнулся, крепко обнимая брата. — Я знаю. — Кастер выхватил короткий нож из своего рукава, несколько раз вонзая в спину своего брата. Кровь хлыстнула на белоснежный сугроб, оставляя на нем алый оттенок. Конунг оттолкнул судорожно затрясшегося Рассела в сторону. — Но я не склоню колено перед Южанином. Никогда. Юноша отходит назад, приближаясь к стенам Скаггерака. Чужеземцы постепенно начинает отступать. Секира томно дышит, прикрывая веки. — Давайте, добейте их. — Выкрикнул он, махнув рукой. Рядом стоящий Нестер кивнул головой, доставая в рог и продудев в него. С левого фланга выехала последняя кавалерия Скаггерака, во главе конунга Стольгрима - Винтера. Варсандр ударил хлыстом своего коня, отчего тот галопом двинулся вперёд. Несколько тысяч всадников последовали за ним. Убегающее войско объединенных сил альянса настигли Северяне, добивая каждого, кто попал в их зверские лапы. — Лучники! — Вдобавок крикнул Нестер, после чего северяне выпустили свои стрелы в бегущих Южан, они падали на землю, все в крови и полны ненавистью, но продолжали вставать и идти в бой. Секира оценил такую отвагу, как жаль, что сзади их встречал Винтер во главе конницы. Кавалерия просто на просто задавливала отчаянных чужеземцев, копыта раздавливали и ломали кости. Где-то там бежал и разъяренный Эммин, пытаясь отомстить за верного товарища, но чувствуя аромат поражения, он оттаскивает молодого северянина в глубь леса, трусливо сбегая с поля боя. Ни чужеземец не подошёл к Хардсейму. Каждый был расстрелян или перерезан клинками Стольгримцев. Весь израненный гвардеец подошёл к берсеркам Секиры, рухнув на землю без сил и без жизни. Люксен вытащил свой меч, встречая противника с достоинством в отличии от остальных гвардейцев, большая часть из которых подалось в бегство. Он остался совершенно один, против многотысячной кавалерии. Только-только подоспев к старому королю, Винтер спрыгивает с седла и слету одаривает пинком Розенталя. Люксен вступил в смертельную схватку с дикими варварами, пытаясь отражать и уворачиваться от каждой противника, но число превосходило. Франбуржец остался в одиночестве, без поддержки кого-либо. Наедине со своей смертью. Розенталь старался продержаться как можно дольше и побольше унести жизни северян с собой. Глупая уверенность в себе предала его и принесла много ошибок, благодаря которым Винтер смог одержать верх и сразить старого короля. — Отведите его к конунгу Скаггерака. — Промолвил Варсандр. Двое северян кивнули головой и взяли Розенталя под руки, оттаскивая к стенам города. Уже спустя несколько мгновений Люксена бросили под ноги конунга. Кастер опирался о свой меч, похрамывая медленно направился к старому Розенталю, что потерял все. — Вот и свершилось правосудие, дорогой Франбуржец. Ты потерял войско, хотя мог просто вернуться домой. Это было достойным решением. Я уважаю твой выбор, ведь наверняка поступил бы также. Двигаясь вперед, вопреки всей потерянной веры своего народа. — Кастер коротко кивает головой, покуда Люксен попросту отмалчивается, чувствуя холод, бегущий по всему телу. Старый король осуществил задуманное. Смог сразиться с честью, без страха перед ликом смерти, он вступил в сражение и все ради того, чтобы доказать этому Серому миру, что он наполнен разными оттенками. — Посмотри вокруг, все твои воины пали. Я одержал верх, как и обещал тебе в самом начале. И буду продолжать побеждать в грядущих битвах. Люксен, ты проиграл этот бой. Проиграл бой со смертью. Ты остаешься серым, как и многие другие. — Кастер подоспел к конунгу Нестеру, выхватывая его кинжал, а после – направился к властителю Франбурга. — Ты лишь жалкая пародия на мое величие. Ты моя тень. — Секира вонзает кинжал под сердце старого Розенталя, медленно, терзающее прокручивая рукоять. Резко вытащив клинок, Хардсейм откидывает его в сторону, довольствуясь своим величием. Кровь горной рекой полилась по броне Люксена, а сам он – тяжело дышит, пытаясь издать последние слова, но даже на них – не было сил. В это мгновение, великий властитель вспоминает всех тех, кто был ему по истине дорог. Самые тёплые и счастливые мгновения в его жизни. Слезы Розенталя омывали окровавленные щеки, а сам он – постепенно угасал… Кастер Хардсейм поднимается на дозорную стену, где повсюду кишат мертвые тела северян, он устремляет тяжкий взор в сторону восходящего из-за снежной глади – серого солнца. Муторная, жестокая и ужасная ночь тает под властью серости. Мудрец прошёлся по окровавленному полю, полному гниющих лимов. Где-то вдалеке в густом лесу в страхе и в надежде выжить бегут воины альянса. Возможно по возращению в родные земли их будет мучать совесть до конца своих дней, а возможно их казнят за предательство и сошлют на Фомас. По крайней мере сейчас мы об этом пока что не узнаем. Вороны падальщики кружат над мертвыми воинами. Незнакомец, облаченный в серые одеяния подошёл к обездушенному телу старика Афрода. Глаза его были пустыми, смотрящими в серое небо. Растелы забрали его в отголоски Серого мира. На дозорную стену поднялся окровавленный конунг. Раны его были несильны, но кровь врага обмочило с ног до головы. Чёрные волосы приобрели красный оттенок. Кастер поднял свой поникший взгляд на равнину, где был происходил весь замес. Наступило утро и Хардсейм стал осознавать, что натворил. А мудрец продолжал расхаживать, перешагивая трупа за трупом. Вельт стоял рядом с выломанными воротами, прикрывая кровоточащую рану. — И все этого стоило того? — Нашептал Кастеру до боли знакомый голос в его голове. — Нет… — Хардсейм отрицательно покачал головой, опираясь о перегородку. — Я убил Хранителя Разлома. Убил того, кто принял меня, будучи не самым лучшим учеником. — Прискорбно заговорил конунг, зажмуривая глаза.— Но он сам виноват, он предал меня… Предал Скаггерак. Отец бы поступил также, определённо также — Кастер пытался утешить себя. Спустившись вниз, юноша осмотрел горы мертвых, которые больше никогда не проснутся, не вернутся в свои тёплые постели, не обнимут жен и детей. И все это из-за упёртого характера совсем юноши. — Вскоре ты познаешь боль умерших. Ты познаешь силу Создателя. Великий Кастер, добьётся своего, но умрет в чужих землях . И умрешь ты в жутких муках. Тело твоё не будет погребено, а душа отправится в недра земель, где будет разделена, отдаваясь на мучения жуткого беса. Боль, смерть, страх. Имена трёх всадников отмщения придут за тобой. — Молвил Провидец себе под нос, но Хардсейм слышал все. Старец подошёл к мертвому, холодному телу Люксена Розенталя, который всего-то хотел вернуть своих дочек домой, но Кастер ослушался предложению короля и решил сделать по своему. Теперь ему придётся разгребать умерших, очищать подступ к крепости от мертвецов. Сжигать знакомых, простых жителей, Южан, а самое главное все своё войско. Кастер остался лишь с немногими, что кое как доходили до двух тысяч. Март, юный белокурый мальчишка, младший из сыновей Фридрика видел все, видел жестокость и порой хладнокровность своего брата Кастера. Видел, как тот убил его наставника, который и заменил ему отца. Видел замертво падающего Рассела. Маленький принц не хотел верить в это, но жестокая правда оглашала все. Мальчишка также видел того самого незнакомца. Изначально Хардсейм не придал этому никакого значения, но после, когда тот обратил на него внимание и лишь грустно улыбнулся юноше, Марта осенило, что с таинственными способностями ему может помочь только он. Вельтон осматривал падших воинов, периодически переводя взгляд на конунга. Казалось бы, что такой искусный воин, как он не боится убивать. Не боится совести и кармы. Но эта битва показала, что Кастер тоже имеет страхи. Внутри его все ещё жив тот мальчик, боявшийся всего и всех. Этому мальцу не хватает любви отца и понимания со стороны братьев, а Секира пытается всеми способами скрыть это. Но от правды не убежать, даже скрыться от неё невозможно. Настало долгое безмолвие. Безмолвие Серого мира.