Born to perform

      Пара светлячков вспорхнули, выделившись на фоне полной луны двумя желтоватыми точками. Ненавязчивой колыбельной прозвучало стрекотание сверчков, там же — на мгновение — тихое жужжание, а недалеко — едва уловимый выдох Кассандры.       Ночевать на земле было не так уж и плохо, если подумать.       Да и привык он. Почти.       Правда, под открытым небом становилось прохладно — к утру пальцы немеют, даже несмотря на усилия Рудигера, прижимающегося к ним сверху своим теплым пушистым животом. Но и к другим подобным неудобствам их кочевого уклада он смог притереться.       Перед чем Вэриан оказался бессилен, говоря о привычках — так это его собственный отголосок чувства вины. Что было даже забавным в своей абсурдности, Вэриан понимал.       Кто вообще может чувствовать вину, только если его естественные потребности не перекрываются силами древнейшего артефакта? Который, к тому же, исключает необходимость спать, питаться, и кто ещё знает, сколько всего?       У него, к сожалению, лунного камня для таких трюков не было. А значит, и внушительную часть их пути приходилось тратить на то, чтобы он просто чувствовал себя нормально на следующий день. Пить, перекусывать, спать — что он, вообще-то, должен делать сейчас, пока Кассандра в очередной раз вынуждена впустую тратить время из-за него. Впустую — потому что решения проблемы так и не прибавилось.       А ведь мог бы вместо этого лишний раз поработать над планом.       Вэриан взглядом прошелся по коротким шипам, торчащим из плеч и перчаток каменного костюма Кассандры; со спины разглядывал завитки её волос, будто сияющие голубым на фоне блеклого леса — почти как его пробирки, и думал.       Как вообще вышло, что те два далёких года назад, из всего населения Короны именно он оказался тем алхимиком, о «связи с магией» которого ползли слухи, что привели к нему Рапунцель, с её неожиданно отросшей косой, и преисполненную скептицизма по отношению к его затеям — Кассандру?       Как вышло, что именно его смогли простить после предательства, нападок и многого, многого другого — совершенно ужасного, что он успел натворить в те моменты собственного безумства?       Как судьба смогла наделить его шансом воскреснуть тогда, в башне, так благосклонно подарив ему Кассандру, когда он уже оказался на смертном одре? Кассандру, саму танцующую на его же граблях, так неожиданно вставшую на скользкую дорожку. Кассандру, что украла лунный камень также, как его сердце те самые два года назад. И Кассандру, что в тот день его и убила.       Он бы усмехнулся, если бы не делал вид, что заснул. Ну, или если бы соврал о том, что собственное восстание из мёртвых перестало быть чем-то пугающим и не до конца принятым самим Вэрианом.       С тех пор, как Кассандра разделила с ним все, что так старательно утаивала — правду о Зан Тири, наплывы холодности от заклинания чёрных камней, меняющих сознание с первых строк и пугающих её саму; необходимость постоянно играть роль — прошло совсем ничего. Несколько дней — три, наверно? Точно не больше. Не то что бы ему было до счета.       А ещё Вэриан никогда бы не подумал, что его может так сильно утомить необходимость размышлять, находясь в седле. Конечно, все планы они в итоге старались строить вместе, но…       Логически думать становилось все тяжелее, седло изматывает физически, и даже их общие идеи не дают результата — все отметается. И полюбившееся ощущение, когда в голове словно крутятся шестерёнки, больше не приносит радости.       Его сильно удручало, как тяга к поиску решений стала тем, что к концу дня приносит лишь напряжение в висках и острое чувство бесполезности, когда их очередное предположение вновь выходило провальным. А Кэсс, прижимающаяся к его спине, не сказать, что делала ситуацию проще — шипы и камень костюма отвлекали. Как, впрочем, и редкие вибрации её голоса где-то чуть выше его затылка.       И Вэриан всё ещё был в тупике.       Не впервые, в общем-то, но сейчас счёт шёл на часы: они будут совсем рядом с границей уже к следующему ночному привалу, с Зан Тири нужно что-то решать, а у них не только должного плана — у них даже примерного списка действий не было.       Одни лишь цели.       Покончить с Зан Тири и вернуть Кассандре доброе имя.       Ничего невозможного, правда же? Особенно теперь, когда их двое.       Только как?..       Вэриан надеялся, что его вздох был похож на сонный зевок. Во всяком случае, Кассандра не обернулась к нему, чтобы проверить все ли в порядке, и он перевел взгляд на уже дотлевающий, разведенный её руками костёр. Который, в общем-то, не был ей нужен.       Как будто ей вообще было дело до прохлады вокруг — с таким-то костюмом.       Его губы на мгновение тронула улыбка. Забота о нём все ещё не может не откликаться внутри самого Вэриана всполохами какой-то непривычной нежности.       И как только Кэсс может быть самым опасным из всего, что он встречал, будучи такой внимательной к малейшим изменениям в его поведении?       Быть может, и свою смерть от её рук он всё же выдумал? Он ведь вполне мог просто-напросто выключиться на время, как при его обмороках. Просто… приложился головой сильнее, чем когда-либо. Да и с ним происходило слишком много всего странного в последнее время, чтобы он был твёрдо уверен хоть в чем-то.       Он повернулся на спину, слегка потягиваясь, и в последний раз оглядел звёздную россыпь перед собой из-под полуприкрытых век.       В чём он уж точно не мог усомниться и на минуту — вдвоем они со всем разберутся.       И никакая Зан Тири не сможет сокрушить их, пока существует его обещание.