Что такое любовь?

— Я тебе уже с десяток раз повторил, Цзинь Лин, не сжимай лук так сильно! — дядя снова крутился вокруг меня, то и дело поправляя мой хват рукояти оружия, — Нужно быть более мягким, и тогда оружие само начнёт играть перезвонами после выстрела. — По твоему кнуту это не видно, дядя Чэн… — Хлыст — одно, а лук этот совсем другое, племянник. Чтобы стать сильным, тебе нужно освоиться с луком. Но сейчас ты слишком сильно его сжимаешь, нервничаешь, а также слабо натягиваешь тетеву. — Зачем мне так стараться? Я просто могу пользоваться мечом, как и все остальные заклинатели! — я отчаянно не хотел вникать в его слова. Зачем плыть против течения, если заклинатели должны становиться с ним одним целым и идти по пути меньшего сопротивления? Дядя лично мне всегда мне так говорил, а теперь сам же себе противоречит. Так почему бы мне не попросить силы у демона?       Этот демон слышит все мои мысли, мы много разговариваем. Обычно он орёт, чтобы я его выпустил, но я обещал дяде никогда этого не делать. Иначе все его усилия, и усилия моих родителей, что смогли его запечатать, будут напрасны. А все, что мне от родителей осталось — образы в голове, фотографии, колокольчик, да этот демон вечно орущий. Я даже толком не знаю, как его зовут, но мне это никогда не мешало ему во всем отказывать. — Цзинь Лин, меч — это хорошо, но все большая часть тварей научилась атаковать тебя издалека. Пока ты подойдешь к ней с мечом, от тебя и мокрого места не останется! — дядя отвесил несильный удар мне по затылку, отчего я вздрогнул, спускаясь с небес на землю, — Ты меня вообще слушаешь? Что с тобой не так? Не выспался? — Прости, дядя Чэн, я снова задумался о родителях и потерял концентрацию, — лук дрожал в моей руке, ходя ходуном из стороны в сторону. — Ладно, я понял. Давай несколько позже продолжим тренировки.       Дядя всегда заботился обо мне. Когда я болел, или же очень сильно уставал на ночной охоте, он отменял мои тренировки, помогал, иногда ему даже приходилось меня, такого пятнадцатилетнего оболтуса, кормить с ложечки, пока я был не в силах встать с кровати. Вот и сейчас, видимо, он решил обо мне немного позаботиться, отчего я почувствовал теплоту в груди и некий прилив сил и энергии. — Дядя…? — Что такое, Цзинь Лин? — он хотел было уходить, но я схватил его за рукав ханьфу, опуская голову. — А когда я встану взрослым и возглавлю орден… ты тоже уйдёшь? Он на мгновение растерялся, думая, что мне ответить. — У тебя будет свой орден, возможно, даже невеста или уже жена, семья, дети. Я боюсь, что на меня просто не будет хватать времени во всем круговороте событий, вот и всё.       Я старался оставаться спокойным. Моя рука разжала край рукава ханьфу главы ордена Юнмень Цзян, и я снова переключился на лук. — Да и к тому же мы с тобой сможем видеться на совете кланов или на деловых встречах. Не думай, что я так просто от тебя отстану когда ты вырастешь, — в его словах прозвучала победная усмешка, от которой улыбнулся и я сам.       Стрела с протяжным свистом сорвалась с места. В яблочко. Прямо в центр. Цурунэ легонько прозвенело, что я еле уловил ухом этот звук. Но я его слышал. Мне так нравится этот звон! — Молодец. Но я сказал тебе отдохнуть, положи лук. — Хорошо, дядя Чэн.       Я послушно сложил рук, потягиваясь. Дядя не оборачивался ко мне, до сих пор находясь к мишени стрелой. Он по звуку стрелы понял, что я попал? Или как это работает? — Пойдём обедать, племянник. Тебе нужно хорошо питаться… — Да-да, для того чтобы вырасти большим, сильным и могущественным заклинателем, возглавившим свой орден. — Умница.       Мы дошли до трапезной, в которой не было ни души, но стол был накрыт на две персоны. Я сел напротив дяди, осторожно касаясь руками палочек для еды. Все же в новом ордене Юнмень Цзянь мне было немного непривычно. Тихо-мирно, все слушали друг друга и относились с уважением. Я слышал, что недавно сюда приехали гости из клана Лань, но они словно в воду канули. Так и живём — днём слышны лишь вздохи и крики с тренировочного поля, а по ночам — стрекотание сверчков, и, если идёт дождь, трель разбивающихся о водную гладь капель. — Я рад наблюдать твои успехи в обращении с оружием, Цзинь Лин, — дядя принялся неторопливо поглощать рис, ловко управляясь с палочками. В отличие от меня, конечно же. Эти две большие деревянные зубочистки меня не хотели слушаться от слова «совсем» и вовсе. — Спасибо, — все же с палочками я кое-как совладал, принимаясь есть, — Дядя Чэн, а почему дядя Вэй У Сянь к нам не приезжает больше?       Я не очень хотел спрашивать о таком, но все же этот вопрос терзал меня так же интенсивно, как и тысячи других. И половина из этой тысячи были вопросы о самом моём дяде. Я боролся уже два года, чтобы случайно не задать их, но эти фразы, эти сцены, где я 'нечаянно' целую дядю, всплывают каждую ночь в моей голове. Я не понимаю, что это за ощущения, и списываю их на болезнь, бред, или же проказы демона, что внутри меня. Само пройдёт, я так думаю. — Они сейчас являются парой с господином Лань ВанЦзи, думаю, что Вэй Ин вместе со своим гэгэ и к нам скоро заявиться, ведь повод есть… — Какой повод? — День рождение его шидзе, а вместе с этим моей старшей сестры… — Понятно… Мама…       И снова разговор сошёл на нет. Возможно, это и к лучшему. Я и забыл об этой дате. Как я мог забыть?       Я видел, как огонёк в глазах дяди словно угас, когда он упомянул о своей старшей сестре. Я знаю всю эту историю, поэтому не хочу в этот момент влезать к нему в душу, что-то говоря или выпячивая впереди планеты всей свое личное мнение. Я быстро доел, складывая палочки. Все же когда нервничаешь и много беспокоишься аппетит становится просто невероятным. — Цзинь Лин, ты всё? — спросил мой учитель, не поднимая глаз. Он смотрел в пол, и мне на секунду даже показалось, что он плакал. — Да, я могу идти?       Я видел, как он потянул ко мне руку, хотел было что-то сказать, но после кивнул, разрешая мне покинуть трапезную. Я, вместо того, чтобы подчиниться, стоял столбом. — Дядя Вэй У Сянь любил свою шидзе, да?       И какая собака меня укусила задать этот вопрос? Уж явно не Фея, которая сейчас мирно спала в моей комнате.       Ответом на заданный мной вопрос стали слёзы, что скатились по щекам дяди, падая на и без того тёмное ханьфу. Цзян Чэн поднял голову, и я увидел в его глазах какую-то странную смесь ярости и грусти. Я подумал, что он сейчас начнёт кричать на меня, как было и до этого, или же просто сломает мне руку, или ногу, или еще что-нибудь, до чего первым дотянется… — Да, Цзинь Лин, и не только он. Любовь — великое чувство, но не всем его суждено понять, принять, и жить бок о бок с ним. Очень много людей теряли ее, но все равно находили вновь и вновь, склеивая сердца, залечивая шрамы, прекращая страдать. — Получается, что сначала дядя Вэй Ин любил А-Цин, а потом полюбил господина ВанЦзи? — Нет, ты путаешь, — он поспешил поправить меня, при этом рукой собирая слёзы со своего лица. Глаза все равно были опухшими. Зайдя сейчас сюда кто-нибудь из ордена, моментально была бы поднята паника, — Моя сестра была и для него как сестра и наставница, ничего большего. Словно родитель, родственная душа. И та любовь, что он чувствовал к ней, и которую сейчас чувствует к ВанЦзи — совершенно разная. — Как все сложно… — протянул я сонным голосом, зевая и чувствуя приятную тяжесть в желудке после сытного обеда. — Да, это так. Но уж явно не сложнее чем владение луком, — кажется, все же дядя Чэн начинал брать себя в руки, ведь его голос перестал дрожать, а сам он прекратил вытирать регулярно текущие из глаз слёзы. — В плане? Это как? — я удивился от такого заявления и замер в дверном приёме, вслушиваясь. — Думай, что любовь — это выстрел. Выстрел не будет успешен, если основание лука скошено в бок, а тетива не натянута как следует. И после успешного выстрела всегда раздаётся лёгкая мелодия, еле слышная уху, символизирующая счастье и гармонию между возлюбленными. Так и люди сходятся, поддерживая друг друга, вскоре, начиная любить и стрелять, вместе достигая новых вершин на пути самопознания. — Дядя, в итоге ты сделал все еще сложнее, чем говорил до этого. — Настанет время, когда ты это поймёшь. Не нужно вдумываться в мои слова пока что, ты слишком мал и юн, к тому же еще и горяч головой. Твой разум пока что не сможет до конца провести анализ услышанному сейчас. Возможно, пройдут года, если не десятки лет, прежде чем ты полностью осознаешь то, что я тебе сейчас сказал. — Мгм, — я нервно сглотнул, кивая. Обычно он не бросает слов на ветер, поэтому и то, что сейчас сказал дядя, нужно запомнить, а еще лучше — записать в тетрадь, которую я веду как личный дневник. О боги, лишь бы он его не нашёл, там же столько…       Я моментально покраснел, а после понял, что мое смущение из-за мыслей было сейчас вообще не к месту. В дневнике описаны все мои сны, желания, да и вообще мысли по поводу обучения. Хоть цитатник Цзян Чэна собирай, там фраз так под пять десятков точно есть! — С тобой точно все хорошо? Голова не кружится, не болит? — глава ордена подошёл ко мне, целуя в лоб, отчего я покрылся мурашками и поспешил удалиться, — Да нет, холодный… — Спасибо за еду, через час я вернусь к тренировкам. Что-то мне и правда немного нездоровится, я полежу, чтобы поспособствовать быстрому течению метаболизма.       Думаю, моя отговорка вышла удачной, а самое главное — заковыристой, чтобы меня не сразу раскусили. Я быстро покинул поле зрения дяди, направляясь в свою комнату. Ну не мог я остаться стоять перед ним, понимая, что мои щеки пунцовые, словно их натерли свеклой. Вслед я услышал «Будь осторожен» от дяди и улыбнулся этому, чуть не вписываясь лбом в дверной косяк. Может у меня и правда температура? Да что со мной не так, чёрт побери?..       Спустя еще минуту беготни и стараний ни во что не вписаться какой-либо частью тела я наконец попал в свою комнату, закрывая ее на замок изнутри. Фея приветливо помахала в мою сторону хвостом, лёжа на подстилке рядом с футоном. Я подошёл и кое-как лёг, закрывая глаза и возвращая дыхание после бега в норму. Интересно было бы хоть на день проникнуть в голову Цзян Чена и узнать, о чем он думает, а?.. «Любовь — выстрел, значит?..»       Что он этим хотел сказать? Что я недостаточно усерден в тренировках, что мало сил прикладываю к попыткам обуздать демона внутри себя? Кстати, что-то в последнее время слишком тихо. Неужели и демоны тоже нуждаются в сне и отдыхе?       Я прикрыл глаза, постепенно погружаясь в темноту. Мои ноги уперлись в пол, если это можно было так назвать. Ну, а передо мной стоял этот демон — весь в рогах и наростах, с каким-то неестественно-бледным цветом кожи, и с закрытыми глазами, как я и предполагал. Его тело было усеяно шрамами, а грудь, не прикрытая жилетом без пуговиц, спокойно и ритмично то вздымалась, то опускалась. На шее виделся ошейник, на руках и ногах — кандалы, а на животе — печать, выжженная Цзян Чэном в его теле тогда, когда я все же поддался натиску этого чудовища.       Мне тогда было семь лет. Все вокруг ругались и что-то делили, не обращая внимания на меня. Вроде этот день так же был годовщиной смерти моей мамы, я не помню, но вокруг было очень шумно. Даже дядя Цзян был очень занятым, так что со мной все время сидели его ученики. Я был зол на него, на Вэй Ина, что не приехал… Ну и демон воспользовался этим, в результате чего я полностью обратился, уничтожил половину Пристани лотоса, а потом злую силу снова запечатали. Вот отчего на теле этого существа шрам, похожий на лотос. Иногда шрам истекает кровью, когда демон что-то нашептывает мне. Такое чаще всего происходит во снах, где мы регулярно с ним видимся. Но даже во снах мне нельзя уступать ему. Он убьет все, что мне дорого, а после и меня заодно. — Даже спишь стоя? Неужели у тебя на это после печати хватает сил? — обратился я к спящему, но оба моих вопроса остались без ответа. Да, он так крепко спал, что, наверное, его и звуками залпового огня не разбудить. Это было к лучшему, ведь значило, что меня до конца дня ждала тишина, в которой, словно эхом, отдавались в голове переливы тетивы лука после выстрела…       Мои биологические часы сказали, что пора подниматься, и не обманули меня. До возвращения на тренировочную площадку остались считанные минуты. Мне нужно было поспешить, если я не хотел, чтобы дядя на меня злился. Прежде, чем покинуть помещение, я засунул свой дневник, над которым так старался последние несколько лет, подальше под кровать. На всякий случай, вдруг спасёт. И после, я выскочил в окно, на всех порах мчась к своему учителю… — Я вернулся! — я лучезано улыбался, глядя в сторону дяди, что уже ждал меня на полигоне. — Хорошо, ты успел. Давай еще немного позанимаемся стрельбой из лука и после я окончательно освобожу тебя на сегодня, хорошо? — он одобрительно кивнул, глядя на меня. — А почему немного? Я полон сил и энергии! — Скоро пойдёт дождь, поэтому земля на стрельбище станет мокрой и скользкой. Ты же не хочешь сломать лук? — Нет, не хочу!       Я начал совершать выстрел за выстрелом, в то время как дядя комментировал каждый. Но я заметил одно — звук цурунэ словно исчез. Я стреляю, я попадаю, я рад. Да. Не всегда мое натяжение тетивы идеально, не всегда лук держится в руке крепко и в то же время нежно, но я его больше не слышу. — Дядя… — Что? — Цзян Чен перевёл свой взгляд с лука на меня, пребывая в раздумьях. — Я перестал слышать лук… — мои колени тряслись, не уступая в этом рукам, а сам я покрылся мурашками, начиная впадать в панику. Я видел, как у него словно переключатель в голове щелкнул. — Цзинь Лин, спокойно. Этот звук не всегда выходит при выстреле, — Цзян Чэн быстро начал читать какие-то нотации о том, что цурунэ — звук, который надо слышать сердцем, но я был словно ужаленый. Тело переставало меня слушаться, я чувствовал, как нарастают мои пальцы, а ногти на руках и ногах становились твёрже, превращаясь в когти. Мысленно я поежился, представляя то, с какой же силой и какое количество людей эти когти разодрали на мельчайшие кусочки. Я старался не поддаваться панике, но выходило с трудом. — Для начала тебе надо успокоиться. Будучи в истерике, ты не только этого звука, даже меня не услышишь, — глава ордена начал более эмоционально рассуждать о моей проблеме, а я старался слушать его, сохраняя спокойствие, — А еще это может быть из-за скорого дождя. В воздухе уже достаточно влажно, так что просто не думай о цурунэ сейчас. Поверь, нечисть на ночной охоте не волнует то, что ты слышишь после выстрела. Будь спокоен и хладнокровен, не давай панике, или же ярости, поджечь в тебе дьявольский огонь.       Кажется, советы были бесполезны, ведь рога от пробуждения демона у меня уже выросли. И не только рога, не хватало лишь крыльев и смены цвета глаз. Я почувствовал удар хлыстом по спине. Было достаточно больно, что эта «туша» аж заревела. Рёв был настолько громкий, что птицы, сидящие на деревьях вокруг полигона, тучами взмыли в небо, заполоняя его собой. «Неужели я так сильно боюсь перестать слышать этот звук, что демон воспользовался этим, найдя мою слабость? Я и правда боюсь, что не смогу попасть в цель при выстреле…как я буду стрелять, когда Цзян Чэна не будет рядом? Кто сможет со мной сделать финальный выстрел?..» — Рр, — демон не мог произнести большего, а контроль над телом я еще себе не вернул. Только вот больно было и мне тоже. Сложилось такое ощущение, что бьют чисто по мне, а не по броне этого демонического отродья. «Неужели я… люблю Цзян Чена?..»       Но демон не хотел сдаваться. Он подался вперёд, прижимая своей когтистой лапой горло дяди к полу. «Дядя, нет!»       Я всеми силами начал брыкаться, понимая, что не могу контролировать ровным счётом ничего. Глава ордена Цзян кашлял и вырвался, но все попытки были тщетны… — Цзинь… Лин… Он закрыл глаза. Находясь внутри этого демона, я закричал так громко, как смог. Кажется, демон на секундц оглох и отвлекся, и на пару минут я смог взять контроль над телом обратно в свои руки, разжимая лапы на горле. Дядя еще дышал, но его вдохи были редкими, слабыми и прерывистыми. Пока была возможность, я запустил сигнальный огонь, а после демон снова стал главенствовать в теле… ***       Я вздрогнул, вскрикнул и проснулся. За окном была глубокая ночь. Тело жутко ныло, а внутри разума раздавалось недовольное громкое клокотание.       «Запечатали? Снова?»       Заметив руку на своём животе, я приподнялся, чтобы сесть. Это была рука дяди, который лежал на полу рядом с футоном. Ну, вернее, частично спал на нём. Его строгий пучок был разворошен, на лице виднелось странное выражение лица. Благодаря лунному свету я смог разглядеть Цзян Чэна как следует. Он был не в своём повседневном ханьфу, а в домашнем, в котором слоёв было значительно меньше.       Стараясь не разбудить его, я осторожно уложил дядю Чэна вместо себя на футон, а сам свернулся калачиком, чтобы тоже как-то уместиться на этом маленьком матрасе.       «А тех, кого любят, ведь целуют, верно?..» Я, как-то не раздумывая, подался вперёд и осторожно прикоснулся к его узким, но таким притягателтным губам своими, покусанными и солёными от крови, что выделялась из укусов… — Прости меня, дядя… — прошептал я, прежде чем провалиться в сон.