Дневник в письмах

Я ступаю босиком по холодной земле. Иду по просёлочной дороге. Моих ног касается мягкая зелёная трава, покрытая каплями росы. Вокруг туман. Я смотрю на небо. Отчего-то оно слишком тёмное, солнца не видно совсем. Я подхожу к светлому одноэтажному домику, открываю чёрную резную калитку и захожу во двор. Кругом ни души. Я обхожу дом, мой взгляд устремляется на небольшую открытую веранду, пристроенную к дому. Зайдя на неё, я поворачиваюсь направо и вижу то, что не увидел раньше из-за тумана и тёмного освещения. Ко мне спиной на стуле сидит девушка. Её тёмные локоны спускаются по плечам и вдоль позвоночника, а одета она в длинный белый сарафан. Из-за её спины и головы я не сразу разглядел деревянный мольберт с поставленным на него чистым холстом. Немного обойдя слева, но так, чтобы девушка не заметила меня, я принялся наблюдать. Она осторожно взяла в левую руку кисть и макнула её в краску голубого цвета, после чего провела вертикальную линию на белом холсте. Девушка чуть повернулась, и её большие зелёные глаза устремились на меня. Наконец, я увидел её лицо. До жути знакомое. Я испугался. По её щеке скользнула слеза, и она улыбнулась. Голос, который я услышал, раздался тихим эхом и разорвал царившую вокруг тишину. - Привет, Лиам. Я подскочил с подушки и вытер рукой холодный пот со лба, при этом тяжело дыша. Что это было, чёрт возьми? Взглянув на часы, я откинулся обратно. Три часа ночи. Всё это мне приснилось. Слава Богу. Сон был таким реалистичным и походил на кошмар. В эту ночь мне впервые приснилась Миранда. За столько времени, сколько мы знакомы, она ни разу не снилась мне. До этого момента. Мне стало немного страшно, когда я вспомнил то, как она на меня посмотрела и улыбнулась. Жуть какая. Надо пойти воды выпить, иначе я не успокоюсь совсем. Но я так и не смог уснуть этой ночью. На меня вновь и вновь наплывали столь реалистичные картины из сна. Её образ, то, как она сидела у мольберта. В этом было что-то ужасное, что-то извращённое. Но что именно - я не знал. Просто всё это казалось мне кошмаром. Страшным сном. Ужасным видением, чёрт возьми. Я вспомнил, на кого была похожа та девушка из магазина. На Миранду. И как я не заметил этого раньше? От воспоминания о том, как мило улыбнулась мне та девушка, у меня мурашки пошли по коже, и стало ещё хуже. Я сравнивал в своём сознании их улыбки, её и Миранды, и они казались мне идентичными. В тот момент мне показалось, что я сошёл с ума. С тех пор я боялся уснуть каждую ночь. Боялся, что мне снова приснится этот чёртов сон. Засиживался с книгами допоздна, пытался как-то завлечь себя, чтобы не спать. Первые две ночи у меня получалось, я не спал совсем, только сидел в спальне в кресле и читал под свет светильника, каждый час бегая на кухню и заваривая себе новую чашку кофе. Но я понимал, что это не может продолжаться долго, и рано или поздно мой организм запротестует и потребует заслуженного сна. Что и случилось на третью ночь. Но я выдержал, хотя потом весь день ходил как непонятный чудик, который вылез из тёмной пещеры и впервые в своей жизни увидел солнечный свет. Я всё время щурился, потому что мои глаза закрывались от усталости, но я справлялся и ещё держался на ногах, чего нельзя сказать о четвёртой и последующих ночах. Я просто уже не выдерживал и засыпал под утро. Но мне ничего не снилось. К выходным я уже успокоился и снова мог засыпать в одиннадцать вечера, страх испарился сам собой. Теперь проблема была в том, что я вообще перестал видеть какие-либо сны. Хотя, вряд ли это можно назвать проблемой. Я не сильно беспокоился по этому поводу. В свой последний выходной я, как обычно, отправился проверять почту. Завтра с ребятами нам предстояла поездка в Америку на целый месяц. Нужно отыграть два с лишним десятка концертов. Но я рад. Хоть с парнями отвлекусь от всей этой неразберихи и фанатов порадую. Я не испытал того обычного удивления, как раньше, когда вытащил из почтового ящика очередной конверт, сделанный из той особенной бумаги. Миранда... Наверное, на уровне подсознания я был уверен в том, что она снова напишет. Хм, а сегодня ведь воскресенье. Прошлое письмо также пришло в воскресенье. И позапрошлое тоже... Она пишет мне каждую неделю именно в этот день. В воскресенье... Письмо от неё приходит всего в третий раз, а я открываю его так спокойно, как будто делаю это уже по привычке. В конверте снова оказалось два листа точно такой же мягкой бумаги. Развернув один из них, я увидел текст достаточно большого содержания. Больше, чем раньше. Про почерк мне стоит промолчать. Не хочу по сто раз повторять, как я изумляюсь, когда вижу его. "Привет! Я просто хочу сказать, что я наконец-то счастлива. У меня появился друг, и я бесконечно рада этому. Маленький верный друг, которого зовут Стефани. Хоть мы и знакомы всего-то около недели, я с уверенностью могу сказать, что уже полюбила этого человечка. Наше знакомство было очень странным, но в то же время таким... Милым. Сейчас я всё расскажу. В понедельник выдался очень солнечный день. Светлое небо и тёплый ветерок так и манили меня выбраться со своей веранды, где я целыми днями сижу и рисую, куда-нибудь в людное место. И я решила отправиться в небольшой парк, который находился всего в двадцати минутах ходьбы от моего дома. Раньше я там не была, только проходила мимо, когда отправлялась за покупками. В общем, я быстро добралась и села на свободную лавочку. Людей было не очень много, не знаю, к счастью это или к сожалению. С одной стороны, мне хотелось с кем-нибудь познакомиться, а с другой, я сомневалась, что какое-либо знакомство человека со мной окажется приятным. Просто однажды я шла вдоль домов, направляясь к себе, и услышала, как двое детей лет десяти (я не уверена, но кажется, что они двойняшки), живущих через два дома от меня, говорили об их новой соседке, то есть обо мне. И один из них сказал, что я похожа на сумасшедшую. Мне тогда стало очень обидно, и я заплакала. Я не думала, что я выгляжу, как сумасшедшая. Но это ведь дети, они не будут врать. Это чужие дети... Хотя, может именно поэтому со мной никто не общается из соседей. Но сейчас не об этом. Так вот, я сидела на лавочке и читала Николаса Спаркса "Дневник памяти". Я купила эту книгу по пути в парк. Я была так увлечена произведением, что не заметила, как ко мне кто-то подсел. И этим "кем-то" оказалась девочка примерно пяти лет, которая внимательно разглядывала меня. Я увидела её, только когда закрыла книгу и решила пройти к фонтану. Немного испугавшись из-за того, что я вызвала столь неподдельный интерес у маленького ребёнка, я хотела было убежать (даже не знаю зачем!), но как хорошо, что я не сделала такой глупости. Неизвестно, что подумало бы обо мне это дитя. Вместо этого, я улыбнулась девочке и поздоровалась с ней. Она сказала мне: "Привет", и спросила, как меня зовут. Я ответила, что моё имя Миранда. Как оказалось, её зовут Стефани и ей уже целых шесть лет! Представляешь? На ней было надето маленькое тёмно-синее платьице в белый горошек и белые туфельки. А светлые, блондинистые волосы спускались по плечам. У этой девочки очень красивые голубые глаза. Знаешь, такое чувство, будто она ими тебя насквозь видит... А она такая умница, эта Стефани. Она рассказала мне о своей жизни. Рассказала, что у неё нет родителей, и живёт она со своей старенькой бабушкой, которая не может с ней гулять, потому что у неё болят ноги. Поэтому Стефани гуляет сама. Я тоже рассказала ей свою историю. Про то, что ничего не помню до больницы. Я сказала, что у меня тоже нет родителей. Мне казалось, что ей от этого станет легче, от осознания того, что она не одна такая. Но девочка никак не прореагировала на это, просто кивнула, тем самым давая мне знак, чтобы я продолжала рассказывать о себе. И я рассказала. Всё, что мучило меня на протяжении месяца. Не сдержавшись, я начала плакать и закрыла лицо руками, чтобы она не увидела. Мне казалось, что маленькие дети не должны видеть слёз глупых взрослых. Они просто не поймут и только расстроятся. Но Стефани... Она поняла. Поднявшись с ногами на лавочку, она приблизилась ко мне и стала гладить своей маленькой ручкой мои волосы. Затем, она сказала вещь, от которой мне сильно полегчало. Не знаю даже, всего два слова, но они оказали на меня очень большое воздействие. Она сказала: "Всё пройдёт". А я убрала руки от лица и улыбнулась ей. Стефани смотрела на меня очень внимательно, таким глубоким взглядом. И мне казалось, что она всё понимает. Она такая хорошая. Мы гуляли с ней до самого вечера. Я купила мыльные пузыри, и мы пускали их. Она бегала вокруг фонтана и смеялась, тем самым вызывая на моём лице улыбку. В тот момент я решила, что если когда-нибудь у меня будет дочь, то я назову её Стефани. Когда стало совсем поздно, я сказала, что пора бы собираться домой и предложила девочке довести её. Мы шли по тёмной аллее, ветер гонял листья по асфальту, а Стефани взяла меня за руку и спросила, стану ли я её другом. Я ответила, что это для меня большая честь и с радостью согласилась. Как оказалось, Стефани живёт совсем неподалёку от меня, и все последующие дни я приходила к ней, мы гуляли по округе и разговаривали о самых разных вещах, я водила её к себе домой, и мы вместе рисовали. Ей очень нравятся мои картины. А я хвалила её и радовалась успехам этого ребёнка. У неё очень хорошо получается. С каждым днём всё лучше и лучше. Знаешь, я нарисовала портрет Стефани, он получился очень реалистичным. Теперь он висит у меня в спальне. Я прислала вместе с письмом набросок. Он получился не так хорошо, как портрет, но даже если взглянуть на эту зарисовку, можно понять, какая она, эта девочка... Но в тот вечер, когда я впервые довела её до дома, мне стало немного не по себе. Дом был очень старым, а когда мы зашли внутрь, бабушка девочки спала в гостиной на диване. Увидев её ноги, которые не были накрыты одеялом, в отличии от туловища, я пришла в ужас и поняла, что они действительно очень больные. Все в венах и тромбах... Я тогда подумала, что она, наверное, совсем старая, раз забыла про свою внучку и не волнуется о ней. Может, это старческий маразм или серьёзные проблемы с памятью... Я не знаю, не разбираюсь в этих медицинских штуках. Мы с девочкой прошли на кухню, и она поставила чайник и усадила меня за стол, пообещав угостить чаем с печеньем. Я всё предлагала, что лучше сделаю всё сама, но она отпиралась. Мне пришлось сидеть и смотреть, как этот ребёнок суетится. И тогда я подумала, что она очень самостоятельная в свои шесть лет. И ей, похоже, приходится ухаживать за бабушкой. Я спросила её об этом, но она ответила, что бабушка заботится о себе сама. Мы попили чаю и я собралась домой, пообещав завтра вернуться и взять Стефани с собой на прогулку. Девочка пожелала мне спокойной ночи и ушла в свою спальню. Мне ничего не оставалось, как выйти из старенького дома и, прикрыв за собой скрипящую входную дверь, отправиться к себе. По пути до дома я размышляла о своём новом друге. Наверное, ей приходится жить гораздо труднее, чем мне. А она ведь такая маленькая, но при этом очень серьёзная и собранная. Эта девочка определённо не заслуживает такой жизни: без родителей, со старенькой бабушкой, которой практически нет дела до ребёнка... Мне захотелось взять Стефани с собой. Забрать к себе. Чтобы она жила у меня. Думаю, ей было бы лучше. И мне тоже... Но мозг твердил, что это безумие, и никто не отдаст мне на воспитание чужого шестилетнего ребёнка. Но сердце сжималось при мыслях, что со Стеф может быть что-то не так. Я переживала довольно сильно. Но всё прошло само собой, когда на следующий день я пришла за девочкой и увидела, что на ней чистая, поглаженная одежда, и выглядела она вполне счастливо. Видимо, бабушка всё же заботится о ней.

Я бы написала ещё, как мы гуляли и сидели у меня дома, но мне нужно сейчас бежать... К моему единственному и верному другу, который меня уже, наверное, совсем заждался... 19. 10. 13 г. Миранда Уоллс"

Чувства, которые я испытал после прочтения... Их невозможно описать. Я просто не верил. Не верил, что это Миранда. Что она начала заботиться о ком-то, кроме себя, и относиться к кому-то с любовью. Нет, правда, я не мог поверить, что где-то там, в пригороде Лондона, под названием Анерли, на улице Уайтлет, в доме под номером 216, за письменным столом сидит Ранди и пишет письма о том, что она чувствует и переживает. Затем, запечатывает их в свои особенные конверты, которые, как мне кажется, она делает сама, идёт на почту и отправляет всё это по моему адресу. Это так нереально, чёрт возьми. Я развернул второй лист. И действительно, как и писала Ми, на нём был изображён не совсем законченный портрет девочки. Ну как сказать незаконченный... Просто он не был выполнен в цвете, только простым карандашом. Рисунок был очень реальным, а девочка прямо как настоящая... Лучше всего у Миранды, как мне кажется, вышли обрамлённые длинными ресницами глаза. Хоть и бесцветные, но очень выразительные, такие большие и, как сказано в письме, голубые...Портрет был выполнен по плечи, так что кроме головы ничего не было видно. И письмо, и портрет я сохранил. Положил в тот же ящик, что и прошлые. Теперь у этих вещей есть специально отведённое место. И мне, честно говоря, уже не хотелось выкинуть их.