В отличие от многих молодых людей, Антон довольно верный парень. Предпочитая искать разнообразие не за счёт смены партнёров, а в отношениях с одним человеком, он игнорирует многочисленные предложения — нет, не руки и сердца, а прочих частей тела — от поклонников обоих полов.
Но иногда у него возникает чувство, что он что-то упускает в этой жизни. Что море удовольствий, в которое он мог бы погружаться, проплывает мимо. Нет, это неудачное сравнение: море не может течь. Зато он — очень даже может. И это происходит прямо здесь, прямо сейчас, во время съёмок очередных «Контактов».
Они снимают восемнадцатый выпуск шоу, и Шаст успел повидать уже немало звёзд женского пола по другую сторону дивана. Среди его гостей были и своя девчонка Ида Галич, и вызывающе сексуальная Лена Темникова, и так и не сумевшая раскрыться Нюша, выпуск с которой пришлось буквально вывозить.
Обычно в поведении девушек, как бы веселы они ни были, так или иначе присутствует чопорность. Они в любом случае задумываются о том, как выглядят на камеру, стараются повернуться к объективу пресловутой рабочей стороной и делают все те вещи, из-за которых чаша весов между «красиво» и «смешно» перевешивает не в пользу последнего.
Шастун всё понимает — бабы, что с них взять, но в глубине души он опечален этим фактом. Ведь в смехе, как и в сексе, преград быть не должно. Искренний смех сексуален уже сам по себе, без дополнительного допинга — Антон-то знает в этом толк.
Но женщины приходят в эту студию, сменяя друг друга — такие разные, но как одна замороченные на своём внешнем виде и впечатлении, которое они производят, и только
эта гостья ведёт себя иначе.
Варнаве, кажется, вообще плевать, как она выглядит. Скрывающая фигуру разлетаистая блузка, по-мужски расставленные ноги, совсем не дамские манеры: громкий смех, мат через слово, пошлые шутки.
Но Шасту нравится.
Ведь он и сам такой же — несуразный, непосредственный, чересчур громкий и абсолютно не озабоченный тем, что о нём подумают. Как гласит народная мудрость, будь проще, и люди потянутся к тебе своими грязными руками.
Только пока что не к нему, а он тянет ладони — к слову, помытые и продезинфицированные — к своей смешливой гостье, чтобы отметить каждую её победу фирменной пятюней.
Катя ведёт себя как гопник в подворотне — для полного комплекта только семок не хватает — и совершенно не предпринимает попыток в женственность, но Шаст невольно залипает.
Ведь что такое женственность, если подумать? Наличие половых признаков и полная, безусловная, всепоглощающая гармония с собой. Катя в этой гармонии купается, и Шаст мало-помалу чувствует, как потоки её бешеной энергии засасывают и его в водоворот.
Антон плывёт. Его пока ещё не сносит течением, он может контролировать свои эмоции, в которые не строгим полицейским, но голосом совести врывается красный сигнал: «А как же Арс?..»
Антон не хочет изменять Попову даже в мыслях. Их многолетние отношения пережили многое, и не в последнюю очередь благодаря тому, что оба были предельно откровенными друг с другом. Даже о тех вещах, которые рассказывать неловко.
Тем более о тех вещах.
Арсений всегда поддерживал его, когда вместе с популярностью пришло избыточное, в основном околосексуальное внимание фанаток — а это в кайф только первые несколько месяцев, затем же — море геморроя и огромный стресс.
Попов ни словом, ни полунамёком не попрекал его за псевдоотношения с Ириной.
Арсений честно рассказал ему о своём прошлом гомосексуальном опыте, потому что Антону важно было это знать, и он всегда просил взаимной откровенности в ответ.
Антон любит Арсения. Антон не хочет изменять ему.
Но рядом с ним сидит бомбическая женщина, которая не старается понравиться, произвести хорошее впечатление — и преуспевает в этом безо всяких усилий.
Шастун любуется — даже не чем-то конкретным, а как-то всем и сразу, и не может понять, что ему нравится в Екатерине. Варнава далеко уже не девочка, да и красавицей её не назовёшь, но вместе с тем она невыразимо сексуальна.
Огромные, как у перепуганной лани, глаза, губы, перекачанные в лучших традициях «хорошего должно быть много», ничем не примечательные волосы, одежда, оставляющая много вопросов о том, что под ней.
И всё же секс из неё так и прёт — в неуловимых взглядах, в пикантных, местами даже острых подколках.
Подъёбках.
«Какая тупая игра».
«Я бы уже «пиздец» сказала раза четыре с самого начала программы».
«Я была молода, он был стриптизёр. Это было буквально на той неделе».
«В любом случае тебе ни там, ни там не дадут».
Так шутят мужики между собой, девочки так шутить опасаются. Но Варнаве неведом этот гендерный барьер. Все эти фразочки цепляют Шаста. Распаляют. Возбуждают.
Эта женщина определённо не боится: ни осуждения подписчиков — благо за плечами суровая школа Камеди вумен с подобным террариуму бабским коллективом, ни того, что может обидеть Антона резким словом — потому что как будто бы знает: он не обидится, он всё поймёт как надо.
По крайней мере, Шасту хочется надеяться на это.
Он растворяется в моменте, наслаждается игрой и даже забывает ненадолго, что он здесь, вообще-то, на работе: Катя сама превосходно справляется с удержанием достаточного градуса юмора, и он смеётся, складываясь пополам, как самый обыкновенный зритель.
— Ты очень красиво выглядишь, — вдруг выдаёт Варнава среди этого потока юмористического унижения. — Прости, давай.
— Спасибо, — сдержанно отвечает ведущий и продолжает зачитывать вопрос о расах в компьютерной игре.
Что это было, вежливость на грани флирта? А может, просто шутка — они же на юмористическом шоу. Ох, Шасту слишком хорошо знакомы все эти шутки! Есть у него один такой шутник… Антон решает не заострять внимание на эпизоде, но неожиданный комплимент из головы не выходит.
Он слушает, как Катя разговаривает со знакомым Иды Галич, и обращение «Антошечка» ласкает слух. Шастун совсем не представляет, как точно так же Катя могла бы называть его, органично перемежая это в своей речи с резким «Сука!» и «Я тебя люблю» — последнее уж точно перебор.
Варнава смеётся громко, не контролирует эмоции — она как на ладони, здесь и сейчас. Внезапно вскрикивает:
— Давай!!! — и тут же гладит Антона по колену, как бы прося прощения, что напугала: — Я накричала на тебя.
Шастун не робкого десятка, от крика Кати даже не вздрогнул. Но так или иначе от её прикосновения по телу парня пробегают приятные мурашки.
Антону с Катей как-то даже слишком уютно. Они настолько на одной волне, что парню приходится напоминать себе о том, что это съёмки, а не свидание. И даже не дружеские посиделки.
Но, слава богу, он профессионал, и об его скрытых чувствах никто не догадывается. Шаст глазом не моргнув зачитывает неловкий вопрос про двойной вибратор и внимательно вглядывается в лицо гостьи, готовясь насладиться её реакцией.
Катя великолепно отыгрывает удивление и возмущение, когда её друг с забавным прозвищем Писюля упоминает в диалоге, что видел такой у неё дома. Антону невозможно интересно, действительно ли Катя владеет данной игрушкой.
Воображение, которое не спрашивали, начинает своевольно подкидывать картины использования девайса. Вот Катя пробует его, запутавшись от страсти в простынях. Вот она лежит в наполненной пеной ванне, в глубине которой скрывается водонепроницаемый шаловливый «Кролик». Вот постепенно закатываются от удовольствия её глаза, когда вибрирующие ушки щекочут её потайные местечки…
И, чёрт, эти картинки ни разу не способствуют непринуждённой позе, а он ведь, на минуточку, ведёт эфир. Катя, словно считав его эмоции, ещё сильней усугубляет ситуацию, изображая, как якобы используя вибратор, корчится в судорогах наслаждения Антон.
Шаст прогоняет наваждение, готовится задать вопрос про номер телефона Матвиенко, но то, что говорит Екатерина, выбивает у него из лёгких воздух:
— Я не буду на тебя смотреть, ты просто очень сексуальный. Давай, задавай.
Парень заходится в приступе смеха, похожего на истерический.
Она сказала «сексуальный» — про него! — и это уже совершенно точно подкат. Антон теперь не просто катается от смеха по дивану. Теперь он ещё и пытается сесть поудобней, чтобы не мешал стояк.
Варнава продолжает теряться в догадках по поводу личности загадочного Сергея Борисовича и того человека из адресной книги, который может знать последние цифры его телефонного номера.
— Точно!!! — восклицает она, поняв наконец, о ком идёт речь, и после долгого перебора возможных вариантов приходит к беспроигрышному: — Я думаю, что это может быть Арсений…
— У тебя есть его номер? — уточняет Антон, набирая имя так, как оно записано у него в телефоне: — Арс… Нет.
— Подожди, я скорее всего его не так сохранила. Когда я первый раз приходила к вам на Импровизацию, я типа на него подзапала чуть-чуть.
Антон вновь ржёт, скрывая за неестественно активным смехом упавшую от удивления челюсть. Вот это новость… Похоже, общего у них с Екатериной ещё больше, чем он предполагал.
— Я думаю, я сохранила как-то из серии… — вспоминает девушка.
— Сеня Импровизация, и в скобочках «секси»? — опережает её Шаст, найдя тот самый контакт.
Катя радостно соглашается и просит набрать Арсению, но Антон, притворившись немного уязвленным (А может быть, не притворившись. А может быть, и не немного), ищет своё имя с подобным эпитетом в Катиной адресной книге — и не находит.
— Мы звоним Арсению Попову, — объявляет он, отчаявшись найти себя, сбрасывает вызов Азамата и набирает знакомый до боли номер.
— Ничего себе, привет, — льётся из трубки приятный голос, сладкий словно мёд.
Ведущий напрягается: ему не нравится, когда такие нотки адресованы кому-то кроме него.
— У тебя есть мой номер телефона? — оживляется Варнава.
— Нет, я просто чувствую, что мне звонит какая-то красивая женщина. А номер не определён, — галантно отвечает Арс.
В Антоне вспыхивает ревность. Эти двое воркуют, словно голубки! Неприятное чувство жжётся в груди, само по себе доставляя дискомфорт, но больше всего Шаста волнует то, что он
не понимает, кого из них ревнует больше.
Арсений ожидаемо подсказывает правильный ответ, пятый вопрос даётся Кате легко при помощи Нади Ангарской, и Антон вручает ей заслуженный подарок.
Когда съёмки передачи подходят к концу, воздух буквально искрит от напряжения. Шастун, как истинный джентльмен воронежского разлива, вызывается проводить гостью до парковки — Катя приехала на машине.
Антону не хочется отпускать её, не хочется обрывать невидимую нить, пускающую между их телами будоражащие импульсы.
Но он не знает, что сказать, как задержать её, ведь деловая встреча исчерпана. Его уверенность вне камер сдувается как шарик, и парень лишь вздыхает, в который раз набирая в лёгкие воздуха, чтобы завязать диалог.
Возможно, он просто выдумал себе и неповторимую ауру, сложившуюся между ним и гостьей, и искрящуюся химию. Когда он думает, что зря вообще попёрся на парковку, Катя словно читает его мысли.
— Может, покурим? — спрашивает она и, не дожидаясь ответа, хватает Шаста за рукав и ведёт к своей машине.
Антон плетётся вслед за ней, растерянный и радостный одновременно. Автомобиль оказывается поблизости и приветливо отзывается пиликаньем сигнализации.
— Ты вроде бы не куришь? — спрашивает парень, садясь на пассажирское сиденье.
— Не курю, — подтверждает Варнава, качая головой.
— Но мне как-то неловко курить в твоей машине, — рассматривает Шаст аккуратный салон.
Екатерина наклоняется к нему, цокает языком:
— Лапуль, ты такой секси, когда тупишь, — и тут же этот язык Антон чувствует у себя на губах.
Его прошивает этим ощущением, парень не успевает за развитием событий: вот вроде бы совсем недавно он пожирал Катю глазами, а сейчас уже она готова сожрать его, так яростно и неистово целуется.
Антон теряется под её напором и поддаётся скорее от неожиданности. Хотя кому он врёт: он сам желал этого едва ли не с начала сегодняшней передачи. А может быть, задолго до.
Память флэшбеками подбрасывает их совместные карантинные съёмки, когда, забив на режим самоизоляции, Азамат устроил в своей студии микс ТНТ-шных проектов. Им выпало играть молодую семейную пару, и Катя обвинила его в том, что у них нет секса.
— Ты меня совсем не хочешь! — тянула она обиженным голосом, на что простодушный Шастун удивлённо и растерянно отвечал:
— Хочу, — и ведь не врал нисколько.
Теперь желаемое само приплыло к нему в руки.
Подстроившись под ритм Катиного поцелуя, Антон перехватывает у неё инициативу — мужик он или нет, в конце концов? — и задаёт свой темп: более медленный, но вместе с тем и более глубокий.
С каждым движением языка Шаст словно пытается дать ей понять, кто здесь главный, и постепенно Катя обмякает, подчиняется и слушается его ритма, сигнализируя о том, что принимает правила игры.
Он обхватывает одной рукой её голову, направляя так, как удобно
ему, и слышит полный желания сдавленный стон. Другую руку Антон кладёт на колено, ведёт вверх по бедру — будь проклят тот, кто создал эту навороченную тачку с огромным расстоянием между сиденьями.
Вновь проявляя чудеса телепатии, Катя переползает с водительского кресла на колени к Шасту и снова набрасывается с неистовыми поцелуями. От губ она переходит к шее, посасывает мочку уха, и тут уже Антон не сдерживает тихий стон.
Варнава юркая, горячая, руками-змеями ныряет под рубашку, нетерпеливо приседает, потираясь о стоящий колом член, и Шаст готов уже послать всё к черту и засадить ей прямо на парковке.
Она наверняка вся мокрая под этими дебильными штанами, и у Антона яйца поджимаются, когда он представляет, как будет здорово войти на всю длину в эту податливую, жаркую мягкость, но…
— Кать, — он через силу отстраняется. — Подожди.
— Не беспокойся, у меня всё есть, — отвечает девушка, по-своему расценив его замешательство.
— Дело вообще не в этом, — Шаст говорит с перебоями, пытаясь отдышаться. — Просто, ну… Я так не могу, — разводит он руками.
— Естественно, мы не будем трахаться
здесь, это лишь для затравки, — девушка дышит тяжело, как и он сам, слова даются ей с трудом. — Поедем сейчас ко мне домой, вот только поцелую на дорожку ещё разок.
Варнава снова тянется к его губам, но парень уже увереннее отстраняет её.
— Катюш, ты замечательная девушка, и я очень хочу тебя, но…
Непонимание во взгляде, пауза.
— Ах, вот оно что… Ты из-за Иры, что ли? — Варнава смотрит недоверчиво.
— Да при чём здесь Ира вообще, — Шаст от досады машет рукой.
В глазах у Кати загорается огонёк прозрения. Она молчит секунды три и, перехватив взгляд Антона, читает в нём ответ на неозвученный вопрос.
— А-а-а… Всё понятно, — тянет она, заговорщически улыбаясь, и продолжает сидеть у Шаста на коленях и сверлить его в упор.
— Что?.. — спрашивает он, не понимая её промедления. — Пойми, ты супер! Я просто не хочу изменять… ему.
Варнава слушает, и в глубине её глаз отображается внутренняя борьба. Каким-то шестым чувством Антон улавливает, что само решение созрело у неё уже давно, и весь вопрос лишь в том, озвучить ли его или оставить при себе.
Екатерина выбирает первое.
— Малыш, а это ведь не обязательно должна быть измена, — поигрывает она бровями, и брови Антона в свою очередь поднимаются вверх.
Об этом варианте он не то чтобы не думал, а как-то даже и мечтать не смел. Хотя, возможно, девушка имеет в виду что-то другое, и лучше бы, наверно, уточнить.
— Ты думаешь о том же, что и я? — осторожно спрашивает он и совершенно по-детски скрещивает пальцы на удачу.
— Определённо, сладкий, — развеивает Катя его сомнения. — Кто будет набирать?
— Я наберу, ты это уже делала сегодня, — Антон изображает ревность, словно не он две минуты назад неистово сосался с другим человеком.
— Мы звоним «Сеня-импровизация-секси»! — объявляет Варнава, пародируя его манеру ведущего, и Антон шикает на неё, потому что в трубке уже идут гудки.
Чёрт, он и вправду это делает! Но как же отнесётся Арс к такому предложению?.. Определённо охуеет для начала, а уж потом как повезёт.
Его мужчина может разозлиться — он же пиздец ревнивый! — или обидеться, и непонятно ещё, какой из вариантов хуже. Он может запросто послать Антона нахуй, хотя в сложившихся обстоятельствах было бы логичнее в пизду.
А если — божечки, об этом даже думать страшно и одновременно возбуждающе — если он
согласится?..
За несколько секунд, что длится вызов, Шаст успевает перебрать в уме все варианты — от самого отстойного до вожделенного, но всё оказывается куда банальнее — Арс просто не принимает вызов.
Как будто чувствует,
что происходило в этой машине совсем недавно, как будто знает, зачем ему звонят и заранее осуждает эту развратную затею.
Антон чувствует себя виноватым и перед Арсом, и перед девушкой. Он успевает пожалеть сто раз о том, что они с Катей попали в такую нелепую ситуацию: сейчас придётся объясняться с ней.
Варнава до сих пор сидит у него на коленях и выжидающе смотрит, изучая Антона внимательным взглядом. Возбуждение уже опало и отзывается неприятной тяжестью в паху. Ему неуютно, он чувствует себя глупой птицей, пойманной в силки.
Мало того, что он, как пубертатный школьник, повёлся на её уловки, играючи признался в нетрадиционной сексуальной ориентации и связи с коллегой, так ещё невольно отказал ей.
На что способна женщина, обломленная в лучших чувствах на пике возбуждения, Антон даже вообразить боится, потому что…
— Алло, — звучит наконец из трубки родной голос, и едва его заслышав, парень выдыхает.
В нём столько теплоты, задора и огня — всего в четырёх буквах — что Шаст расслабляется и наполняется смелостью, хотя ничто ещё не решено. Теперь дело за Арсом, но что-то подсказывает Антону, что его худшие опасения уже позади.
— Арс-Арс, ты только не удивляйся, я тебе потом всё объясню, — захлёбывается Антон словами.
— Что-то случилось? — беспокоится мужчина. — Съёмки закончились, забрать тебя?
— Забери и меня тоже, солнце, — подаёт голос Катя, — во время передачи нам не дал пообщаться один ушастый кайфолом, — и смотрит на Антона из-под ресниц.
— Ну тогда, — отзывается через небольшую паузу Арсений, — я предлагаю наверстать упущенное, — вкрадчиво, осторожно, словно прощупывая почву.
— Но я и дальше собираюсь вам мешать, если вы этого ещё не поняли, — вклинивается Антон.
— Найдём чем тебя занять, — хмыкает Попов и гостеприимно приглашает: — Прошу ко мне.
Антону кажется, что ему всё это снится.
— И кстати, за Сеню придётся ответить, — предупреждает Арс Екатерину перед тем, как сбросить вызов.
— За двадцать секунд — тоже, — присоединяется Антон.
— А я вам отомщу за «женщину» и за Настю Задорожную, — кивает Катя, перелезает обратно на водительское сиденье, заводит мотор и ловко выруливает со стоянки, подмигивая глупо улыбающемуся Антону: — Ну что, погнали, красавчик.
***
Шастун сидит как на иголках, не зная куда себя деть и от безысходности рассматривая московский пейзаж за окном.
Романтика большого города являет взору живописные картины: автомобили маневрируют в потоке, таджики ремонтируют дорогу, доставщики в форме зелёных человечков везут кому-то свежую еду.
А Шаст охуевает от «романтики», на которую сам только что решился, да и ещё Арсения подбил. Сейчас Попов откроет дверь, и что им говорить? «Привет, любимый. А мы тут, собсна, потрахаться приехали» — так, что ли?!
Бля-я-я, вот на что он подписался…
Катя же выглядит совершенно расслабленной и кажется совсем не замороченной на, мягко говоря, нестандартной ситуации.
Из современной магнитолы доносится совсем не современная «Как положено друзьям, всё мы делим пополам» — девушка насвистывает в такт, а Шаст ловит фейспалм и мечтает вырвать свои уши, потому что они грозят спалить пожаром его голову, начав с мозгов, которых нет.
Когда Попов, похожий на наркобарона в шикарном банном халате и с зализанными гелем волосами, открывает дверь, Антон вдруг понимает, что он зря переживал.
Его Арсений не был бы известным на всю страну тусовщиком и сочинителем заходов к «Вечеринке», если бы не был способен решать такие щекотливые проблемы сам.
— Какое интересное вторжение! — с порога восклицает он, впуская Шаста с Катей в прихожую.
Антон заискивающе улыбается, но Арс подмигивает ему, мол, всё нормально.
— Двойное, ненаглядный! — подхватывает Варнава, и Попов тут же включается в игру:
— А кто это тут у нас? Так, посмотрим… — подкрадывается он к разувающемуся Антону и тычет пальцем ему в грудь: — Ты — колобок, который и к бабушке, и к дедушке пришёл!
Антон прыскает в кулак от доставшейся ему роли, а Катя негодует:
— Э, полегче, ты кого здесь бабушкой назвал?!
— А ты меня не угадал, — спешит вклиниться Шаст, отсмеявшись. — Я не колобок, я… кролик.
Две пары глаз смотрят удивлённо-выжидающе, но парень не спешит объяснять своего персонажа.
— Вот как? — нарушает наконец молчание Арсений.
— И чем докажешь? — подначивает Катя.
— Видимо тем, что он у
шастый, — смеётся Арс, и парень кидает на него взгляд, полный праведного гнева.
— Увидишь, — обещает он и тут же переводит глаза на Катю: — И ты тоже.
— Предвыборные обещания, — вздыхает недоверчиво Екатерина. — А есть ли в этом доме выпить?
— Конечно есть, прошу за мной, — спохватывается Арсений и ведёт их к круглому столу, накрытому в лучших традициях гостиных посиделок. — Угощайтесь.
Хозяин не терял зря времени: пока Варнава с Шастом добирались до него, он успел нарезать сыр, фрукты и приготовить домашний коктейль.
Они усаживаются на равном друг от друга расстоянии, соблюдая паритет во всём, и каждый из троицы чувствует, как волны возбуждения доносятся от обоих соседей.
Мохито манит прохладой льда и свежестью мяты, кубинский ром вперемешку со Швепсом приятно растекается по горлу.
— Сыграем, — говорит Попов, — игра на раздевание. Раунд первый, просто задание, без вопроса: кто самый младший, тот и раздевается.
Варнава визжит одновременно от восторга и негодования, а Шаст нехотя расстёгивает рубашку:
— Я думал, ты хоть притворишься, что игра по-честному.
— К чему притворство? — ухмыляется мужчина. — Здесь все свои. Раунд второй, на внимательность! Катя, вопрос к тебе. Как думаешь, пялился ли на меня Антон, когда я был у него на передаче?
— Ещё бы, — тут же отвечает девушка, не замечая подвоха, Антон хохочет, а Арсений выносит вердикт:
— А вот и нет: я никогда не был в Контактах, этот засранец не зовёт меня. Ответ неверный, раздевайся.
— Всё куплено! — визжит Екатерина и, сняв цветастую блузку, эффектно машет ею над головой и запускает Шасту в голову.
Поймав трофей, Антон подмигивает Арсу:
— Не зря я не зову тебя, зато смотри, какая красота.
Мужчина посылает в ответ взгляд, означающий что-то вроде «Потом поговорим» — Шаст понимает, что шутить на эту тему всё равно что купаться в бассейне с крокодилами — никогда не знаешь, что откусят, и переводит взгляд на девушку.
Катя сидит в полупрозрачном кружевном бюстгальтере и явно наслаждается эффектом, произведённым на парней. Сексуальное напряжение в воздухе нарастает, его можно трогать руками, загребать огромными ложками, загружать в фуры и поставлять в качестве гуманитарной помощи в какую-нибудь фригидную страну.
— Ой, бли-и-ин, — раздосадованно тянет Катя, опрокидывая бокал с Антоновым коктейлем прямо ему на брюки. — Какая я неловкая.
— Ничего стра-а-ашного, мне как раз не помешает охладиться, — охает тот, чувствуя, как пропитываются холодным напитком два слоя одежды. — Арсений же сейчас даст мне что-то из своего, правда?
— Даст, — утвердительно кивает Арс. — Но не одежду, — и, развязав пояс халата, изящным движением сбрасывает его на пол.
— У-у-у, тут стало жарко, мальчики, — присвистывает Катя. — Двойной тестостерон, а я одна, и что мне, разорваться? — подмигивает она попеременно Арсу и Антону.
— Для начала неплохо бы ответить за проделки, — пытается Шастун казаться грозным, но, запутавшись в своих же брюках, не преуспевает в этом и валится на пол.
Катя смеётся низким грудным смехом:
— А вас иначе до Китайской пасхи можно ждать.
Воспользовавшись тем, что Катя отвлеклась на Шаста, Арс вероломно подкрадывается сзади и, сцепив руки в замок, хватает девушку и забрасывает на плечо.
— Тох, догоняй, — бросает он обернувшись и несёт свою добычу в спальню.
***
Антон, конечно, много раз видел порно в формате «два плюс один», а ещё больше фантазировал на эту тему в юности. В его мечтах две высокие брюнетки с шикарными задницами ублажали его всеми возможными способами, а он, как султан, возлежал на подушках и стонал от неземного наслаждения.
В действительности всё происходит совершенно по-другому, но от этого не менее прекрасно. Катя не становится третьим лишним в их постели с Арсом, а добавляет в их отношения изюма, кураги и чернослива. Возможно, даже грецких орехов, но это неточно. По крайней мере, задница её тверда как скорлупа.
Антон отпускает себя, не сдерживая больше все фантазии, крутящиеся вокруг Катиного тела — оно оказывается страстным, ненасытным, жадным до любви. Всё как он хотел и даже лучше.
Шаст растворяется в её объятиях, срывает стоны с пухлых губ, купается в волнах блаженства, а главное — не изменяет Арсу, ведь он верный парень и всегда им был.
Потому что его возлюбленный сейчас находится совсем рядом — лежит, закатывая глаза от наслаждения, ведь Катя целует его шею, спускаясь по ключицам и груди к соскам.
Арсений водит ладонями по её обнажённой спине и, нащупывая там же руки Шаста, переплетает с ним пальцы. Антон склоняется над Катей сверху, касается губами мочки уха, а её сдавленный стон ловит Арсений.
Попов глубоко её целует, а затем Шаст запускает руку в длинные волосы и тянет голову девушки на себя, призывая повернуться к нему. Припадая к её губам, парень млеет от той мысли, что целуется одновременно с ней и с Арсом.
Шаст углубляет поцелуй, а сам вслепую нашаривает руками тело Попова и беспорядочно ласкает всё, до чего способен дотянуться.
Целовать женские губы и одновременно касаться мужчины — это вышка, Антону никогда даже не снились такие ощущения. Катя отвечает яростно, голодно, словно не целовалась тысячу лет.
Высосав из него всю душу, Варнава отстраняется и возвращается к Арсению. Её ласки становятся ещё более смелыми, хотя всё мероприятие с самого начала было совсем не для трусливых.
Девушка опускается к накачанному животу, обводит острыми ноготками каждый кубик, касается подушечками пальцев тазовых косточек и дразнит, ныряя языком в пупок.
Арс стонет, и Антон воспламеняется с новой силой: он никогда не мог остаться равнодушным к низким грудным звукам, издаваемым его мужчиной в минуты близости.
Катя повёрнута к нему спиной — простора для фантазии немного, и Антон обхватывает руками её грудь, ощущая, как напрягаются под его пальцами соски.
Девушка движется ниже по телу Арсения, проводит носом по узкой дорожке волос, спускающихся к паху, обдувает горячим дыханием крайнюю плоть.
Арс дёргается от желания, подбрасывает бёдра вверх, комкает простыню в руках. Антон оглаживает спину, талию, стройные бёдра — определённо преступление прятать такую красоту под бесформенной одеждой.
Но парню очень нравится думать, что это — только для него и Арса.
Вдоволь поиздевавшись над Арсением, Варнава наконец берёт член в рот. Антону видно, как искажается судорогой наслаждения красивое лицо его обладателя.
Он сам изнемогает от желания при виде самого горячего порно в его жизни: любимый человек и потрясающая женщина, которую, как оказалось, желают они оба.
Которая желает их обоих.
Шаст тянет руку к прикроватной тумбочке, наощупь выуживает презерватив, дрожащими от нетерпения руками раскатывает его по члену.
Отработанным движением лезет за смазкой, но тут же, усмехнувшись сам себе, бросает это дело: Катя течёт, как весенний ручей в половодье.
Огладив ягодицы девушки и проведя рукой по промежности, Шаст приставляет головку ко входу. Катя, похоже, слишком увлечена своим занятием: она не реагирует.
Снизу доносятся пошлые, хлюпающие звуки: теперь она заглатывает глубоко, насаживаясь чуть ли не до упора. Шастун снимает мысленную шляпу — учитывая размер, это непросто.
Попов лежит в нирване с закрытыми глазами и сосредоточенным лицом, и Шаст, повинуясь внезапно накатившему порыву, зовёт своего парня:
— Арс, — и, перехватив затянутый поволокой взгляд, входит в лоно девушки сразу резко, до упора.
Варнава охает, на секунду остановив оральные ласки, — Арсений вымученно стонет и хватает её за волосы, возвращая искусный рот обратно к пульсирующей плоти.
Похоже, что он уже близок: об этом говорит и дрожь, передающаяся Шасту через Катю, и раскрасневшиеся щёки, и утробный рык. Арс вскидывает бёдра вверх-вниз, запутавшись одной рукой у Кати в волосах, другой гладя лицо Антона.
И в этом простом жесте так много невыразимой нежности и доверия, что Антон, поддавшись внезапному порыву, целует его руку, а затем по одному затягивает пальцы в рот и с наслаждением облизывает.
Арс изливается Кате на лицо, Шаст ускоряется, чтобы не отставать, но девушка тоже должна получить удовольствие. Нащупав одной рукой клитор, вторую парень кладёт на шею, притягивая к себе податливое тело максимально близко.
Глубокие толчки сопровождаются вскриками Кати, она подмахивает движениям Антона, едва ли не опережая его ритм. «Очень горячая девчонка», — думает Шаст.
В ушах шумит, сердце колотится как бешеное, сквозь пелену до Антона доносится несколько протяжных Катиных стонов, в такт которым сжимается её влагалище.
Пульсирующие мышцы крепко обхватывают член, затем расслабляются, выбрасывая ещё больше влаги, и вновь захватывают орган парня в сладкий плен.
Шаст ускоряется и, дёрнувшись в предоргазменной судороге, кончает, глядя на Арсения. Тот лежит, расслабленный и умиротворённый, и улыбаясь смотрит в ответ.
Все трое лежат, распластавшись на огромной кровати, как после побоища. Ни разговаривать, ни шевелиться не хочется: все силы отданы любви. Уютная тишина окутывает сладкой полудрёмой.
Арсений находит руку Антона и переплетает с ним пальцы. Лениво повернувшись, Катя попеременно смотрит то на одного, то на другого парня, и оглашает вердикт:
— Тебя, Антон, я запишу как «Перфоратор», а ты, Арс, отныне «Извержение вулкана».
— Мы тоже обязательно придумаем тебе новое имя, — обещает Попов. — Но не сейчас, все наши мысли… кхм, вытекли в неизвестном направлении.
Антон смеётся, Катя, внезапно вскочив, набрасывается на парней с щекоткой, Арсений отбивается подушкой, и взрослые люди возвращаются ненадолго в прекрасную детскую пору, крича и барахтаясь, словно им по пять лет.
Когда за Катериной закрывается дверь, Арсений изучает Шаста нечитаемым взглядом, а затем нарушает тишину:
— Ничего не хочешь объяснить?
Антон тушуется:
— Арс, я… — но мужчина тут же перебивает его:
— Я не об этом.
— О чём же? — перестаёт понимать что-либо парень.
— Ты так и не сказал, с чего бы это вдруг ты — кролик?
Антон давится смешком.
— Так это, я ж тот самый… импровизатор с двойным проникновением, во как, — довольно улыбается.
Арсений смотрит с прищуром, оценивающе.
— Пошли, будешь оправдывать своё самопровозглашенное звание, — усмехается он наконец и тянет парня за руку в спальню.
