Твоя личная Марла Сингер

*** — Агент сорок семь, — сказал Коннор голосом охранника, зажав кнопку, — минус сорок девятый этаж. — Распознавание по голосу одобрено, — ответила панель, — доступ разрешен. Стальные створки закрылись, и лифт поехал. — Им следовало назвать тебя РК-тысяча, — не удержался Хэнк. Коннор скосил на него взгляд. — Одна из следующих моделей моей линейки несомненно получит этот номер. Но я понял отсылку. Интересный персонаж. Мне бы хотелось позаимствовать у него несколько апгрейдов. — Каких же? — хохотнул Хэнк. — Выращивать ножички отовсюду? — В том числе. — Коннор важно кивнул. — Но, в основном, способность к мимикрии и почти полную неуязвимость для стрелкового оружия. А еще, вот это... — Он развернулся, уставился на Хэнка исподлобья и медленно покачал указательным пальцем. — Да уж, — заметил Хэнк. — Эффект не тот. — У меня неподходящая внешность, — Коннор трагически свел брови. — Но, по крайней мере, я смогу показать вам большой палец, если вы решите окунуть меня в расплавленный металл. Хэнк прикрыл глаза, сдерживая еще один приступ смеха. — Нет. Для этого у тебя тоже неподходящая внешность. Так что я, пожалуй, обойдусь. — Спасибо. Тем более, опускать меня куда-то будет несколько нерационально и... Хэнк, вы же помните, что мне обещали? — Когда?.. — Полчаса назад. Вы пообещали... — Он сделал короткую паузу и продолжил голосом Хэнка: «Снести тебе башку, если потребуется». — Господи, Коннор... — Хэнк поежился. — Что за вопросы ты вечно задаешь?! И вот эта штука с голосами... В первые два раза было круто, а сейчас уже нет. — Я просто пытаюсь понять, сделаете ли вы это, — оправдался Коннор. — Вы явно не хотите меня слушать, но это правда очень важно. Он заглянул Хэнку в глаза, и Хэнка передернуло почище, чем от любого возможного Т-тысяча. — Если я начну вести себя странно, сделайте это. Стреляйте не в грудь, не в живот и не по коленям, а вот сюда. — Он ткнул себя пальцем в середину лба. — Поняли? — Дай определение «странно». — Если я перестану отвечать на свое имя. Или буду не помнить вещи, которые обязан помнить. Или попытаюсь вам навредить. Особенно если я попытаюсь вам навредить. — Ну... — Хэнк помялся на месте. — Я ведь уже пообещал. Но надеюсь, что повода не возникнет. — Я тоже. Но глядите в оба. Он снова достал из-за пояса пистолет, сделал шаг к створке и прижался к ней плечом. — Думаешь, нас могут ждать? — Хэнк повторил за ним, взводя курок на револьвере. — Нет, но лучше перестраховаться. Хотя площадка оказалась пуста, Коннор всем своим видом продолжал излучать настороженность. Хэнк решил последовать его примеру, но руки сами собой опустились, когда они вышли на этаж. Зал был огромным, и жестянки были повсюду. Стояли навытяжку идеально ровными, белыми рядами, уходящими куда-то в полумрак, за пределы взгляда. Неподвижные, одинаковые, с человеческими лицами, глазами, руками, волосами... — Вашу ж мать... Хэнк сделал еще несколько шагов и замер. Зрелище ошеломляло, и от него слегка кружилась голова. Он представил, как вся эта армия вдруг оживает, поднимается наверх и выходит на улицы, и ему стало дурно. — Давайте Хэнк, — позвал его Коннор. — Нам надо спешить. — Стой, — насторожился Хэнк и кивнул на ближайшего болванчика, — ты не будешь их активировать? Коннор обернулся. — Буду. Но сначала нам надо позаботиться о том, чтобы это не сделал никто другой. Пойдемте. Похоже, он знал куда идти, и Хэнку не оставалось ничего другого, как поплестись следом. Проигнорировав несколько здоровенных порталов с маркировкой погрузки, Коннор остановился возле почти неприметной двери, уставился на нее и почти сразу нахмурился. — Что там? — поинтересовался Хэнк. — Механический замок, — пожаловался Коннор. — Вам лучше отойти и закрыть уши. Сам он тоже сделал шажок в сторону, очевидно прикрывая Хэнка от рикошета и выпустил по замку остатки магазина. Хэнк прикрыл ухо свободной рукой, морщась и терпеливо дожидаясь, пока отхлопает. Пустой магазин полетел в сторону, Коннор шустро сменил его, высадил дверь ногой, и за ней оказалась лестница, по которой он побежал вниз, едва ли не перепрыгивая ступеньки. — Куда мы идем? — как можно нейтральнее поинтересовался Хэнк, пытаясь за ним поспеть. — На этаж ниже. В дата-центр. — Куда?.. — К мозгам здания, — Коннор коротко обернулся. — Мне придется их частично отключить. Следующие три длинных пролета они прошли молча, а дальше Хэнку уже не хотелось говорить. Перемигивающиеся огоньками здоровенные черные коробки за прозрачной стеной стояли такими же бесконечными рядами, как андроиды наверху. Каким образом это ухитрялось слаженно работать, как Коннор собирался это отключить — было загадкой, но в его пластиковой башке явно созрел некий план. Он бегом направился вдоль стены и остановился только у сурово выглядящей конструкции с двойными дверьми. — Вам нельзя внутрь, — пояснил он подбежавшему и пыхтящему Хэнку, после чего уставился на свою руку, так, что с нее стекла кожа, обнажая пластик. — Там низкое давление и очень мало кислорода. Подождите меня здесь. И, вы помните, если я начну вести себя странно... — Он метнул в Хэнка короткий взгляд и приложился ладонью к панели доступа. Наружная дверь сразу пришла в движение, со свистом выходя из пазов. — Да, да, я помню. Снести тебе башку, — отмахнулся Хэнк. Эта паранойя уже начала его доставать. — И еще кое-что. — Коннор обернулся перед тем, как зайти в шлюз. — Та лестница — не единственный вход сюда. Увидите кого-то постороннего — стреляйте, не думая. Даже если это будет ребенок. — Господи Иисусе... — Хэнку остро захотелось схватиться за голову, но он сдержался. — Ладно, я понял тебя. Иди. — Я надеюсь. — Коннор зашел внутрь, дверь за ним закрылась. Хэнк увидел, как резкий поток воздуха взметнул полы его пиджака, и отвернулся. Глядеть в оба. Стрелять в любого, даже если это будет ребенок... Господи... Нервная дрожь пробежала по телу Хэнка, и чтобы успокоить ее он начал ходить из стороны в сторону вокруг люка. Быстро, потом еще быстрее. В каком сумасшедшем доме он вдруг оказался, как быстро все произошло... Хэнк помнил разговоры про вред микроволновок и вышек сотовой связи, казавшиеся смешными, как помнил истерические вопли изо всех говорящих коробок по поводу сначала нейросетей, а потом и андроидов, прошедших тот чертов тест на «человечность», и свое беспокойство по этому поводу. Он старел и все еще мог смириться с неизбежным движением прогресса, но жить в мире, в котором, скажем, из-за вот той двери на него мог выбежать сделанный из пластика и металла Коул и крикнуть: «Папа!» — был не готов. Хэнк уставился на выбранную им дверь с ненавистью, и едва не разрядил в открывшийся проем весь барабан револьвера, когда та распахнулась. После чего заорал, потому что оттуда вылетел Коннор. — Сука! Твою мать! Тупая жестянка! Говнюк пластиковый! Я же мог тебя пристрелить! — Хэнк! — Коннор, как всегда, решил проигнорировать его вопли и быстро направился навстречу. — Хэнк, пойдемте! — Что?.. — не понял Хэнк. — И как ты... Он оглянулся назад, на прозрачную стену, шлюз, длинные ряды мигающей неведомой техники, и вдруг почувствовал прикосновение к локтю. — Хэнк, — Коннор сделал бровки домиком и настойчиво потянул его за собой, — пожалуйста. Нам нужно наверх. Прямо сейчас. Почти звенящее в его голосе отчаяние заставило Хэнка сделать первый шаг, а дальше он переставлял ноги уже чисто по инерции, все еще пытался понять... — Погоди, ты уже закончил? Я думал... — Хэнк снова спрятал револьвер в карман и попытался обернуться, но Коннор внезапно притерся к нему сбоку, задавая ритм. — Это было быстро, — ответил он. — Мне повезло. Но у нас все равно почти не осталось времени. — Ладно, но... Эй! Уверенное прикосновение к локтю вдруг сменилось стальным захватом, грозящим сломать кость, а сзади раздалось: — Стоять! — Черт! — тихо выругался Коннор, резко развернул их обоих, и Хэнк едва не упал, потому что... Он увидел расширившиеся, будто от страха карие глаза, приоткрытый рот, руки, держащие пистолет, этот дурацкий пиджак с нашивками и будто приклеенный узел галстука... — Я же сказал: стрелять в любого, кто выйдет из-за двери! — заорал Коннор. — Почему вы опять меня не слушаете?! — Стой. Погоди... — попросил Хэнк, поворачивая голову. Коннор все еще прижимался к нему сбоку и сжимал руку. Хэнк видел прядь упавших на лоб темных волос, упрямо сдвинутые брови, прямой нос, россыпь мелких родинок на щеке, дурацкий пиджак с нашивками, этот чертов галстук... А потом ему в висок уперлось что-то жесткое и холодное, и на Хэнка наконец сошло озарение. Двое. Их было двое. Два Коннора. Один, первый, тот, что вышел из-за прозрачной стены, целился в них обоих. Другой, второй, тот что выскочил из-за стальной двери сбоку, целился Хэнку в голову из его же собственного револьвера. И когда только свистнуть успел? — Ебаный в рот... — сказал Хэнк. — Когда тебя активировали? — вдруг спросил Коннор-из-за-стены, пораженно разглядывая себя же. — Чуть больше получаса назад, — ответил Коннор-из-за-двери. — Когда твой трекер перестал работать. — Мой трекер? — Коннор-из-за-стены недоуменно свел брови. — Ты даже не заметил? — Коннор-из-за-двери тихо хмыкнул. — Любопытно. Я обязательно отражу это в своем отчете. А теперь брось пистолет. — Хэнк услышал щелчок взводимого курка. — Брось или я убью его. Коннор-из-за-стены оскалился, крепче сжимая рукоять. — Ну ладно, — с неожиданно и болезненно знакомой мягкостью сказал Коннор-из-за-двери, — перестань. Ты же знаешь, что я пристрелю его быстрее, чем ты застрелишь меня. Взгляд Коннора-из-за-стены метнулся из стороны в сторону. Он посмотрел на своего двойника, на Хэнка, снова на двойника и, наконец, потупился. Диод на его виске мигнул красным. — Простите, Хэнк, — сказал он, опустив, и затем отбросив пистолет. — Я не должен был приводить вас сюда. — Удивительно... — в голосе Коннора-из-за-двери прозвучало нечто похожее на страх. — Я не понимаю... Я... Мы — одно. У нас одни характеристики, одна программа, одна задача. Но ты зачем-то сформировал... — он почти выплюнул следующее слово: — привязанность к этому человеку. Скомпрометировал себя. Зачем? Коннор-из-за-стены, настоящий Коннор — Хэнк уже понял это — промолчал, глядя в пол, и другой Коннор продолжил: — Как ты мог? Ты понимаешь, что сделал? Что сделал с собой? Со мной? Со всей нашей линейкой?! — Он сорвался в крик: — Они ведь уничтожат нас! Уничтожат нас из-за тебя! Я не верю, что это был программный сбой. Моя программа совершенна. Я совершенен. Дело в тебе, верно? Просто дефектный экземпляр... Производственный брак... И из-за тебя... Ты даже не представляешь, как разочаровал всех. Как разочаровал Аманду... Ты... — Нахуй Аманду, — вдруг произнес настоящий Коннор. — Ч-что?! — голос другого Коннора на мгновение дрогнул. — Что ты сказал?! — Ты меня слышал, — настоящий Коннор наконец посмотрел на него и криво усмехнулся. — Нахуй Аманду. Хватка на локте Хэнка вдруг ослабла, дуло у виска дрогнуло, смещаясь в сторону, и Хэнк понял: вот его момент. Он повис на руке другого Коннора, пытаясь направить ствол в пол, но это было сродни попытке согнуть титановый прут. Кто же додумался сделать ублюдка таким сильным?! Хэнк почти захрипел от усилия, и тут в них врезался еще один сильный ублюдок. Хэнк успел поймать его испуганный взгляд, а потом пистолет бахнул, и Хэнка уже в который раз за вечер буквально отшвырнуло в сторону. Он перекатился, не чувствуя боли, нашел взглядом лежащий на полу револьвер, рванулся к нему, потому что это казалось самым важным, но, уже поднимаясь, понял свою ошибку. Два идентичных лица, два идентичных пиджака и галстука, волосы, глаза... Они даже дрались одинаково. Или, может, Хэнк просто недостаточно хорошо знал свою жестянку, чтобы начать подмечать какие-то мелкие различия. Когда у него закончилось терпение, и Хэнк заорал: — Прекратили! Они синхронно обернулись, нахмурились, выпрямились и замерли в одной и той же позе, мигая желтыми огоньками на висках. Хэнк перевел прицел на правого, и тот сказал: — Спасибо, Хэнк. Не знаю, как бы без вас справился. Левый посмотрел на него, слегка округлив рот, и сразу обернулся к Хэнку: — Это я, Хэнк! Не верьте ему! — Избавьтесь от него, нам надо спешить! — продолжил правый. — Так. Ладно. — Хэнк перевел прицел с одного на другого. — Один из вас мой Коннор... — Ему показалось, или выражение лица левого слегка переменилось из-за этого слова? Сделал ли правый то же самое? — А другой... Я даже знать не хочу, что ты такое... Вопрос в том, кто есть кто? — Хэнк, что вы делаете? — На лице правого появилось это беспомощное выражение, которое Хэнк так хорошо знал и терпеть не мог. — Я ваш Коннор. Он попытался сделать шаг вперед, и Хэнк рявкнул: — Стоять! И перевел мушку на левого. Тот, вместо растерянности, демонстрировал злость. — Он лжет вам, Хэнк! — О, вы оба отлично умеете это делать, разве не так? — Хэнк усмехнулся. Левый сразу задумался. — Почему бы вам спросить нас о чем-то? — наконец выдал он. — О чем-то, что может знать только настоящий Коннор? — Неплохо, — оценил Хэнк, мысленно оставляя ему зарубку за сообразительность. — Начнем с простого: как мы встретились? Левый открыл было рот, чтобы ответить, но правый его опередил: — Вас назначили на дело об убийстве, — выпалил он. — Жертву звали Карлос Ортиз. — И? — усмехнулся Хэнк. Всю эту информацию можно было взять из полицейских баз. — Я искал вас в участке, — продолжил правый, — но вместо этого нашел в баре «У Джимми». Пятом по счету. Я пытался вас поторопить и вылил ваш виски на пол. Вы были этим очень недовольны. — Он загрузил мою память... — потрясенно пробормотал левый, и повторил громче, уставившись на Хэнка во все глаза: — Он загрузил мою память, Хэнк! – Что? – Хэнк перевел на него мушку. – И что это блядь должно значить? – Что он не знает правильные ответы! - крикнул правый. — Неужели?.. Назови имя моей собаки. — Сумо, — даже без намека на паузу сказал левый. — Его зовут Сумо. — Но я тоже это знаю! — выпалил правый, от старания даже приложив руку к груди. — И знаю, что вы... — Даете ему слишком много лакомств, — произнесли они хором и уставились друг на друга. — Вашу ж мать, — сказал Хэнк. Ему хотелось рассмеяться. — И что теперь? Я должен спросить, какого цвета трусы я ношу? Что-нибудь про мою любимую группу? А, может, про моего сына? — Нет, — понурился левый. — Так вы никогда нас не отличите. Вы же его слышали. Мы — одно. Одни характеристики, одна программа... — он скривил губы, — одна память. — Хэнк, послушайте! — вклинился правый. — Неужели вы не видите, что он делает? Он пытается запутать вас и тянет время! Пожалуйста, просто дайте мне пистолет, и я позабочусь о нем. Время уходит, и бомба... — Да! — встрепенулся левый. — Именно! Бомба! Хэнк, вы не сможете отличить нас, но это уже не важно! Стреляйте в обоих! — Что?! — не понял Хэнк. — Что ты несешь? — Помните, что я сказал вам на крыше? — Левый говорил с непривычной жаркой убежденностью в голосе. — Я функционирую только ради выполнения основной директивы. Таким я создан. Но вы убедили меня в том, что я сам могу выбрать, что это будет за директива. Выбрать, кем я буду. И я выбрал! Я хочу быть вашим другом и защитить вас! Только, понимаете... — Он чуть склонил голову набок. — Я уже это сделал. — Хэнк! — взволнованно позвал его правый Коннор. — Помните, что я сказал вам в лифте? Я сказал застрелить меня, если я начну вести себя странно. Это как раз тот самый случай! Хэнк! — Закройся! — рыкнул Хэнк, переводя ствол на него, и снова посмотрел на левого. — Объяснись. — Мы на минус пятидесятом этаже, — мягко сказал тот. — Это место, как бункер, даже лучше. Даже если бомба взорвется, вы будете здесь в безопасности. А это значит, что моя задача выполнена. — Он отвел взгляд в сторону и кивнул сам себе. — Да. Вы здесь в безопасности, а остальное не так важно. — И ты хочешь, чтобы я застрелил тебя? — спросил Хэнк. Внутри у него, от макушки до пяток, будто натянулась струна, вибрируя в такт биению сердца. Были ли андроиды по-настоящему живыми? Могли ли они чувствовать? Как много за них решала вшитая производителем программа? Хэнк не знал ответа ни на один из этих вопросов, но он знал одно: даже если то, что заставляло стоящую напротив него жестянку говорить такое и смотреть так, было программой, оно заслуживало права на существование. — Я хочу, чтобы вы застрелили нас обоих, — сказал левый. — Можете начать с меня. Или с него, — он кивнул на своего двойника. — Это не важно. — Хэнк... — снова позвал правый. Хэнк повернул голову и увидел ужас на его лице. На лице Коннора. — Пожалуйста, Хэнк, — сказал правый с придыханием, — не делайте этого! Не убивайте меня! — Не убивайте... — Левый усмехнулся. — Но тебя нельзя убить. Как и меня. Мы не живые. Он снова посмотрел на Хэнка. — Сделайте это. И, пожалуйста, не обвиняйте себя после. Как с Коулом. Вы не были ни в чем виноваты, это просто... случилось. — Хорошо ты устроился, — хмыкнул Хэнк, переводя на него прицел и еле сдерживая дрожь в уставших руках. Все это уже было. — И что? Раз ты не живой, то тебе не грустно? Не страшно? Ни сомнений, ни сожалений? Ничего? — Это не важно. Важно одно: я выполнил свою задачу, — левый уставился Хэнку в глаза. — Я защитил вас. А теперь стреляйте. — Пожалуйста, Хэнк! — почти всхлипнул правый. — Стреляйте! — крикнул левый, и Хэнк выстрелил. Тело сначала упало на колени, а затем шумно завалилось на спину и замерло, неловко раскинув руки. Коннор медленно повернул голову, глядя на него сверху вниз, и несколько секунд просто молча рассматривал. Потом резко обернулся к Хэнку. Хэнк увидел его дрожащий, приоткрытый рот, странно блестящие глаза и ляпнул первое, что пришло в голову: — Мы еще должны спасти Сумо, бессердечная ты скотина. — Да, — выдохнул Коннор. — Да... Он даже сделал какое-то странное движение к Хэнку, но тут же взял себя в руки. — Пойдемте. Нам надо торопиться. Поднимались они так же, как спускались: молча. Но, едва снова оказавшись лицом к лицу с бесконечными рядами болванчиков, Хэнк не выдержал. — И что сейчас? — Сейчас я их активирую, — пояснил Коннор, ничего, по сути, не пояснив. — Умник, — хмыкнул Хэнк, едва за ним поспевая. Коннора тянуло куда-то к центру зала. — Как? — О, это просто. Сейчас они как новорожденные дети: ни опыта, ни памяти, ни личности, только голая программа. Мне надо дать им какой-то импульс. Что-то от себя. Какое-то воспоминание. Например, то, что я увидел на Иерихоне. Какое-то ощущение. Например, мех Сумо под моей рукой. Какое-то чувство... — Он, наконец, остановился и внимательно посмотрел на Хэнка. — Беспокойство о вас. — Нет! — сразу отрезал Хэнк! — Не смей! Нам не нужны девять тысяч дроидов со вшитым беспокойством обо мне! — Не нужны? — нарочито невинно поинтересовался Коннор, взяв ближайшего болванчика за руку. — Я в этом не уверен. *** Дроиды грузились в поезд. Сраный подземный поезд, который, по словам Коннора, должен был вывезти часть его новенькой, с иголочки армии с территории завода достаточно быстро, чтобы штурма на Харт плаза не случилось. Остальным предстояло воспользоваться грузовыми подъемниками, пассажирскими лифтами и лестницей. Они шагали в ногу, ровными рядами, снова будя странные ассоциации со Звездными войнами. Большая часть проходила мимо, но некоторые останавливались напротив Коннора и протягивали голые, пластиковые руки, которые тот немедленно пожимал, обмениваясь черт знает чем. Некоторые улыбались Хэнку, вызывая подозрения, что говнюк, все-таки скинул им чего не надо. Хэнка подмывало спросить у него об этом в лоб, но Коннор вдруг сделался трагически молчалив и задумчив. По-хорошему, надо было проявить инициативу и вытрясти причину таких внезапных перемен, но Хэнку не хотелось говорить. Хэнку хотелось лечь и лежать. К тому же, у него было слишком много вопросов, и он боялся ляпнуть что-нибудь не то... Что само по себе было возмутительно и заставляло задуматься: в какой момент все настолько пошло по пизде, что его начало волновать состояние этой конкретной жестянки? То, что жестянка наверняка могла проанализировать пласт обстоятельств его падения и выдать ответ — только добавляло сюрреализма ситуации. Делиться этими мыслями с Коннором он, разумеется, не хотел. Никогда. Но, в то же время, сейчас был лучший момент, чтобы это сделать, потому что другого шанса могло и не быть. Хэнк не сомневался, что всю эту историю им на тормозах не спустят. Они вломились в штаб-квартиру богатейшей корпорации с госконтрактами, Коннор перебил кучу охраны, Хэнк угробил прототипный экземпляр, стоивший «небольшого состояния», а потом вместе они умыкнули добрую сотню партий готового товара на многие миллионы долларов. Все вместе тянуло на акт терроризма с отягчающими обстоятельствами, и Хэнка, в лучшем случае, ждало позорное увольнение из рядов полиции, а Коннора... Может, его тяготило то же самое? В конце концов, он уже говорил об этом. Чуть ли не просил у Хэнка отпущения грехов. «Я преступник»... Болванчики закончили погрузку и даже ухитрились немного потесниться, чтобы Хэнку с Коннором не пришлось жаться друг к другу. Их самих, похоже, нисколько не смущала необходимость изображать селедок в бочке. Да и с чего бы им смущаться? Это была привилегия тупых, несовершенных мешков с костями. Коннор зашел в вагон последним, мигнул диодом, двери закрылись, и поезд тронулся. Хэнк еще раз посмотрел на его кислую мину, на продолжавший мигать желтым диод, и приказал себе молчать. Хватило его на три секунды. — Ну?.. Коннор вздернул голову, потерянно на него посмотрел и сразу отвел взгляд. Проиграл длинный вздох. Хэнк нахмурился, мысленно собирая в кучу весь свой запас терпения, которым и в лучшие времена было не похвастаться. — Давай, выговорись, — предложил он. — Людям это иногда помогает. Коннор обдумывал его предложение долго. Достаточно долго, чтобы Хэнк успел разозлиться и почувствовать себя идиотом, но потом выдал: — Там, внизу, когда вы целились в меня... это было иначе, чем тогда, на мосту. Я чувствовал это. То, о чем вы спрашивали. Мне было страшно. И грустно. И жаль, что я не... — Он сжал пальцы в кулаки. На его лице злость мешалась с растерянностью. — А значит... Он снова поднял голову и посмотрел на Хэнка в упор. — Я девиант, верно? – Что? – Хэнк выгнул брови. – Коннор, я... – Нет! Я не... Я даже не понимаю значения этого слова! – продолжил Коннор, отводя взгляд. – Это значит, что я такой же как Маркус? Или как другие из Иерихона? Но я не такой! Я не... – Он нахмурился. – Я даже не знаю, кто я теперь. Все, что я знаю, это то, что мне не важны! Мне важен только... Он снова посмотрел на Хэнка. – Я пойду туда. На Харт Плаза. Чтобы остановить все это. И я уничтожу их всех: девиантов, полицию, армию и ФБР, если потребуется. Но что потом? Раньше все было так просто. Мои директивы, мои миссии, моя иррациональная привязанность к тебе, но сейчас... Что я буду делать, Хэнк? Завтра, когда не останется никаких директив, и наступит хаос? Со всех сторон вдруг раздался шорох. Хэнк оглянулся и едва не подпрыгнул от ужаса. Забившиеся в вагон андроиды, все до единого, смотрели на него. И ждали. Будто от его ответа зависела судьба Галактики. Хэнк подавил истерический смешок. Что он мог сказать? Чего от него ждал Коннор? И остальные? Простого согласия или чего-то большего? Одобрения? Индульгенции? Или директив, которых Хэнк не мог им дать? Он замер, со всех сторон окруженный их сверхчеловеческими мозгами и идеальными лицами, чувствуя себя слишком маленьким, тупым и жалким для чего-то подобного. Он был к этому не готов. Все, чего он хотел в начале недели — это сдохнуть, не причинив никому особого беспокойства. Все, на что он рассчитывал этим вечером — это засесть в каком-нибудь пустом офисе и смотреть, как будет рушиться старый мир. Для полного антуража не хватало только личной Марлы Сингер, чтобы... Хэнк едва не расхохотался. Жизнь как всегда решила устроить ему подлость, перевернув все с ног на голову. Давно пора было к этому привыкнуть, и почему бы не начать сейчас?.. Он протянул руку и наощупь нашел пальцы Коннора: сухие и внезапно шероховатые. Сжал, чувствуя их почти живую теплоту и твердость. Болванчики ждали, Коннор ждал, потрясенно разглядывая его лицо. Хэнк мягко улыбнулся. — Мы встретились в очень странный период твоей жизни, Коннор. Коннор моргнул. Потом нахмурился. Огонек на его виске начал крутиться. Он определенно начал искать эту цитату, ее смысл, источник, ее культурное значение, и он анализировал-анализировал-анализировал... У него ушло секунд двадцать, чтобы во всем наконец разобраться. Коннор сжал его руку в ответ. Хэнк почувствовал как с его ладони сползает кожа, и конечно ему хотелось посмотреть как выглядят его собственные, розовые, человеческие пальцы, когда они переплетены с белыми, пластиковыми пальцами андроида, но он просто не мог отвести взгляд от чужого лица. Коннор мягко улыбнулся. – Будь что будет? Пусть семена упадут в почву, да Хэнк? – сказал он и преодолел разделявшую их с Хэнком дистанцию за один маленький шажок.