Ты неси, река, мой венок...

      Приближался праздник Ивана Купала: в слободе было шумно. Это был один из самых любимых праздников в Воробьёвом селе, поэтому и готовились к нему тщательно и без исключения. Мужики готовили бани, мёды да квасы, женщины — сарафаны да бусы нарядные, всем селом собирали хворост для костров. Для юных девушек занятие тоже находилось, причём очень значимое: с утра до ночи плели они венки — важный атрибут праздника. — У меня уже пальцы болят, девоньки, — жалобно протянула Ульянка, прекратив вплетать цветы. — Потерпи. Ещё завтра с утра поплетём и хватит, — успокаивала её Вера. Венков они плели много. Часть они будут носить весь завтрашний день, а другую, большую часть, использовать в ритуалах — бросать в воду и огонь, умываться через них и, конечно, для гадания в лесу на рассвете, чего молодые девушки ждали больше всего. Для таких венков обычно использовались особые травы и цветы: барвинок, базилик, герань, ежевика. Во многие вплетали и молоденькие веточки дуба или берёзы. Разумеется, от долгого плетения пальцы не просто уставали, а могли быть просто изрезаны тонкими травинками да веточками и в придачу измазаны в растительном соке и земле. Так как нужных материалов было не так много, подруги разделились на группы, и даже так им приходилось рассаживаться подальше. Вот и сейчас у Никитиной закончились все берёзовые веточки, что она заготовила раньше. — Я к лесу, девоньки. Ответом послужили немые кивки двух подруг, слишком увлеченных занятием. Тогда Лена встала с места, надев на руку несколько уже готовых венков и, прихватив сорванные цветы и травы, пошагала к лесу. Идти пришлось недолго. Она оставила венки и имеющийся материал для них на мягкой траве и вошла в лес. Берёзы росли чуть глубже, но никакая крупная тварина так близко к селению не подходила, а потому бояться было нечего. Девушка шагала, высоко поднимая ноги из-за щекочущей травы, а впереди показались первые белёсые стволы. Лес был полон живых звуков: где-то пролетит птица, где-то проскочит заяц, да зафырчит барсук. Только был среди остальных шумов ещё один, будто кто-то ходит. В лесу вполне могли находиться и другие слободские жители, ведь сейчас все таскали ветви да сучья для кострищ, просто в какую бы сторону Лена не посмотрела никого видно не было. Она стала отрывать веточку за веточкой, и звук хруста в её руках вскоре затмил все остальные шумы. Но следующий хруст прозвучал немного позже, чем тонкие девичьи пальцы надломили сучок. Она собиралась обернуться на звук, но вдруг кто-то схватил её за талию. Лена вскрикнула от неожиданности, и её тут же развернули. — Басманов! — не успев отойти от испуга прокричала она. — Неужто так испугалась? — Испугалась! Испугалась ещё как! Ты чего удумал, дурак! — она легонько стукнула его кулаком в грудь, — Какого лешего тебя здесь носит?! — Ну-ну, не ругайся, голубка моя, — заулыбался он, — Мы дрова таскали, а потом я тебя увидел, вот и подошёл. А ты здесь зачем? — Мне веточки берёзовые нужны были для венков. Из-за тебя они все на земь упали, — девушка растерянно посмотрела под ноги, пытаясь выцепить вглядом хоть одну из них. — Я помогу, а ты меня плести их научи. Так же красиво, как и ты. — Научу. А вот красивыми они получатся или нет — это уже от тебя зависит. — Ну как же некрасивыми. У меня руки-то ловкие, быстрые. Уследить не сможешь, — будто в подтверждение этих слов он притянул девушку к себе, неизменно лукаво улыбаясь. — Отпусти меня, Басманов, — серьёзно и немного грустно потребовала купеческая дочь. — Да Фёдор я, Федя, если так угодно. Чего ты такая? Никитина, высвободившись и взяв собранные до этого берёзовые веточки, молча стала выходить из леса. Фёдор заметно напрягся. Густые тёмные брови его съехались к переносице, и теперь красивое юношеское лицо выражало серьёзную задумчивость с толикой злости. Он не стал окликать её, лишь поспешил взять ветви и устремился вдогонку.       Никитина уже сидела в густой траве и сосредоточенно вплетала травинку за травинкой в незаконченный венок. Юноша, доложив принесённые веточки в кучу остального материала, сел рядом и некоторое время молча наблюдал за работой. — Что же у нас с тобой не ладится, Елена, — он скорее утверждал, чем спрашивал. Девушке не хотелось это обсуждать, но так редко предстающий перед ней настоящий и искренний Басманов кроме как к искренности больше ни к чему не располагал. — А с Тонькой у тебя, наверное, всё ладно, — в её груди разлилась злость и обида, чего раньше ей испытывать не приходилось. Фёдор сначала ничего не понял, отчего выпал в осадок. Но память услужливо подкинула ему довольно яркое воспоминание месячной давности, а затем и то, что ему предшествовало. Точно. — Тоня была с тобой, когда ты получила от меня записку? После недолгих раздумий Лена ответила: — Да, она была рядом. Она ещё спрашивала… Она замолчала посередь фразы, потому что понимание ситуации обрушилось на неё как снег на голову. Елена невольно накрыла свои губы ладонью и слегка удивлённо смотрела на юношу рядом. Тонька была тогда там совсем не потому, что Фёдор её позвал. — Что она спрашивала? — настойчиво поинтересовался он. — Неважно. Ты её не ждал, я поняла. — Я тебя там ждал, Елена. Тебя. Мне никто другой не нужен, пойми же наконец! Купеческая дочь не знала, как реагировать на подобные заявления. Её сердце стучало чаще, когда она слышала это. Ей хотелось довериться Фёдору, хотелось подпустить его к себе. Но ей было ужасно страшно, ведь такое происходит с ней впервые.       Следующие два часа Никитина учила юношу плести венки. Пусть сначала у него выходило это несносно, но к концу он приловчился. Каждый раз, когда их руки случайно соприкасались, у Елены будто перехватывало дыхание, что не осталось незамеченным для Басманова. Они стали дурачиться, пытаясь схватить венки на головах друг друга, при этом озорно смеясь. Фёдор перехватил Ленину руку, тянущуюся к его голове, а затем схватил и вторую, и, пользуясь случаем, уложил её на спину в густую траву, нависнув сверху. Они оба затаили дыхание. Её рыжеватые косы разметались по зелёному ковру огненными реками, а озорной девичий взгляд смотрел прямо в его душу, в саму его суть, так, как никто и никогда прежде на него не смотрел. Наверное, в подобные моменты люди и понимают: вот она, моя судьба. Так понимал сейчас он, с силой пытающийся не поддаваться соблазну сорвать с аккуратных губ напротив первый поцелуй. — Не обижай меня, Федя, — заволновалась всё ещё обездвиженная девушка. Как же он может обидеть её, такую чистую и невинную, беззащитную и милую, абсолютно искреннюю и открытую с ним? — Не бойся, я не обижу, — он нехотя освобождает её ладони, а затем принимает сидячее положение и снимает свой венок, протягивая ей. Лена, тоже снова сев, принимает венок с немым вопросом в глазах. — Ты победила, — улыбается он и встаёт. — До завтра.       День начался рано, и с самой первой минуты Никитину не покидало предвкушение праздника. Первым радостным событием стало появление на пороге отчего дома старшего брата. Лена, расплываясь в улыбке, бросилась ему на шею. — Сегодня-завтра должен отец вернуться. А пока как ты тут без него? — Да всё хорошо, дом в чистоте да порядке держу. Настя иногда приходит, — девушка стала накрывать на стол для брата. — Эко какая хозяюшка ты стала, молодец, — похвалил её Александр. — Гулять-то сегодня будешь? — А чего ж не погулять, когда такой праздник, конечно буду! — ответил стрелец, принимаясь за еду. — Ну давай, рассказывай, как там тебе служится, — Лена села напротив, подперев подбородок и приготовившись слушать.       С улицы доносились праздничные пения, радостные возгласы да частушки. Все жители слободы выходили сейчас на улицы кто зачем: некоторые шли в гости, некоторые разговаривали, да шутки-прибаутки сказывали, но ближе к вечеру все неизменно стали сходиться к лугам у леса. Когда горизонт запылал красками заката, вокруг главного и самого крупного кострища завели хороводы. Все от мала до велика распевали веселые песни и общались, держась за руки. Несколько мужиков и женщин зажгли кострище. Пламя было ярким и высоким, легкий ветерок кружил в воздухе золотые искры, которые были особенно заметны на фоне чернеющей в сумраке лесной зелени. Взрослые люди постепенно стали расходиться: настало время молодых. Девушки и парни бегали наперегонки, плясали да веселились, а вскоре, взяв горящие и тлеющие сучья главного кострища стали зажигать новые. Возле одного из таких новых костров, немаленького, но и не слишком большого, чтобы его можно было перепрыгнуть, собралось много смелых людей. Девушки обычно прыгали через костёр, чтобы защитить себя от ненастий и хворей, а парни — чтобы показать свою ловкость и смелость, и чтобы не приходили к ним русалки. К тому же, люди верили: кто выше и удачнее прыгнет, тот будет счастливее. Лена с подругами тоже были неподалёку. Весь вечер с их лиц не сходили озорные улыбки, а ноги гудели от плясок и хороводов. Но вся ночь была ещё впереди. — Девки, я хочу через костёр прыгнуть! — воодушевлённо произнесла Ульяна. Подруги удивлённо уставились на неё: Кузнецова всегда была трусихой и нечасто соглашалась на какие-нибудь забавы, а тут вдруг засияла от желания. Видимо, она вошла во вкус от всех сегодняшних веселий. Остальные девочки тоже изъявили желание прыгнуть через костёр, а потому совсем скоро они оказались среди толпы других смельчаков. Парни и девушки прыгали поочерёдно. Кто высоко, кто проносился над самым пламенем, но всё это неизменно сопровождала какофония из прибауток, припевок-перебранок и частушек. Кто-то прыгал парами. Говорят, если руки в прыжке не расцепятся, то любовь будет крепкая-крепкая, а если вслед полетят искры, то брак будет долгим и счастливым. Маруся прыгнула первая, она перемахнула через костёр легко. Второй была Ульяна. Она долго собиралась с духом, а затем, зажмурившись, перепрыгнула огонь. Лицо её после было счастливое-счастливое, глаз не отвести. Следующей собиралась прыгнуть Елена, но тут её кто-то окликнул. Никитина обернулась на голос и увидела Фёдора. И почему она никогда не замечает его первой? — Лена, давай вместе прыгнем? Согласиться сейчас на его предложение означало показать всем вокруг, что между ними что-то есть. На них смотрело несколько десятков пар глаз! Юноша, легко улыбаясь, протянул ей ладонь. Ещё несколько секунд Елена металась, но, в конце концов, вложила свою ладонь в его. Фёдор хмыкнул и покрепче взял её руку. — Готова? — Да, — кивнула она, немного волнуясь. Они прыгнули высоко, и вслед им полетели яркие искры.

***

— Гляди, никак Ленка, — Михаил Никитин ткнул сына в плечо, обращая его внимание. Они стояли на небольшом холмике, с которого открывался хороший вид на празднество. — Ленка. — А с кем это она? Ты смотри-ка. Отец из дому — она с парнями через костёр прыгать. — Да ладно тебе, свою молодость вспомни, несерьёзно у неё ещё всё. — Смотри у меня. На твоей совести пусть будет.