Дело каждого пирата

      Тусклый огонёк керосиновой лампы освещал незначительную часть каюты, а точнее лишь её заднюю часть. Он своими лепестками словно пытался, хотел обволочь всю поверхность, до которой мог дотянуться, а именно тёмно-каштанового стола, изредка скрипевший от качания корабля на воде, но, несмотря на свой жалобный скулёж, большую опасность представляли всплески воды, порой врывающиеся через окно в каюту и обрызгивающие всё на своём пути, а стол, словно растение, жадно впитывал солёную воду. И, перенасытившись, вздувался в энных местах, отчего поверхность когда-то сделанного для простых ужинов в каком-либо из особняков господ стола сдавалась непригодной для письма или иных занятий, но обедать на нём всё ещё представлялось возможным.       Стеснительный огонёк захватывал не только оную мебель, но и когда-то целый гарнитур. Почему уже не целый? За время пребывания на корабле, он, как и стол, испытал не только воду и качание, но и застал всякие мелочные неразборчивые пьяные драки, что порою голова какого-нибудь зачинщика могла врезаться в него и разбить пару стёкол, а бывает и вовсе отломать полку. Что еще говорить о его содержимом, но, на удивление, владелец гарнитура любил порядок, хоть и поддерживать его становилось трудновато. Но что мешает установить честолюбию капитана вверх? Потревоживший покой ждал бы двойне усердный труд, ну или не совсем, если не станет отлынивать, хотя в команде соблюдались все приказы, даже если были с ними не согласные. Заслуга ли это капитана? Да, определенно можно сказать и так, однако и сами матросы давно уже непросто какие-то салаги, которых набрали в первом же заведении Тортуги. Хотя, даже очень давно; с каждым днём они забывают когда-то прожитый день, когда-то пережитые чувства, когда-то запомнившиеся моменты из жизни. Ведь впереди ещё вечность.       Огонёк в лампе, словно в вековой темнице, как и обитатели, тушившие и зажигающие его столько раз подряд, то пытливо жаждал озарить всю каюту, но доставал лишь части, то боялся и сразу прятался, как только подует ветер, и свежие брызги влаги ворвутся вновь, грозясь его потушить.       В полумраке что-то блеснуло и сразу же быстро потухло, но вот снова показался мимолётный отблеск, и он сразу же исчез. Может быть, он, как огонь в фитиле, боится потухнуть?       Оказалось вовсе не так, золотая монетка, выгравированная узорами, которые складывались в череп, перескакивала и металась через фаланги пальцев, подчас издавая глухой стук кости об металл.       A stranger's dead, the night is red       His heart is cold, his lungs are blown       (Странника смерть, ночь вновь красна       Его сердце холодно, его лёгкие взорваны)       Барбосса расположился в сумраке, нет, он не стремился скрыться от света лампы, хоть он задевал его лицо, когда корабль покачивался в сторону и обратно, он пытался уйти от лунного свечения. И лишь вытянув вперёд руку, мягкий и казалось бы ласковый голубоватый свет окутывал её, сжигал насквозь, будто кислота, оставляя только пожелтевшие фаланги пальцев кости, а одежда ошмётками еле заметно прикрывала предплечье. За это он не любил этот лживый свет, не то, что не любил, презирал. Казалось бы, без него он обычный человек, но стоит этой мерзавке, луне, взойти из-за облаков, вся иллюзия мигом рушилась, показывая истинную сущность Гектора.       Он продолжал крутить монетку Кортеса, его одежда снова в крови, но какой смысл приводить себя в порядок, если ты давно мёртв?       The strangers last breath, a quiet death       His silence is stronger than the voice he had       (Странника последний вздох, тихая смерть       Его молчание сильнее, чем голос)       Очередное нападение, ограбление, но главная добыча у него крутится в пальцах. Всё ради одной проклятой монетки, в прямом подстать смысле. Джек разрывается воплем и криком, он желает получить эту монетку, как и свойственно любому животному, он тянется к блестящему. Барбосса ухмыляется, но выражает и укор, чтобы Джек не так громко верещал. Минутою, и каюта погружается во мрак, через щель окна ворвался со свежей силой сквозняк, всё-таки потушив свечение фонаря. Этого было достаточно, обезьянка, воспользовавшись темнотой, вырвала из руки капитана монету и довольно ускакала прочь, выпрыгивая из-за окна. Не успев зажав в руке драгоценность, да как сжимать, если у тебя нет мышц для этого? Но эти ехидные вопросы давно не касались ума Барбоссы, надо было зажечь вновь лампу. Он совершенно не злился на Джека, он любил своего питомца, правда порою он мог его раздражать, но ещё сильнее сердило, если он вспоминал при этом Воробья.       A stranger's dead, the night is red       His heart is cold, his lungs are blown       (Странника смерть, ночь вновь красна       Его сердце холодно, его лёгкие взорваны)       Долив немного масла, он зажёг свет, и как по привычке одёрнул руку, чтобы огонь не обжёг его. Вот снова забылся, к чему такая предосторожность, он не ощутит ни ожога, ни даже чахлого тепла. Все ощущения для него забыты, и чем больше проходит время, тем сильнее к ним тянешься. Но что еда, без разницы, мясо ли это, рыба, отравленное вино или яблоки — всё одно и тоже, безвкусно; что толку в языке, зубам, нёбу — всё слипнется в единую несуразную кашу, застревая между костей; даже запах гнили или свежего солёного бриза не ощущаем.       Единственное, что могло придать видимые ощущения, это наблюдение за другими, не из команды, а за людьми портов и городов. Перед каждой бойней, перед каждой вонзённой в умирающее тело шпаги, перед каждым выстрелом из мушкета оставалось сладкое послевкусие, отнюдь не от вида растекающийся крови или вытянутых из живота органов, а от переживаемых эмоций. Неизвестный юноша умоляет пощадить его, забрать всё, что угодно, но оставить его в живых. Конечно, без награбленного никуда, но заставить будущую жертву трепыхать пред тобой. Вот он, низшее создание, испытывает непомерных страх и боязнь за свою жизнь, он может закончить этот жизненный путь раз и навсегда, в любой момент, достаточно воткнуть себе нож в грудь или перерезать горло, утопиться, повеситься, выстрелить в голову — столько способов умереть, освободить своё место, и каждый способ принесёт свои особенные переживания, эмоции, чувства. Словно приговорённый на смертную казнь, тебе дают любое пожелание, кроме избавления из оков, можешь напиваться до потери сознания, нажраться до блевоты, вдохнуть бриз, ощутить леденящий шторм в буре плавания. А потом спокойно ощутить петлю на своей шее.       Какие лестные приходят размышления, но всё же…       The strangers last breath, a quiet death       His silence is stronger than the voice he had       (Странника последний вздох, тихая смерть       Его молчание сильнее, чем голос)       Не всё так потеряно, как может казаться на первый взгляд, сундук размеренно полнится, сокровище занимается своё прежнее и законное место, проклятие отступит с пролитой кровью наследника Тёрнора.       Всплывает в сознании образ Джека, его лукавая ухмылка, горящие тёмные глаза, переполненные энтузиазмом, и твёрдая рука, указывающая на карте, где запрятан клад. Если бы он послушал его байку, могло бы сложиться иначе? Возможно. Он был наказан за свою алчность и справедливо отбывает по сей день срок.       A stranger's dead…       (Странника смерть…)

***

      — Я найду эту наглую и лживую псину, которая нарушила Кодекс! — раздался задорный и самоуверенный голос на Совете Братства. Зная заранее имя этого морячка, можно было сразу догадаться, каков у него характер. Но Барбосса не был с ним знаком, как-то раз он слышал, что у Хранителя Кодекса есть сын, и хоть он похож внешне, то поведением отличаются разительно.       Интересно, с чего он так вызывается? Он не был ничего обязан Гектору, разве что это было необходимо, чтобы задобрить его отца.       Остальные бароны рассмеялись в ответ, забавно это было слышать от совсем юнца, хоть и слухи о его приключениях проскальзывали время от времени. Но каждый барон плавает в своих морях, какое им дело до героев других. Лишь Тиг промолчал, складывалось ощущение, что он и не заметил крика Джека, возможно уже привык, это был более уместнее ответ.       Братство принялось расходиться, что же, случай с Воробьём его немного развлёк. Все они такие раньше были, полные решимости и справедливости, пока не сталкиваешься с настоящими трудностями.       Что касалось Барбоссы случай с потоплением его шхуны «Кобры» сильно ударило в поддых, много лет он стремился к своему кораблю, своей команде, и один какой-то выскочка всё разом разрушил, все его планы и надежды. Оставшиеся когда-то с команды Раджетти и Пинтель верно следовали за ним, надеясь на своего уже бывшего капитана. Он ценил их преданность, но прекрасно понимал, то, чтобы собрать новую команду и найти корабль — нужно много времени и усилий. Он никогда уже не забудет, как смеялся в лицо ещё неизвестного противника, как желал истратить набытое, а именно слоновую кость и золото; приобрести не только следующие поставки для «Кобры», но и копить на приобретение нового, гораздо большего корабля, нежели шхуны, которая когда-то еще ходила под его командами, ладони сжимали штурвал, а яркое солнце било чрез паруса.       Но не суждено было доплыть до Тортуги, загадочный пиратский корабль атаковал в ночи, потопив не только цель всей его жизни, но и жизни других людей. Благодаря давним связям, барон Карибского моря помог ему с Советом, но много это ли принесло пользы? Если кто и придаст суду Кодекса подозреваемого, то только тот, кто был на его судне, видел, как тонет его корабль и брал в руки чужое сокровище.       Барбосса приказал Пинтелю и Раджетти оставить его на время, хотелось одному выпить, собраться и подумать, как действовать дальше. Конечно, попроситься в чью-то команду — без проблем, Гектора прилично много знали, он был отличным рулевым и фехтовальщиком. Но одно дело быть в чьей-то команде, а другое иметь свою.       — Эй, Воробей, ты возвращаешься на «Колдунью»? — окликнул знакомый голос Джека, это был Борис Палачник, Барбосса знал его, и слегка недолюбливал, Борис был одним из баронов, имел в командовании шлюп под названием «Колдунья». О таком бы мечтал Гектор, иметь приличный корабль, поддержку других баронов и подчинение шхун мелких капитанов, которые согласились бы идти под его началом.       — Не желаю больше драить палубы, Капитан! — всё также с ужимкой отвечал Джек. — Мне бы рома и пару девиц — вот награда после морской «карусели».       — Длинён твой язык, кто ты без моря?       Воробей промолчал, видимо этот вопрос вогнал его в раздумье, но пока он планировал свой ответ, Палачник успел скрыться со своей командой.       Барбосса, допивая вторую кружку эля, незаметно следил за краткой беседой Джека и Бориса. Интересно, с какой стати Палачник берёт в свою команду кого попало?       Собираясь покинуть бар, расположившийся внутри на нижней палубы корабля, Гектор подумывал всё-таки одолжить у кого-нибудь шхуну, набрать людей для команды, и как дальше заведено в хороших пиратских фильмах.       — Можно мне тоже кружку? — почти промурлыкал Джек, обращаясь к девушке, хотя, по её красноватому лицу и поддельной груди грешно её было назвать девушкой. Воробей сел за столик напротив Барбоссы и буквально сразу обвёл его взглядом, не решаясь начать диалог.       — Чего надо? — не выдержал, махнув рукой, ставя жестяную кружку на столик, Гектор, он откинулся на спинку стула, пренебрежёно смотря на того в ответ.       — Я думал, мне уже не получится с тобой поговорить наедине. Твои прихвостни такие страшные. Брр… — вздрогнул он, показывая неприязнь к спутникам Барбоссы. — Жаль «Кобру», но я свои слова на ветер не пускаю, Барбосса, так ведь?       — Да уж по твоему языку сужу, Воробей, — Барбосса всё ещё не был настроен на разговор с Джеком, он укоризненно поднял бровь, наблюдая, как тот отпивает ром, который ему уже успели поднести.       — Вот и познакомились. — Словно не замечая, что на него так и веет холодом и равнодушием, он не терял надежду и говорил таким же бодрым голосом, как и прежде. — Как насчёт небольшой сделки?       — Сделки? С тобой? Мы даже минут десять ещё не знакомы. — Усмехнулся Гектор, он не перестанет удивлять. С чего бы это он терпит его общение? Он собирался покинуть город Погибших Кораблей, если так вспомнить, зачем он изначально заказал здесь кружку.       — Разве ты не слышал обо мне ранее? — сменив тон на удивление, Джек еще пристальнее уставился на Гектора.       — Прости, но нет. — Твёрдо отмахнулся Барбосса, он лгал, не хотелось еще выслушать чьи-то пьяные рассказы и бредни, даже если они правдивы.       — Очень-очень жаль. — На секунду Барбоссе показалось, что от его слов Джек обиделся, но, увы, это было всего на секунду. — Предоставлю тогда слухам сделать своё дело позже.       «Выкрутился», — хмыкнул Гектор, закатывая глаза, видимо, голова ещё варит, что он понимает, не следует пытаться ему рассказать хоть что-то.       — Кстати, можешь объяснить, зачем ты выкрикнул на Совете Братства?       — Хотел привлечь твоё внимание, но вышло не слишком удачно…       — И часто тебя высмеивают? — при самом конце вопроса Барбосса сам не удержался и издал смешок, хоть и предпочитал хмурое лицо.       — Смотря кто останется в выигрыше. — Теперь-то это был незнакомый тон для Гектора, Джек, надменно прищурил глаза и потряс головой в такт сокрытой хитрости в своей голове.       Повисла неловкое молчание, неужели Воробей что-то знает о нападавшем? Дьявол, если это так, то что же он попросит взамен за предоставленную информацию?       Мигом лицо Барбоссы приняло заинтересованное и серьёзное выражение, выпитый алкоголь не мешал ему здраво рассуждать, его было нелегко напоить, в отличие от Джека.       — Я думал, ты служишь только у своего отца…       — Нет! — резко прервал Воробей, — в смысле, да, когда-то я был в его команде, но… — кажется эта тема чем-то его выводит из себя, довольно странно, учитывая то, что Барбосса видел лишь лукавство и весёлость на лице Джека.       — А-а, я понял, — и тут он не лгал, признаться, не каждый хочет достигать каких-то успехов под крылышком родителя. Небось, маминким сынком обзовут.       Как таково не бывало, Джек не хотел больше возвращаться к теме про своего отца, но это касалось более личных мотивов, нежели подлизывания чьего-то хвоста, как на самом деле могло бы показаться.       — Так в чём заключается твоя сделка, Воробей? — признаться Барбоссу хоть и удалось заинтересовать, но терпение на компанию с Джеком постепенно кончалось.       — Я помогу тебе отомстить за «Кобру», но в обмен, как придёт время, ты вступишь под мою команду.       — Ни за что! — не выдерживая, вспылил он, ладно служить нормальному капитану. Но понятие «нормальный» не вписывалось в Джеке. — Я не желаю ходить под флагом недо-капитана и его жалкой подборкой крыс. Я даже боюсь представить, какой у тебя быть может корабль…       — Грешно обижать «Распутную девку», — Воробей словно проглотил, как птица червяка, все колкости в свой адрес. Да, этой выдержке ещё позавидуешь ненароком.       Но Гектор не мог припомнить ни одного корабля с таким именем, а не удивительно, возможно это такая посудина, что и говорить о ней вслух станет стыдно.       — Даже если у тебя есть корабль, я не видел ни одного, который был бы для меня незнаком.       — Ну конечно, потому что его здесь нет! — почему-то поразительно воскликнул Джек. — Он на дне и ждёт не дождется моего возвращения.       — На…дне?.. — чем-то изумился и застопорился Барбосса, то есть она затоплена, и он надеется каким-то образом достать его со дна? — Так у тебя даже сейчас нет корабля.       — Определенно так. Иначе я бы не стал прислуживать всяким отшельникам, но что поделать, не могу ждать без моря свою красотку.       Он блаженно прикрыл глаза и улыбнулся, сверкая парой золотых зубов, кружка рома была уже давно выпита, но Воробей не торопился заказывать ещё одну, а вот остатки эля у Гектора всё еще плескались на дне. К счастью в баре не проходило сейчас каких-либо драк или перепалок, а обычно зайдешь, так сразу в тебя летит чей-то кулак или того похуже — чьи-то пожитки.       — Надеюсь в твоей голове достаточно ещё ума, чтобы понять, что меня нечем существенно заинтересовать?       — Не думал, что прославленный Капитан Барбосса так сдаться? — завёл прежнюю шарманку Джек, если ему было необходимо — он убедит кого угодно.       Он встал со своего уже насиженного места, медленно начал обходить столик, пока не остановился за спиной Барбоссы. Прислонившись спиной к спинке стула, она протяжно заговорил, буквально стараясь с каждой ноте в своём голосе придать любопытству Гектора.       — Представь, тот, кто повинен, понесёт заслуженное наказание, тогда, возможно, его корабль и команда перейдёт полностью тебе. А она, поверь, не маленькая. Я сам бывал на том корабле, наблюдал, как его капитан дал приказ огня, как его грозные паруса похлёстывали по ветру.       Воробей всё вился за спиной Барбоссы, изредка он поворачивался и проводил рукой по плечам, ведя дальше по шее и волосам, выбивавшиеся прядями и косичкой из синей бонданы.       Но конец угождению пришёлся собственно через пару минут, стоило Джеку засовать свои пальцы, куда не следовало бы.       — И какой мне от этого спрос? По твоему договору я должен всё равно поступить тебе на корабль, так к чему мне будет лишний, да к тому же стоящий в порту и служащий чему или кому угодно, но не моей прихоти. — Барбосса перехватил руку Воробья и жёстко сжал её в кулаке, не намереваясь пока что отпускать и смотря исподлобья раздосадованным взглядом.       Было заметно небольшое смущение, прошедшее от ушей до кончика носа, но если бы можно было спросить, это явно списалось бы от выпитого эля и ничего более.       — Ведь мо…       — Надеюсь, он тебе не успел забить голову? Правда, Джеки? — неожиданно раздался басистый голос, но в нём не слышалось какого-либо укора к Воробью, а скорее причиной осведомиться, что же за беседа здесь происходит.       Заметив приближающегося Эдварда Тига, Барбосса чуть не с облегчением выдохнул, наконец этому пари пришёл конец, и ему можно будет спокойно удалиться из Бухты.       Тиг положил руку на плечо Джека, жестом поворачивая себе и отзывая в сторону:       — Поди лучше принеси нам еще выпить.       — Да, пап. — Почти шёпотом согласился Воробей и удалился в сторону стойки, хотя по его вальяжной походке, нельзя было точно сказать: доберётся ли он до стойки вообще.       Что же, сам Гектор более не желал оставаться в этом месте, запах повисшего перегара начал давить ему на рассудок, а усталость накатывала всё сильней, что уж так, голова, признаться, тоже предательски загудела, давя на виски.       — Не уходи, Барбосса, пропусти со мной одну кружечку. Ты же не против? — безэмоционально спросил Тиг, казалось, его даже не интересовал ответ, будь «да» или «нет», он направился сюда с твёрдой целью и просто не уйдёт. Да честно отказывать выпить с Хранителем Кодекса покажется грубым и не по-товарищески.       — Я удивлён, что Джек тебе решил помочь… Поверь, он выполняет своё слово, но за ним всегда что-то скроет. Что он предложил тебе?       Голос Эдварда оставался таким же холодным и уверенным, хотел бы Гектор отказаться от всех вопросов сейчас, иначе бы его голова готова была взорваться под усиленным пульсом. Препираться тут не выйдет, да и портить отношение с Хранителем — не лучшая затея.       — Месть в обмен на службу, ничего более. — Отвернулся Барбосса, буквально прошипев последние слова. Хотя, если подумать, с чего он так злится? Ему лишь предложили сделку и всё, да ему успел забить голову Воробей, но после сегодняшней попойки его чириканья быстро выветрятся с похмельем.       — Доверять ему или нет — дело твоё. Но я бы согласился, каково пари не было бы, нарушивший Кодекс, должен быть оплачен по мере наказания. — Гектор старался внимательно слушать, но шум, окружавший его, бестолковая толкотня, визги и возгласы, небось подерутся сейчас за бутылку спиртного, да смех баб, противно оглушавшие на пару секунд.       Слова Тига всё-таки звучали убедительнее, чем Джека, то ли от его шарма, то ли от того, что, являясь помимо бароном, ему было поручено хранение Кодекса. А это дело не кому попало достаётся.       С одной стороны, дураку не стало бы понятно, почему к нему решил подсесть Тиг, но с другой Барбоссе представлялся неплохой шанс больше «сдружиться» с бароном, это могло бы стать неплохой поддержкой в будущем. Да и что будет так сложно побыть в команде у Джека? В конце концов, если он пообещает присоединиться, но не факт сколько там останется, в таких договорах важны изъяны. Если ему и правда перепадёт корабль, разгромивший его прежний, то в целом получается неплохая выгода, даже возможно лучше, чем было прежде.       Наконец-таки Воробей вернулся с занятыми руками, перстни на пальцах ярко и стремительно поблёскивали, немного мешая полностью сжать ручку кружки. Хоть Джек и ходил вперевалочку, шёл он аккуратно, словно боялся кого-то задеть постороннего и не пролить на него выпивку.       Барбосса хотел уже спросить Тига в последний раз, но место оказалось пустым. И как ему удается так незаметно пропадать? Впрочем, в таком беспорядке легко можно раствориться, особенно если ты нелюдим.       — Я согласен, — без замедления сразу отрапортовал Гектор, действительно, чтобы Воробей делал без своего отца.       — Правда?.. — слегка не верящим голосом переспросил он, покачиваясь около столика. На момент на его лицо заметалось огорчение, но оно скрылось также быстро, как и появилось, уступив место привычной для всех полуулыбке.       — Да. — Послышался невольный вздох, но как и с переменой в Джеке, Барбосса доброжелательно улыбнулся ему.       — Выпьем за это! — стукнув кружки друг об друга, он принялся пить с обоих краёв. Прозрачно-жёлтая жидкость потекла по подбородку и далее, словно ручей вдоль русла реки.       Барбосса лишь изумленно посмотрел, после такой дозы он точно вырубится через пару минут. Но Джек, как ни бывало, выпил залпом две кружки целиком, справедливо было сказать, что вырубиться он готов был в любое мгновение.       — Не многовато ли? — усмехнулся Гектор, но его вопрос останется не отвеченным, Джек плюхнулся на своё место и растянулся на столе, вытянув руки вперёд.       — Оболтусы! — позвал он Раджетти и Пинтеля, как раз вовремя попавших под взгляд Барбоссы, всё-таки, где им еще быть, кроме как не рядом со своим капитаном?       Дважды повторять не пришлось, мгновение ока не подбежали к Гектору; Терри вопросительно смотрел одним глазом то на Воробья, то на Барбоссу, Пинтель же, словно перед ним какая-то зверюга разлеглась, тыкал его пальцем, потом тряс за плечо, пытаясь разбудить.       — Капитан, а может мы его того… за борт? — съехидничал Пинтель, Раджетти сразу подобрал его настрой, и тоже стал трясти за плечо, что-то шепча на ухо.       — Да с удовольствием позволил это сделать, мой дорогой Пинтель! Только вот не совсем это красиво, кто предложил нам возможность из нашего нелёгкого положения.       — И что предложил? — томительным голосом спросил Пинтель, уставившись на Джека подозрительным взглядом.       — Неважно, расскажу позже, если вы не напьётесь, как он. Смотрите и запоминайте, сразу шкуру спущу, если вырубитесь мне на палубе, неблагодарные вы бестолочи!       — Не как нет, сэр! — спохватился Раджетти, отдавая честь Барбоссе.       — Другое дело, а теперь тащите его.       — За борт?       — Да нет же, снимем тут комнату в гостинице.       — А как же Тортуга?       — Забудь про неё, всё равно тебе делать там нечего, кроме как цеплять чужих баб!       Пинтель и Раджетти переглянулись, каждый из них вспоминал, когда им удавалось подцепить хоть одну даму, но все старания зря, что один не был симпатичен, что другой. Зато есть друг у друга.