Бесстрастный голос, холодные глаза И губы, шепчУщие необходимые слова. Заломы рук, когда досель бессмертная луна Потухнет, нас покинув навсегда. И ты уйдёшь, на переломе грозового дня Под звуки флейты, стонущей скорбя. И я вернусь, туда — где воспевали племена Хворой любви ненаступившие года.
***
Прошло три недели. Три безнадежных сырых недели, наполненных опадающими осенними листьями, каменным холодом замка и то тут, то там появляющейся лиловой плесенью, от которой до крови чесались лодыжки. И за эти три недели в жизни Перенель Паскаль ничего не изменилось. Хогвартс был всё таким же безжизненным и холодным, преподаватель зельеварения — колючим и язвительным, а Баба Яга — пугающей и неприступной. На следующий день после поцелуя Перенель подошла к Николасу. Он рассеянно улыбался, наблюдая как один из пуффендуйцев выписывал в небе изящные фигуры. То утро выдалось на редкость солнечное, и Перенель помнила, как навязчивые тёплые лучи игриво скакали по его волосам, как отражались яркими вспышками от наполированных рукоятей школьных мётел и преломлялись на радужке её глаз, стараясь расстопить плавающие в них льдинки. Она помнила, как Николас безмолвно качал головой, пока она произносила заранее подготовленную речь длиною в вечность, и как понимающе тихо улыбался в ответ на её путанные объяснения. И ещё Перенель помнила, как особенно приятно было оттолкнуться от земли, взмыв в кристальное небо и позволив холодному ветру сдувать с лица обжигающие дорожки слёз.***
Перенель сидела на уроке истории магии, наблюдая затуманенным взглядом, как крупные дождевые капли скатываются по стеклу. Где-то вдалеке монотонно гудел голос профессора Спирвак, лишь усиливая желание заснуть. Две недели назад Баба Яга объявила о начале дополнительных занятий. Теперь каждый вторник в семь часов вечера все шестикурсники должны были собираться в Большом Зале, отрабатывая разученные заклинания. Казалось бы, на таких занятиях будет намного проще проявить себя, но при мысли о них у Перенель начинали потеть ладони и неприятно скручивало живот. Она по-прежнему не знала, как подступиться к Бабе Яге и никак не могла избавиться от ощущения, что если вдруг опозорится перед ней на одном из таких уроков, то со своими планами ей придётся распрощаться. Время от времени на Перенель накатывали волны неконтролируемого липкого страха, застилающие глаза. Дни несутся один за другим, стремительно скрываясь в осенней мгле, а она до сих пор не продвинулась в своих попытках добыть философский камень. В такие моменты Перенель искала безлюдные места, прислонялась к стене и быстро рвано дышала, пытаясь успокоить охваченные паникой бушующие мысли. «Здесь я не вижу причин». Холодный голос раз за разом повторял эти слова. Они отскакивали от стен замка и мрачным эхом, далёким отзвуком разлетались по его коридорам. «Не вижу причин». Неужели она действительно не видела? Неужели такая умная, могущественная волшебница не почувствовала, что на самом деле на уме у Перенель? Не постаралась заглянуть в глубину её трепещущей души. Или могущественные волшебники не утруждают себя такими мелочами? Так высоко они забрались, что ошибочно не видят себе равных, не чувствуют близящейся опасности? Но зато Баба Яга явно видела что-то в худощавом бледном шестикурснике из Слизерина. Тайная огненная улыбка удовлетворения вспыхивала в её взгляде каждый раз, когда она смотрела на него, отрабатывающего атакующие заклинания на мерцающей голубоватым мишени. Шестикурсник этот был настолько худым, настолько измождённым, что казалось, лишь жгучая ненависть ко всему живому и кипящая ярость поддерживали в нём жизнь. Он носил старую потрёпанную чёрную мантию, кажется, никогда не расчёсывался и не стригся (волосы у него, такие же вороньи как и мантия, как и волосы Тёмной Леди, отросли до самых плечей) и двигался он всегда быстро и рвано, словно поломанная игрушка, из тех, что неправильно заколдовывают недобросовестные продавцы. Несколько раз Перенель замечала его в компании Николаса. В такие моменты она ненавидела их обоих, долгими часами, хотя и пыталась скрывать эти чувства от всех и в первую очередь от самой себя. Потом ощущения притуплялись, она невозмутимо отвечала на бесконечные расспросы Николаса и даже научилась не злиться из-за его наивности и поверхностности, и жизнь текла своим чередом. Но стоило Перенель заметить очередной одобрительный взгляд Бабы Яги, обращённый к злополучному слизеринцу, или услышать краем уха, как он о чём-то переговаривается с Николасом, и чувства возвращались. Такие люди привлекают других? Такие нравятся Тёмной Леди? Перенель стоит её возненавидеть? Стоит сотворить собственный жертвенный алтарь и в бесконечности распинать на нём волшебницу. Может, тогда она заметит Перенель? Пытать на нём всех, кто встаёт на её пути, по глупости или от скуки, кто мешает ей добиться своей цели. Перо Перенель, недовольно взвизгнув, переломилось пополам. Кто-то сердито на неё шикнул.***
Осень наступала всё стремительнее, с твёрдой решимостью вступить в свои полноправные владения. Теперь темнело рано, и Большой зал освещался сотнями заколдованных свечей, парящих под затянутым серой мглой потолком. Столы в этот вечер были отодвинуты к стенам, а в самом центре на полу горел бледным алым светом идеально ровный магический круг. Рядом с ним стояла Баба Яга, такая же как и всегда: в чёрной мантии до пола, величественная, с аристократически бледным лицом, гордая и непобедимая. А вокруг стояли притихшие шестикурсники: они всегда из почтения или, скорее, страха замолкали в её присутствии, хоть и немного осмелели за прошедший месяц. Баба Яга была строгой и властной, не терпела к себе неуважительного отношения и, в случае чего, не скупилась на наказания. Но никогда это не были наказания физические, хотя пытки в Хогвартсе и практиковались долгое время до того, как директором стал Теобальд Бертемаль, и наверняка, захоти Баба Яга возобновить эту древнюю традицию (пусть и руками других, потому что клятва не позволила бы ей причинить никакого вреда ученикам), Бертемаль не смог бы ей противостоять. Но, как знать, быть может, она не хотела. Наказания, которые назначала Баба Яга, всегда носили скорее поучительный характер, ставили своей целью испытать ученика, применить магию, раскрыться, обучали сражению в тяжёлых условиях. Не все справлялись. Иногда в таких случаях кто-нибудь из проходящих мимо преподавателей одним взмахом палочки уничтожал «опасность», осуждающе покачивая головой из стороны в сторону. Иногда Баба Яга позволяла друзьям «наказанного» прийти ему на помощь. Вращала тонкими пальцами волшебную палочку и с леденящим презрением наблюдала, как трясущегося бледного ученика выводили из класса, поддерживая над землёй при помощи магии. Докажи свою силу, докажи, что ты, бросивший мне вызов, вправе сразиться со мной, а если не можешь — умри. Так было со всеми моими врагами. Так будет с тобой. И в тайне некоторые ученики почитали её за огромную магическую силу и искусность. — Приветствую вас на третьем занятии, — спокойный холодный голос Бабы Яги разнёсся ровными волнами по Большому Залу. — Начиная с сегодняшнего дня, в Хогвартсе будут регулярно проходить магические дуэли, за которые я несу ответственность. На них вы сможете продемонстрировать всё, чему научились, и приобрести необходимый опыт участия в настоящих сражениях. По залу пронеслась волна испуганных перешёптываний — многие подумали, что на дуэли придётся выступать против самой Бабы Яги, а это было чересчур даже для самых страшных кошмаров. Баба Яга продолжила, не обращая внимания на шёпот. — Естественно, вы не будуте сражаться со мной, — еле заметно усмехнулась она с лёгким презрением, — я принесла клятву и не позволю случайности её нарушить. К тому же поединок со слишком сильным соперником настолько же бессмысленный насколько и поединок со слишком слабым. Дуэли будут проводиться между учениками. Итак, есть ли среди вас первые добровольцы? На несколько мгновений в зале воцарилось молчание. А потом: — Я! — Перенель сделала всё, чтобы её голос звучал как можно громче и увереннее. Шестикурсники невольно отступили от девушки в стороны, пропуская её вперёд. Кончики губ Бабы Яги на мгновение дёрнулись вверх, и по её лицу пронеслась тень улыбки. Улыбки человека, который понимает всё. — Кто ещё? Зал молчал. — Она же девчонка, — произнёс кто-то вполголоса, но в бездыханной тишине эти слова прозвучали особенно чётко. — Мистер Даниф, если не ошибаюсь? Вы боитесь сражаться с женщиной? — Баба Яга многозначительно ухмыльнулась. Мистер Даниф был слизеринцем: чуть смуглая кожа, тёмные собранные сзади в пучок волосы, усы, пробивающиеся над верхней губой, которыми он, судя по всему, очень гордился, мантия цвета индиго, сшитая по последней моде, волшебная палочка — явор и волос кельпи. — Я-я лишь имел в виду, что будет правильнее, если девушки будут сражаться друг с другом, так же, как и мужчины — только между собой. Вызывать девушку на дуэль — неблагородно, — произнёс слизеринец, пытаясь скрыть волнение за некоторой чересчур наигранной самоуверенностью. На самом деле, он понял, что совершил ошибку ещё в тот момент, когда последнее его слово сорвалось с языка. Баба Яга ведь тоже когда-то была «всего лишь девчонкой», но сколько славных волшебников эта проклятая ведьма погубила за свою жизнь. А теперь ему приходится перед ней оправдываться. Но всё лучше, чем унижаться и просить прощения. — Интересная точка зрения, мистер Даниф, особенно, если учесть, что это, кажется, ваш дядя и шесть его сообщников одновременно напали на меня. Они отвергли предложенный мной честный поединок один на один. Не слишком благородно с их стороны, мистер Даниф, вы не находите? Слизеринец неестественно побледнел и изо всех сил стиснул волшебную палочку. На его лбу блестели мелкие капли пота. Дядя был великим волшебником — сам сильным из тех, что Даниф встречал в своей жизни, и их семья до сих пор тяжело переживала его утрату. — Не откажите нам в чести, мистер Даниф, — составьте компанию мисс Паскаль в первой за сегодняшний вечер дуэли, если только, конечно, она не считает, что нападать на мужчин неблагородно, — в голосе Бабы Яги звучала нескрываемая жалящая язвительность. — Вы ведь не считаете, Мисс Паскаль? — Не считаю, — произнесла Перенель как можно твёрже. На самом деле, этот затянувшийся разговор её утомил. Ей действительно было всё равно, что именно «мистер Даниф» думает о дуэлях с женщинами, но она нервничала, стоя посреди зала: остальные постоянно бросали странные взгляды то на неё, то на слизеринца, то на саму Бабу Ягу, напряжение только нарастало, и Перенель хотела покончить со всем как можно быстрее. — Тогда, мистер Даниф, пройдите к кругу. Слизеринец побледнел ещё сильнее (насколько это вообще было возможно, учитывая его загорелую, отчасти даже смуглую кожу), но всё-таки вышел вперёд. Ученики молча расступались перед ним, так же, как они расступались перед Перенель до этого. Перенель переступила черту магического круга, Даниф после еле уловимого колебания последовал за ней. Если бы кто-то из учеников попробовал вмешаться, чары круга не позволили бы им этого сделать. Сбежать тоже было нельзя, дуэль должна была быть окончена по всем правилам: один из дуэлянтов должен был умереть (этот вариант не совсем подходил правилам Хогвартса и потому не рассматривался), быть обезоруженным, потерять сознание или, самое простое, выпустить сноп красных искр, обозначающих признание своего поражения. Помимо этого дуэль могла быть прервана Бабой Ягой, если бы она посчитала это необходимым, но все сомневались, что она так «посчитает», даже если один из учеников будет при смерти. Чей-то громовой голос объявил: «Перенелла Паскаль, Когтевран. Магсум Даниф, Слизерин». Перенель невольно вздрогнула. На мгновение, всего на мгновение весь мир застыл, увязший в густой стекольной жидкости ужаса и близящегося позора от проигрыша. Перенель вспомнила свои первые, пусть не настоящие, скорее кукольные детские дуэли с многочисленными кузенами и кузинами. Вспомнила нескончаемые тренировки в пустых классах: одна, наедине с не слишком умело наколдованными мишенями. Вспомнила, как победила отца прошлым летом: на несколько дней к нему вернулось былое расположение духа, и он вдруг решил научить её правилам настоящей магической дуэли (Перенель уже давно всё знала, но была так счастлива снова видеть отца в приподнятом настроении, живым человеком, а не рассыпающимся ветхим стариком, что подыгрывала ему все несколько дней). Страх ушёл, и в мир вновь хлынули краски, всплески рук, повороты многочисленных голов — она победит. Тот же громовой голос приказал противникам поклониться друг другу. Перенель слегка склонилась. Слизеринец в ответ на это лишь странно, неестественно дёрнулся вперёд и качнул головой. Несколько мгновений длилась тишина. «Наверное», — с некоторой внутренней усмешкой подумала Перенель, — «кто-то решает, можно ли это считать поклоном». Наконец голос объявил: «Противники, разойдитесь». И затем: «Дуэль начинается». В тот же момент Перенель выстрелила, блеснула красная вспышка осветив растерянное лицо слизеринца. На мгновение Перенель показалось, что всё кончено, но слизеринец успел сотворить щит и отразить заклинание. Выражение на его лице сменилось жёстким пылающим гневом. — Остолбеней! Остолбеней! Круцио! Остолбеней! Баубиллиус! — Протего! — щит Перенель выдержал первые три заклятия. Четвёртое пролетело мимо, разбившись снопом красных искр о незримую границу магического круга. Пятое выстрелило желтоватой молнией и задело плечо. К этому моменту слизеринец (который, судя по всему, не до конца понимал, что именно делает, а потому использовал обычные заклинания из школьного курса наравне с тёмной магией), истощил свои магические силы, и удар был не сильнее обыкновенного толчка. Но Перенель было неприятно осознавать собственную уязвимость. — Вариари Вирджис! Раздался громкий хлопок, и голова слизеринца резко дёрнулась в сторону, на его скуле появлялся красный рубец. Кожа в этом месте лопнула, и на ней выступали бисеринки алой крови. Он с удивлением медленно потянулся рукой к щеке. Перенель замерла. Она и сама не была готова к тому, что заклинание окажется по-настоящему действенным. Но надо было заканчивать. — Остолбеней! — тело слизеринца отлетело в сторону, ударившись о невидимую стену, ограничивающую магический круг. Перенель заметила, как с мрачным одобрением кивает Баба Яга. Вновь раздался громовой голос, на этот раз он присудил ей победу. Баба Яга взмахнула волшебной палочкой, и в воздухе появились деревянные носилки. Ещё один взмах, и тело потерявшего сознание слизеринца летело в направлении Хогвартского лазарета. — Итак, следующий доброволец. Спустя несколько долгих мгновений чья-то рука с зажатой в ней волшебной палочкой вскинулась вверх. — Мадам, я попробую. — А, Мистер Уизли, надеюсь, вы не хотите доказывать, что девушкам не следует участвовать в «мужских» дуэлях? У Мистера Данифа это не особо вышло. Уизли тряхнул головой. — Нет, мадам, но я хочу, тем не менее, сразиться с достойным противником. Баба Яга качнула кончиком волшебной палочки, указывая в направлении магического круга. — Идите. Уизли был бледный, с ярко рыжими кудрявыми волосами и веснушками на щеках, которые в пламени тысячи свечей выделялись на бледном лице огненными щербинками. Долговязый, с такой же вытянутой как и её хозяин волшебной палочкой — рябина и сердечная жила дракона, он носил странную шляпу с воткнутым в неё белым пером и двигался с какой-то неуклюжей элегантностью слишком высокой, непривыкшей к собственному росту экзотической птицы. Но в то же время во всех его движениях сквозила скрытая осознанность, затаившаяся в уголках губ магия, лисья хитрость в искрящихся глазах. Вновь объявление: «Перенелла Паскаль, Когтевран. Гленмор Уизли, Гриффиндор» Он поклонился, сняв с головы шляпу, а затем, развернувшись на каблуках, отошел к противоположному краю круга. Дуэль началась, и на этот раз первым успел выстрелить Уизли: — Вариари Вирджис! Вместо того, чтобы сотворить щит, Перенель дёрнулась, скорее по инерции, вправо, и невидимый хлыст лишь слегка задел плечо. Она вдруг поняла, что чувствовал слизеринц — удивление. Удивление от яркой обжигающей боли. Удивление из-за того, что Уизли использовал то же заклинание, что и она. Неужели он так быстро учится? Или это был специальный отвлекающий ход? — Локомотор Виббли! — он вновь выстрелил, и Перенель почувстовала, как над самым ухом просвистело заклятие. В ответ она атаковала жалящим заклинанием, попав гриффиндорцу в руку — кисть его распухла и покраснела. — Локомотор Виббли! — на этот раз Уизли попал в цель. Ноги Перенель стали ватными, так что для того, чтобы устоять, приходилось прикладывать огромные усилия. Она покачнулась. Всего одна попытка. Или проигрыш. — Игнис Вирджис! — из её волшебной палочки вырвался огненный хлыст. Древняя магия — самое сильное известное Перенель заклятие. Хлыст обвился вокруг гриффиндорца, прожигая насквозь его мантию, а затем исчез. Огненные волосы, огненные нити — вьются, переплетаются, впиваются своими жалами в бледное тело. Горящие веснушки в свете тысячи вспыхнувших звёзд — мигают, искрятся, сгорают, превращаясь в серый пепел. Флаг гриффиндора — золотой лев, огненный лев, сожжённая дотла храбрость. Шрамы навсегда, выжженные калёным железом, боль, разрывающая мир на созвездия. Некоторые следы остаются навечно. Некоторая магия слишком сильна. Мальчик, ты заигрался, противник был слишком достойный. Противник оказался тебе не по зубам, мальчик. Раздался крик. Крик полный боли и страдания. Предсмертный вопль раненого животного. Запахло палёными волосами и горящей плотью. Перенель вдруг осознала, что не слышит звуки по другую сторону от магического круга. Чужие рты открывались и закрывались в ужасе. Чужие пальцы куда-то показывали. Уизли выстрелил оглушающим заклятием и промахнулся. Красные искры разбились о щит, заставив толпу учеников невольно отпрянуть назад. Мысленно Перенель отдала ему должное, но в то же мгновение он упал. Странно, но шляпа его не слетела. Так и осталась на голове, словно приклеенная вечной магией. Очередные носилки возникли в воздухе и унеслись в лазарет. «Намного быстрее, чем предыдущие», — отметила про себя Перенель. Она вдруг вновь почувстовала силу в ногах — наверное, кто-то снял проклятие. Но стоять было по-прежнему тяжело, как будто бы вся тяжесть мира давила ей на плечи. Перенель всё казалось, что она по-прежнему слышит крик гриффиндорца. «Я не хотела. Не так. Прости» — скажет ли она это ему когда-нибудь? Скажет ли она это хоть кому-нибудь? — Кто-нибудь ещё? Раздались перешёптывания, и кто-то выступил вперёд. — Николас? Он улыбнулся и слегка развёл руки в стороны, мол: «ну и кто же против тебя ещё выступит после такого, а тебе, верно, нужен третий противник, так ведь?» Перенель смотрела на Николаса в растерянности, а он, изящно поклонившись, отошел на другой конец. Ей вдруг сделалось страшно. Страшно, что она причинит боль единственному человеку, который хорошо относился к ней в этой всеми позабытой школе на краю мира, где всегда холодно и вечно идёт дождь. Где туман настолько густой, что не стоит труда в нём потеряться, потерять свои воспоминания, себя. Где все кругом иное, и ты сам иной, и одиночество становится единственным спутником, который тебя понимает. Но Перенель необходимо было победить, слишком многое от этого зависело, слишком высокая цена была у проигрыша. Она поклонилась, и дуэль началась. Несколько мгновений они стояли друг напротив друга, опустив палочки. Николас еле заметно улыбался. Ну же, действуй, ты ведь для этого здесь. Наконец Перенель выстрелила. Оглушающее — щит, заклятие щекотки. Щит, оглушающее — щит. Заклятие заплетающихся ног — промах. Снопы ярких искр, вздрагивающий радужными отбликами магический круг, древние заклинания — из стороны в сторону, вперёд-назад, двое юных волшебников напротив друг друга — вправо-влево, щит, промах, щит, красные отблески освещают бледные лица. Кружатся в опасном танце двое. Дуэль длиною в жизнь, и жизнь, оканчивающаяся в дуэли. Зачем вы сражаетесь, юные волшебники? Вновь оглушающее — Перенель не хотела применять магию более опасную, боясь навредить Николасу, но тот не использовал даже оглушающие заклятия. В голове так и звучали его слова: «не люблю магические войны и дуэли тоже не люблю, ненавижу насилие». Мальчик, отрицающий войну, для чего ты здесь? Он, кажется, знал несколько десятков различных заклинаний, которые могли остановить противника, не причинив ему особого вреда: заклинание насморка, косноязычая, заклинание, заставляющее танцевать или говорить исключительно стихами. Перенель, сражаясь с Николасом, вдруг поняла, насколько опасные и разрушительные её собственные заклятия, которые она так долго тренировала. Николас выстрелил заклинанием дыма из ушей, и Перенель, вместо того, чтобы создать щит, дёрнулась влево, прямо под серебристую туманную струю заклятия. В ушах тут же неприятно зажужжало, и всё заволокло густым серым дымом. Перенель, представив, как выглядит со стороны, на мгновение усмехнулась, но быстро спохватилась — Николас мог воспользоваться её замешательством. Она выстрелила несколько раз наугад чарами тишины и, судя по сдавленному вздоху, попала. Спустя время туман начал постепенно рассеиваться. Николас стоял всё там же, обхватив одной рукой запястье другой. Заметив, что Перенель стоит подняв волшебную палочку перед собой — готовая выстрелить в любой момент, он слегка приподнял руки и склонил голову: знак — смотри, я предлагаю перемирие. Перенель выстрелила.***
Перенель отошла в сторону, её била крупная дрожь. Перешёптывания, косые взгляды, весь мир будто выцвел — растерял свои краски, только огненный оранжевый вспыхивает раскалёнными искрами. Только тело Николаса раз за разом криво отлетает в сторону. Неужели к этому можно привыкнуть? Неужели можно научиться убивать, закрывать глаза на чужую боль, взирать на всё сверху, будто ты и не человек вовсе? Будто не твоя магия наносит этому миру незаживающие раны — следы тёмной магии и преступлений, навсегда отпечатанные в чужих душах, в истории веков. Кто-то помог Николасу подняться до того, как в воздухе возникли носилки, и увёл его из Большого Зала.***
Занятие закончилось, и шестикурсники расходились, активно обсуждая между собой события этого вечера. Их можно было понять — сегодняшние дуэли были намного более грандиозными и удивительными, чем всё, что они видели до этого и даже чем то, что по слухам было у других курсов. Баба Яга неспешно поднимала в воздух столы, и они, плавно пересекая зал, вставали на положенное место. Заметив Перенель, которая, в отличие от остальных, не спешила покинуть Большой Зал, она еле заметно ей кивнула. — Я вижу, что недооценила Вас, — ещё один стол поднялся в воздух, — мисс Паскаль, можете подойти ближе. Перенель, хоть и напряглась внутренне, сделала несколько уверенных шагов вперёд. — Заклинание огненного хлыста — это сложная сильная магия, которой не обучают в Хогвартсе. Где Вы ему научились? — Мой отец, мадам, был охотником на вампиров и известным в определённых кругах дуэлянтом, он собирал книги о боевой магии. И, — Перенель немного помедлила, — он преподал мне несколько уроков. — Ваш отец? Вы сказали «был», чем он занимается теперь? Фамилия «Паскаль» мне не слишком известна. — Он тяжело болен, мадам. Последний стол занял своё место, и Баба Яга развернулась к Перенель, на мгновение окинув её оценивающим взглядом. — Николас Фламель, он ваш друг? Перенель кивнула. — Наверное. Был. — Вы могли использовать экспеллиармус. Не стоит подвергать лишнему унижению людей, которых вы уважаете. Это будет моим первым уроком. Перенель побледнела. Обезоруживающее заклятие — так просто и оттого совершенно неочевидно. У неё был выбор. — Я буду Вас обучать. В субботу, в пять часов вечера, мой кабинет. — Мадам, — Перенель склонила голову в поклоне, — багодарю. Баба Яга кивнула.