Играй или беги: Монетный Двор

В тускло освещённом помещении, обставленном многочисленными картинами, свечами, с одиноким письменным столом у окна, с потертым диваном из прошлого века у стены с противоположной стороны, находились двое мужчин. Один, высокий, стоя у старого дивана в классическом бордовом костюме, застёгивал пуговицы пиджака: видимо, куда-то собирался. Второй, чуть ниже ростом, в свободной рубашке цвета потускневшей соломы с закатанными рукавами и несколькими расстёгнутыми на груди пуговицами, в серых брюках, неплотно облегающих ноги, сидел недалеко от первого за столом и зарисовывал схемы на листах, попутно делая какие-то расчёты. Фоном играла ритмичная музыка, создавая настроение. Вдруг мужчина в костюме задал вопрос своему другу, который был слишком погружён в работу над чертежами и схемами: — Как я выгляжу? Повисла небольшая пауза, мужчина, сидящий за столом, перевёл всё внимание на другого, с восхищением рассматривая его, а после ответил, заставляя друга слегка посмеяться: — Сильно. ...Красиво. Снова повисла пауза, оба, улыбаясь, смотрели друг на друга некоторое время, а после, тот, что сидел за столом, вернулся к расчётам. Но его сразу же окликнул друг: — Мартин. — После того, как уловил на себе взгляд собеседника, он продолжил: — Ты много лет топчешься на месте... со своими чувствами. Пора тебе двигаться дальше. Мужчина сделал пару шагов навстречу Мартину. После говорил уже второй: — Можем начать с вина, если хочешь, — и достаёт из-под стола бутылку красного вина, ставя её на стол. — Выпьем? — спрашивает он. — Нет. — Отрезал его друг. — Я не буду с тобой пить. Я иду на ужин... с Татьяной. — Точно. — подтверждает им обоим известный факт Мартин. А мужчина в костюме тем временем продолжает: — Ты будешь думать обо мне, но... я не буду думать о тебе. — Он произнёс это без единой эмоции на лице, так спокойно, что с первого взгляда может показаться, будто он холоден, как лёд. Эта фраза заставляет Мартина окончательно отложить всё в сторону: он закрывает колпачком ручку, кладёт на стол и обращается всем телом к другу, доводя до его сведения: — Не нужно мне всё разжёвывать. Я понял. Его друг вскинул на мгновение голову вверх, усмехнувшись над ним: — Прекрати. Думаешь, я тебя не люблю? — не отводя взгляда от Мартина, продолжает. — Наши с тобой отношения, они необыкновенны, уникальны, прекрасны. Я много знаю о любви: я был женат пять раз. — Ясно. — Снова между делом вставил Мартин, кладя ногу на ногу, продолжал внимательно смотреть на собеседника. — Я тебе этого не говорил, но я никогда не чувствовал к женщинам то, что я чувствую к тебе. — После этой реплики Мартин с интересом, промелькнувшим на лице, поднялся со стула и шагнул в сторону друга, кладя руки на пояс. — Даже близко. Мартин подошёл ещё ближе, а его друг продолжал говорить, слегка улыбаясь: — Мы — родственные души. На девяносто девять процентов. Но, всё-таки, как ты знаешь, я люблю женщин. — Он изменился в лице: с его губ пропала улыбка и появилась маска серьезности. — А ты слишком любишь меня. Теперь была очередь Мартина наступать. Он уверенно сокращал расстояние между ними, всё так же оставляя руки на поясе, и говорил: — Один процент не сравнится с девяноста девятью. Но ты слишком боишься попробовать. — Это всего одна митохондрия, — сказал мужчина, снова возвращая на своё лицо улыбку. — Но она определяет мои желания. — Митохондрия... — вполголоса повторяет Мартин, вновь сокращая расстояние между ними, но на этот раз они оказываются непозволительно близко друг к другу. Мартин рассматривает его лицо, а музыка успевает закончиться — в миг наступает тишина. Теперь слышно только их голоса. — И где она? — вопрошает Мартин, переходя почти на шёпот. — Здесь? — Кажется, мужчина незаметно кивнул ему в ответ, улыбаясь. — Где она? — спрашивает он друга снова, теперь уже двумя пальцами обеих рук касаясь его висков, аккуратно ведя линию до подбородка. — Не волнуйся. — Зачем-то успокаивает его Мартин, хотя, вероятнее, он адресует эти слова самому себе. — Расслабься... Не бойся... Не бойся... — Вторит он. До его слуха доносится тихое «Мартин». Пока произносились эти успокаивающие фразы, одна рука Мартина переместилась на шею друга, а вторая оказалась на плече. От мужчины не последовало никакого сопротивления, поэтому Мартин решился на последний шаг. Он кинул взгляд на губы партнёра, а после, притянув к себе, чувственно поцеловал — так, как обычно целуют в последний раз. Получив долгожданный, но слишком короткий ответ, Мартин первый отстраняется, но руки с тех мест, где они лежали, не убирает, лишь смотрит в глаза стоящему напротив: — Ты просто трус! Где она? А? — он невесомо касается его губ своими, отстраняется, затем делает то же самое. Возможно, это была самая ужасная ошибка, но здесь и сейчас Мартину это было необходимо. Изначально, ему казалось, что он ведёт в этой ситуации, но его друг резко перехватывает инициативу на себя и, сначала медленно, а затем постепенно ускоряя шаг, он подталкивает Мартина к стене и развязно улыбается. Последний начинает тяжело дышать, потому как совершенно не ожидал, что всё выйдет именно таким образом. Мартин также не ожидал, что когда он болезненно соприкоснётся своей спиной со стеной, его горло на мгновение сдавит рука мужчины, заставляя дыхание сбиться. Не ожидал он и того, что его утянут в страстный и долгожданный для него поцелуй, от которого вскружит голову и колени начнут подкашиваться. Высокий мужчина обхватил руками его лицо, продолжая целовать, и будто нависал сверху. Мартин жмётся к человеку напротив сильнее, обнимая руками его спину, и затем одна скользит к шее, чтобы не дать отстранится. Он пытается углубить поцелуй. Ему очень не хотелось, чтобы это заканчивалось. Он так долго ждал, так долго, но, как будто прочитав его мысли, друг остановился, разрывая поцелуй, именно в тот момент, когда Мартин так желал продолжить. Их лица всё ещё слишком близко друг к другу. — Слушай, — начинает мужчина, — я бы всё отдал, чтобы захотеть этого, но... — Мартин попытался снова его поцеловать, но попытка была пресечена. — Это невозможно. Невозможно. В глазах Мартина выступили слёзы, и теперь дыхание было сбито исключительно из-за них, из-за надвигающейся истерики. Он пару раз глубоко, но довольно тяжело, вздохнул, давая другу отойти от него на несколько шагов. — Я люблю тебя, Мартин, — говорит он так, как будто это просто обычные, ничего не значащие слова, с таким спокойным выражением лица, будто пару секунд назад это не он целовал своего друга, который влюблён в него много лет. — Мой брат прав — нам с тобой не по пути. Нужно переделать план. — Изрёк мужчина и развернулся на сто восемьдесят от Мартина, шагая к вешалке, где висело его чёрное пальто со шляпой... Через несколько минут его и след простыл, а Мартин остался здесь, в этой комнате, один, с высохшей дорожкой слёз на щеке, смотря в конец коридора, где исчезла за поворотом любовь всей его жизни... Мартин снова просыпается утром с именем "Андрес" на губах. Тот день почти каждую ночь снится ему, раз за разом заставляя мучиться и страдать. Он пьёт, очень много пьёт, старается допиться до беспамятства, но ничего не помогает. Мартин глубоко внутри понимал это, но продолжал вливать в себя алкоголь. Дни сменялись ночами, проходили недели — и всё как в тумане. Он, как и просил его Андрес, уехал залечивать раны, но выходило это, мягко говоря, не очень. После того случая всё пошло по пизде. Но в один день, спустя несколько месяцев запоя, Мартин всё-таки находит способ немного отвлечь себя: он начинает разыскивать самых отъявленных преступников со всего мира, чтобы предложить им грабить по мелочи, просто для развлечения, просто от скуки. Он уже нашёл несколько подходящих кандидатов на мелкие грабежи. О них были наслышаны многие, но не у всех было известно имя: некоторые мастерски скрывались за прозвищем, которое им дали люди, а другие же делали себе поддельные паспорта с левыми именами. Первый на очереди был иллюзионист, способный также с лёгкостью навязать своё мнение другим и его ещё и боготворить за это будут, мол, охуеть он открыл нам всем сейчас глаза на жизнь; он в мире — Питерский Граф, но его логово совсем не в городе, что является частью его прозвища. Граф жил где-то на окраине Лондона, в богом забытом старом особняке (действительно граф). Когда он перебрался в Англию — не известно, но родом он был из России. Русский — его родной язык, безусловно, но так как он живёт в Лондоне, знает и английский, причём не хуже британцев. Также от скуки немного учил французский, немецкий и итальянский, но вскоре забросил и знает в каждом из этих языков какой-то стандартный набор фраз, не более. А в последнее время (как будто чуял, что пригодится) увлекался испанским и доучился до довольно неплохого уровня. Покер — графская страсть. Он частенько зависал в подпольном казино в Лондоне и был известен среди всех местных игроков как Арис Спейдс* (это имя, по крайней мере, было прописано в паспорте). Если бы не закреплённое за ним "Питерский Граф", то его вторым именем вполне могло быть "Блеф". Лучше него никто не мог играть в покер и блефовать. Он — король в карточном мире, ни разу ещё в своей жизни не проигравший никому. И сегодня он по традиции отправился выиграть очередную партию в любимом казино, но его интуиция подсказывала ему, что что-то не так. Единственное, Граф был уверен в том, что это точно не что-то плохое, нет, возможно даже хорошее, но решил не заострять на этом внимание. Он спустился в помещение, которое снаружи было оформлено как аптека, и сел за излюбленное место за столом. Граф оглядел всех присутствующих: как всегда те же лица, на тех же местах, но было одно "но"... Одно место, которое обычно пустовало, было занято каким-то новичком. Арис его видел впервые. Вот уже началась игра: дилер раздал карты, были сделаны ставки, поначалу малые. После нескольких конов, когда Арису удалось сделать так, чтобы все пошли ва-банк (эх, когда они поймут, что не смогут блефовать так, как это делает Арис, и не смогут выиграть), он сам идёт ва-банк, но замечает, что незнакомец скинул карты. Граф пожимает плечами, а после дилер произносит фразу "господа, вскрывайте карты". Арис выкидывает на стол карты, которые создают комбинацию Флеш Рояля, и забирает весь выигрыш себе, развязно улыбаясь. Со всех сторон, как и обычно, посыпались фразы: "мухлёвщик", "ну чертяга, Граф", "мошенник недоделанный", "и как только у тебя всегда получается выйти победителем" и тому подобное. Единственный, кто молчал и просто наблюдал за тем, как Граф загребает все фишки себе, был новенький. — Ну, что, новичок, остались мы с тобой, — гордо заявляет Арис, пронзительным взглядом смотря на мужчину. — Я бы на твоём месте прекратил игру сейчас, чтобы не потерять бабки. — Нет уж, мы будем играть, — отвечают Графу в такой же манере, делая акцент на предпоследнем слове. — Что ж, хочешь проиграть с позором, валяй! — продолжает Арис. — Мы будем играть или ты сюда попиздеть пришёл? — скрещивая руки на груди, спрашивает мужчина. Арис с огоньком в глазах посмотрел на новичка и спросил: — Как твоё имя? Я же должен знать, кто посмел бросить мне вызов столь уверенно, как будто это я новичок и сейчас проиграю, а не наоборот. — Мартин, — мужчина произнёс своё имя на испанский манер, с последним ударным слогом. — Мартин Берроте. — Что ж, Мартин Берроте, давай играть. На сей раз дилером был Арис. Когда карты раздали, были сделаны ставки. После открылись три карты и количество фишек на столе увеличилось. Через некоторое время мужчины решили открыть четвёртую карту и тут, неожиданно для Ариса и уж тем более для самого Берроте, последний пошёл ва-банк, выдвинув все фишки вперёд с совершенно непроницательным выражением лица. Граф почти было потерял самообладание, — никто никогда не решался играть с ним вот так, ибо правила, всё-таки, устанавливает в этом казино и за этим столом он, — но в последнее мгновение Граф собрался и с таким же невозмутимым видом выдвинул все свои фишки в центр стола. Открылась пятая карта. Они посидели так несколько мгновений, прожигая друг друга ледяными взглядами. Уже нужно было вскрываться. — Ну, Граф, вскрываемся? — спрашивает Мартин. — Вскрываемся. На самом деле Мартин был уверен в том, что он проиграет, ибо с парой на тройках далеко не уйдёшь, ему лишь нужно было спровоцировать Ариса на дальнейший диалог. Берроте был уверен, что Арис его обязательно догонит и остановит, чтобы поинтересоваться, зачем он пошёл ва-банк, зная, что все проиграет. Мартин открывает свои карты, затем это делает Граф и — естественно — с дьявольской улыбкой забирает все фишки себе. — Я предупреждал, новичок! Мартин молча встаёт и направляется к выходу из казино, теряясь в небольшой толпе людей. Граф, увлёкшись сбором фишек для их дальнейшего обмена на деньги, чуть не упустил из вида Берроте. Он попросил охранника проследить за фишками, говоря, что тот отвечает за них своей башкой, и сорвался с места в поисках Мартина. Около бара он его настигает, хватается за предплечье, останавливая: — Эй! Берроте останавливается и сначала кидает взгляд на Ариса через плечо, а после оборачивается к нему всем корпусом, ставя руки на пояс, всем видом показывая, что он ждёт продолжения реплики. — Эм... — замялся Граф. — Я хотел узнать, почему ты... почему ты.. — Почему я пошёл ва-банк с парой на тройках? — перебил его Мартин, ухмыляясь, и, когда заметил, что его собеседник кивнул, продолжил: — Я знал, что ты задашь мне подобный вопрос, собственно, поэтому я и провернул эту ситуацию. Арис вопросительно посмотрел на него, не понимая, какого хуя вообще происходит. — Мне нужно было вывести тебя на диалог. Арис ещё больше охуел с подобных слов, поэтому задал логичный вопрос: — А нельзя было просто начать диалог самому? Мартин рассмеялся: — Исключено. Ты не пошёл бы со мной говорить, если бы я попросил, потому что: как это так, о боже, Питерский Граф пойдёт на поводу у незнакомого новичка и соизволит с ним поговорить!? — театрально изобразил удивление Берроте. Арис кивнул в знак согласия, подумав, что действительно бы не пошёл, если бы тот попросил, — слишком самовлюблённый он. Но теперь у Спейдса назревал другой вопрос: — Так, хорошо, а в чём, собственно, дело? Зачем тебе нужно было вывести меня на диалог с тобой? Мартин заинтригованно улыбнулся, видя неподдельный интерес в глазах Графа и его нетерпение услышать причину всей этой затеи. — Пойдём выйдем отсюда, здесь слишком много ушей. Арис, замявшись, сказал, что только заберёт выигрыш и пойдёт с Берроте. Как только они вышли из помещения и отошли на приличное расстояние, чтобы их никто не слышал: — Как тебе перспектива.. мм.. грабить ювелирные магазины по всему миру? — сразу выпалил всю суть Мартин. — Грабить ювелирные магазины? — зачем-то повторил Арис. — Но... вообще-то мне и так хорошо живётся. — Ты постоянно зависаешь в двух местах: в своём особняке и в этом подпольном казино. Неужели тебе не скучно и не хочется попробовать что-то новое и провернуть какую-нибудь авантюру? Мужчины шли по тёмной улице Лондона, вдыхая свежий воздух, и говорили на тему грабежей, будто это плёвое дело, будто это какой-то обычный диалог о погоде. — Знаешь, Мартин, — через минуту молчания озвучил Арис. — Я хотел бы остаться в тени. Никто не знает моего настоящего имени, я сменил его, как только переехал сюда, сменил, чтобы оборвать все связи с Россией. И мне не хочется, чтобы полиция отрыла все документы и прочие бумажки, которые рассекретят настоящего меня и моё прошлое. Максимум, как я обворовываю людей — это внушаю им, что они мне должны, или просто впариваю различные товары по заоблачным ценам. — Поэтому ты мне нужен. — С энтузиазмом говорит Мартин. — Я знаю, что ты можешь повлиять на мнение человека. У меня есть план, большой план, но для его осуществления нужны люди... Берроте объяснил Арису, что пока он планирует собрать определённых людей вместе, чтобы проворачивать какие-нибудь мелкие делишки, как ограбления ювелирных магазинов и прочего, а после разработать план по ограблению Королевского банка Шотландии. Как только Граф услышал слова "Королевский банк Шотландии", в его глазах промелькнула искра азарта. Кажется, его это заинтересовало. — Кого там надо уговорить идти с нами? — заговорщически и с развязной улыбкой спросил Арис, вызывая такую же улыбку у нового друга.