Играй или беги: Монетный Двор

Спустя несколько дней команда была собрана. Мартину и Арису повезло — первого претендента они обнаружили в Шотландии, в Глазго. Это был человек лет тридцати семи, невысокого роста, с бородой и темными волосами, туго собранными в хвостик, человек, явно следивший за тем, как он выглядит — Матвиенко Сергей. Он имел связи с производителями оружия в США и толкал это оружие на чёрном рынке за большие деньги. Он не заморачивался по поводу секретности, как Граф, а просто очень хорошо скрывался. Но, когда парни его нашли, он чуть не попался копам — нужно чаще менять местоположение, а он зависал в Глазго уже больше месяца со знакомыми, при этом успевая продавать кому-то оружие. Не считая Берроте и Спейдса, второй на очереди «вербования» — как это обозвал Мартин — был Бэнкси преступного мира: он устраивал в Мадриде мелкомасштабные взрывы (чтобы обойтись без жертв, разумеется) в заведениях, где есть деньги и прочие ценности, и, пока люди в панике бросаются из стороны в сторону, пытаясь разглядеть что-то сквозь дым, он обворовывает кассы и прохожих, а после — бесследно исчезает. Задолго до этих делишек он отсидел в тюрьме пару лет по неизвестной причине, а потом вышел и начал устраивать все эти фееричные взрывы и поджоги, да такие искусные и зрелищные, что, если бы это не было незаконно, определённо считалось бы искусством. Имени не скрывал никогда, поэтому все знали его, как Павел Воля. Единственное, никто не был уверен в том, как он выглядит, но Граф и Мартин смогли вычислить его по одной особенности (как этого не уловила полиция, не понятно): он оставлял рисунок снежка на том месте, где устраивал поджог, а после, когда все сосредотачивались на теракте, Воля обкрадывал то, что может и тех, кого успевает. Это был привлекательный, но уже не очень молодой человек лет сорока, всегда стильно одетый и подстриженный по моде, кроме того, довольно обаятельный и уверенный в себе. А его настоящая страсть — это небольшие ночные ограбления: когда магазины и лавки пустуют, Паша заявляется туда и берёт всё то, что ему нравится, а потом незаметно уходит, оставляя полицию очередной раз в замешательстве. Мартин и Арис смогли заманить его на свою сторону. Теперь их было четверо. Следующей остановкой была Россия. Граф не мог туда сунуться, поэтому он вместе с Серёжей и Пашей остался в Мадриде. Мартину нужно было лишь найти Оксану Суркову, симпатичную блондинку лет тридцати, также известную как Окси — прекрасный снайпер со стажем, умеет запугивать и добиваться того, чего хочет. На удивление ни разу никого не убила: жестоко калечила — да, оставляла тяжёлые ранения — да, угрожала, была холодне льда, выпытывая какую-либо информацию у заложников, пугала многих до смерти, чтобы добиться желаемого, но никогда, никогда от её руки не умирал человек. Её напарник — Стас Шеминов. Он прошёл с ней несколько гражданских войн в парочке стран, бывший спецназовец, также очень неплохо разбиравшийся в технике (возможно даже заслуживает статус хакера). Стас, хоть и не обладал яркой внешностью, все же был умён и этим заслужил уважение Сурковой, он — глаза и уши Окси, во многих случаях операции не могли обойтись без него. Мартин находит их во время какого-то крупного замеса на окраине Москвы, забирает их и увозит к остальным в Испанию. Он мог бы сразу отправить Графа, Волю и Матвиенко в Рим, ведь им всем в любом случае придётся там собраться, — этот город был последней инстанцией — но он лишний раз туда вернулся из-за Андреса. Он всё ещё надеялся встретить его на улицах города, пусть даже если его не заметят. Мартин скучал... Ребята решили сделать перерыв перед поездкой в Рим, собравшись в одном из центральных кафе Мадрида. Берроте предупредил Ариса, что у них не будет никаких личных имён и никакой информации друг о друге. Всё, что будет их объединять — это грабежи и план штурма Королевского банка Шотландии, если повезёт. Поэтому, по степени прибавления членов в команду, Арис сообщал это правило другим. — Но ведь мы друг друга знаем. — Заметила Оксана, указывая взглядом на Стаса. — Да и ты, если как-то нас нашёл, получается, знаешь наши имена. — Девушка перевела взгляд на Мартина. — Я знаю ваши имена: чьи-то настоящие, чьи-то нет, но вы, — Мартин окинул всех взглядом, — вы ведь не знаете, как зовут остальных, как зовут меня. Мартин предупредил Ариса, что это его настоящее имя, но из-за того правила, которое он сам же и придумал, никто из последующих членов не должен его знать, а Граф, в свою очередь, должен был прикидываться, что ничего не знает. Все многозначительно кивнули, но Оксана опять задала вопрос, который интересовал всех: — Тогда как вы до нас друг к другу обращались и как нам теперь обращаться к вам? — Мы решили, что будем называться спутниками Юпитера. — Сообщил Арис, переводя взгляд на Мартина и отчего-то ухмыляясь. Берроте ухмыльнулся в ответ и закончил мысль Графа: — Меня зовут Каллисто, — с важным видом, как умеет делать это только он, произнёс Мартин. — Это — Ио, Европа и Валетудо. — По очереди указал на Графа, Серёжу и Волю. — В списке ещё очень много спутников, но, — Граф развязно улыбнулся, метнув взгляд в сторону Оксаны, — я предлагаю девушке Альматею, а её напарнику — Синопе. — Чёрт с вами, я за любой кипиш, кроме голодовки! — произнёс Стас, поднимая бокал с вином. — Вот это верный настрой. — Согласился Граф и тоже поднял бокал над столом, остальные последовали его примеру. — За пополнение команды! — улыбаясь, сказал Воля.

***

Вылететь в Рим они должны были только на следующий день, а сегодня они остались в доме у Валетудо (он же Паша Воля). Вечером, после дневного сна, вся команда разбрелась гулять по Мадридским улочкам. Синопе и Альматея ушли вдвоём, договорившись посетить какой-то ресторан, а Каллисто, Европа и Ио двинулись в центр города. Валетудо предпочёл остаться и никуда не ходить. Будучи уже в центре Мадрида на площади Пуэрта-дель-Соль, Мартин решил покинуть компанию и прогуляться один. На вопрос от ребят «почему уходишь?» ответил как-то неоднозначно, мол, настроение пропало. Парни только переглянулись и пожали плечами, смотря в спину уходящему товарищу. — Он всегда такой? — спросил Серёжа. — Я не знаю, он нашёл меня около недели назад, а потом и вас всех по очереди. — Немного с горечью отозвался Граф. — Но, вообще, если честно, я заметил, что такой он только в Мадриде. Ведь, по сути, удобнее было бы нам всем переместиться в Рим после его отбытия в Москву, а ему потом добраться сразу до Италии, где мы бы уже его ждали, нежели как он сделал непонятный круг и всё усложнил. — Арис тяжело вздохнул, сунув руки в карманы брюк, и первый зашагал по площади дальше, а Матвиенко двинулся за ним. — Мне кажется его что-то удерживает здесь, что-то важное для него, — озвучил свою мысль Серёжа. — Может быть, Европа, может быть... — задумчиво проговорил Граф. — А почему, всё-таки, нам нельзя знать настоящие имена друг друга? — спросил Европа. — Это правила, — будничным тоном ответил Ио. — Не я их придумывал, а Каллисто. Но, как мы знаем, приказы командующего не обсуждаются. — Улыбаясь, сказал Граф. — Что правда, то правда.

***

Мартин блуждал по ночным улицам Мадрида, задумчиво смотря куда-то перед собой. Он понимал, что куда проще было бы отправить команду в Рим, а самому съездить до Москвы и вернуться уже к ребятам, не совершая лишних телодвижений, так сказать. Но... но здесь был Андрес... Он находился в одном городе с Берроте — так близко и так далеко одновременно. Возможно, Андрес гулял по этим же улицам. Мартин не уверен, правильно ли он поступил, уговорив команду остаться в Испании до завтра. Он даже уже не уверен, что собрал команду ради ограблений, а не ради очередного призрачного шанса увидеть возлюбленного. Он не знает, почему выбрал именно Волю, а не кого-то другого — а ведь было много людей, способных на то, на что способен Паша, и даже были лучше. Но Мартин выбрал его. Он все же осознавал, что сделал это по большей части из-за Андреса. Надеяться на что-то глупо, очень глупо. Мозгом он, сука, и извилинами своими понимает это и принимает, но гребаное сердце протестует и подкидывает ему пустые надежды, а тараканы в его голове, которые, видимо, в сговоре с сердечком, постоянно насилуют его мозг бредовыми фразочками: а вдруг повезёт, вдруг встретишь его и всё вернётся на круги своя — будешь снова общаться с ним, как раньше. Нет, ничего этого уже не будет. Мартин знал, но надеялся. И вообще, кто придумал эту тупую надежду? От неё нет никакого толка, совершенно никакого. Из-за неё потом страдаешь даже больше прежнего. Но ей всё равно: она продолжает теплиться в каждом человеке и в Мартине тоже. Чёрт бы побрал эту надежду. Мартин снова прокручивает тот день и тот диалог в голове: он вспоминает, как выглядел тогда Андрес, вспоминает обстановку (он даже помнит какая играла музыка на фоне, чёрт бы её побрал), фразу про митохондрию... Внутри всё опять ломается и больно сжимается: Андрес молча надвигается на Мартина, толкает к стене, хватает за горло и целует. Берроте устал чувствовать боль, но он не мог не прокручивать ту сцену в голове снова и снова... Кажется, он совершил ошибку... Нельзя было поддаваться на провокации Андреса — а это было ничто иное, как эти самые провокации. Но он поддался, поддался этому чёртову искушению. А иначе не мог. Слишком сильно любил. Слишком сильно хотел. Слишком долго ждал. Слишком, слишком, слишком. Пока в его голове проносились беспорядочные вихри воспоминаний, Мартин не заметил впереди идущего человека и врезался в него, судорожно лепеча извинения. Если бы мужчина не столкнулся с ним, то вряд ли сам бы смог вылезти из омута мыслей и ушёл бы чёрт знает куда. А сейчас он находился на широкой улице, вниз по которой тянулись множество кафе и ресторанов. Мартин ушёл довольно далеко от центра, где остались ребята. «Сколько же я плавал в мыслях?» — задал сам себе вопрос Берроте, посмотрев на наручные часы. — «одиннадцатый час... Надо бы двигать обратно». Он развернулся на сто восемьдесят градусов и зашагал в сторону дома Валетудо. Теперь Мартин уже не позволял себе окунаться в воспоминания, смотря по сторонам улицы и на прохожих. Но тут его взгляд зацепился за до боли знакомую фигуру. Берроте прищурился, стараясь сфокусировать взгляд на человеке вдалеке от него. Андрес. Имя громом раздалось в голове, а сердце пропустило удар. Мартин встал как вкопанный, заставляя людей врезаться в него. Это точно был Андрес... Он не мог спутать его с кем-то другим. Мужчина стоял около какой-то сувенирной лавки, разговаривая по телефону, яростно жестикулируя. Он был один... Мартин хотел подойти, но что-то его удерживало. Простояв так ещё пару минут, Мартин решил, что просто пройдёт мимо и попытается остаться незамеченным (он понял, что ещё не готов к какому-либо диалогу с Андресом). Пару раз глубоко вдохнув и выдохнув, Берроте сдвинулся с места и почти сразу ускорил шаг. Он искренне старался не смотреть в сторону возлюбленного, но в последний момент, когда оставалась пара метров до того, как Андрес исчезнет из его поля зрения, Мартин метнул беглый взгляд на него — и тут всё тело будто прошибло током... Андрес заметил его, по счастливой (или несчастливой) случайности посмотрев именно на Берроте. В панике, Мартин ещё боле ускорил шаг, мгновенно отводя взгляд от Андреса. Он не думал ни о чём, кроме того, как быстро уйти от взгляда бывшего друга, поэтому и не заметил, что тот его всё же догнал. Андрес грубо схватил Мартина за предплечье, дёрнул на себя и развернул, заставляя посмотреть ему в глаза: — Берроте. — Как-то зло выплюнул он. — Де Фонойоса... — В такой же манере сказал Мартин, пытаясь взять себя в руки и не паниковать: нельзя было показывать свою слабость и волнение Андресу. — Ты что здесь забыл, м? — продолжал мужчина, не выпуская руку Берроте. — Во-первых, может отпустишь? А во-вторых, какого чёрта тебя это волнует? — вопросом на вопрос отвечал Мартин, с силой одёрнув свою руку. — Какого чёрта ты в Мадриде? Почему не уехал? — настаивает на своём де Фонойоса. — Андрес, тебе должно быть глубоко плевать на это, — Мартин глубоко вдохнул, чтобы не потерять самообладание. — И если тебя это как-то утешит, то меня завтра здесь уже не будет, так что можешь не беспокоиться о том, что встретишь меня на улицах Мадрида. — Он старался выглядеть естественно и пытался показать Андресу, что ему больше не больно. Берроте, воспользовавшись замешательством де Фонойосы, скрылся в толпе. На этот раз его никто не остановил.

***

Когда Мартин вернулся в дом, на часах было около двух ночи. В столь поздний час его встретил в дверях кухни Арис, который вышел за водой для Европы, потому что последнему было влом идти самому. — Buenas Noches, как говорится. — Озвучив это как тост, Арис в шуточной манере приподнял стакан. Мартин молча кивнул. — Где тебя носило? — Заблудился. — Односложно ответил мужчина, направляясь в ванную комнату. Спейдс вмиг преодолел расстояние между ними, остановил Берроте за плечо, заставляя повернуться к нему лицом. — Я вижу тебя насквозь, — изогнув бровь, с насмешкой сказал Ио. — Хоть я и знаю тебя неделю, мне не нужно много времени для этого. — Мартин молчал, поэтому Граф взял ситуацию под контроль и продолжил: — Давай выйдем поговорим... Арис хлопнул его по плечу и, не дожидаясь никакого ответа, прошёлся до входной двери и открыл её. — Это не было вопросом, Каллисто. — Вздохнув, сообщил Арис. — Ио, я не буду ничего рассказывать тебе, — нервно жестикулируя, пытался судорожно оправдаться Мартин, — у нас есть правила и... — на его рот легла ладонь, заставляя заткнуться. — Каллисто. — Приказным тоном произнёс Арис, прожигающим взглядом смотря в глаза другу. Мартин не смог противостоять взору этих синих глаз, поэтому всё же, убрав чужую руку ото рта, сказал почти неслышно «идём». Ночь была тихая. В том квартале, где они находились, было не так много домов и все они двухэтажные. Участок Воли, по мнению Оксаны, был самым ухоженным с виду, в отличие от остальных, и самым уютным: дом внешне казался небольшим, но внутри довольно просторный, с кухней, ванной, гостиной, двумя комнатами на первом этаже и тремя комнатами на втором; на заднем дворе было некое подобие сада с парочкой фруктовых деревьев, где были большие качели, и несколькими кустами; от ворот к дому вела каменная дорожка, по бокам которой росла хоста. Парни вышли на крыльцо, спустились на пару ступенек вниз и сели на них. Арис предложил Берроте сигарету — тот не отказался. Граф зажал губами свою сигарету, поджёг её спичкой и затем поднёс пламя к сигарете Каллисто, заставляя ту затлеть. Они оба молча затянулись и выпустили дым. Арис, видя, как напряжён его друг, решил завести сначала непринуждённую беседу: — А я ведь русский, ты же знаешь. — Да, — Мартин кивнул, — а так вообще и не скажешь: шпаришь лучше всякого британца, — он улыбнулся на мгновение и хмыкнул, услышав, что Граф сделал то же самое. Берроте понимал, что его пытаются отвлечь и расслабить: он это оценил, но на самом деле легче ему не стало. Вот как можно было рассказать малознакомому человеку о том, что ему нравятся мужчины и он был влюблён в своего лучшего или уже бывшего друга, Мартин не имел никакого понятия. А Граф всем видом показывал, что готов выслушать историю. У Каллисто уже пару раз возникало такое чувство, что они с Арисом знакомы несколько лет, а не несколько дней. За эту неделю они успели узнать друг друга, пусть это и было запрещено правилами, которые Мартин сам же составил, и во многом они были похожи: одинаковый музыкальный и литературный вкус, тяга к чему-то новому, достижение идеала во всём и далее, далее, далее. Берроте даже показалось, что он испытывает к Арису какие-то чувства, но он не был уверен, потому что Андрес... — Арис, мне нужно кое в чём тебе признаться. — Начал Каллисто, стряхнув пепел с сигареты. — Не знаю, разрушит это нашу команду или нет, но... — он хотел покончить с этим раз и навсегда, но чувство непонятного страха всё равно пряталось где-то глубоко в нём, отчего он медлил и тянул время. — Мартин, — шепнул вкрадчиво его имя Арис, чтобы вдруг их кто не услышал, и продолжил громче: — говори прямо. Мы хоть и знакомы всего ничего, но я привык к твоему обществу и уже не могу представить и дня без твоих отбитых шуточек. — Спейдс хихикнул, потушив и отбросив сигарету в сторону, посмотрел на друга. Берроте сделал один глубокий вдох и выпалил почти неслышно: — Мне... нравятся мужчины. Арис как-то странно облегчённо выдохнул и нервно рассмеялся: — И это твоя проблема?! — удивлённо спросил Граф, проведя рукой по своим волосам, — Я думал там трагедия мирового масштаба, а тут... Мартин молчал. Он просто не знал, что отвечать. — Слушай, это нормально. — Поспешил заверить его Арис и ободряюще хлопнул по плечу. — Просто знай, что ты такой не один. — С таинственной интонацией сказал Ио. Берроте вопросительно посмотрел на него, не понимая, к чему тот клонит и что хочет донести. Арис увидел во взгляде немой вопрос, придвинулся ближе к другу, обняв его одной рукой за плечо, и хихикнул: — Нас таких здесь два. Мартин после услышанного, мягко говоря, был в шоке, поэтому единственное, что его мозг сгенерировал, было: — Охуеть. Арис начал смеяться, потому что Берроте из русских слов выучил только матерные и использовал их в экстренных ситуациях (видимо, это и была одна из таких). Мартин подхватил, и теперь они оба, как два самых настоящих придурка, сидели в обнимку на крыльце в половину третьего ночи, хихикая над странностью этого диалога. Мартин понял, что, возможно, он ещё сможет почувствовать что-то, кроме боли.