Играй или беги: Монетный Двор

Вернувшись с Мартином в постель, Граф всё равно не смог уснуть, но, чтобы не тревожить Берроте, который спал, положив голову ему на грудь, оставался на месте. Арис пролежал так около полутора часов, но теперь ему было охуеть как не удобно: он лежал всё это время практически не шевелясь, тело уже начинало ныть, особенно шея, затёкшие руки уже адски болели. Не имея возможности больше терпеть всё это, Граф аккуратно выполз из-под Берроте, сел рядом на кровати, тяжело вздохнул и взял оставленную рядом на тумбочке колоду карт, начиная вытворять невероятные вещи: он плавно вращал в руках колоду, которую поделил на три части, меняя эти части местами между собой, затем складывая и повторяя всё заново, Граф сосредоточенно перемешивал карты, таким образом отвлекая себя от всего этого мира и разминая затёкшие мышцы. Он встал с кровати, продолжая всячески изящно крутить в руках колоду, и прошёлся до балкона, но не вышел на свежий воздух, оставшись смотреть сквозь стекло на город. Граф перестал проводить манипуляции над картами на мгновение и посмотрел на ровно сложенную в руке колоду, карты которой находились вверх «рубашкой» синего цвета с красивым узором в виде переплетающихся между собой геометрических фигур белого цвета. Он задумался, всматриваясь в белёсые прожилки, рассекающие синее поле верхней карты, а после услышал голос Берроте, выдернувший его из раздумий: — Арис, нашёл чем заняться в два часа ночи, у нас поезд в одиннадцать утра, между прочим, — Мартин приподнялся на локте, посмотрев на голую, усыпанную многочисленными родинками, спину Графа, который даже не обернулся к нему лицом, — ладно, признаюсь, мне просто холодно, не мог бы ты перенести свою тёплую тушку обратно на постель? — решил разрядить обстановку он и понял, что сделал всё правильно, потому что в следующее мгновение услышал усмешку и увидел, что Граф соизволил обернуться к нему лицом. — Боже, ты как всегда, Мартин, — улыбнувшись одними уголками губ, сказал Граф. — Слышь, фокусник, я не шучу, холодно вообще-то, — наигранно серьёзно кинул Мартин. Граф тихо посмеялся и всё-таки вернулся в постель, принял полулежащее положение, но карты из рук не выпустил. Ясное дело, Берроте просто пытался отвлечь Графа и поднять ему настроение без каких-либо задних мыслей, хотя у самого оно было в одном месте, но всем известно, что Мартин искусно скрывает настоящие эмоции за шутками или яростью. Берроте лежал на спине, закинув руки за голову, периодически поглядывал на Графа, который уже, казалось, целую вечность тасует эту колоду карт. Вздохнув, Мартин всё же сказал то, что вертелось на языке: — Хватит насиловать бедные карты, — он сделал небольшую паузу и продолжил, — и себя тоже хватит насиловать... — Я не насилую, а пытаюсь отвлечься, — говорит Арис. Его руки давно начали подрагивать, а сейчас это стало заметно для Мартина, хотя Граф понадеялся, что тот всё же не обратит на это внимание. Но Берроте не слепой, самому было тошно, но он, как главный в этой операции, должен был держать планку и подбадривать остальных. — Арис, мы, кажется, уже всё прояснили... Хватит винить себя, перестань, от этого ему, — Мартин сделал акцент на этом слове, подразумевая Герсе, — не будет легче. Не правильней ли воспользоваться тем шансом, той свободой, которую он нам дал. Сам посуди, если бы ты оказался на его месте, ты бы хотел, чтобы кто-то из команды винил себя в твоём аресте? — он повернулся в сторону Графа и выжидающе посмотрел на него. — Нет... но, Мартин... — Никаких «но, Мартин», Спейдс, ты не из робкого десятка, я знаю это, так почему же сейчас ты всем видом показываешь, что хочешь отступить? М? — Берроте резко принял сидячее положение, а затем и вовсе встал с кровати, начиная выплёскивать свой яд на друга. Может, он делает неправильно, но сейчас так было нужно, чтобы вернуть на место прежнего Ариса, — Ты что, всерьёз собрался вернуться в свой пресловутый особняк на окраине серого Лондона?! Ты хочешь бросить всё это? Ты действительно желаешь вернуться обратно в своё логово и разводить людей на бабки своими фокусами и играть в казино?! — он пытался говорить как можно тише, хотя в любом случае хорошая звукоизоляция и ещё одна комната между ними и ребятами спасала его, — А, Граф?! Что ты здесь забыл, раз струсил при первой же возможности?! Ты либо играешь, либо бежишь! Ну же, играй или беги, Спейдс! Что ты смотришь так на меня? Если мы с тобой спим вместе во всех возможных смыслах этого слова, это не значит, что у тебя есть привилегии, нет, я и тебе могу сказать пару ласковых, чтобы ты не расслаблялся. — Продолжал не понятно чем заведённый Мартин, яро жестикулируя, — Ты показываешь свою слабость... — Да как ты смеешь... — прошипел Арис и, отложив карты в сторону, повернулся лицом к Берроте, — Ты мне будешь говорить что-то про слабость?! Ты, который боится показать свои эмоции, постоянно прикрываясь только лишь шутками и злостью?! — Граф встал с кровати и, обойдя её, встал перед другом, не прекращая говорить, — Ты чёртов трус, Берроте, который прячется за маской безразличия, боясь показать и признать свою слабость. Мартина разозлил тот факт, что теперь вёл в разговоре не он, а ещё больше взбесило то, что он действительно трус, который боится показывать какие-либо эмоции кроме ярости и гнева, а только прячется за маской колких шуток, поэтому в купе его униженного эго и взрывного характера он, хватаясь рукой за горло Графа, резко выпаливает: — Это я трус?! Escucha, hijo de puta, ещё раз назовёшь меня так, я тебе по морде дам, ты понял?! — Мартин сильнее сжал горло Ариса, а тот, взявшись обеими руками за его руку, лишь хрипло рассмеялся. — Ты трус, Мартин Берроте, — просипел Арис и тем самым провоцировал Мартина совершить то, что мужчина озвучил, хотя он был уверен на сто процентов, что тот не сделает этого. Арису не было известно, какую цель преследовал Мартин, когда начинал тот диалог, а сейчас его уже это не волновало вовсе: он тоже, как и Берроте, был на взводе и хотел выместить на ком-то свой внезапно появившийся гнев — видимо, парни долго терпели, накапливая всё внутри за эти месяцы тренировок и подготовок и за само ограбление. — Ну же, ударь меня, или ты всё-таки трус? Берроте рыкнул и развернул друга спиной к стене, с силой толкая в неё и ударяя по ней же кулаком. Арис усмехнулся, продолжая провоцировать Мартина, и в итоге получил жёсткую пощёчину, хотя на самом деле это было немного неожиданно. Но дальше последовало то, что предсказать совершенно было нельзя: Мартин, поставив левую руку с одной стороны головы Ариса и другой в очередной раз зажав ему горло, впился в губы мужчины напротив. — Что, любишь пожёстче? — с издёвкой спросил Мартин, отстранившись от Спейдса. — Заткнись, — окончательно осевшим голосом сказал Граф, а через час и вовсе потерял его. Они лежали на смятых простынях, накрывшись одеялом, и пытались отдышаться. Мартин заговорил первый, укладывая голову на плечо Ариса: — Без понятия, что на меня нашло... Lo siento. — Не прячься за грёбаной маской, Мартин, — прошептал Граф, ибо говорить вслух не позволял потерянный голос. — Ты обманываешь в первую очередь себя. — Ты не представляешь, каких трудов мне стоило нацепить на себя эту маску, так что, lo siento, но я останусь с ней. — Что, будешь играть роль жестокого злодея? — выровняв дыхание, просипел Арис. — Ну, тебе же нравится, — сказал Мартин, и Граф был на все двести процентов уверен, что тот похабно ухмыляется. — Не знаю, что между нами происходит, но, ты прав, мне это определённо нравится. — Арис улыбнулся, нашёл руку Мартина и накрыл своей, наконец проваливаясь в сон.

***

— Андрес, ты не представляешь, что я увидел, пока был в городе, — Маркина влетел в гостиную, где они обычно вечерами сидели с братом после занятий за большим столом или возле камина, когда уже все расходились спать. Уже как две недели все преступники были собраны в особняке в Толедо и упорно готовились к ограблению Монетного Двора. Как и ребята Мартина, команда Серхио придумала себе новые имена, чтобы не называться своими, и потихоньку привыкала к ним. Сам Маркина просил называть себя Профессором. Преступников было восемь человек, среди них: Токио, темноволосая девушка с каре и чёлкой, невысокого роста; Берлин, он руководил налётом — высокий мужчина, вечно одетый в костюмы с иголочки, брат Профессора, но об этом знают только они сами; Осло и Хельсинки — два брата-серба, оба с бородами и татуировками, они выглядели пугающе массивными, но не были разговорчивыми, так что узнать, насколько образ соответствовал их внутреннему миру, не представлялось возможным; Москва — мужчина лет пятидесяти с поседевшими, некогда тёмными, волосами и аккуратной щетиной; Денвер — сын Москвы, всё, что касается травки и драк — по его части, странный смех и такие же шуточки — его конёк; Найроби — девушка с чёрными, как смоль, волосами чуть ниже плеч, имела свой собственный стиль в одежде, яркие образы и кольца на всех пальцах заслуживают отдельного внимания, она, хоть и пыталась казаться строгой и серьёзной, всё же была очень доброй; и Рио — миловидный кудрявый парнишка, чуть ли не школьник, но он чертовски гениален и может взломать любую систему, с компьютерами он не то, что на «ты», а они чуть ли не закадычные друзья. — Ну, и? — де Фонойоса сидел за столом, изящно откинувшись на спинку стула, держал в руках какую-то книгу и читал. Когда в комнату вошёл, нет, ворвался Серхио, ему пришлось отвлечься от литературы и перевести на него взгляд, показывая свою заинтересованность. — Какие-то психи смогли вынести картину и два бюста из салона Дианы, что в Версальском дворце. — Серхио выжидающе смотрел на старшего брата, стоя посреди просторной комнаты и жестикулируя одной рукой. — Так... — Теперь Андрес действительно заинтересовался и даже подался вперёд, облокачиваясь руками на стол. — Их было семь, вышли все, кроме одного, грабители называли его Герсе, он также известен как Врачеватель, ну, тот, кто торговал наркотиками, его всё никак не могла поймать полиция. В итоге выяснилось, что это военный врач из России, Дмитрий... Дмитрий Позов, если я не ошибаюсь, — Маркина говорил и периодически поправлял очки привычным жестом, — помимо него ещё у трёх были известны имена, но не такие, как мы привыкли слышать, а именно Ио, Амальтея, Синопе... Они взяли себе названия спутников Юпитера, Герсе — также один из спутников. — Дальше. — Андрес знал, что Серхио к чему-то клонит, и он хотел это выяснить как можно скорее. — Я к чему всё это начал... Нам нужен этот Герсе. — Нет. Нет, нет и нет, Серхио. — Строго сказал де Фонойоса, поднимаясь со стула и подходя к брату. — Андрес, мы должны его вытащить. — Серхио, нет. — Андрес, он врач. — Нет. — Андрес. — Мы уже начали подготовку, нам не нужен ещё один человек. — Де Фонойоса пытался настоять на своём. — Пожалуйста? — Не-а, нет, не получится. — Доверься мне. — Ох, чёрт с тобой, братец, делай что хочешь, но я тебя предупреждал. — Андрес решил сдаться, потому что если уж Серхио что-то нужно, действительно нужно, он будет стоять до конца. Берлин вышел из гостиной, направился в спальню, оставляя брата одного.

***

Занятия были приостановлены на неопределённый срок, но с расчётом на то, что впоследствии они будут заниматься с удвоенной нагрузкой. Профессор подключил к операции по спасению Герсе Рио и его знания в системах и прочем (он помогал им удалённо, прямо из особняка в Толедо); Серхио удалось уговорить Андреса помочь ему, и они вместе разработали план. Диму ещё не собирались депортировать обратно в Рим, поэтому у Серхио было время приехать во Францию и помочь врачу сбежать. Продумав всё до мелочей, они всё-таки смогли вытащить Герсе из-за решётки и сбежали с ним в Рим, укрываясь от всех в какой-то деревушке, где их любезно принял один мужчина средних лет, совершенно не подозревая о том, с кем он находится в одном доме — грабителям это было лишь на руку. Маркина на ломаном английском рассказывал суть своего плана по ограблению Монетного Двора Герсе, а тот пытался внимательно слушать, хотя было трудно сосредоточиться, когда в голове вихрем проносились воспоминания о последних пяти днях с момента ограбления Версальского дворца. По окончании рассказа Серхио предложил Герсе пойти с ними, на что получил весьма неожиданный ответ: — Спасибо, конечно, что вытащили меня и сделали такое предложение, но я не пойду без своей команды. — А я что говорил? — издевательски протянул Андрес, стоя в дверном проёме выделенной им гостиной, где сидели Серхио и Дима. — Я иду либо со своей командой в полном составе, либо не иду вообще. — ещё раз пояснил Позов. — Хорошо, мы примем всю твою команду, — подумав, согласился Маркина, жестом останавливая поток ругательств со стороны Андреса, — Где они? — Должны быть в пригороде Рима, уже как пару дней. — Ответил Дима, удосужился непонимающих взглядов его новых друзей и поспешно объяснил, — По плану, который составил Каллисто, они должны быть уже за городом. — Мы едем туда сейчас же. — Скомандовал Серхио.

***

Они ехали на машине через весь город под руководством Димы, который говорил, где и когда нужно свернуть. Когда они повернули на трассу, ведущую в нужное место, Серхио и Андрес смутно начали припоминать дорогу, но сослались на то, что «мало ли сколько построек находится за городом в этом направлении». Герсе попросил остановить машину в нескольких метрах от здания, в которое они направлялись. Мужчины вышли из машины, хлопнув дверьми, и Дима повёл их к монастырю, слыша позади себя перешёптывания. — Либо у меня дежавю, либо это место просто похоже на наш старый монастырь, — тихо подметил Серхио, поправляя очки, и посмотрел на брата, который шёл бок о бок с ним рядом. — В таком случае, дежавю у нас обоих, но я, кажется, догадываюсь, кто за этим стоит... — вкрадчиво проговорил Андрес, не замедляя шаг. Перед входом Дима остановился на мгновение, а после вошёл на территорию, видя недалеко перед собой своих друзей. Серхио и Андрес просто сделали вид, будто они здесь первый раз и это вовсе не тот монастырь, в котором они разрабатывали план ограбления Банка Испании.

***

По приезде в монастырь, никто не говорил про Герсе, ребята ещё в поезде несколько дней назад решили, что так будет лучше для всех. Они помнили про него, помнили, что он для них сделал, но не говорили вслух. Все пытались жить так, как было до Врачевателя, по крайней мере, создавали иллюзию будто ничего не было. С той ночи в Париже Граф и Мартин решили попробовать перейти на другой уровень, если их так тянет друг к другу, то почему бы не попробовать что-то новое, им комфортно в обществе друг друга, да и другие ребята заметили какую-то особую химию между этими двумя, так что, как только они видели, что парни буквально раздевают друг друга взглядами или просто мило смотрят друг на друга, сразу же уходили от них, оставляя парочку наедине. Сегодня ребята собрались поиграть в карты после обеда за столом на улице, Граф любезно одолжил им одну из своих колод, а сам с другой колодой уединился с Мартином неподалёку от товарищей, в клуатре* монастыря. Арис пытался научить Берроте какому-то простому фокусу. Они периодически отвлекались на короткие поцелуи и шуточки, а когда карты надоели, мужчины и вовсе сидели в обнимку, тесно прижавшись друг к другу. Граф и Мартин не обращали внимания на играющих за столом, они слышали их смех и разговоры, значит, все были на месте, но вдруг все разом затихли. Мужчины сначала не придали этому никакого значения, в очередной раз увлёкшись поцелуем, но Мартин отстранился первым и перевёл взгляд на друзей, Граф последовал его примеру и заметил приближающуюся к столу знакомую фигуру Герсе, а затем ещё две незнакомые. — Мартин... — тихо позвал Арис, выпуская Берроте из объятий. Мартин не слышал, что сказал Граф, но видел, кто был с Герсе. Его сердце пропустило удар. Он был полностью уверен, что смог забыть Андреса, ведь рядом был не менее прекрасный и чуткий Арис, с которым Берроте ощущал себя спокойно и впервые на своём месте. Но стоило появиться де Фонойосе в его поле зрения, так сердце предательски начало колотиться и ублюдские бабочки в животе снова ожили, напоминая о прежнем возлюбленном и о том, что никуда Берроте не денется от своих истинных чувств, как бы он не пытался обмануть себя. Андрес, так не вовремя появившийся, заметил, как Мартин зажимается с кем-то у стен монастыря. Берроте случайно пересёкся с ним взглядом и сразу же пожалел о том, что это произошло. Граф несильно толкнул Мартина в плечо, вытаскивая из раздумий и, как только тот посмотрел на него, кивнул в сторону друзей, которые накинулись на Герсе с объятиями. — Эй, Ио, Каллисто, посмотрите, кто вернулся! — окликнула их Оксана. Мужчины поспешили к ребятам и, когда они подошли, все расступились, давая дорогу Мартину и Арису, которые сразу же заключили Герсе в объятия и чуть не придушили его на месте, по его же словам. — Как ты... как ты выбрался? — спросила удивлённо Оксана. — Ну, если бы не эти двое, зачем-то решившие рискнуть своими жизнями, меня бы здесь не было. — Дима жестом указал за спину на Андреса и Серхио, которые теперь подошли ближе, и обратился уже к ним, — Ах, да, я же не представил своих друзей... Герсе представил свою команду Андресу и Серхио, а затем они представились сами: — Можете звать меня Профессор, — поправив очки, сказал Маркина, а после указал рукой на своего брата, почему-то смотря в упор на Берроте, который стоял к ним очень близко, — а его — Берлин. Мартин ядовито улыбнулся и как бы невзначай кинул: — Да мы знакомы, Профессор. — Он проигнорировал взгляды своей команды, направленные на него, и продолжил, скрещивая руки на груди, — И зачем вы здесь? — Мы хотим предложить участие в ограблении, — отстранённо начал Маркина, прекрасно понимая, что Берроте догадался, в каком именно. — О, правда? — издевательски протянул Мартин, за что получил слабый толчок в плечо от Графа, который всем своим видом спрашивал «что ты делаешь, придурок?», — Не Монетный ли Двор вы собрались грабить, Профессор? — Мар... — начал было Профессор, но осёкся, — Каллисто, прекращай, мы ведь просто... — Серхио выставил руки перед собой в сдающемся жесте, пытаясь успокоить вспыльчивого Мартина. — Заткнись, — грубо прервал его Берроте, а после обратился к своей команде, — Ну, и что скажете? М? — он выжидающе смотрел на ребят, которые на самом деле выглядели слегка напуганными вновь разозлившимся Мартином и боялись сказать точный ответ, лишь неопределённо говорили себе что-то под нос. — Я, кажется, задал вопрос, не так ли? — Да, мы согласны, — ответил за всех Граф, прекрасно зная, что кого-кого, а его Мартин трогать точно не станет. Берроте обернулся к нему лицом, всем видом показывая своё недовольство сложившейся ситуацией, а после, кинув едкое «ладно», которое означало что-то вроде «вы ещё все пожалеете», стремительным шагом направился в монастырь. — Я так и не понял, мы возвращаемся в Толедо или нет? — незаинтересованно кинул Андрес. — Э-эм... — неопределённо начал Граф, беря ситуацию под свой контроль, — Берлин, да? Берлин, я сейчас всё улажу, поговорю с Каллисто, и сегодня же мы готовы уезжать. Прости за него, такой уж он вспыльчивый. — Он виновато пожал плечами и отправил ребят собираться, а сам пошёл к Берроте выяснять в чём, собственно, дело.