Всего лишь шутка

      Утро было добрым.       Я проснулся, когда солнце уже вовсю пробивалось в окно и щекотало своими лучами кожу. Я хмурился, жмурился и морщился, но потом всё же открыл глаза. Чужие объятия перенесли меня на утро неделю назад, когда от паники я не знал, что мне делать. И сейчас в первое мгновение я испугался жутко, сердце забилось в бешеном ритме, казалось, что в тишине комнаты раздаётся набатом, вот-вот разбудит Хани.       Хани… Ханичка… Я только опробовал это имя на языке, и стало спокойнее, легче, приятнее, весь страх ушел, вся паника рассеялась. Обнял крепче, прижался кожа к коже, носом зарылся в волосы непослушные, целовать лицо начал, нежными крошечными поцелуями. Ресницы Хани стали подрагивать, он ещё не проснулся, но искал губами меня, словно бы привычное дело — просыпаться вместе. С ума это сводило, просто сводило с ума отчаянно. Руки прижимали Хани ближе, ноги сплелись, стоны срывались тягучие с губ друг друга и тонули в поцелуях.       Хани глаза распахнул, за плечи меня обхватил и повалил на спину, забираясь сверху, обхватывая ногами бока, целуя до сбившегося дыхания. Я руками гулял по его телу, изучал, запоминал, понимал, что не приснилось, и слава богу! А Хани, Ханичка… в свои руки всё взял, я лишь задыхался от ощущений, толкался, подстраиваясь под нужный ритм, сжимал и тискал руками, налюбоваться не мог на лицо, озарённое солнечными лучами, на губы, что тот закусывал, на глаза, которые не закрывал, смотрел на меня так же неотрывно. Это было всё каким-то чудом в его руках.       — Доброе утро, — Хани мурлыкнул куда-то в шею, растягиваясь рядом, прижимаясь, дрожа ещё всем телом. Я обнял его покрепче и поцеловал в волосы, налипшие на влажный лоб, промолчал. — Если у меня будет такой будильник всегда, то я только за. Мингю будет верещать, я зуб даю.       — Ты же не будешь звонить ему прямо сейчас? — Я напрягся. — Почему ты вообще подумал о нём именно сейчас?       — Дай мне насладиться своим триумфом. — Поцелуи Хани скрашивали абсолютно всё.       — Так ты чувствуешь себя победителем? — Я нахально навис сверху, словно предъявляя свои права на него.       — Я чувствую себя счастливым, дурачок.       Я, кажется, тоже это чувствовал. А может, и что-то большее, чем счастье, мне ещё нужно было разобраться в себе, я не знал, каким словом я могу описать себя нынешнего. Я чувствовал, но слов ещё подобрать не мог.       День мы провели лениво, не отрываясь почти друг от друга. Болтали обо всём на свете, вместе готовили, ели под просмотр какой-то ерунды по телевизору, сидя на полу почти в обнимку. Хотелось наплевать на всё и просто провести остаток своей жизни в этих объятиях, в этом моменте жизни, чтобы больше никого.       — Останемся дома? — Я куснул Хани за мочку уха, а тот, рассмеявшись от щекочущих ощущений, подался ближе, открывая для поцелуев шею. Дважды приглашать не нужно было.       — Ну нет, — Хани срывающимся на хрип голосом бурчал немного в мою макушку. — Никаких пропусков. Ты и так в понедельник скрывался от меня, халявил.       — Я не халявил, я трусил. — Поцелуи, поцелуи, поцелуи, язык, выводящий узоры на ключицах. — Такой потрясающий ты, я не знал, как с этим справиться.       — Справился на отличненько, да… — Пальцы в моих волосах, оттягивают меня за них, чтобы поцеловать.       — Будешь до конца дней моих мне это припоминать? — Прикусил чуть губу, оттягивая её, зализывая место укуса.       — Ты неплохо заглаживаешь вину, но нам ещё работать и работать…       — Так, может, и продолжим? Зачем нам куда-то идти. — Хани отстранился, нахально усмехнувшись, и шлёпнул меня по плечу. — Ай! За что?       — Было бы за что, вообще бы не поздоровилось! — Хани, извернувшись, высвободился из моих объятий, поцеловав быстренько в губы, поднялся и начал суетиться. — Надо заехать за вещами домой перед тренировкой. А то я не всё заранее продумал вчера.       — Не надо никуда ехать, — мне просто не хотелось никуда его отпускать, — просто возьми мои вещи, какая разница, в чём ты будешь? А сэкономленное время мы лучше потратим с умом.       — Хитрец и искуситель. — Хани уже вернулся ко мне и, не прекращая целоваться, сел на мои коленки, прижимаясь теснее. — Уговорил.       На тренировку мы чуть не опоздали. Решено было ехать на одной машине, чтобы не терять времени. Когда мы пришли в зал, ребята уже были внутри, недоуменно осматривая нас.       — А… — Сунён хотел было что-то сказать, увеличив глаза, что-то он понял, но непонятно было, что нас выдало, — опухшие от поцелуев губы? сумасшедший взгляд? — да только Джихун дал ему лёгкий подзатыльник и, состроив страшные глаза, отрицательно мотнул головой. Сунён замолчал, но вряд ли надолго.       — Привет, вы чего опаздываете? — Мингю уже разогревался, а потому взгляд бросил на нас поверхностный.       — Так вышло, но мы немного пропустили, сейчас наверстаем. — Хани потянулся сам, разминаясь, и глянул на меня, улыбнувшись. — Чолли, помочь растянуть…ся? Сунён подавился воздухом, а Джихун прыснул в кулак, стараясь не засмеяться совсем уж громко. Мингю же был отвлечён, что было нам на руку.       — Ну, с этим и я тебе могу помочь, если захочешь. — На этих моих словах Джихун не выдержал и заржал, закрыв лицо руками, Мингю удивлённо обернулся на него, а потом вдруг остановил взгляд на нас с Хани.       — Хань, а ты чего в шмотках Сынчоля?.. — Вот этого мы вряд ли ожидали, совсем не подумав, что Гю сможет зацепиться за какие-то вещи. — О боже… Неужели сработало?!       Мы недоуменно переглянулись с Хани, и тот, чуть прищурившись, нарочито спокойно поинтересовался:       — Что сработало, Мингюш?       — Ну как же! То, что вы проснулись вместе! Я так долго это планировал. — Он был так счастлив, а я, кажется, был готов убивать.       — Что ты планировал, засранец, признавайся! — Хани скрутил ему руку за спиной и начал её выламывать, пока Мингю не запросил пощады. — Выкладывай!       — О боже, мне же больно! Я всё расскажу, честно! — Хани чуть ослабил хватку, но не отпустил полностью. — Это я вас раздел и уложил вместе. Вы всё равно весь вечер целовались, господи, я, считай, и не сделал ничего, вы бы и без меня справились!       — Да ты понимаешь, что поставил на карту абсолютно всё, что было мне дорого, придурок? — Хани сильнее потянул за руку, заставив Мингю практически запищать от боли. — Ты не подумал, что я могу лишиться даже этого?       — Но ведь всё же хорошо! Хорошо ведь, правда? Всё же получилось?       Джонхан отпустил Гю, отшвырнув его на пол от себя, Сунён с Джихуном в ужасе взирали на всю эту картину, а я вдруг после слов Хани о том, что он мог всё потерять, разозлился не на шутку и подошёл к Мингю, ухватив его за воротник футболки и притягивая ближе к себе.       — Чоль, ну ты чего. Чоль, тише. Чоль, это была всего лишь шутка!       Я коротко замахнулся и хорошенько вмазал по вечно самодовольной роже Гю, отбросив его обратно на пол.       — Считай, что я тоже сейчас пошутил. Тоже не очень удачно.       Я подошёл к Хани, который отчего-то весь как-то сжался, уменьшился в размерах, испуганно глядел на меня:       — Я не знал, Чоль… Я бы не хотел так, честное слово. Я бы не стал…       — Ой, да помолчи. — Я притянул его к себе и поцеловал, просто, спокойно, будто мы делали это миллионы раз, передавая свою поддержку. Хани чуть расслабился и уткнулся лбом мне в грудь, дрожа ещё. А я прошептал ему, наклонившись к самому уху: — Может, и хорошо получилось, так бы я ещё год тормозил. Только Мингю ни слова, пусть страдает.       Хани хихикнул, сдержав улыбку лишь для меня краешком губ, а потом снова сурово воззрился на Гю.       — Твои шуточки до добра тебя не доведут, так и знай.       — Но всё же хорошо сложилось, почему я всё сделал правильно, а в нос всё равно получил? Где ваша благодарность?       — Моя благодарность заключалась в том, что это я тебе в нос дал, а не Джонхан, после него ты бы так просто не встал. — Сунён хохотнул на заднем плане, а мы с Хани вдруг резко обернулись на него и Джихуна, почти забыв, что они рядом, просто затихли как мыши, пережидая разворачивающуюся на их глазах драму. — А вы чего?       — А мы вообще отлично! Не при делах, что уже плюс, целее будем. — Хун поднял большие пальцы рук вверх, Сунён тут же повторил за ним. — Совет да любовь!       Я хмыкнул, отвернулся от них и снова притянул к себе Хани, Ханичку.       — А представь, что это так и осталось бы всего лишь шуткой?       — Не хочу никогда об этом даже думать…