Маньяк твоих чувств.

Гордой походкой я вышагивала по улицам Парижа, которые были мне совершенно незнакомы. На календаре осень, но, несмотря на это, на улице тепло. Поэтому я надела коричневую юбку чуть ниже колена с мелким принтом розовых цветков, бежевый свитер и белые кроссовки. Очень опасно, знаю, но что я сделаю, если так люблю светлую обувь? Сумасшедшая? Наверное. Я остановилась около очередной витрины магазина. За безупречно чистым стеклом манекен с идеальными параметрами. Правду сказать, я никогда не понимала, зачем делать такие фигуры. Покажите мне хоть одну девушку, у которой плоский живот от природы, без фотошопа, которым пользуется каждый второй, если не первый. Конечно, не могу пожаловаться на то, что я полная, но и похвастаться мерками модели — нет. Достаточно красивая фигура для обычной девушки. И да, моя самооценка не так высока, как кажется, просто я реально оцениваю ситуацию. Так вот, я отвлеклась. Понравилась мне в этом магазине одна сумочка, но, как только я увидела ее цену, решила все же пройти мимо. Получая невероятное удовольствие, я рассматривала архитектуру этого шикарного города, лица прохожих людей и порой заглядывала в окна жилых домов. Мне никогда не были интересны чужие жизни — я считаю, что это не то что неприлично, а даже безобразно. Но, несмотря на свои принципы, я все равно иногда посматривала в окна Парижан. Мне нравится наблюдать, как утром раскрываются тяжелые портьеры, открывая вид на старинную мебель, мою любимую. Нравится искать хоть какие-то эмоции на лицах хозяев, которые ранним утром варят кофе. И это приятное ощущение, когда тебя приветствуют в ответ, ловя лучи твоей улыбки, тоже нравится. Знаете, не каждый день проходит мимо странноватая девушка, прожигая взглядом чужие окна. А ведь у каждого своя жизнь, своя судьба. И нельзя сказать, что у кого-то она тяжелее, а кто-то лежит на диване, а с неба сыпятся деньги. У каждого свои трудности, которые кто-то преодолевает, а кого-то ломает жизнь, к сожалению. Так вот, иду я по этой узкой улочке, вокруг, к счастью, незнакомые лица. В одном из красивейших домов располагался не менее красивый магазин, который мне, по женской участи, захотелось срочно посетить. Зайдя в небольшое помещение, я увидела очень много косметики, эстетично расположенной на полках. Все было идеально разложено, а я лишь завидовала тем, кто мог себе позволить купить хоть кисточку из этого магазина. В принципе, по Парижским лавочкам я гуляла как на экскурсии, рассматривая экспонаты, не входящие в силы моего кошелька. Удаляя свое внимание от вещей, занимающих свое законное место, я устремила его и свой острый слух куда-то вглубь помещения. Каково же было мое удивление, а если быть точной, то и разочарование, ужас и страх, когда я услышала знакомый голос. И как я ошибалась, когда была уверена, что никого из знакомых не встречу именно тут, да еще и осенью. Видимо, судьба со мной сыграла очень злую шутку, саркастически смеясь. Безусловно, в какой-то мере я была и рада видеть его, но, кажется, ему лучше было обо мне и не вспоминать. В моей голове моментально вспыхнул план мести, который я хотела воплотить еще два года назад. Усмехнулась от своих же мыслей. И у меня была возможность сбежать из этого магазина, да подальше от него, но мое сердце, интуиция и все, что может шептать внутри, умоляли остаться. Потому я встала за ним, сверля взглядом спину мужчины. Если, конечно, его можно назвать мужчиной. Кто этот человек? О, Боже. Меня еще и связывало с ним пять лет одной жизни на двоих. И нет, он мне не являлся даже мужем. Влюбилась, как дура, а он… а он — нет. Никогда не чувствовала от него какой-то взаимности. Лишь пользовался мной, моими дикой любовью и привязанностью. Я не замечала, собственно, ничего вокруг себя. Его бабы, которых он заводил на стороне, крутились у меня под носом, а я влюбилась, понимаете? Спустя пять лет нашей сумасшедшей истории, которая не завершилась даже совместным проживанием, он произнес слова, навсегда разрушившие мою жизнь, как я считала на тот момент: «Ира, я тебя не люблю и никогда не сделаю тебе предложение, ты слышишь вообще, нет?!». И оставалось лишь добавить, что я для него кукла, но к моему, ну, или к его счастью, Стас такого не сказал. Ну, ничего, я не нравилась ему, пусть найдет кого получше, а я справлюсь и без него. Он исковеркал мне всю жизнь. И, казалось бы, за два года можно было бы и найти мужчину, да гораздо лучше него, но не могу. Я отвыкла от любви, привыкла, что я души не чаю в партнере. Жду, когда придет кто-нибудь, и я забуду, что такое страх перед мужчиной. Это я, спустя два года, хоть и не отошла до конца, говорю более-менее спокойно. Но не называю последствий, тех эмоций, что я чувствовала. Мне больно вспоминать, поднимать старое из своей души или трогать эту историю снова. Но, видимо, эта история решила сама потрогать меня спустя два года. Выпасть из своих размышлений мне помогла продавец, которая, похоже, уже обслужила многоуважаемого Стаса Пьеху. Да, это именно тот, о ком я рассказывала. — Девушка, что для Вас? — спросила надоедливая женщина, стоящая за кассой. И я намерена была ответить: «В Вашем магазине я не могу купить даже ватный диск!», но брюнет вовремя развернулся, а я успела прикусить язык, чтобы не наговорить никому лишнего. — Спасибо, ничего. Я мужчину жду, — дав понять, что жду Стаса на улице, я мило улыбнулась и покинула душное помещение. Краем глаза я заметила, что певец покупает какую-то палетку теней с яркими цветами. Берет он ее явно не себе, а означает это лишь одно. А, нет, не одно. Либо его женщина ждет своего «преданного» мужчину дома, либо того же верного она ждет в Москве. Но, честно, сейчас мне это было крайне неважно. Скорее, в моей голове решался ответ между «Да» и «Нет». — Какими судьбами тут, Цветочек? — самодовольно спросил Пьеха, когда вышел из магазина, скрестив руки на груди. Да, он так меня называл, когда мы встречались. Точнее, пять лет это странное прозвище было мне присуще. А ведь и правда дурацкая переформулировка моей фамилии. Раньше я, образно говоря, таяла, когда он меня так называл. А сейчас проклинаю это своеобразное имя, от которого Стас, кажется, до сих пор в восторге. Я даже поежилась от этого, и это странно отобразилось на моем лице, что мужчина заметил, — Чего скривилась? Не нравится? — я безмолвно кивнула. — А раньше… — Я приехала отдохнуть, а тут опять ты, — не дав ему договорить, я ответила на самый первый заданный им вопрос, откровенно закатив глаза. — Ну, я же сказал, что мы еще встретимся, — съязвил брюнет, примеряя на свое лицо нахальную улыбку. — Бессмысленный разговор ведем, — в ответ не промолчала я, так ни разу и не назвав его по имени. Мне было неприятно вообще встречаться с этим человеком, не говоря уже о том, что я должна его как-то называть. Пусть лучше мои предложения будут безличными, чем содержащими имя этого мужчины. — Отлично. Может, прогуляемся, украсим этот бессмысленный разговор? — саркастически предложил Стас, поднимая брови вверх, а его улыбка не изменяла себе. — Не знала, что ты можешь быть джентельменом. Заранее извини, что бессмысленно истрачу твое время, но не могу отказаться от такого предложения, — пока Пьеха перерабатывал мои слова и пытался понять их суть, лицо его приняло недоумевающий вид. От такого зрелища мне стало смешно, а в мысли закрались не самые приятные воспоминания, отчего на моем лице засверкала усмешка.

•

Окно, находящееся на семнадцатом этаже, окутала темнота, лишь далеко внизу на московских улицах мелькали фары машин и вывески магазинов. Стрелка часов предательски остановилась на цифре три. Часы сломались, жизнь, кажется, тоже с треском начинает рушиться. В эту же минуту ключ в замке дал о себе знать, открывая замерзшую крепость. Вовремя. Я не шелохнулась. Не встала с подоконника, наорав на своего мужчину за такой поздний приход, не бросилась в объятия, выбрасывая из своей головы все плохие сюжеты фильмов, и даже не выпрыгнула в окно. Я знала, что пришел он. Мое лицо было до того заплаканное, что в таком состоянии мне было стыдно кого-то встречать. Да, я догадывалась, точнее, знала, где был мой Стас. Но это местоимение «мой» можно легко сломать, ибо оно совсем не привязывает толстыми нитками друг к другу, не приклеивает на супер-прочный клей, а только остается на совести, которая есть не у каждого. И теперь он, в очередной раз, стал не мой. Не чужой, но не мой. — Ир, ты спишь? — я вздрогнула от тихого голоса, такого заботливого и невероятно любимого. Но он не мой. Не стоит об этом забывать и в тысячный раз прощать. — Ты где, дорогая? — удары моего сердца и желание выйти в окно одновременно возрастают. Я знаю, как только его увижу, так все мои обиды разобьются вдребезги. С каждым его шагом меня начинает все больше трясти, а он, обойдя все комнаты, уверенно идет в сторону кухни. Слезы не переставали литься, наоборот, стремительно добивали мое внутреннее состояние, уничтожая каждую нервную клетку. — Вот ты где, — тихо сказал Стас, остановившись на пороге. По его голосу было слышно, что он, кажется, все понял. Без слов, объяснений и неуместных, никому ненужных эмоций. Мысленно я уже благодарила его за все и прощалась навсегда без драматического сюжета. Считаю это лишним. — Ир, я не знаю… — я резко развернулась и, не дав ему больше произнести ни слова, приложила свой указательный палец к его губам, умоляя замолчать. — Спасибо тебе за все, Стас, — каждое мое слово сопровождал тихий голос, который нес за собой лишь благодарность и одновременно с этим разочарование в человеке. Любовь и ненависть в одном сосуде. — Я тебе, знаешь… Да, в принципе, это уже не так важно, — я усмехнулась, осматривая мужчину с ног до головы. — Счастья тебе, — последний раз обжегши губами его пылающую щеку, я ушла. Зачем прикоснулась к нему снова? Оставила последний свой след на его коже? Я люблю, до невозможности люблю. Эта ужасная дикая страсть, которая приносит исключительно вред, только портит мою жизнь, меня. Пора заканчивать с этим. Я достаточно взрослая женщина, чтобы создать свою семью, а не теряться в сумасшедшей любви к одному мужчине, которому на меня, грубо говоря, наплевать.

•

Спустя какое-то время я его простила, но неприятные ощущения меня не отпускали. И по логике я должна была вернуться и наорать на него, срывая на любимом мужчине всю боль и обиду, но по собственной женской логике я вернулась и не наорала, а просто обняла. С такой любовью и трепетом. И еще один год жизни я потратила зря. На человека, который «любил» меня лишь для галочки на своем сердце.

•

— Здравствуй, дорогая, — смазливо улыбнулся Стас, приобнимая меня одной рукой со спины. Я развернулась полностью, чтобы в очередной раз утонуть в омуте его безупречных глаз. И каждый день я мечтала лишь ощущать его бархатную кожу под своими руками. Нежно опустив свои ладошки на крепкие мужские плечи, я прикоснулась своей щекой к его шее, вдыхая родной аромат. Аромат, который, кажется… — Стас? — тихо прошептала я, задав немой вопрос. Он все понял, а в глазах читались сострадание и какая-то вселенская надежда на очередное прощение. Я чувствовала, как с каждым днем он становится ближе ко мне, проявляет заботу и нежность, а в глазах Стаса зажегся маленький огонек счастья. Видимо, счастья не со мной. А мне уже без разницы. Это как каждый день ходить за хлебом — настолько же привычно. Я не испытываю сейчас абсолютно никаких эмоций, кроме уверенности в том, что это последние вздохи рядом с этим человеком, последние прикосновения и эмоции, сейчас исключительно отрицательные. — Ты, — я ударила своим маленьким кулачком по его груди. — Ты никогда так не поступай со своей любимой женщиной, как со мной, — и все-таки одинокая слеза скатилась по моей холодной коже. — Слышишь? Никогда! — я резко вырвалась из его объятий, навсегда покидая эту квартиру. Я ему не нужна, а скоро, как только привыкну к другой жизни, и он мне будет не нужен. И лишь в коридоре я услышала совсем не «Прости!». До меня донеслась целая тирада: «Ира, я тебя не люблю и никогда не сделаю тебе предложение, ты слышишь вообще, нет?!». Мое желание поцеловать его напоследок, поделиться с ним своей болью и осколками души никуда не делось, но после такого расставания я обычно возвращалась. Потому сейчас, когда он захотел прикоснуться ко мне, я лишь одернула его руку, ясно дав понять, что его жизнь со мной потерпела крушение.

•

Стрелки часов отбивали девять вечера, а мы все еще обследовали улицы Парижа. Мне самой интересно, как мы находим темы для разговора с человеком, который убивал во мне все живое на протяжении пяти лет. Неужели что-то да оставил? — А я вот новую машину купил, — рассказывал мужчина, с гордо поднятой головой. — Мне даже копить на нее пришлось, представляешь? — представляю, Стас, ох, как представляю. Он и сам усмехнулся от этого «Представляешь?». — Дом на Бали хочу купить, завтра полечу туда, — тут усмехнулась уже я. Все в единственном числе говорит, про себя любимого. А ведь у него наверняка есть девушка, иначе кому он будет косметику покупать? Люди не меняются, и это, кажется, уже доказано. Дальше он говорил что-то про свои материальные богатства, но мне, честно, до этого дела никакого не было. Пока Стас рассказывал «увлекательную историю», я находилась где-то далеко, в собственных раздумьях. И в моей голове созрел гениальный план. Что ж делать, когда такие таланты, как я, пропадают. Необходимо воплощать мечты в реальность. И не успела я подумать о последствиях того, что хочу сотворить, как моментальная поддержка явилась ко мне сама: — Ира, а как у тебя на личном? — наверное, это самая дурная формулировка этого вопроса. — Да, знаешь… — я усмехнулась от своих мыслей, которые в данным момент роем крутились в голове. — Все отлично! Слушай, поздно уже. Может, заглянешь в гости? — я могла бы спросить всеми любимое: «А у тебя как на личном?». Но, к сожалению, от такого вопроса шанс воплощения моего плана резко падает, поэтому необходимо притупить свою природную любознательность к этому мужчине. И после своего предложения я увидела четкое сомнение в его глазах, неуверенность и полное непонимание. Ну ничего, скоро все поймешь. Спустя полчаса мы уже были в отеле, где я остановилась на время отдыха. — Стас, ты присядь тут, я пойду чай заварю, — тихо сказала я, смущенно улыбаясь. И атмосфера на самом деле была бы неудобная, если бы я не пользовалась ей как воплощением мести. Заварив зеленый чай с мелиссой, я направилась в гостиную, где, наверняка, меня заждался мужчина. Дойдя до двери, которая оказалась закрыта, я прислушалась к разговору, доносившимуся из комнаты. — Аллочка, дорогая, здравствуй. Я готовлюсь к завтрашнему выступлению в закрытом ресторане, — дальше я не слушала, не хотела ворошить прошлое. Аллочка, значит? Такая хорошая девушка, прекрасного воспитания, красавица и с огромным терпением. Интересно мне посмотреть на эту девушку. Наверное, Стас ее любит, но, к сожалению, времени у него мало на личную семейную жизнь. То гастроли, то друга давнего встретил, работа, новая песня, закрытые мероприятия, на которые можно прийти исключительно исполнителю. Кажется, так он мне аргументировал поздние приходы. И все его девушки как на подбор. И нет, я не говорю о его любовницах, которые совершенно отличаются. Ведь такая красотка с идеальной фигурой не обладает терпением, верно? Еще одна девушка, попавшая под нож тирана. Разговор, вроде, закончился, и я, натянув на себя самую счастливую улыбку, вынесла поднос с двумя кружками чая и сладостями. Даже его любимые эклеры, которые я теперь ненавижу, каким-то чудом оказались у меня в холодильнике. — Ты так быстро, — улыбнулся Стас, разглядывая изгибы моего тела, которое прикрывал лишь шелковый коротенький халат. Это еще начало конца нашей незаконченной игры, мой дорогой. Поставив поднос на столик перед певцом, я прилегла на кровать, освобождая себя от усталости. К счастью, мой халат был не настолько короткий, чтобы я постеснялась это сделать. — Эклеры? — спросил он, когда увидел свое обожаемое блюдо. — Интересно. Откуда они у тебя? Ты же не любишь их? — даже это он знает. Хотя разлюбила я их после того, как пять лет они числились моей любимой пищей. Следит? Жалеет? Ну и отлично. — Слишком много вопросов, дорогой, — кажется, я опьянела от ситуации, ну, или от чая, который еще не пила. Можете верить, а можете — нет, но я не испытываю абсолютно никаких чувств к этому человеку. Простила? Разлюбила? Скорее, устала. Устала от него. Я, видимо належалась, ибо меня как магнитом притянуло на другую сторону кровати к брюнету. Прости, Стас, не удастся тебе любоваться моей красотой. Самой смешно от свои рассуждений. — Я, знаешь, жалею, — начал он, а я поняла, что сейчас начинается то, к чему я стремилась весь вечер. — Жалею, что потерял тебя. Потерял наше общение и все, что мы так долго строили, — мысленно я исправляю все его слова, ибо никаких «мы» уже давно нет, да и, видимо, не было. И, как он выразился, «строили» не «мы», а я. Он разрушил все, что я так долго строила, а не «мы». Но я промолчала. Не хочется, знаете, вступать с ним в какой-либо разговор. — Я действительно хотел создать с тобой семью, воспитать детей и. — ой, эту богадельню я точно слушать отказываюсь. Именно поэтому я начинаю усердно раздумывать, как направить его на извинения, чтобы мой план сам собой реализовался. — Я искренне желаю тебе счастья, — я же актриса, правда? Опустив себя в самое грустное настроение, а на лицо надев маску печали, я отклонила голову. Все это выглядит достаточно правдоподобно, но чтобы все мои старые эмоции донеслись до его беспощадного сердца, я заревела. Спасибо институту за умение мастерски показывать свои эмоции и скрывать ехидную улыбку, которая так и норовит вырваться. Я почувствовала, как его левая рука легла на мою талию, нежно поглаживая, а правая находилась в районе моего лица, пытаясь убрать следы слез. Но я усердно мокрыми пальцами стирала мокрые дорожки. Плохая актриса. — Прости меня, прости, Ир, — и, кажется, финиш. Финиш домашней комедии. Я вижу в его глазах ежесекундную мольбу. Врядли это искренне, а, если и искренне, то долго не продержится. Но я знаю точно: в моих глазах он больше не увидит извинений и умения прощать его. В какой-то момент я настолько вжилась в эту роль, что забыла про существующую реальность. Мысленно усмехаясь, я все еще держала актерскую планку. Мои мысли были далеко отсюда. Мысли, лешенные ума и сердца. Неужели я настолько стала черствой, что начала играть на чувствах других людей. Простите меня, но это он. Он меня так научил. Так, что я последнее отдам, чтобы сделать ему больно. Поднимая своя лицо, я глубоко посмотрела в его глаза, ища там душу, любовь, но вместо этого почувствовала лишь металлический вкус его крови на своих губах. А он не изменяет своим привычкам, в отличие от своих девушек. Так же кусает губы, когда волнуется. Я поняла, Стас. Я тоже волнуюсь. Как я давно не ощущала эти прикосновения когда-то родных губ. Но сейчас лишь полное ощущение ножей, впивающихся в мое лицо. Когда-то эти ножи могли растопить мое сердце, а любовь расцветала снова. Сейчас, спустя два года, я могу только рассмеяться на всю эту мерзость. Вспомнив о том, что это игра одного, ну, или двух актеров, я резко отстранилась, слегла стукнув кулаком по его груди. Мое выражение лица давало понять лишь одно: я прощаю и скоро вернусь. Но нет. Не судите, как говорится, по внешности. Поджатые губы, слезы, в глазах вселенская грусть и тоска по человеку еще не говорят о том, что в душе происходит то же самое. Я поднялась с кровати, несмело улыбнувшись мужчине, и пошла в ванную комнату, абсолютно ничего не говоря. Я не хотела обманывать его, ибо возвращаться не собиралась, потому слова: «Я сейчас вернусь», — не подходят. Лучше промолчать. Я впервые увидела в нем страх, ужас от того, что я могу не вернуться. И как же я внутренне ликовала, когда Стас прошептал, следя за мной взглядом: «Я тебя люблю, Ир!». И только сейчас, в эту минуту, он сказал это так искренне, что я успела еще тысячу раз засомневаться, правильно ли я делаю. Я не могу сделать по-другому. Он слишком много боли принес в мою жизнь. Он научил меня ненавидеть. Я забыла те чувства, когда любят меня без каких-либо обязательств. Как давно я чувствовала себя женщиной? Он обеспечил мне жизнь с тираном, при которой можно забыть о собственных интересах, желаниях. О себе. Да, я забыла о себе. Я забыла про свой характер, который раньше нельзя было ничем сломить, забыла про свои чувства, мечты, которые в детстве были моей целью, забыла про весь мир, про близких для меня людей. Ради него. Я до невозможности любила, носила розовые очки, которые в какой-то момент вдребезги разбились, и я увидела другого Стаса. Стаса, который не любит никого, кроме себя. Ему хорошо там, где его кормят, создают полный комфорт, обеспечивают необходимыми чувствами. И как же тут идеально подходит это «обеспечивают». А взамен на это лишь пелена на глаза, скрывающая все недостатки. Если быть точнее, то всё, кроме его брутальной внешности. Его девушка дожидается любимого мужчину в московской квартире. Она лежит на диване, смотря на его фотографию, а в руках держит мужскую рубашку, которую он ей подарил. Запах его одеколона греет душу, пока он, находясь в другой стране, выступает в закрытом ресторане. Стас всем дарит свои рубашки. Самовлюбленный идиот. Она не понимает этого. Девушка, влюбленная по уши. Мне жаль ее, как и всех остальных красавиц этого мужчины. Он губит жизнь всем, кого встретит на своем пути. И можно его назвать маньяком. Маньяком жизни молодых девушек, маньяком эмоций и чувств. Порой бывает так, что люди не могут быть вместе, ведь так будет лучше. Каждому из нас будет лучше. Я была слишком зависима от него. От мужчины, который меня убивал. Я успела уйти, сбежать от его душевных ранений. Но не у каждой женщины сильный характер. Возможно, та, которая сейчас ждет его в их общей квартире, умрет от предательства. От использования ее как домашней хозяйки. Сказал, что любит. Он не умеет любить и никогда не научится. А он снова играет на моей любви к нему. Только жаль, Стас, что та дикая страсть к тебе прошла уже очень давно. Просто ему плохо. Плохо без меня, без моих чувств к нему, которых уже нет. Теперь моя очередь управлять им и его эмоциями. Я знаю слабые стороны Стаса и сделаю все, чтобы ему было плохо этой ночью. Быстро переодевшись в уличную одежду, я положила халат в сумку, которую захватила с собой из коридора. Нашла небольшой листок бумаги и начеркала на нем пару прощальных слов. Уже собираясь покинуть помещение, я обернулась, глядя на себя в зеркало. На меня смотрела счастливая женщина, которая, кажется, прибывала в восторг от ситуации. Удовлетворенная своими эмоциями и поведением, я вышла из ванной комнаты. Стас курил на балконе, устало прикрывая глаза. Кажется, у маньяка закончились жертвы, от которых он подпитывался. На столике в комнате брюнет оставил телефон, который сразу привлек мое внимание. Вспомнив ту особу, которая так мило разговаривала с ним по телефону, я решила, что сейчас именно тот день, когда не стоит отказывать себе в желаниях. Особенно, когда хочешь помочь его новой жертве. Удостоверившись, что мужчина все еще находится на балконе и до моего «возвращения» не собирается его покидать, я схватила дорогой айфон. И у меня не дрожали руки, не дергался глаз, а я была полностью спокойна. Пережив с ним столько, мне не было страшно сбегать, а его оставлять в собственных догадках. Найдя последнего абонента в списке контактов, я вовсе не удивилась, как он ее подписал. «Гринаева». Ему, видимо, нравится подписывать своих «дорогих и любимых» женщин по фамилии. И он не боялся, что та самая об этом узнает, ибо его телефон круглосуточно находится в кармане брюк, когда Стас находится рядом с «постоянной» девушкой. Переписав номер себе в телефон, я оставила записку на столе, положив на нее айфон мужчины. Последний раз скользнув взглядом по силуэту Стаса, я выскочила в коридор, чтобы, не дай Бог, чего не случилось. И спасибо всем обстоятельствам, которые заставили меня не разбирать чемодан, а для начала отправиться исследовать незнакомый город. Наспех надев кроссовки, я схватила собранные вещи и выбежала в общий гостиничный коридор, аккуратно прикрыв за собой дверь. Я так нагло сбежала. Сбежала в другой отель, в другой конец города, чтобы не оставить ни единого следа.

•

Ты не умеешь любить, так научись хотя бы ценить. Ира.

•

Где-то в московской квартире. Нежно покрывая поцелуями пылающую щеку девушки, руки мужчины утопали в русых, с теплым подтенком, волосах. — Я очень скучал, дорогая, — прошептал брюнет, обжигая горячим дыханием шею девушки. — И я, — она задыхается от любви к нему. Он непозволительно близко. — тоже по тебе скучала, — такая искренняя улыбка. Она любит, до невозможности любит. — Стас…- и не успела она договорить, как телефон просигналил о новом сообщении. — Пожожди-ка, родной. Надо посмотреть, — оставляя на его губах сладкий поцелуй, девушка отошла к телефону, приводя свое дыхание в порядок. Разблокировав свой айфон, подаренный ей любимым мужчиной, она открыла недавно пришедшее сообщение.

Неизвестный номер. Алла, держитесь от него подальше. Наверняка Вы замечаете, как он стал чаще задерживаться на работе и многократно уезжать в командировки. Он выкачает из Вас последнее.

— Кто там, дорогая? — Номером ошиблись, — тихо ответила она, дрожащими руками заблокировав телефон.