Глупое сердце, не бейся.
В десятом классе большинство лиц новые. Всем уже всё равно на ребяческие забавы, ведь казалось – этот класс должен быть таким своеобразным отдыхом, небольшой точкой чекпоинта. Всем друг на друга пополам, просто всё равно. У Руслана даже появляется какая-никакая, но пародия на друга: щуплый москвич Миша самым наглым образом подсел к нему на второй неделе сентября, травя какие-то совершенно глупые, но смешные шутеечки. Друзей не выбирают, но, по крайней мере, это лучше, чем ничего. Руслан говорит себе «не привязывайся», но когда это хоть раз срабатывало? Кшиштовский (а именно такая мудрёная фамилия была у его нового друга) всей душой располагал к информатике и физике – непонятно, как его вообще приняли на этот профиль. Но в литературе он разбирался более, чем сносно, так что иногда Усачеву даже нравилось спорить о смысле «Обломова». Москвич был ветреным, его было много. Он курил синего Давыдова, носил клетчатые рубашки и был в центре внимания, эким шутом класса, чем невольно напоминал Данилу. Глаза у Миши загорались лишь при одном: режиссура и сценарный. Он уж было очень грезил туда пойти, рвался всеми силами, отдавал всё своё свободное время и всего себя на различные кружки, посвящённые фильмографии. Его ждал успех – Руслан и не сомневался, видя такое рвение. Вот только что самому делать было непонятно: разве что пойти на руслит или филолога. Но и там ему наверняка бы утёрли нос какие-нибудь богатые сыночки-зазнайки. Усачев подпирает подбородок рукой, сидя на лестничной ступени в курилке за школой. Миша стоял напротив и что-то усердно обсуждал с каким-то низким парнем из параллели инфотеха. Было невероятно скучно, на носу апрель. Кшиштовский завалил пару очень важных сочинений и сейчас вынужден был остаться на внеурочку. А Руслан просто сидел и ждал, пока его друг вдоволь наполнит лёгкие сигаретным дымом и вернётся в школу, а сам парень уйдёт домой. Бросить его нельзя – обидится. Да и что Руслану делать одному дома? Опять читать? Готовиться к итоговым, которые он и так сдаст на отлично? — Ты какой-то сам не свой в последнее время, — подаёт голос Миша откуда-то сверху. Усачев переводит взгляд промозглых серых глаз. Свет в них угас ещё с началом девятого класса. — На, затянись, — и протягивает тлеющую папиросу. — Ты же знаешь, что я не курю, — Руслан морщится. — И что? Тебе слабо что ли? — Нет, просто не хочу. — Давай, не ломайся, что ты как девчонка. Говоря это, Миша вовсе не имел цели задеть парня, но, тем не менее, сделал это, попав в самое сердце. Нет, Руслану не слабо, поэтому он пытается перекрыть волну воспоминаний, так некстати захлестнувшую его, вкусом горького фильтра. Инстинктивно кашляет, потому что затянулся слишком много, и прикрывает рот локтем, продолжая давиться дымом. Мерзость, все сигареты такие? Глаза слезятся, а горло першит. Того низкого парня из параллели и след простыл. И как Миша только это выносит? Вышеупомянутый Кшиштовский посмеивается, отбирая сигарету из протянутой молящей руки друга. — Курить ты не умеешь, Усачев. Руслану всё равно, честно-честно. Даже когда из здания звенит звонок и москвич, выругавшись сквозь зубы, поспешно тушит носком потрёпанных кед хабарик, парой слов прощаясь с парнем, скрывается в школе. Он оставил свою пачку сигарет. Руслан хмыкает и кладёт её к себе в карман – лишней не будет. Раз он не умеет курить, то научится, не проблема. В портсигаре очень даже удобно оказывается зажигалка: вся поцарапанная, почти без газа. Парню не выбирать – он зажимает фильтр меж губ и пробует прикурить. Появилась внезапная озлобленность то ли на себя за неспособность забыть, то ли на весь мир за несправедливость. Возвращается он домой весь пропахший запахом перегара. А это, оказывается, не так уж и противно, если приноровиться.Глупое сердце, не бейся...?
Миша – что было довольно ожидаемо – не остаётся до одиннадцатого, а уезжает обратно в Москву. Прощаться с ним тоскливо, но, увы, не впервой. Им даже не удаётся нормально расстаться: в следующем году Кшиштовский просто не появляется в школе. Зато появляется кто-то другой. Это происходит очень некстати, после линейки. Руслан бесследно прожигает время в курилке, зациклившись на своих мыслях, засмотревшись на утекающий вверх дым. Он пристрастился к курению, и мишина вина была здесь лишь наполовину. Так и правда было легче: расслабиться, отпустить свои мысли. Сзади кто-то шаркает. Парень не обращает внимания – все свои, а учителям было попросту не до этого места. Ощущается сильный тычок в плечо. Руслан раздражённо оборачивается – он ненавидел, когда его трогали. И, наверное, первое, на что он натыкается, был пронзительный взгляд тёмно-серых глаз. Они совсем не изменились за четыре года. В первую очередь брови Усачева лезут на лоб, а потом приоткрывается рот, из которого норовит выпасть тлеющая сигарета. — Рот закрой, а то муха залетит, — и садится рядом, как ни в чём не бывало, несильно ударив по подбородку. — Мама не учила тебя, что курить – плохо? И с самым преспокойным выражением нагло лезет в чужую пачку, губами вынимая сигарету. Класс, он возможно получит непрямой поцелуй. А теперь уже не мальчишка не то чтобы сильно изменился: у взгляда пропала надменность, губы перманентно засели в ухмылке, а сам он вытянулся в росте, всё ещё будучи выше Руслана. Юноша был каким-то угловатым, костлявым, и сейчас была его очередь чем-то походить на Мишу. И почему Усачев постоянно ищет рыжего в других людях? Даже не всегда в людях, вспомнить хотя бы его кота, от которого парень не отлипал все эти четыре года. — Я, — Руслан сглотнул. — Я не знал, что ты приедешь. — Сюрприз? — Данила, казалось, тоже был не уверен в происходящем: вот-вот и мираж пройдёт. Рыжий закидывает руку на плечо одноклассника. Он больше не тот хулиган, но Руслан, знаете, имеет привычку бояться. Съёживается, пытается отсесть, но выбор невелик: справа стена, слева – его детские грёзы. — Зачем ты вернулся? — Не знаю. Не мне выбирать. Мать опять сменила работу и- — Нет. Я спрашиваю: зачем ты вернулся именно сюда? В эту школу? Поперечный вздыхает, прячет взгляд, затягивается. Шаркает ногой по асфальту с песком – Руслан точно помнит, как его избили здесь, ровно на этом месте – в попытках разбавить тишину. У них нет сегодня уроков, так почему же Усачев не застал юношу на линейке?Глупое сердце, не бейся (!)
— Честно? Надеялся застать тебя здесь, — он ведёт себя непринуждённо, будто всё в порядке, будто так и должно быть. Будто не было этой недосказанности за четыре года, которую напридумывал себе Руслан. Или не он один? — Мне показалось, ты будешь ждать. — Что же, ты ошибся, — он не ошибался, а вот Руслан врал. — Между нами была какая-то связь там, в библиотеке. Не отрицай это. И как бы Усачев не хотел, он не мог. Он пытается рассмотреть что-то глубже этого поверхностного хитрого взгляда, но натыкается лишь на непробиваемый каменный барьер. А правда ли они такие разные? У него дрожат пальцы, почему-то Питер охватил жуткий холод в начале сентября. Нет, это у Дани Питер, а у него роскошный и холодный Петербург. Поперечный какой-то дёрганый, впервые молчаливый. Он вернулся из Украины, наверное, видел многие страны. Только вот какой-то он несчастный. — В какой класс ты попал? — и всё же, Руслан ненавидел сигареты, но в этот момент они помогали безумно. — Догадайся. Сдал литературу и биологию на высшие баллы, так что взяли без проблем. Спасибо тебе. — А почему тебя на линейке не было? — Разбирался с документами. В Украине всё по-другому, я уже и отвык. Парень не отвечает. Склоняет голову вбок и лбом упирается в холодную кирпичную стену. Он весь горел изнутри, и это ощутимо выматывало. — Поверить не могу, что реально встретил тебя, это же просто удел мечтаний. Эй, ты чего? — Просто устал, — бубнит Усачев. — В начале учебного года? Что-то ты расклеился, Рус, крепись, давай. Так его ещё никто не называл. Улыбка холодит губы. Толчок коленом об колено приводит в чувство. Ему нужно домой. Отдохнуть, собраться и подумать. Парень молча встаёт, но его за руку тянут назад. Он оборачивается: равнодушно и с надеждой. И больше не надо искать. — Останься, пожалуйста, — у Данилы острые коленки, которые проглядывают сквозь ткань рваных джинс. И как ему только в таком виде разрешили появиться в школе? — Мне нужно идти. — Пожалуйста. Хотя бы немного.Глупое сердце, не бейся...
И Руслан не может отказать. В этот день в курилке прозвучала пара откровений, повседневные диалоги и различные вопросы. Так и было положено начало восстановлению их общению, которое резким потоком хлынуло в сторону очень крепкой, тёплой дружбы. Завтра Данила выберет себе место на весь учебный год: непременно рядом с Русланом, конечно же парту у окна. Первое полугодие проходит довольно-таки хорошо: их нагружают по поводу конца года, но не сильно, одиннадцатый класс в конце концов. Данила рассказывает, что в школе в Украине он мог пропустить спокойно без угрызений совести чуть ли не всю четверть, но сейчас бурчит на Усачева, мол, тот не даст. А Руслан и правда не даст: он был одним из тех самых продуктивных учеников, который приходил свежий чуть ли не за час до начала уроков (обязательно с кофе в руках), всегда одевался в деловой стиль, конспектировал материалы каждого урока аккуратным почерком, каким-то образом успевая всё красиво оформлять. И ему удавалось лидировать в классе по успеваемости, поведению и дальше по списку. Данила же заявлялся пять минут спустя после урока, потрёпанный и сонный. В мятой, совершенно неподходящей к школьной форме одежде. Мог даже прийти с мокрыми волосами и пропахший гелем для душа – благо жил чуть ли не в соседнем от школы доме. Забывал делать задание, прямо во время занятий быстро списывая на коленке корявым почерком из руслановской тетради. Часто забирал у парня кофе просто так, чтобы позлить. Много сидел в телефоне и был не самым дисциплинированным. Они были слишком разные, оттого и притягивались друг к другу как магнитом. Но привычка курить всё же их объединяла: чуть ли не под ручку бегом парни шли в курилку во время длинной перемены и после уроков стабильно. Рыжий иногда мог притащить косяк с настоящей травой. Руслан лишь хмурился и фыркал, зарекаясь, что наркотики он точно никогда не попробует. Данила ухмылялся и смотрел прямо глаза в глаза – такого вынести Усачев не мог, но пытался: — Ставлю сотку, ты так же и про сигареты говорил. — Ой вот давай без этого.Глупое сердце, не бейся (да что же ты творишь)?
Руслан улыбнётся, стыдливо пряча улыбку в руках. Он и не заметил как, кажется, влюбился. По уши, с треском и трепетом сердца. Данила был его лучиком света в жизни: ни один, ни другой не знали куда пойдут дальше. Но зато они сейчас вместе. И это, наверное, самое главное. Поперечный зарёкся ходить на те же самые курсы, что и Усачев. Второй не против – будет не так одиноко. Во время урока биологии (какая ирония) Руслан выводит на полях аккуратной тетради: «Глупое сердце, не бейся» теперь красуется вертикально линейке. — Это что Есенин? До этого момента парень не задумывался об этом. Его будто прошибает насквозь, когда ребро чужой ладони случайно соприкасается с руслановским запястьем. — Да. А как ты узнал? — Не замечал у себя пропажи сборника со стихами Есенина? — а он замечал на самом-то деле. — Ну вот, как видишь, времени я зря не терял. — Поверить не могу, что ты реально весь его прочитал, — всё та же самая противная биологичка шикает на него. — Простите. Они переждали зиму, это становится ощутимо, понятно лишь под конец февраля. Данила совсем не нагружен, из-за поступления не парится. Руслан решает тоже: а больно ли оно ему надо? Ему всё равно куда идти, лишь бы его рука сжимала данину. Весна сулит дождями, поэтому, возвращаясь с очередного внеурочного занятия и разделяя одну последнюю сигарету на двоих (рыжий забыл свои, но обязательно обещал возместить. У Руслана язык не поднимается сказать о том, что ему это не так уж и важно), они попадают под сильный ливень. Усачев противится, но Данила буквально затаскивает того к себе домой. Они промокшие насквозь, но счастливые. И пока ещё не знают, что сие погодное явление не закончится минимум до завтрашнего дня. По доброте душевной Поперечный отдаст парню сменную одежду, которая ему будет слишком велика. Из воротника футболки торчат острые ключицы – рыжий вот-вот грезит укусить за них, но пока лишь позволяет цепляться себе взглядом. Они с Русланом курят прямо у него в комнате, та и так пропахла перегаром – хуже не будет. Самое интересное начинается, когда они включают какую-то старую комедию, а Данила из-под кровати достаёт бутылку коньяка. — Зачем ты вообще её хранишь? — На особый случай. — Так зачем достал? — Потому что с тобой всё становится особенным. Он что уже нетрезв или флирт – это нормально поведение юноши? И, как по иронии судьбы оказалось, Руслан совсем не умеет пить, поэтому после половины фильма уже смеётся без причины и очень сильно палится, глядя на Данилу так по-глупому влюблённо. Тот прикидывается, будто совсем не видит, не замечает. Даже когда русланова голова ложится на его плечо – всего лишь от усталости, ничего более.Глупое сердце, не бейся, прошу, умоляю!
За окном в одну секунду вспыхнули фонари, от неожиданности Усачев вздрогнул. Плавным движением руки его голова вновь оказалась на данином плече. — А как же твоя мать? — Она сегодня не придёт – ночная смена, — и чуть не добавил «спи». Но вовремя титров на экране ноутбука Данила явно может ощущать чужой, вожделенный взгляд. Он поворачивается в пол-оборота, носом касаясь макушки. Руслан пахнет кофе и это совсем ему не идёт. Хочется укутать в свой мятный запах, укутать свои объятия. Их руки находят друг друга и слегка сцепляются – это проще списать на выпитый алкоголь, чем принять. Поперечный в последний раз смотрит куда-то в сторону, вопрошая потолок взглядом. Боже, он не верующий, но, пожалуйста, пусть эта ночь запомнится не ему одному. Он целует замок сцепленных рук, переходя по руслановскому запястью выше: к плечу, по шее вверх. А потом прямо в губы: уверенно, страстно сильно. Потому что любит он так же и впервые за четыре года готов это показать. Усачев опешил лишь на секунду, после ложась на данины колени, утягивая за собой вниз. Он тонул и впервые не хотел выбраться. Руслан хочет перестать дышать (только бы умереть в этом моменте, раствориться как наяву). А ещё больше – разобраться в происходящем. Потому что это, даже учитывая все его познания в литературе, описать просто невозможно. Они отрываются с громким причмокиванием, но это не разрывает связи между ними. Жизнь не совсем обманула, наградив парня чередой неудач. Потому что после них следовал самый хороший и сладкий финал. — Что это было? — Руслан вопрошает не столько Данилу, сколько судьбу. — Не знаю, но мне чертовски понравилось. — Мне тоже. А потом парня утягивают под мышки наверх, сажая на всё те же злосчастные колени. Ну и пусть, ведь чужое прикосновение губами оказываются самым приятным в мире, что когда-либо чувствовал Руслан. Он Улыбается лукаво и стонет громко. А за окном продолжаются чужие жизни, продолжается дождь. Так и пусть продолжается и их история, только сокрыто от других глаз.Глупое сердце, можешь биться. Но только в один ритм с другим.