Destination

Billie Eilish — Ocean Eyes FLETCHER — I Believe You Ed Sheeran — Photograph Чонгук чувствовал разочарование. Идеальный момент был упущен, а вместе с ним и испарилась вся его решимость. Черт возьми, он на самом деле готов был попросить его сделать это. Он готов был сделать выбор, и это было совершенно осознанно. Он благодарен Чимину за то, что тот предоставил ему его. На самом деле он сделал восемьдесят процентов работы, приближая их к поцелую, оставалось всего лишь двадцать, которые должен был сделать сам Чон. Он не думал, что его настолько сильно тянет к этому человеку. Они так много времени проводили вдвоем в замкнутом пространстве, но в амбаре все было иначе. В тот момент между ними появилась какая-то особенная химия, Тэхён был прав. Чонгук тихо и протяжно стонет, лежа в кровати. Уже глубокая ночь, а он все никак не может уснуть. Возможно, потому что хорошо выспался до этого, но, скорее всего, дело вовсе не в этом. А в том, что он до сих пор не может перестать думать о том чувственном и напряженном моменте между ними. Эти мысли не выходят из его головы, возвращая разум в него раз за разом. Нужно как-то отвлечься от этого. Юнги сказал, что недалеко в лесу есть красивое озеро, и парень решает сходить посмотреть на него. Ведь здесь все равно безопасно, значит, можно пройтись и по лесу. Он быстро одевается, тихо спускается по лестнице, чтобы не разбудить остальных, и неторопливым шагом идет на поиски водоема. Несмотря на то, что уже сентябрь, на улице достаточно тепло, лишь прохладный ветер слабо касается его кожи. Его дорогу освещает свет от нарастающей луны в чистом и темном небе, который пробивается сквозь макушки деревьев. В лесу стоит идеальная тишина, слышно лишь звуки сверчков и хруст веток под его конверсами. И по каким-то причинам он совершенно не чувствует страха, здесь ему так спокойно и легко. Ему вообще очень комфортно и уютно на ферме. Он бы не хотел жить здесь всю свою жизнь, но определенно был не против приезжать в такое место, чтобы морально и физически отдохнуть от городской жизни. Пройдя еще минут пять, он замечает протоптанную тропинку и гладь озера в метрах тридцати от него. Чонгук проходит по дорожке и оказывается просто в волшебном месте. Он осматривается по сторонам и тихо вздыхает. Вау, Юнги был прав, это действительно потрясающе. В глубине леса, окруженное кругом деревьев, находится небольшое озеро с чистой водой. Мягкий свет луны отражается от зеркальной и спокойной глади, тускло освещая песчаный берег. Отражение неба на поверхности воды придает всему вокруг мягкий голубой оттенок. Это очень красиво, как будто какая-то живописная картина, написанная самой природой. Парень подходит ближе к воде по песку и садится по-турецки на землю, любуясь неописуемым видом. Это место практически создано для медитации. Спокойное, тихое и волшебное. Чон закрывает глаза и глубоко вдыхает чистый воздух. Так приятно пахнет хвоей и свежестью. Идеальное место, чтобы посидеть и разобраться в своих мыслях. Он вдруг вздрагивает и открывает веки, когда слышит резкий плеск, а из воды выныривает Чимин. Он стоит далеко от берега и вытирает ладонью лицо. Над гладью воды видны его голые плечи и глубокие изгибы ключиц, а темно-серые волосы он зачесывает назад, убирая их от лица. Черт возьми, почему это выглядит так красиво, особенно в этом прекрасном свете луны? Пак замечает парня и сразу же тепло улыбается. — Не спится? — спрашивает он, окунаясь по шею в воду. Чонгук пожимает плечами. — Долго не мог уснуть. — Тогда присоединяйся ко мне, — говорит Чимин, улыбаясь. — Нет, спасибо. Я пришел просто посмотреть на это место. — Зря, — говорит Пак и медленно опускается под воду. Гладь воды выравнивается и успокаивается, а затем снова наступает тишина. Его нет около минуты, он плавает под водой, а потом вдруг появляется, выныривая чуть ближе к берегу. Чонгук нервно сглатывает, глядя на его обнаженный торс, и тихо вздыхает. Он идеально сложен. В меру подкачанный и с рельефными мышцами, а по медовой коже на груди стекают прозрачные струи воды в самый низ живота, и парень отводит глаза, понимая, что снова нагло пялится на него. — Да ладно, ребенок. Не будь таким занудой. Кто знает, как скоро мы будем еще так свободно дышать, как сейчас? — говорит Чимин, глядя на него. — Думаю, что вода холодная, — морщит нос Чонгук. — Не холодная. — Сказал человек с температурой тела десять градусов? Для тебя любая будет теплой, — говорит Чон с сарказмом. Пак усмехается и снова проводит ладонью по волосам. «Господи, перестань это делать» — думает про себя парень, глубоко вздыхая, и опускает голову. — А я думал, что ты решительный, — говорит Чимин, прищуриваясь. — Ты что, хочешь взять меня на слабо? — смеется Чон. Он безразлично пожимает плечами. — А что, слабо? — спрашивает Пак с наглой ухмылкой. Ну уже нет. Чонгук отрицательно качает головой. Всего лишь искупаться в озере ночью? Слишком просто. Он легко пойдет на это, чтобы хоть в чем-то щелкнуть по носу этого наглеца. — Не слабо, — отвечает парень, улыбаясь. — Тогда добро пожаловать, — говорит Чимин, разводя руками. Он разворачивается спиной к нему и несколько секунд стоит неподвижно. Чонгук возвращает свой взгляд на его тело и внимательно рассматривает. Аккуратно и ровно подстриженная линия роста волос, мощная шея, идеальная осанка, даже его мышцы на спине идеально сложены. Пак вытягивает руки перед собой, складывает ладони и затем резко ныряет в воду рыбкой с места. Глаза Чона расширяются в удивлении, замечая его обнаженный зад на одну секунду. Ему же не показалось? Он что, купается голый? Парень быстро оглядывается по сторонам и замечает небрежную стопку одежды. Черт, да, не показалось. Он в самом деле купается голый. Вот засранец, он же знал об этой детали, когда брал его на слабо. Чимин снова выныривает из воды, взмахивает головой и плывет на глубину. — Ну что? Все же слабо? Я так и думал, — усмехается он. Чон недовольно вздыхает. Стыдно ведь теперь давать заднюю, когда уже сказал, что готов это сделать. Он ни за что не откажется от этого шуточного вызова, когда уже принял его. Ладно, подумаешь, обнажённый. Что он там не видел? Обычный голый парень, правда, с которым он практически поцеловался. И очень красивый парень, но под водой ведь все равно ничего не видно в темноте. — Давай же, будь смелее, ребенок, — подначивает его Пак. Чонгук закатывает глаза и начинает снимать футболку. — Я не ребенок, — недовольно бросает он. — Чонгук, — говорит Чимин, наблюдая за тем, как тот стягивает джинсы и обувь. — Что? — Между нами разница в пятьсот шесть лет, ты ребенок для меня, — говорит Пак и тихо смеется. Ну конечно. Чон бросает одежду на землю, оставаясь в боксерах, и неуверенно идет к воде. — Но ты ведешь себя так, что я не чувствую этой разницы. — Даже не знаю, это комплимент или же оскорбление, — продолжает смеяться он. Чон медленно заходит в воду по пояс, привыкая к температуре. По позвоночнику пробегают мурашки от легкого ветра и внимательного взгляда пары карих глаз. Он практически чувствует, как они изучают его тело, двигаясь от макушки до пояса. Вода оказывается приятной, но немного прохладной. Этот контраст температур между освежающей водой и теплым воздухом заставляет его вздрогнуть и поежиться. Он делает еще маленький шаг, погружаясь глубже, а затем ныряет так же, как Чимин. Вода окутывает все тело, и по нему как будто быстро проходят маленькие иголки. Приятное чувство какого-то обновления проникает под кожу, сначала мышцы резко напрягаются, а затем наоборот расслабляются, освежая разум и тело. Он выныривает на поверхность, хватая воздух ртом, и чувствует себя невероятно легко. Пак плавает поблизости, периодически то подплывая ближе, то отплывая дальше. — Все же решительный, — говорит он, довольно улыбаясь, и смотрит на него. — С каждым днем ты открываешься для меня с новой стороны. — Я думал, что ты знаешь меня лучше, чем я сам, — усмехается парень. — Практически, — смеется Чимин. Чон с интересом рассматривает его, ведь ему нравится наблюдать за ним. Он тихо дышит, приоткрыв пухлые губы, его глаза ярко сияют в свете луны, когда он поднимает их к небу, и он так искренне смеется. — Тэхён мне тут рассказал, что ты делал для меня все это время, когда я не знал о твоем существовании, — говорит Чонгук. — Болтун. Ничего ему нельзя доверить, — закатывает глаза Пак. — Почему ты раньше не приближался ко мне? — спрашивает парень, пристально рассматривая его. Чимин какое-то время молчит, тихо держась на одном месте в воде. На секунду Чонгук замечает на его лице какое-то замешательство, будто этот вопрос ставит его в тупик. — Я не знаю. Ждал. — Чего? — удивляется Чон. — Того момента, когда ты станешь взрослым. — Зачем? — Почему ты такой настырный? — Я любопытный, — говорит он, плавая вокруг него. — Я не знаю, что тебе ответить. Просто ждал подходящего момента. Ждал тебя. Не знаю, что еще на это сказать, — отвечает Чимин. Ждал его? Что он имеет в виду? — Если бы я все еще был под защитой, то ты бы продолжал наблюдать за мной издалека? — Думаю, что да. — Но почему? Мы ведь, кажется, неплохо ладим с тобой, — говорит Чон. — Неплохо ладим, — усмехается Чимин. — Я придерживался мнения, что вампирам в твоей жизни не место. Ведь я знал, что рано или поздно они ее заполонят. Наверное... — он замолкает, подбирая слова, — я просто хотел избавить тебя от своего присутствия, чтобы ты как можно дольше жил нормальной жизнью. — Придерживался? А сейчас? — Сейчас я думаю, что в твоей жизни все еще нет места для вампиров. — Но мне нравится твое присутствие в ней, — тихо говорит Чонгук, и его щеки покрывает слабый румянец. — Тогда я не уйду из нее, — говорит Пак, подплывая ближе. — Я правда этого не хочу, — говорит Чон. Парень проплывает немного назад и касается кончиками пальцев ног дна озера, находя опору. Несмотря на открытое пространство вокруг, он чувствует, как Чимин медленно окутывает его своей энергетикой, словно теплое большое одеяло, которое мягко ложится на плечи и защищает от холода. — А чего ты хочешь? — вскидывает бровь он. Чонгук снова чувствует это электричество между ними и замечает, что взгляд Чимина меняется. Он становится темным и гипнотическим. Он именно такой, как в тот момент в амбаре. Парень ощущает приятное покалывание внизу живота от этого; снова он вызывает эти ощущения просто одним своим присутствием. — Хочу, чтобы после того, как это все закончится, ты не исчез из моей жизни, — тихо говорит Чон, глядя на него. — Хочешь, чтобы мы были друзьями? — спрашивает Пак, подплывая к нему. Друзьями? Нет. Они точно не могут быть друзьями, ведь очевидно, что между ними есть обоюдное влечение. Невозможно дружить с тем, о чьих губах ты мечтаешь в грязных мыслях, к чьему телу ты жаждешь прикоснуться и чей запах ты хочешь чувствовать на своей коже. Это не дружба. — Нет. — Нет? — спрашивает он, нагло приподнимая подбородок. — Нет, не друзьями, — отвечает Чонгук, сглатывая комок нервов в горле. Уверенность, исходящая от Пака, заставляет его терять здравый смысл и самообладание. Он чувствует слабую дрожь в коленях, и его сердце трепещет под ребрами со скоростью света. — А кем? — спрашивает Чимин, склонив голову. — Я не знаю, просто... — запинается парень, — не знаю. Просто кем-то близким друг для друга. — Кем-то близким, — повторяет он, прищуриваясь. Чон чувствует, как все внутри сводит от низкого тона этого мягкого голоса. Он начинает сильно нервничать, понимая, что расстояние между ними все меньше и меньше, а уровень напряжения все больше и больше. Чимин подплывает к нему совсем близко, а он не перестает думать о том, что тот купается совсем голый. Боже, эта информация делает все происходящее сейчас еще более интимным. Он старается выбросить эту мысль из головы и отводит взгляд в сторону, но потом снова возвращает на его лицо. — Кажется, — медленно начинает Пак, внимательно разглядывая его губы, — мы не закончили один разговор. — Да, — едва слышно говорит Чонгук и тихо вздыхает. — Да, — повторяет Чимин с придыханием. Они напряженно молчат какое-то время. — Ты должен что-то ответить, ведь тебя прервали, — говорит он, делая маленький шаг к нему. Здесь и сейчас. Это лучший момент. Им никто не помешает, никто не остановит и никто не заставит его передумать. Все, о чем Чон думает в этот момент, — это то, какие же его губы на вкус. Он хочет их поцеловать и сделал этот выбор еще тогда. — Я хочу, — говорит парень, бегая быстрым взглядом по его лицу. — Чего? — спрашивает Пак, максимально сокращая расстояние между ними. — Хочу, чтобы ты меня поцеловал, — произносит Чонгук. Его сердце буквально замирает, когда холодные и мокрые губы прикасаются к его губам. Он будто ждал этого разрешения и сразу же после того, как получил его, пошел в активное наступление. Чимин делает это так осторожно и нежно, а затем усиливает напор, когда его мокрая ладонь ложится на шею Чонгука и притягивает к себе ближе. Парень просто тает, чувствуя вкус этого поцелуя. Его губы именно такие, как он думал: мягкие, настойчивые и чувственные. Он кладет руки на плечи Пака и с нескрываемым желанием отвечает. Для него эти ощущения совершенно новые и особенные. Этот поцелуй выходит неторопливым и спокойным. В фильмах обычно говорят, что в этот момент в животе трепетно и мягко летают бабочки, но Чонгук чувствует, как они там практически переворачивают все, как какой-то ураган. Губы Чимина умело сминают то верхнюю, то нижнюю его губу, сначала мягко, а затем более сильно и слегка посасывая. Чон в этот момент чувствует странное отчуждение от окружающего мира. Он не слышит ничего вокруг и не чувствует ничего, кроме легкой эйфории. Его самый первый в жизни поцелуй просто идеален. Он ощущает на своей талии руки Пака и то, как они прижимают его к себе сильнее. Прикосновение его холодных пальцев почему-то обжигает; это все так ново и странно, но чертовски приятно. Он снова ощущает, как кровь стремительно опускается в нижнюю часть его тела. Чон подается вперед, скрещивая руки на его шее, и приоткрывает шире губы. Чимин воспринимает это как приглашение, и его язык смело и бесцеремонно проникает в чужой рот. Чонгук шумно вдыхает воздух носом, ощущая приятное блаженство во всем теле, и их языки сталкиваются. Пак подхватывает его под ягодицы, устраняя малейшее расстояние между ними, и продолжает сладко и медленно целовать. Все тело Чона наполняет какое-то странное тепло, он не может насытиться этим поцелуем. Каждое действие Чимина такое умелое и уверенное, что ему даже становится неловко за то, что он не понимает, правильно ли все делает. Но тот продолжает целовать его, значит, ему тоже нравится. Чонгук слышит его неровное и тяжелое дыхание, и чувствует своим телом гулкие удары сердца в его груди. Они бы продолжали целоваться, но дышать становится все тяжелее, и нужно прерваться, чтобы перевести дух. Чон облизывает влажные губы и глупо улыбается. Он продолжает обвивать руками и ногами тело Чимина, чувствуя его наготу, и то, что изгибы их тел идеально подходят друг другу. Он будто создан для него. Пак мягко прислоняется лбом к чужому, и его губы тоже расплываются в улыбке. — Наверное, я был очень неумелым, — шепчет Чонгук. — Ты был идеальным, — отвечает Пак. — Я даже не понял, что это было для тебя впервые. — Врун, — тихо смеется Чон. Чимин лишь улыбается в ответ и проводит ладонями по спине парня, опуская его на ноги. — Ты замерз, — говорит он, чувствуя под пальцами гусиную кожу. — Нужно выбираться из воды, я не хочу в дороге лечить тебя от простуды. — Чимин, — протягивает Чонгук и снова смеется. — Что? — Не порть идеальный момент. — Прости, — говорит он с улыбкой и прижимает его к себе.

***

— Когда мы уезжаем? — спрашивает Чон, поворачивая голову к Чимину. Они лежат на его кровати и болтают о всякой ерунде уже около часа, вернувшись с озера. Он сам попросил его остаться. Спать совсем не хотелось, а его собеседнику сон и вовсе не нужен. Пак лежит, закинув руку за голову, и разглядывает белый деревянный потолок. — Думаю, завтра к вечеру. Здесь, конечно, хорошо, но нужно двигаться дальше. Нас ждет еще долгая дорога, — отвечает он. — Я не хочу уезжать отсюда. — Я тоже. — Тебе здесь нравится? — спрашивает Чонгук. — Да. Навеивает воспоминания о детстве. Животные, тихая глушь, ранние подъемы с восходом и работа до глубокой ночи, — говорит Пак. — Ты родился в тысяча четыреста девяносто шестом? — спрашивает Чонгук, ложась на бок, и подпирает голову рукой. — Да, — кивает Чимин. — Это же конец пятнадцатого века. — Ага, — говорит он и улыбается. — А сейчас двадцать первый, — продолжает Чон, пристально глядя на него. — Скажи спасибо, что хотя бы пятнадцатый век нашей эры, — смеется Пак и поворачивает голову к нему. — Боже мой, ты такой старый! — восклицает парень. — В это с трудом верится, глядя на твою внешность. — Да, давай, говори об этом чаще, чтобы у меня развился комплекс неполноценности, — шутит Чимин. — Никакого уважения к старшим. Чонгук тихо смеется. — С ума сойти, это же эпоха Возрождения. Ты жил в одном веке с Микеланджело и Леонардо да Винчи. — Да, — кивает он. — А за несколько лет до твоего рождения Колумб открыл Америку, где вырос я, — усмехается Чон. — Ух ты, и правда, — говорит Чимин, сводя брови. — Печатный станок, глобус, клавесин, очки для близоруких, парашют… — Шотландский виски, — перебивает его Пак. — Да, — смеется Чонгук. — И это лишь малая часть того, что открыли в пятнадцатом веке, и ты жил в то время. Вау! — Ты такой умный, Чонгук, — заключает Чимин, гордо улыбаясь. — Я люблю читать, в том числе научную и историческую литературу. — Я знаю, просто каждый раз удивляюсь тому, насколько ты умный. — Расскажи, в какой семье ты вырос? Какими были твои родители? — интересуется парень. — Обычная и простая семья. Ничего интересного. Мама умерла рано от какой-то болезни, а отец всю жизнь был охотником, — говорит Пак, глубоко вздыхая. — У тебя были братья или сестры? — Брат. Но когда я обратился, то вынужден был покинуть родное место. Пока я учился жить с новой сущностью внутри, мой брат исчез. Думаю, он боялся меня и поэтому скрылся. Ведь он знал, что это я убил свою жену. — Мне жаль, — искренне говорит Чон. — Я потерял многих близких мне людей, так что все нормально. — В какое время тебе нравилось жить больше всего? Может быть, какой-то год или век? — интересуется Чонгук. — Наши дни. — Почему? — Общество современно. Наука и медицина продвинулись очень далеко вперед, а люди больше не умирают от совершенно простых болезней, ведь созданы методы их лечения и лекарства. Появилось много вещей, которые значительно облегчают жизнь: автомобиль, электричество, водопровод, телефон, интернет, да даже душ, — смеется Чимин. — Ты, наверное, не раз учился в университете? Сколько раз ты закончил его? — Я даже не вспомню, — качает головой он. — Ты умеешь все в этой жизни? — удивляется Чон. — Когда живешь столько времени, то приходится находить себя постоянно в чем-то новом, иначе просто с ума сойдешь. Чонгук хмурится, представляя, сколько тяжелых дней пережил Чимин за столько лет своей жизни. — Ты сказал однажды, что спустя век вы впервые задумываетесь о самоубийстве. — Да, — кивает Пак. — Сколько раз задумывался ты за столько лет? — тихо спрашивает Чонгук. Чимин некоторое время молчит, погружаясь в воспоминания. — Дважды, — отвечает он. — Почему? — Впервые, потому что было морально тяжело жить таким. Мне было уже за сотню лет, голод сводил с ума, хотелось просто, как обычный человек, дожить до старости и умереть. Никакие преимущества бессмертия не вызывали во мне желания жить дальше. А во второй раз, когда я потерял Карли. — Кто такая Карли? — Моя дочь, — отвечает Пак. Та самая девушка, чьи потомки живут в Италии, куда они направляются. Чонгук чувствует, как его сердце сжимается от сочувствия. Она настолько много значила для него, что он готов был прекратить свое существование, когда потерял ее. Парень осторожно берет пальцы Чимина и совершенно искренне говорит: — Мне жаль, что тебе пришлось с ней попрощаться. — Мне тоже. Заметно, как он погрузился в далекие воспоминания. Он нахмурился и молчит. Чонгук опускает взгляд на кулон, лежащий на его груди, и берет его, аккуратно поглаживая резную поверхность. Он будто боится, что от неосторожного или неловкого движения тот может сломаться. Эта вещь такая важная и значимая. Для него это напоминание о матери, а для Чимина — возможность наслаждаться дневным светом. — Какой была моя мама? — вдруг спрашивает Чон. Губы Пака трогает мягкая улыбка, когда он вспоминает тот день, в который впервые увидел эту женщину. Городская больница Пусана глубокой ночью была погружена в тишину. Три часа назад на свет появился особенный мальчик и совершенно никто, кроме троих людей в этих стенах, даже не подозревает об этом. Чимин тихо открывает дверь палаты и заходит внутрь. Молодая женщина лежит на кровати и держит в руках маленький сверток из голубого одеяла. Рядом сидит ее муж, который с нежной улыбкой смотрит на них обоих. Замечая гостя, отец ребенка вежливо кивает, а мать облегченно выдыхает. — Пак Чимин, — говорит она. — Госпожа Чон, — отвечает он. — Просто Ён. Я знала, что вы все же придете. — Сомневался до последнего, но решил, что должен сказать вам лично о своем решении, — отвечает Пак, подходя ближе. Ведьма останавливает его жестом и просит присесть на кровать рядом. — Я знаю, что вы хотите сказать мне. Но прежде, чем вы продолжите, просто взгляните на него. Чимин отрицательно качает головой, но она не дает ему выбора и протягивает сверток с младенцем в его руки. Он осторожно берет его и смотрит на мальчика. Крохотный и беззащитный комочек, который сжимает пальчики в маленькие кулачки, как будто борется один против всего мира. Глазки-бусинки смотрят на него, и в эту секунду внутри что-то щелкает. Он будто видит в них целую Вселенную. Малыш вдруг улыбается ему, как будто чувствует, кто именно его держит. С ума сойти, он дарит ему свою самую первую в жизни улыбку. Пак зажмуривается, и перед глазами появляются яркие картинки. Взрослый темноволосый парень, который заразительно смеется и забавно морщит нос. Видит, как этот мальчишка держит крепко его руку. Как он бежит в его объятия, сломя голову, будто ища в них спасение или облегчение. Видит его улыбку, подаренную лишь для него, и слышит мягкий голос, произносящий его имя. Десятки картинок будущего проносятся в голове, как какой-то увлекательный фильм, и последнее, что он видит, — это то, как этот мальчик со слезами умоляет не бросать его. Чимин медленно открывает глаза и смотрит на это крохотное создание. Черт возьми, что это было? Карла была права, в один миг все перевернулось. Он пришел сюда, чтобы сказать этим людям, что не будет исполнять предназначение и защищать их ребенка, но за несколько секунд все изменилось. Сейчас он понял, что смысл его дальнейшего существования он держит в своих руках и сделает все, чтобы этот мальчик прожил долгую и счастливую жизнь. — Он ваше предназначение, и сейчас вы это увидели. Вы знаете, что должны сделать, — говорит Ён. — Защитить вашего сына, — отвечает Пак, глядя на ребенка. — Вы нужны ему, как никто другой, а он нужен вам — это судьба. — Я сделаю то, что должен, Ён, — говорит Чимин спустя пару минут. — Обещайте мне, вы должны дать мне клятву, — настойчиво просит она. Пак переводит на нее взгляд, и женщина берет своим мизинцем его палец, как в детской клятве. — Обещайте мне, Чимин. Я должна быть уверена в том, что мой мальчик будет в надежных руках. Он поможет вам пройти большой путь и выполнить свою задачу, для которой вас и отправили в этот мир. Но вы должны его защитить от всего, что ему будет угрожать. Давайте, самая чистая и искренняя клятва совершается детьми на мизинцах. Просто обещайте мне, и я смогу спокойно завершить свою жизнь. — Я обещаю вам. Клянусь, что буду защищать его, — говорит Пак, прикасаясь большим пальцем к ее пальцу, завершая этот обряд. — Спасибо, — облегченно говорит она. — Я помогу вам немного тем, что в моих силах. — Чем? — спрашивает он, передавая ребенка в ее руки. — Я поставлю на него защиту, самую сильную, которая ныне существует. Я спрячу его от других вампиров. Отдам на это все свои силы, но он будет в безопасности до своего восемнадцатилетия. Дальше — его жизнь будет в ваших руках, — говорит ведьма. — Но я не смогу быть с ним рядом двадцать четыре часа в сутки. Женщина снимает со своей шеи кулон и отдает ему. — Это мой подарок для вас. Он защитит от солнечного света. Никогда не снимайте его и тогда сможете быть постоянно рядом с ним. Чимин внимательно рассматривает красивую вещицу, а затем сжимает кулон в кулак. Теперь он может выйти на солнце, он не делал этого несколько веков. Неужели это действительно правда? — Спасибо, — искренне и благодарно говорит он. — Это значительно поможет. — Не подведите меня, прошу вас. — Чимин? — вырывает из воспоминаний парня голос Чонгука. — Прости, задумался. — Какой она была? Ты ведь ее видел. Какое впечатление она оставила в твоей памяти? — тихо спрашивает парень. — Она была сильной. Очень сильной духом женщиной, раз отдала свою жизнь на то, чтобы защитить тебя. Она была очень умной, раз смогла придумать заклинание, которое помогло тебе появиться на свет. И очень тебя любила. Всю ту короткую встречу с ней я видел, каким взглядом она смотрела на тебя. Она безумно любила тебя, — говорит Пак. Чон тяжело вздыхает, сожалея о том, что никогда не видел этого взгляда мамы и никогда не чувствовал этой любви. — А мой отец? Ты его знал? Чимин кивает. — Мы были знакомы до этого. — Каким был он? — интересуется Чонгук. — Ты очень похож на него внешне, да и характером тоже. Твой отец был очень храбрым, хорошим другом, сильным и преданным своим взглядам и мыслям. Он не боялся высказывать свое мнение о происходящем вокруг, когда многие молчали. Он был гордым и достойно принял свою смерть. — Это вампиры его убили, да? За то, что я родился? — спрашивает парень. Пак медленно кивает, не скрывая этой правды от него, а Чонгук зажмуривается и качает головой. Его мама умерла, защищая его. Его отца убили из-за его существования. А бабушка погибла, чтобы не раскрыть его местоположение. Боже, вся его семья умерла из-за него. Все самые близкие и родные люди. Он садится на кровати и чувствует, как все внутри начинает неприятно переворачиваться. Это все из-за него. Они были бы живы, если бы его просто не существовало. Чимин тяжело вздыхает и обнимает его. Он понимает, что тот чувствует сейчас. Ему больно от осознания того, что он причина больших бед. Парень обхватывает его руками и глубоко вздыхает. Пак мягко гладит его по волосам, и это так успокаивает. Ему становится спокойнее в его объятиях. — Не вини себя за это. Ты должен гордиться тем, какие сильные люди твои родители, и тем, что они подарили тебе жизнь. Ты должен благодарить их каждый день. Не вини себя за их смерть, не ты делал этот выбор. Они умерли не из-за тебя. Это был их выбор, они защищали своего ребенка, как настоящие любящие родители, — тихо говорит Чимин. — Да, я знаю, просто… — он замолкает и снова глубоко вздыхает, — тяжело с этими мыслями смириться. Пак аккуратно ложится на спину, утягивая за собой парня, и не выпускает его из объятий. — Помни лишь о том, что ты существуешь благодаря непревзойденному уму твоей матери и смелости твоего отца. Ты — плод большой и искренней любви между людьми, которые никогда не должны были быть вместе. Они рискнули всем, чтобы подарить тебе жизнь, поэтому цени каждую ее секунду, — говорит он и целует его в волосы. Уголки губ Чонгука дергаются в улыбке. Он прав. Его родители самые удивительные люди, и он должен быть безмерно благодарен им за каждое мгновение своей жизни, несмотря на то, что сейчас она такая сумасшедшая. Они какое-то время молча лежат, наслаждаясь спокойствием и тишиной. Нарастающая буря внутри Чона успокоилась благодаря крепким объятиям, и он, кажется, даже задремал в них. Парень осторожно выбирается из рук Чимина и бросает взгляд на него. Он спит. Ух ты, он действительно спит. Его дыхание ровное и спокойное, веки плотно закрыты, а длинные ресницы слегка подрагивают. Эта простая вещь вызывает невероятную радость у него в душе. Пак уснул рядом с ним, значит, он ему доверяет как себе. Ведь однажды он сказал о том, что вампиры не спят рядом с теми, кому не доверяют. Сон действительно очень уязвимое состояние. Чонгук осторожно укрывает его одеялом и берет его пальцы, переплетая их со своими. Тот едва заметно сжимает их в ответ, находясь во сне. Парень ложится рядом, наблюдая некоторое время за спящим Паком и держа его за руку. Почему эта обычная вещь вызывает такой трепет и восторг? Это же просто сон, но он не может сдержать глупой улыбки. — Доброй ночи, Чимин, — шепчет он и закрывает глаза, а затем медленно погружается в спокойный сон.