***
в 7:50 по гринвичу два двигателя, расположенные под корпусом корабля, тихо зашумели и осветились сначала нежно–розовым, а затем набирающим силу бордовым, по корпусу прошла мощная вибрация, отдавшаяся в ушах и сердцах всех, кто был на борту. военный корабль "алькор" отстыковался от "полариса", слабо дернувшись. потом сильнее, и ещё раз, и ещё. резко рванув с места, чуть накренившись в бок и набирая скорость, судно двинулось по направлению к земле. дафна, отлеживающая в одиночестве (элиотт, как и лука ранее, отдал приказ не беспокоить убитую горем девушку) в самом тихом и тёмном углу специального медицинского отсека, решила подняться в уборную перед самым отлетом. её резко качнуло в сторону, не имея сил удержаться, девушка на полном ходу влетела головой в металлическую спинку кровати, короткий вскрик потонул в гуле набирающего скорость мотора. на ногах все ещё красовались темно–голубые шпильки—лодочки.***
элиотт отрегулировал направление движения и скорость, отстегивая ремни безопасности и вызывая алексию по внутренней связи – <i>суп для капитана лалльмана должен быть в меру горячий и солёный, не подозревая, что они только что чуть не лишились ещё одного члена экипажа</i>***
ему снятся обломки и кровавые реки, тьма сгущается, дети надрывно плачут, кривя свои уродливые личики. тёмные говорящие тени мелькают перед ним, кажется, он их знает, кто–то знакомый целует его руки и гладит по голове, заливая его одежду слезами. – у него просто нервное переутомление, капитан демори, не волнуйтесь вы так, а то ещё вас лечить. зачем лечить? кого? – лу, я так много сделал, чтобы быть рядом... я дурак, знаю, я люблю тебя... пожалуйста, вернись ко мне... кто–то плачет. лука касается пальцами холодной тряпочки на лбу, перед глазами по прежнему летали серые "мушки". что с ним такое? артур держит его за руку, где он вообще и почему бруссар рядом? – не дергайся, – голос у него охрипший ото сна, – только от капельницы отключили, нельзя резко. тебя не было с нами почти три дня, думали, что все... три дня? где они тогда? где элиотт? – давай, лу, только осторожно – артур приподнимает его на подушках, смачивая губы ваткой, – иначе демори мне голову оторвет, он от тебя не отходит, я еле уломал с тобой рядом побыть. не отходит... – где, – говорить невероятно больно, горло будто резали ножом, – где... эл... элиотт? арти, – так может только он, – что со мной? бруссар даже не успевает поправить очки, за спиной раздаются громкий кашель. он все слышал. – здесь я, здесь, даже на минуту тебя нельзя оставить, лу, ничего без меня не можешь, да? – элиотт рукой показывает артуру на дверь, и бруссар решает пока не перечить капитану, а заняться своей работой. всё, что он может сделать – послать воздушный поцелуй. у луки нет сил его поймать. – рад снова видеть твои прекрасные глаза, хоть они ещё и стеклянные, – демори аккуратно присаживается на край кровати, – давай, надо поесть. ты так крепко... спал, напугал меня, сладкий, – лалльман только сейчас замечает, что у элиотта на коленях – тарелка супа и он любовно дует на ложку. в животе предательски урчит. – ну что, за маму, за папу, за мартина? – лука неловко ударяется зубами о тёплый металл, получая в ответ тихий смешок. – ты опять начинаешь? что со мной такое это раз, — капитан всегда остаётся капитаном, даже на грани, – и с каких пор мы с тобой обсуждаем мартина, это два, эл? ты сам себе все придумал и сам загнался – несколько капель горячего делают голову тяжелее, он даже может недовольно прищуриться и скрестить руки на груди, – у нас ничего не было. – конечно, пизди побольше, – элиотт недовольно отставляет полную тарелку на журнальный столик, повторяя его позу, – у вас так ничего не было, – демори изобразил пальцами ковычки, – что он первый рвался тебя спасать. – лучшего времени для разборок ты найти не мог, дорогой. продолжай, похуй, что я чуть не умер, тебе всегда было плевать, что и как я чувствую! – от нервного срыва ещё никто не умирал, хаул*. ну что, дорогой, – элиотт пропустил колкость мимо ушей, продолжая подъебывать, – ещё ложечку за мартина? или напомнить, из-за кого именно мы развелись? – из-за тебя мы и развелись, ты вбил себе в голову хуйню и все решил за двоих! я вообще этого не хотел, но ты упертый осёл! от элиотта не укрылось, как побагровели щеки луки, едва речь зашла о его ухажере, ещё одной попытке вызвать злость и ревность. я не хотел этого... – зачем ты все это затеял? чего ты от меня хочешь? – лалльман прикинул, что на всю авантюру у демори ушло около трех миллионов долларов и тысячи убитых нервных клеток за каждую бумажку, – ты бы ни за одного своего мужика так не убивался, а я что, особенный? — если ты ещё не понял, то ты не все мои мужики, – элиотт, откинув одеяло, лёг рядом с ослабленным парнем, укладывая руку на талию – особенный, потому что я люблю тебя, разве этого мало, лулу? это было ошибкой, и я соскучился. демори потянулся и коснулся шершавых, с привкусом лекарств губ лалльмана на пробу, вдруг оттолкнет? лука стиснул зубы, упираясь руками в грудь и вновь тихо всхлипнул. – мы... я все равно к тебе не вернусь, все кончено... я тебя больше не... – конечно, малыш, именно поэтому у тебя встал от одного прикосновения. лука нежно погладил его щеку, целуя в нос, прижимаясь к теплому боку, поглаживая по спине тонкими пальцами. глупый, маленький, как всегда наивный лука лалльман капитулировал.