Сложное решение

Вэнь Нин куда-то исчез на полдня и вернулся, нагруженный дюжиной сосудов с вином. Ванцзи коротко подивился про себя, купил он это вино, украл, или же перепуганные торговцы сами вложили в его руки свой товар, лишь бы избавиться от лютого мертвеца. Но спрашивать не стал. Он вообще практически ни слова не сказал за последние несколько дней. Вэй Ин, как раз появившийся из пещеры, где он, по обыкновению, передрёмывал после очередного поединка страсти с Ванцзи, немедленно схватил один из сосудов и, запрокинув голову, в один миг опорожнил его. — Хорошее вино, Вэнь Нин. Должно быть, он отдал тебе лучшее, что у него есть… Усевшись напротив Ванцзи, он подвинул к себе второй сосуд и, смеясь, продолжал нести какую-то чушь про смазливое личико и прекрасные глаза Призрачного Генерала, на что Вэнь Нин отвечал с запинкой и явно различимым смущением в голосе, противоречащим его невозмутимому выражению лица. Ванцзи немного отрешённо смотрел на Вэй Усяня, не слишком прислушиваясь, как он поддразнивает Вэнь Нина. Вэй Ин улыбался той самой ослепительной улыбкой, которая когда-то покорила Ванцзи, и которую он не видел уже несколько лет. В ней не было ни грана жестокой насмешки, злой иронии или издевки, ставших знакомыми Ванцзи в последние месяцы. Она просто согревала душу… Ванцзи снова царапнуло сожаление о неосуществимом, горькое чувство, которое он старался подавить, но испытывал все равно. Их с Вэй Ином страсть была неутолимой, жаркой, опьяняющей. Но страсть могла удовлетворить лишь голод тела, а душа Вэй Ина оставалась все так же недоступна для Ванцзи. Ванцзи вздохнул. Что проку в сожалениях о том, чему не суждено быть? … Из-за плеча Вэй Усяня вдруг медленно появилась тонкая бледная рука и, поглаживающим движением пройдясь по шее, скользнула за отворот его ханьфу. Ванцзи шумно втянул воздух, глядя на происходящее с ужасом и отвращением. Вэй Усянь перевел на него взгляд, похлопал по дерзкой руке, поинтересовался насмешливо: — Ханьгуан-цзюнь, тебе не нравится, что кто-то другой ласкает меня? Или ты испугался? Нет причин для страха, она совершенно безобидна. — И, погладив руку, щелкнул пальцами. Рука так же неторопливо, как появилась, снова исчезла за его спиной. Ванцзи смотрел на него вопросительно. Взгляд Вэй Усяня потяжелел, улыбка исчезла с лица. Он поднялся и скрылся в пещере, вернувшись через несколько мгновений с флейтой в руках. Скользнув по лицу Ванцзи предупреждающим взглядом, Вэй Усянь отошел вниз по тропе, и вскоре оттуда раздалось звучание флейты. Оно было странным и неровным, словно флейта задавала вопросы и останавливалась, выслушивая ответы. Вэнь Нин застыл на месте, повернувшись в том направлении, куда ушел Вэй Усянь, в черных глазах — тревожное напряжение, будто он знал, что происходит, и понимал речь флейты. Сердце Ванцзи сжалось от мрачного предчувствия. Что-то происходило, и, судя по разлившемуся вокруг могильному холоду, происходило не то, чего ожидал Вэй Усянь. Только гнев Старейшины Илина с его мощью способен был почти мгновенно остудить все вокруг. Странная игра длилась очень долго. Вэй Усянь вернулся с холодным, замкнутым лицом, сел, притянул к себе сосуд с вином и сделал глоток, не отрывая от Ванцзи недоброго взгляда. — Одного у Великих кланов не отнять: они не сдаются до последнего, — криво усмехнулся он. — Встреча состоится завтра, и присутствовать там будут не только Великие кланы, но и всякая мелочь. Открыто заявляют о намерении договориться со мной об условиях капитуляции, а втайне — все то же, «уничтожить Старейшину Илина!». Вэй Усянь глумливо покачал головой, в глазах метнулись багровые сполохи. Неприятная ухмылка исказила его лицо. — Самое интересное, мой славный Ханьгуан-цзюнь, уважаемый Цзеу-цзюнь изъявил свое желание присутствовать. Конечно, Гусу Лань тоже относится к Великим кланам, но не ожидал, что Лань Сичэнь такой рисковый. Что ты об этом думаешь, а? При первых словах Вэй Усяня Ванцзи похолодел; он понял, что означает согласие клана Лань присутствовать на сборе кланов. Хотя он не мог представить себе, что заставило брата изменить свое мнение и решиться на сложный и рискованный шаг, но знал, что это не было необдуманным и легким решением. Знал и то, что ему тоже придется сделать выбор. Вэй Усянь повернул к себе ладонь, напряг пальцы, будто сжимал в них невидимый предмет, пристально вгляделся. Потом перевел оценивающий взгляд на Ванцзи, и тому на миг показалось, что он догадывается о его мыслях, знает его тайну. — Что ты собираешься делать? — сделав усилие, чтобы не выдать себя дрожью в голосе, спросил Ванцзи. Ответ Вэй Усяня прозвучал обманчиво мягко, но сказанное заставило застыть кровь в жилах Ванцзи. — Как знать? Мне надоели игры. Может быть, просто убью их всех разом, чтобы никто больше не смел отвлекать нас с тобой от наших сладостных утех. … … Ванцзи бежал, задыхаясь, в густом тумане, полном неясных теней и едва различимых звуков, пытаясь догнать, но осознавая с предельной четкостью, что не успевает, потому что Вэй Ин ушел слишком далеко, не желая слушать, с застывшей маской ярости на лице, и следы его уже стерлись в тумане. Он отчаянно кричал в этот туман: «Вэй Ин, вернись, прошу, вернись! Вэй Ин!», на бегу прислушиваясь, но слышал лишь оглушительный стук своего сердца и чувствовал рвущую боль. Ванцзи падал, умирая от этой боли, тьма поглощала его, а потом отпускала, и он опять бежал, пытаясь догнать исчезающего в тумане Вэй Ина, снова и снова, срывая голос, звал его, но все было напрасно… … Он очнулся от собственного сухого рыдания. Сердце бешено билось в груди, воздух со свистом продирался сквозь сжатые зубы. Тяжело дыша, Ванцзи открыл глаза. Он лежал на чистой постели, укрытый лоскутным покрывалом, в каком-то незнакомом месте. Горевшие рядом на столе свечи скудно освещали небольшое пространство вокруг себя. Нестерпимо хотелось пить. Ванцзи попытался подняться, но рвущая боль, будто последовавшая за ним из кошмара, заставила его со стоном упасть обратно. — Очнулся? — раздался из темноты знакомый голос, и, словно сломав невидимые преграды, на него обрушились воспоминания ТОГО дня и ощущение безысходности. — Вэй… Ин? — с трудом произнес Ванцзи. Вэй Усянь подошел к нему, держа в руках чашу с каким-то настоем, пахнущим горько, но приятно. Он приподнял голову Ванцзи, осторожно приблизил чашу к его губам. Сил у Ванцзи хватило лишь на два глотка, но они освежили, несмотря на горечь. Вэй Усянь отставил чашу и присел на край постели, беря его руку, чтобы проверить пульс. — Уже лучше, теперь пойдет быстрее. — Давно… здесь? — Несколько недель. — Думал… умру… — Кто бы позволил, — равнодушно отозвался Вэй Усянь. — Забыл, что должен служить мне душой и телом? Думал, я позволю тебе спокойно умереть после такой выходки? Очищающее Пламя Крови! Твоей чистой крови Ланей. Редчайшее и сложнейшее заклинание. Могло бы сработать. — Тебя… невозможно… убить? — В этом мире нет существ, которых невозможно было бы убить… Но не так просто. Тебя вот проще было бы добить. Лань Сичэнь дорого заплатил за твое спасение. — Брат… жив? — в глазах Ванцзи вспыхнула искра надежды, но Вэй Усянь смотрел как-то странно и не отвечал, и искра надежды погасла. — Да, жив, — наконец ответил Вэй Усянь. И Ванцзи снова провалился в темноту, не успев решить, означала ли заминка с ответом, что это не было хорошей новостью. … Вэй Усянь менял повязки на израненной спине Ванцзи, обтирал влажной тканью его тело, разминал руки и ноги, поил какими-то им самим приготовленными настоями. Он редко выходил куда-то, почти все время находясь где-то рядом, хотя и вне поля зрения Ванцзи. Ванцзи был слишком слаб, чтобы задавать вопросы, приходя ненадолго в сознание и снова соскальзывая в беспамятство, полное тяжелых и горьких снов, а Вэй Ин молчал. Постепенно сознание Ванцзи прояснялось, периоды бодрствования становились все длиннее, терзавшая тело боль отступала. Спустя почти три недели после первого пробуждения Ванцзи смог, наконец, сесть в постели и попробовать медитировать. Он обследовал свое внутреннее состояние, понял, что восстановление будет долгим. Поврежденные меридианы были ослаблены, и лишь небольшое количество ци, едва достаточное для поддержания циркулирования, омывало их, постепенно укрепляя. Не безнадежно, но Ванцзи не был уверен, позволит ли ему Вэй Усянь снова совершенствоваться… Он был жив, но не знал, стоит ли этому радоваться. В тот же вечер Ванцзи собрался с силами и хриплым от длительного молчания голосом спросил: — Могу… узнать? Вэй Усянь, который готовил над огнем очередной лекарственный настой, поднял на него глаза. — Что ты хочешь знать? — Голос его звучал ровно, без всяких эмоций. — Брат… ты его контролируешь? — Зачем? У него сил практически не осталось. Не сумасшедший же, после всего снова лезть на рожон. К тому же, им с Цзян Чэном сейчас достаточно головной боли по управлению своими и чужими кланами. Внутри Ванцзи вдруг разом ослабла туго натянутая струна напряжения. Брат жив, Цзян Чэн жив, кланы еще существуют… — Цзян Чэн? — Снять императив можно, только убив наложившего его. Цзян Чэн останется под моим контролем пока я жив. Не смотри так, я не собираюсь им управлять. — Что произошло… после? Почему я жив? Что… будет дальше? Вэй Усянь подумал немного, потом потушил огонь, налил настой в чашу, протянул ее Ванцзи, а сам уселся рядом на постель. — Что ты думаешь? Тогда… я был страшно зол…