Сложное решение

— Между мной и тобой не должно быть таких слов. Они кажутся лживыми и пустыми. Он усмехнулся в ответ на вопросительный взгляд Ванцзи. — Я знаю, почему ты оказался в Пристани Лотоса, хотя я просил тебя оставаться здесь. Ты беспокоился, что я могу навредить твоему клану или Цзеу-цзюню. А теперь благодарен, что я не сделал того, чего ты ожидал и опасался, но на душе у тебя по-прежнему неспокойно. Извиняешься за то, что не можешь мне верить? Уголок рта Ванцзи чуть заметно дрогнул. Было горько осознавать, что Вэй Ин понимал его в чем-то лучше, чем он понимал себя сам. — Не отрицаешь… — Вэй Усянь хмыкнул. Его хорошее настроение испарилось бесследно. Допив вино, он отбросил пустой кувшин в сторону и мрачно уставился перед собой. Ванцзи хотел объяснить, что искренне благодарен Вэй Ину за заботу о нем, за восстановление его ци, и еще много за что, но после слов Вэй Усяня, которые он не посмел отрицать, это прозвучало бы как попытка оправдания. Он все же не мог долго смотреть на мрачное лицо Вэй Усяня и тихо позвал: — Вэй Ин… Тот перевел на него свой мрачный, темный, взгляд. Голос его был лишен эмоций. — Меня не слишком удивило, что ты пытался убить меня, но вот эта настойчивость в произнесении имени, которое я не желаю от тебя слышать, поражает. Совсем не беспокоишься за последствия? — Ты не станешь уничтожать Гусу Лань из-за этого. — В это ты веришь? — Хочу верить. — Интересно, сможешь ли ты повторить это на руинах Облачных Глубин. Ванцзи вдруг растерял все свое хладнокровие и, сверкнув глазами, сорвался почти на крик: — Вэй Усянь, может, хватит? Я виноват перед тобой, я твой должник, и я переживаю за свою семью, потому что ты ничего не говоришь. Но я знаю, что ты не монстр, готовый крушить все вокруг ради забавы. Срывай злость на мне, если хочешь, но перестань запугивать. Вэй Усянь слегка оторопел от этого неожиданного всплеска эмоций. Взгляд его потеплел. — Ух ты! И у невозмутимого Ханьгуан-цзюня случаются срывы… Остынь, сыграй что-нибудь такое … успокаивающее, что ли… — Он покачал головой. — Серьезно, сыграй, мне когда-то нравилось звучание твоего гуциня. Ванцзи было стыдно, что сорвался, тем более теперь, когда голос Вэй Ина звучал мягко и ободряюще. Взяв себя в руки, он призвал гуцинь и тронул струны. Вэй Усянь задумчиво наблюдал за Ванцзи, опустившим взгляд на струны гуциня, и постепенно расслабляющимся под звучанием «Просветления». — Я знал, что ты не желаешь мне зла, — негромко заговорил он много позже, — но меня приводило в ярость, что ты даже не пытался понять, а потом и вовсе встал на сторону Цзиней… Ванцзи медленно поднял взгляд, не переставая играть, слушая с неотрывным вниманием, — Вэй Ин впервые заговорил с ним о том, что происходило в прошлом. — Кроме ярости и жажды мести во мне не осталось никаких других эмоций. Я ненавидел тебя — каждый раз, когда ты обнажал против меня меч, готов был убить тебя. И не хотел задумываться, почему останавливаюсь в последний момент… Когда ты пришел на Луаньцзань, я… подумал, что заставлю тебя испытывать унижение и беспомощность в наказание за твое предательство. У меня неплохо получалось, согласись. Вот только это не приносило удовлетворения, на которое я рассчитывал. Вэй Ин замолчал, и вдруг усмехнулся, будто что-то вспомнив. — Знаешь, что меня остановило в Башне Карпа на самом деле? Помнишь, я спросил однажды, следует ли мне проявить милосердие, когда ты задумаешь прикончить меня? И ты, не задумываясь, ответил «Да!», а потом добавил, что у тебя нет подобных мыслей. Я некстати вспомнил об этом разговоре, глядя на твое безжизненное тело у своих ног. У тебя даже мыслей таких не было… Смешно… Ванцзи резко оборвал мелодию. Он тоже вспомнил тот разговор. Вэй Усянь продолжал: — Я не собираюсь мстить твоему клану, перестань беспокоиться. Лань Цижэнь, конечно, раздражает, но мне всегда нравился твой брат. Нет, не в том смысле, — рассмеялся он, заметив чуть расширившиеся глаза Ванцзи, — не так, как ты. И, опять же, он хорошо влияет на Цзян Чэна… Даже если этот идиот раздражает, он — мой брат, нравится ему это или нет. Он и Вэнь Нин… Он резко замолчал, отведя взгляд, но Ванцзи понял, что он хотел сказать. Цзян Чэн и Вэнь Нин — для Вэй Усяня они были его семьей, единственные, кто оставался. — А-Юань жив, — тихо сказал он. Вэй Усянь резко повернул к нему голову. — Как? — Нашел его… после облавы… унес в Облачные Глубины. — И Лань Цижэнь позволил? — Брат дал согласие. — Вэнь Нин будет рад узнать об этом, — глухо произнес Вэй Усянь. — Он… ждал тебя… долго. — Для него будет лучше забыть обо мне. Они снова замолчали, а через некоторое время Ванцзи заиграл ту самую мелодию, которая была выражением его чувств к Вэй Ину. Их взгляды встретились, и Ванцзи как-то понял, что Вэй Усянь тоже вспомнил ее. — Все так же прекрасна, — выразил свое мнение Вэй Усянь, когда мелодия отзвучала. — Мгм. Вэй Усянь окинул долгим взглядом озеро с лотосами, улыбнулся каким-то своим мыслям. — Я скоро покину Юньмэн. Поселиться здесь казалось хорошей мыслью, но мое близкое присутствие плохо влияет на и без того вздорный характер Цзян Чэна. Всем станет спокойнее, когда я исчезну. Как говорится, с глаз долой, из сердца вон. — Он поглядел на Ванцзи. — Тебе тоже пора вернуться в Гусу. Ванцзи замер. — Ты… хочешь, чтобы я ушел? — Да. Мы больше ничем не обязаны друг другу. Ты не смог убить меня, но твое Пламя Крови очистило темную ци в моем теле от излишней кровожадности. Я не собираюсь больше никого убивать… если меня не вынудят. Так что можешь успокоиться на этот счет. Я вернул тебе твои силы… Ну, и Лань Сичэнь, несомненно, будет рад твоему возвращению. — Ты все уже решил, — безжизненно произнес Ванцзи. Вэй Усянь внимательно посмотрел на него. — Тебе это не нравится? — Я хочу остаться с тобой. — Почему? — мягко спросил Вэй Усянь. Он не думал, что когда-нибудь произнесет это. Страшился того, что может услышать в ответ. Но сейчас Ванцзи больше не мог молчать. — Я… люблю тебя, — тихо сказал он, глядя прямо в лицо Вэй Усяня. Вэй Усянь улыбнулся. — Мне казалось, ты и под страхом смерти не признаешься… Я догадывался о твоих чувствах. Но ты уверен, что хочешь этого вот так? — Как ты…? Что ты хочешь сказать? — Ты мне небезразличен. И я не заставлю уходить, если хочешь остаться. Но тебе не кажется, что ты спешишь? Я — темный заклинатель, и это не изменится. Во мне нет раскаяния за сказанные слова и сотворенные деяния, которые ты считаешь отвратительными и безжалостными. Ты вряд ли забудешь то, что пережил из-за меня в последние полгода, и шрамы от моей плети на твоей спине не исчезнут. Ты готов принять меня таким, простить, поверить и довериться? Или заставишь себя из благодарности или чувства вины, и будешь постоянно сомневаться? Уйдешь со мной сейчас и предашь свой клан, оставишь брата? Хочешь? Сможешь? Ванцзи тяжело сглотнул. Как ему удается? Вэй Усянь задавал те же вопросы, которые он задавал сам себе и ответа на которые у него не было. Вэй Усянь смотрел на него с сочувствием. — Вернись в Облачные Глубины. Встреться с братом. Подумай не торопясь. Когда перестанешь колебаться и придешь к твердому решению, если твой выбор все еще будет за меня, найди меня. Я подожду. … … Два года спустя Человеческая память ненадежна и недолговечна. Каких-нибудь полгода после событий в Башне Карпа, пересуды об исчезнувшем Старейшине Илина постепенно сошли на нет, ужас, наводимый им на простых жителей, забылся, а через год остались разве что кровавые истории, которые любили рассказывать мужчины за чашей вина, да страшилки для непослушных детей. Пострадавшие кланы постепенно восстанавливались, хотя их силы уже не могли сравниться с тем, что было когда-то. Памятуя о кровавой расправе в Башне Карпа, крайней мощи темного магистра и его последнем перед исчезновением предупреждении, большинство заклинателей старались даже не упоминать его имя, чтобы нечаянно не накликать новую беду. В мире заклинателей стало спокойно. После возвращения Ханьгуан-цзюня в Облачные Глубины, он редко оставался там подолгу, предпочитая охотиться на разную нечисть вместе с молодыми заклинателями клана или странствовать, появляясь там, где требовалась помощь его меча или боевого циня. Его лоб больше не охватывала лобная лента, и все упреки по этому поводу со стороны Лань Цижэня наталкивались лишь на бесстрастное молчание Ванцзи. В конце концов Лань Цижэнь махнул рукой, и лишь разочарованно вздохнул, промолчав, когда однажды утром Ванцзи, глубоко поклонившись Лань Сичэню и ему, покинул Облачные Глубины, не обещая вернуться. Только Лань Сичэнь знал, куда он направился. … Молодой человек в белоснежных одеяниях выделялся среди прочих посетителй заведения. Он похоже, был адептом какого-то клана заклинателей, хотя в здешних местах заклинатели бывали редко, и хозяин постоялого двора не был силен в распознавании клановых символов. Посидев в лучшем углу таверны с чайничком лотосового чая, прислушиваясь к разговорам местных посетителей, заклинатель выложил на стол тяжелый серебряный слиток и тихо что-то спросил у подбежавшего хозяина. Получив подробные указания, он направился по тропе, начинавшейся на окраине городка и ведущей через перелесок к скрытому у подножия холма поселению на берегу небольшого озера. Там он подошел к крайнему дому, заглянул в открытые ворота и замер, нахмурившись. В тени навеса на лавке сидела молодая женщина с грудным младенцем на руках и, подняв голову, оживленно что-то говорила слегка склонившемуся к ней мужчине в черном ханьфу, нежно смотрящему на младенца. Молодой заклинатель несколько мгновений наблюдал эту сцену, лицо мужчины, улыбку женщины, младенца у нее на руках, потом опустил голову и сделал шаг в сторону, собираясь незаметно исчезнуть. Но в этот момент толчок в плечо заставил его сделать шаг вперед, а толкнувший его мужчина, даже не подумав извиниться, влетел в те самые открытые ворота с радостным: — А, так и знал, что вы с Сяо Сянь снова развлекаете мастера Вэя. Пора домой, дорогая женушка. Женщина вскочила на ноги с радостной улыбкой, поклонилась мужчине в черном и в два шага оказалась рядом с мужем, который тут же приобхватил ее за талию. — Как поживаете, мастер Вэй, — все так же громогласно воскликнул тот, обращаясь к повернувшемуся мужчине, с запястья которого свисали концы белой ленты, развевающиеся от движения. Но тот не ответил — взгляд его был устремлен к стоявшему у ворот заклинателю. Мгновение — и широкая ясная улыбка озарила его лицо. — Ты нашел меня! — Мгм. Они одновременно сделали несколько быстрых шагов друг к другу и, сомкнув объятия, слились в жарком и жадном поцелуе, не обращая ни малейшего внимания на супругов с ребенком, ошеломленно наблюдавших эту сцену…