Глава 3. ВТОРНИК ПО-ФРАНЦУЗСКИ
Утром я проснулась от пронзительного писка будильника. Совсем забыла выключить его, так как на работу мне больше нет необходимости вставать по утрам. По крайней мере, пока не разберусь с «делами», запланированными на эту неделю. Сегодня всего-навсего вторник. Второй день недели, полной встреч с мужчинами из моего прошлого. И кто меня тянул за язык, когда я клялась самой себе, что никогда больше не встречусь с ними? Провалявшись в постели где-то полчаса, я поняла, что необходимо вставать и приводить себя в нормальное состояние, а не превращаться в тряпку, сродни простыне и одеялу. По пути в ванную мой взгляд небрежно скользнул по полке с музыкальными дисками. Следовало подзарядить себя чем-нибудь перед встречей с Гежѐ, а что может быть лучше французской музыки. Я, босыми ногами ступая по прохладному паркету, в одной маечке и трусишках стояла посреди комнаты, выбирая музыкальные предпочтения моего доброго знакомого. Mylene Farmer как нельзя вовремя привлекла мое внимание среди прочей мишуры дисков, приобретенных вместе с Джеком. Вскоре я, уже танцуя, чистила зубы в ванной, рассматривая свое безупречное тело в зеркале. Впрочем, тот факт, что вчера меня щедро одарил ласками «Мистер Понедельник», как шутливо назвала Мигеля Дилан, говорил сам за себя. Я чувствовала себя чертовски уверенно! Тосты с кофе и йогурт – лучший завтрак без какой-либо затраты времени. Листая журнал, первый попавшийся из стопки на журнальном столике в прихожей, я перечитала несколько заинтересовавших меня статей о правильном питании и о футболе. Второе было следствием долгого сожительства с моим бывшим. Я обычно проделывала это, чтобы понимать его хоть иногда во время матчей по телевизору. Приятный нежный голос кружил в моей квартире, успокаивающе настраивая на предстоящую встречу. Гежѐ написал, что сможет встретиться со мной в том самом парке, где мы раньше часто засиживались допоздна, провожая заходящее солнце. Я оделась как можно искуснее, не забыв принарядиться, на всякий случай, в шикарное васильковое нижнее белье. Хотя где я там планировала заниматься с ним любовью? В парке что ли? Несколько раз повертевшись перед зеркалом, я все-таки осознала, что место действия не имеет значения, если это вновь случится с Гежѐ Бланша̀ром. Выдался чудеснейший теплый денек. Солнце ярким зенитом сияло в бескрайнем небе, а в наушниках играла до боли знакомая музыка. Я решила пройтись от метро до парка пешком. Это было всего три-четыре квартала, но в такой чудесный денек не хотелось даже уходить с улиц, не смотря на глобальную заселенность мегаполиса. В парке в районе озера было множество студентов. Здесь неподалеку располагался университет, потому после обеда они здесь частенько собирались целыми компаниями. Я пришла раньше, прекрасно осознавая, что мне полагается припоздниться, хотя Гежѐ и сам мог опаздывать. Он всегда куда-то спешил и всегда всюду опаздывал, сколько его помню. Я присела на освободившуюся скамью напротив открывающегося вида на город. Здесь можно будет, как и несколько лет назад, проводить вместе с ним закат. С Гежѐ Бланшаром я познакомилась, когда только приехала в Нью-Йорк. Тогда в первые дни я заинтересованно бродила по улицам города, посещая самые замысловатые места, что встречались мне на пути. Однажды я заглянула на небольшую выставку в картинной галерее. Конечно, я ничего не понимала в искусстве, но мне было нечем заняться, а на улице начался дождь, и мне не помешало укрыться где-нибудь ненадолго. Я бродила от одной картины к другой, рассматривая произведения неизвестного мне художника. Одна картина привлекла мое внимание своей бессмысленностью: на ней был изображен желтый круг, а внутри него еще несколько зеленых кругов, а внутри этих кругов – оранжевые круги. - Мне тоже нравится смотреть на эту картину, - произнес мягкий мужской голос справа от меня. - Полная бессмыслица! – выпалила я, стараясь изо всех сил уловить красоту произведения, но она каждый раз ускользала от меня. – Мне сложно что-либо в этом понять. Я не заканчивала художественный. - Как и я, - мужчина увлеченно созерцал этот «шедевр», когда я посмотрела на собеседника. – Я смотрю на нее душой. Èç âme*. Понимаете? - Наверное, это просто не для меня, - просто ответила я и продолжила свой обход по галерее. - Вы ничего не знаете об искусстве? – мужчина в потрепанном пиджаке и в модных очках продолжал следовать за мной. Я отрицательно покачала головой, ненадолго останавливаясь у каждой представленной картины, и продолжая идти дальше в сопровождении незнакомого француза. Теперь я определенно начала замечать его акцент, жутко искажающий английскую речь. - Non peut être!** – возмущенно воскликнул он на весь зал. На нас глянули несколько посетителей, отчего я засмущалась. - Я Вас не понимаю, простите, - извинилась я и направилась к выходу проверить, не закончился ли дождь. - Этого не может быть! Невозможно! Scandaleux!*** Но если Вы согласитесь выпить со мной чашечку капуччино, то я постараюсь объяснить вам как можно больше, чтобы Вы разбирались в искусстве, в очередной раз посещая это место. - Вы настолько уверены, что я вернусь сюда снова? – полюбопытствовала я, выглядывая на улицу. Дождь прекратился. - Oui, - это я итак поняла. Переводчик не требовался. - И почему же? - Иначе мое сердце будет томиться! А мои глаза просто будут бесконечно лить слезы, не имея возможности больше созерцать Вашу красоту, mademoiselle! – француз сложил руки на груди и выстукивал в такт сердцебиению, подражая миму, у которого сильно билось сердечко. Я улыбнулась ему и представилась, соглашаясь на чашечку кофе. Все-таки жизнь у нас одна, подумала тогда я, и отдалась на волю судьбы. И не только судьбы… Гежѐ занял с моей жизни целую страницу, которую я готова была выделить самым ярким розовым оттенком фломастера, что смогла бы найти. Это потом я узнала, что он был тем самым художником, картину которого мы обсуждали в галерее. Оказалось, что он работал там помощником организатора и нередко выставлял свои авангардные работы на суд почитателей искусства. А ко мне он прицепился, потому что ни один другой посетитель галереи в тот день, не задержался возле той самой картины дольше нескольких секунд. К тому же его возмутило, что «такая beau**** американка ничего не смыслит в искусстве». Гежѐ стал своего рода учителем, проводником меня в мир, от которого я была далека. Все мое сознание было заполнено формулами и цифрами с того момента, когда я решила пойти по стопам отца. А этот француз упорно насаждал на меня, словно крупные разноцветные бусины, все, что знал сам. Я восхищалась им как человеком, как другом, а на третьей неделе нашего знакомства я познала его как мужчину. Мне говорили, что французы весьма искусны в постели, но я, как и многие, не верила этому, уверяя себя, что все это сложившееся мнение, возникшее много лет тому назад, когда французам нечем было заниматься при дворе, кроме как повышать умение в искусстве обольщения и совращения. Но, боже мой, как я ошибалась! Ночи, проведенные с Гежѐ, были всегда полны сладкой неги, аромата Франции и перезвоном любви в ушах. Этот мужчина знал, как доставить удовольствие, а я в те дни как никогда была восприимчива к обучению. Романтические вечера при свечах, вкусная французская кухня и нежные ласки настоящего взрослого мужчины сводили мой разум с ума, перечеркивая все вокруг. Оставался один только Гежѐ Бланшар, заполнивший собою все. - Mon cher Lili! Как же я рад, что ты нашла время для своего возлюбленного! – Гежѐ расцеловал меня в обе щеки, принялся целовать мои руки, пока я соображала, что вернулась в Нью-Йорк-без-моего-Гежѐ. - Гежѐ, ты как всегда опаздываешь на встречу со своей Лили, - в тон ему порадовалась я. Я действительно была рада. - А ты как всегда ругаешь меня, хотя я знаю, что ты на самом деле безумно рада видеть меня, мое сокровище! – Гежѐ снова и снова сыпал комплементами на французском, но я и без того знала, что они значат. В нем было столько нежности и любви, что хватило бы на целую Пенсильванию! – Превосходно, прекрасно, великолепно выглядишь, моя дорогая! Я смущенно опустила взгляд. Гежѐ говорил и восторгался мною так, словно не было этих нескольких лет разлуки, словно мы не виделись всего неделю или что-то вроде того, и вот он вернулся из Парижа к «своей Лили», вдохновленный, воодушевленный и полный сил. Гежѐ взял мою руку в свои ладони и поудобней уселся рядом на скамье. На нем была черная кожаная куртка и черные потертые джинсы, подчеркивающие его точеную фигуру. Черные лаковые ботинки украшали незатейливые белые шнурки в тон майке, открывающей виды для обозрения его ключицы, едва прикрываемой тонким пепельного оттенка шарфом. Он всегда любил носить шарфы. Все французы любят шарфы. «А француженки еще любят фирменные сумки», - как часто повторял Гежѐ. Он все время что-то рассказывал, рассказывал, рассказывал. Его невозможно было остановить или перебить, сказать что-то, что ему не нравилось, повести разговор в иное русло. Он ничуть не изменился с момента нашего разрыва. Мы были вместе три месяца. Одно лето. Но какое это было лето! - Гежѐ, милый Гежѐ, скажи мне, почему мы расстались? – спросила я, наконец, когда выдалась свободная минутка, и мы залюбовались заходом солнца, как раньше. - Все в этой жизни перетекает, находя истоки в одном, а вытекая в другого. Termes de droit.***** Тот самый «Закон круга», который вывел для себя мой Гежѐ. Он жил согласно своим собственным принципам. Он жил чувствами. Он жил чувствуя. - И все же… почему? - Все просто, mon cher. Просто однажды я заметил на тебе заинтересованные взгляды других мужчин, и мне уже больше не хотелось сдерживать тебя. Ты была молода. Ты только приехала покорять Большое Яблоко. У тебя не было той настоящей нью-йоркской жизни, понимаешь? - А мне всегда казалось, что во всем виноват мой неверный выбор между тобой и работой, - прямолинейно призналась я ему в своих страхах. - Моя Лили! – Гежѐ поцеловал меня в макушку. – Ни в коем случае не стоит расстраиваться от того, что ты что-то забыла или оставила, или не заметила в прошлом. Ты никогда не пройдешь мимо, если тебе суждено это увидеть. Ты никогда не упадешь, если твоя дорога ровная-ровная. Ты никогда не заметишь случайного прохожего, не обратишь на него внимания просто так, если он в твоей жизни ничего не должен значить. - Je taime, Gage, - тихо произнесла я такие знакомые слова. Я до сих пор помнила, как он меня учил их правильно произносить. И как каждый раз покрывал мое лицо нежнейшими поцелуями, сводимый с ума моим «произношением terrible». К моему сожалению, Гежѐ мог проводить меня только до метро. Он прилетел всего на пару часов, чтобы встретиться со мной, потому как «был напуган и озадачен моим внезапным желанием с ним встретиться». Я вернулась домой, когда на улице уже стемнело. В полумраке прихожей светилась ярко-красная надоедливая точка на телефоне. Я нажала на кнопочку, чтобы прослушать сообщения на автоответчике. - «Привет! Это Джек и Лили. Если Вам есть что нам сказать, то сделайте это прямо сейчас! А если нет, то повесьте трубку и не сбивайте с толку нашу кошку!». Голос Джека заполнил тишину в квартире. И да, когда-то у нас была рыжая глупая кошка. Я тотчас вспомнила, как эта рыжая морда могла часами сидеть над мигающей красной точкой на аппарате и пыталась поймать этот огонёк. - Эй, Лили, меня сегодня не будет дома вечером, - звонкий голос подруги обратил на себя все мое внимание. - Я заночую у Майкла, а потому не звони мне на мобильный, я все равно не возьму трубку. Оставь мне сообщение на автоответчике. В подробностях. Хочу знать все в подробностях о твоем свидании с тем французишкой, о котором ты мне так много рассказывала! Ну всё. Пока! Не включая свет в квартире, я добралась до спальни, набрала телефон Дилан и вкратце изложила ей события сегодняшнего дня. И все равно это не помогло. В голове то и дело звучали веселые нотки его голоса из той записи на автоответчике. - Черт побери! Я должна сделать что-то нереально сумасшедшее, чтобы выкинуть тебя из головы насовсем, а лучше навсегда! И завтра я это сделаю, вот увидишь!...Продолжение следует...