***
— Привет, Парис, — переступая порог дома и стараясь не наступить на трущегося у ног кота, говорит Энни. — Скучал, мальчик? Парис звучно мяукает в ответ, выражая всё своё недовольство. Он не любит оставаться один. — Ну, прости, один мерзкий говнюк никак не давался мамочке в лапы, — присаживаясь на корточки и беря кота на руки, ласково бормочет Браун. — Пришлось задержаться. Она сидит так еще минут пять, понимая, что у неё просто не осталось сил. Она не вылезала из Бюро почти неделю, попросив соседку кормить Париса, так как сама не могла вырваться домой и на полчаса. Этот гребаный педофил был настоящим угрем, проворно ускользающим прямо из рук. Энни пришлось пройти через самые грязные коридоры даркнета, где торговали детским порно и… детьми. И только так ей удалось выйти на этого Сэма, в течение двух месяцев похитившего шесть двенадцатилетних девочек, которые стали «звёздами» его мерзкого шоу с широкой публикой таких же извращенцев, а после того, как он выбросил их на мексиканской границе — проходили лечение в специальных клиниках. Физически они восстанавливались быстро, но морально… Вряд ли они когда-то придут в норму по-настоящему. — Пойдём, перекусим, — поднявшись на ноги вместе с котом на руках, предлагает Энни. Сбросив кеды, она шагает на небольшую пустоватую кухню, где, впрочем, есть всё, что действительно необходимо. Поставив кота на пол, она включает телевизор и проходит к холодильнику. — Да, негусто, — переводя взгляд с банки арахисовой пасты на бекон, резюмирует Энни. — Сегодня отдел преступлений против детей задержал педофила Сэма Харрингтона, обвиненного в похищении, многократном насилии и порнографических съемках шести двенадцатилетних девочек за прошедшие несколько месяцев. ФБР сообщает, что поимка Харрингтона позволила выйти на нескольких его клиентов… — Смотри, Парис, — вытаскивая пасту и хлеб, невесело ухмыляется Энни, — твоя мамочка поймала этого засранца. С экрана на них смотрит Сэм — фото свежее, сделанное в участке, куда его привезли её напарники. Лицо слегка бледное, во взгляде за напускным равнодушием отчетливо читается страх и растерянность. Так выглядит лиса, загнанная охотничьими собаками в угол и пытающаяся огрызаться в ответ. Энни нравится, что он боится. Фото преступника сменяется фотографиями жертв, сделанными до похищения. Именно эти снимки крутились по всем каналам в специальных выпусках новостей, когда они только пропали. Сэм не держал у себе больше двоих за раз, находя следующую, избавлялся от одной из имевшихся. В обнаруженных у него в машине материалах нашлись и несколько видеофайлов сразу с двумя девочками. Он заставлял их трогать не только его, но и друг друга. Уголок рта презрительно дергается, и Браун переключает канал. Дело закрыто, о нём нужно забыть. С настоящим сочувствием она думает о том, что вот девочкам об этом забыть не дадут. Им придется переехать в другой город, а может и штат. Неизвестно сколько озабоченных подростков и взрослых из их окружения успело купить и увидеть фото с издевательствами. Радовало лишь то, что видео Сэм продавал скромным тиражом и исключительно из рук в руки, не позволяя этим материалам попасть в интернет. Насыпав корм настойчиво мяукающему коту, Браун наливает себе кофе и, сев за стол, делает пару тостов с пастой. Не бог весть что, но всё хлеб. — Может, завести домработницу? — тщательно пережевывая уже слегка подсохший тост, советуется Энни с Парисом. — Она бы мне готовила, присматривала за тобой… — Специальный выпуск! Сегодня кибер-отделом и отделом преступлений против детей был пойман педофил Сэм Харрингтон, жертвами которого стали шесть двенадцатилетних… — Да чтоб вас, — Браун выключает телевизор, с силой отшвыривая пульт. — Хватит говорить о нём. Закончив свой более чем скоромный завтрак, Энни поднимается из-за стола и направляется в душ. Арест Сэма произошёл поздно вечером, почти в одиннадцать. Потом были обыск личных вещей и машины, допросы, поиски его клиентов и так далее и тому подобное. Перелёт в родной Вашингтон, сдача необходимых бумаг, отчёт… Поэтому домой она смогла вернуться только сейчас, почти в десять утра. Кошмар. Горячая вода расслабляет напряженные мышцы, снимает остаточную трясучку, которая так и не прошла за четыре года работы в бюро. Энни надеется, что когда-нибудь все же привыкнет, сможет быть более хладнокровной, отстраняясь от эмоций, но пока… Пока что она все воспринимала довольно близко к сердцу, будучи готова голыми руками разорвать всех пойманных ими ублюдков. Накинув халат, Браун проходит в спальню, где Парис уже ждёт её на кровати. — А ты-то где успел так устать? — усмехается Энни, опуская жалюзи и затемняя комнату — при свете она всегда плохо засыпала. Нырнув под одеяло, Браун берёт телефон, собираясь отключить звук, но он оживает в её руке, оповещая о входящем вызове с незнакомого номера. — Алло? — Энни, привет, это Джей-Джей! — раздается знакомый голос. — Джей-Джей? — принимая сидячее положение и отрывая трубку от лица, чтобы взглянуть на экран, уточняет Браун. — Ты номер, что ли, сменила? — Да, буквально неделю назад. Поздравляю с закрытым делом! Все новости только про ваш отдел… — Спасибо, — слегка улыбаясь, отвечает Энни. — Рада, что обошлось без наших лиц… — Послушай, я хотела пригласить тебя завтра в бар с нами. У нашего отдела что-то вроде юбилея, будут все… Ну, то есть, — со смешком добавляет она, — все, кто не при исполнении. — К вам в Куантико? — с сомнением уточняет Браун. — Ой, да брось ты, это всего лишь час езды, — принимается уговаривать Джей-Джей. — У нас здесь отличный бар с музыкой, караоке, качественной выпивкой… Там даже бильярд есть! Соглашайся, ну? — Ты просто бессердечно прошлась по всем моим слабостям, — с усмешкой отзывается Энни и громко зевает: — Прости, я почти неделю без нормального сна… — Мы собираемся только завтра, вечером, около восьми. Ночевать можешь остаться у меня! Ты сто раз успеешь отоспаться… — Хрен с тобой, Джей-Джей, ты ведь не отстанешь, — сдаётся Браун. — Если проснусь завтра до пяти вечера, то приеду. — Отлично, я буду очень ждать! Увидимся! — Пока. Укоризненно покачав головой настойчивости подруги и собственной бесхребетности, Энни удобнее устраивается на подушке, чувствуя, что у нее вообще не осталось никаких сил. Возможно, она и правда просто не вылезет из постели до конца уикенда.***
— Энни! Энни! Мы здесь! Переступив порог бара, Браун оглядывается по сторонам, пытаясь понять, откуда доносится голос. Народу здесь удивительно много. Видимо, помимо ребят из БАУ, здесь агенты из других отделов. В этом предположении она убеждается, когда к ней подходит Портер: — О, и ты здесь, Энни! Я думал, ты впадёшь в спячку на весь уикенд! — Поверь мне, я так и собиралась сделать, но Джей-Джей настояла, — дав «пять», отвечает Браун. — А ты какими судьбами? — Меня тоже пригласили, — кивнув в сторону знакомого на лицо, но не по имени мужчины у барной стойки, поясняет Портер. — Решил развеяться после этого дурдома. — Да уж, — помахав активно зазывающей к себе Джей-Джей, соглашается Энни. — Нам всем не помешает отдых. — Признаться, позавчера ты выглядела просто шикарно, — откровенно флиртуя, внезапно заявляет Портер. — Я так привык к твоим черным брюкам и до воротника застегнутым рубашкам, что платье на тебе было просто выстрелом на поражение. — О, не переживай, больше я не подвергну тебя такой опасности, — ухмыльнувшись и утешающе похлопав напарника по плечу, Энни шагает в сторону заждавшейся подруги. Портер был симпатичным и остроумным, но Браун избегала отношений с коллегами, как огня. Это может поставить работу и, соответственно, чью-то жизнь под удар. Как только она берет удостоверение и цепляет кобуру на пояс — ничего личного не должно быть с ней. И уж точно не должно быть рядом человека, с которым делит постель и быт. — Наконец-то! — сжимая подругу в объятиях, радостно говорит Джей-Джей. — Я боялась, что ты не приедешь… — Я бы не удивилась, если бы ты выслала за мной спецназ, — ёрничает Энни, впрочем, обнимая в ответ с не меньшим чувством. С Джей-Джей они подружились давно, еще в Академии, легко нашли общий язык, быстро сблизившись и проводя всё свободное от учёбы время вместе. Но после Академии их профессиональные пути разошлись: Джей-Джей подалась в БАУ, где стала специалистом по связи с общественностью, а Энни — в Отдел преступлений против детей. Подруги пообещали созваниваться и видеться так часто, как только это возможно при их работе. Именно поэтому Энни приехала сегодня. — Так, ну со Спенсом ты знакома, — оборачиваясь к своему столику и приглашая подругу за собой, начинает Джей-Джей, — как и с Пенелопой. А это Элл, она присоединилась к нам почти год как… Энни широко улыбается представленной ей девушке, скромно кивает на похвалу по поводу последнего дела, крепко обнимается всё с такой же чудаковатой Пенелопой, наряд которой пестрит розовым, блёстками и розовыми блёстками, обменивается парой фраз с забавно выглядящим в декорациях бара доктором Ридом, который, несмотря на почетное звание, по-прежнему выглядит как ботаник из старших классов. Ему бы прическу сменить… — Извините, но мы пойдем, посекретничаем, — не дав Браун присесть за стол, заявляет Джей-Джей и, ухватив подругу за руку, тащит к барной стойке. Они заказывают выпивку, болтают о родных и общих знакомых, личной жизни, которой, конечно же, нет ни у одной из них, о котах и новых фильмах. Планируют отправиться в Европу, Францию или Италию, вместе на Рождественских каникулах, если не будет аврала на работе. — Кстати, — неожиданно с хитрой ухмылкой начинает Джей-Джей, бросив взгляд за спину Энни, — с нами тут ещё и Морган. И он спрашивал о тебе. — Дерек? — вопросительно приподняв бровь, уточняет Браун, а затем, обернувшись, встречается с упомянутым мужчиной взглядом. Он салютирует ей бокалом виски, тут же поднося его к губам и делая глоток, в то время как испытующий, вызывающий взгляд ни на секунду не отрывается от её лица. Девушка, с которой он флиртовал до этого, обиженно хмурится и пытается перевести внимание назад на себя. — Ему кто-то показал твои фото с задания, — продолжает Джей-Джей, когда Энни оборачивается к ней. — И он был о-о-очень впечатлён. — Я не люблю таких парней, — качая головой, с улыбкой отвечает Браун. — Таких? Это что, расизм? — не скрывая иронии, уточняет подруга. — Я говорю не о цвете кожи, а о том, что Дерек Морган — беспросветный бабник, — отвечает Энни и делает глоток сидра. — А я в порыве ревности могу и отстрелить чего… — Хах, точно, — развеселившись, согласно кивает Джей-Джей, — вечно забываю про твою темпераментную натуру. Они выпивают за верных мужчин, что, видимо, обходят их стороной, разыгрывают партию в бильярд под горячее и шумное одобрение мужской половины посетителей, исполняют вместе с остальными ребятами пару песен, а затем снова возвращаются к бару перевести дыхание. — А почему, — Энни на секунду умолкает, неуверенная, что хочет спрашивать, но все же продолжает, — почему мой агент «Ноль-Ноль-Секс» не пришёл? Старое забавное прозвище больше не звучит так весело, как прежде, поэтому Джей-Джей сразу становится серьёзнее. Она глядит на Энни с легкой улыбкой заботливой матери, желающей защитить свою девочку ото всех бед этого мира. — Он пришёл, пока мы пели, ты не заметила? Браун тут же озирается по сторонам, при этом прекрасно понимая, как глупо сейчас выглядит. — Он с Хейли, — добавляет Джей-Джей тише. — И… они поженились около года назад. Прости, что не сказала. — Не бери в голову, — Энни изо всех сил старается сохранить непринужденное выражение лица. — Мы с ним никто друг другу. Так что… нет ничего страшного в том, что ты не сказала раньше. Одним глотком допив сидр, Браун поднимается со стула: — Скоро вернусь. В туалете она несколько минут просто смотрит на своё отражение. Смотрит, как, помимо её воли, на лице появляется грустное, потерянное выражение. Какого чёрта? «Глупо, Энни. Это просто глупо». Аарон и Хейли вместе со старшей школы. Их свадьба была делом времени и простой формальностью. Так чего так огорчаться теперь? Неужели верила, что есть шанс? Браун прикрывает глаза, покачивая головой и фыркая собственной наивности. Плевать. Выйдя из туалета, она шагает было в сторону бара, как вдруг чуть ли не врезается в грудь идущего навстречу мужчины. — Простите… — начинает Энни, но, подняв голову, замолкает, ибо это Аарон Хотчнер собственной персоной. Помяни чёрта. У Браун перехватывает дыхание от того, какой он всё-таки красивый. Высокий, широкоплечий, что сейчас особенно удачно подчеркивает тёмно-синяя, расстегнутая на две верхние пуговицы рубашка-поло. Тёмные волосы, практически чёрные глаза, цепкий взгляд которых из-под густых, всегда чуть нахмуренных бровей пробирал до мурашек и почти гипнотизировал. Немного грубые, хищные черты лица, тихий, твёрдый голос. Его образ всегда так четко и ясно хранился у неё в голове, но встречая его лично, она каждый раз словно бы заново поддавалась его простому очарованию красивого, сильного мужчины. — Энни? Здравствуй, — с доброй искренней улыбкой приветствует Аарон, и Браун готова умереть на месте. Да, требовательный, пронизывающий взгляд Хотчнера был безумно сексуальным и волнующим до мурашек, но его улыбка… Его улыбка словно бы взрывала тысячу коконов у неё в животе, выпуская хоровод нежных, трепетных в своём полёте бабочек, творивших с Энни что-то невероятное. — Привет, Хотч, — наконец справившись с волнением, говорит Браун, пожимая протянутую руку. — Не знала, что ты здесь. — Да, мы только приехали с Хейли, — отвечает он и, сам того не зная, буквально уничтожает Энни, — у неё было лёгкое недомогание, поэтому мы задержались. — Недомогание? С ней всё в порядке? — Ну, — с лёгким смешком отзывается Аарон, — если не считать того, что обычно подобное должно заканчиваться в первом триместре, а не продолжаться и на пятом месяце, то да, всё прекрасно. Энни слушает его и, когда понимает, что именно он сейчас сказал, тратит все свои силы на добрую улыбку: — О… так вы? — Да, мы будем родителями, — пронзительная улыбка и абсолютное счастье в его голосе и взгляде проходятся огненной лавой по её телу, безжалостно выжигая глупых бабочек и несбыточные надежды. — Поздравляю, Хотч! — Энни порывисто и крепко сжимает Аарона в объятиях, так, чтобы он не видел гримасу боли, на секунду исказившую её лицо, а затем, отстранившись, широко улыбается, все ещё держа руки на его плечах: — Я очень рада за тебя… — Аарон? К ним подходит Хейли, чей живот лишь слегка и совсем не очевидно оттягивает край футболки. Можно подумать, что она просто слегка поправилась. Да, хотелось бы так думать, но Браун теперь знает правду. — Хейли, ты помнишь Энни? Она приезжала вместе с Джей-Джей, — обняв жену за плечи, говорит Хотчнер. Хейли смотрит на неё недоверчиво и её сложно за это винить. Действительно, какая-то незнакомая ей женщина тискает мужа в темном углу бара. Есть о чем поволноваться. — Хотч сообщил мне ваши замечательные новости, и я не удержалась от поздравлений, — пытается разрядить обстановку Энни, и ей это удаётся, судя по облегчению в глазах миссис Хотчнер. — Я и тебя поздравляю, это чудесно… Супруги что-то говорят ей о сроках, о том, что у них мальчик, о выбираемом имени, о кроватках, колясках и прочей чепухе, время от времени обмениваясь счастливыми взглядами бесконечно влюбленных друг в друга людей. А Энни, кивая и вежливо улыбаясь в ответ, по-детски капризно думает лишь о том, чем она хуже Хейли? Она ведь красивая, умная, интересная. Почему же не она так по-домашнему обнимает Аарона? Почему не на её пальце тонкая полоска золота, обозначающая такой желанный ею союз? Почему, почему, почему?! — Мне пора, — неожиданно говорит Энни, понимая, что может сорваться прямо сейчас. — Ещё раз примите мои поздравления. Она кивает слегка озадаченным её поведением супругам и шагает к тому месту, где сидела с Джей-Джей. Да, Хейли приятная, симпатичная. В целом — ничего особенного. Но то, что именно её выбрал Аарон, — это делало её единственной в своём роде. Она была светлой, чистой, солнечной… Может, в этом и ответ? На Энни, на черноте её волос, на шраме и многочисленных подобных отметинах на теле, на суховатой натренированной фигуре — на всем этом словно бы был отпечаток их работы. Тяжёлой, порой просто невыносимой и бесконечно мрачной. Может поэтому Аарон и выбрал Хейли? Ту, рядом с которой так легко было забыть, в каком дерьме им приходится возиться и каких монстров преследовать каждый раз, выходя за порог дома. Зачем ему Энни, та, которая является постоянным напоминанием и частью этого страшного мира? — Я уже собиралась тебя спасать, — пробует пошутить Джей-Джей, но, взглянув на лицо подруги, тихо спрашивает: — Встретила его? Энни лишь кивает в ответ, жестом прося бармена повторить свой заказ. — И… про беременность тоже знаешь? — Да, даже поздравила их обоих, — бесцветно отвечает Браун, благодаря кивком за новую бутылку. — Знаешь, — задумчиво прокручивая трубочку в своем коктейле, начинает Джей-Джей, — когда ты мне в первый раз сказала, что тебе нравится Хотч, я была уверена, что ты шутишь, — перехватив недоуменный взгляд Энни, поясняет: — Никто и никогда не обращает на него внимания. Девушки, все как одна, сохнут по Моргану. Что в отделе, что на выездах. Даже на Гидеона запала одна художница, — они синхронно фыркают, вспоминая скупого на эмоции, ворчливого и замкнутого мужчину. — Но на Хотча — никогда. — Они просто слепые и глупые, — тихо отзывается Браун с грустной, но теплой улыбкой. — Не видят, какой добрый, мужественный и сильный человек прячется за этим безэмоциональным лицом и строгим костюмом. Не знаю, Джей… Он невероятный. — Господи, ты сохнешь по нему пятый год подряд, — сочувственно говорит подруга, — тебе надо найти кого-нибудь. — Кто бы говорил, — парирует Энни, с трудом, но все же возвращая себе хорошее настроение. — Забей, Джей, когда-нибудь это пройдёт. Браун очень на это надеется. Остаток вечера они проводят в компании остальных ребят, поют, выпивают, соревнуются с Элл в поедании перца чили, из-за чего после приходится отправлять Спенса в ближайший супермаркет за молоком. Иногда рядом оказывается Аарон, и Энни только и думает о том, как она умудрилась так вляпаться. Она впервые увидела его на одной из лекций для новоиспеченных агентов. Браун отчетливо помнит, как она сидела на третьем ряду, болтая с Джей-Джей, когда в аудиторию в компании уже знакомого бывшим студентам Джеймса Гидеона вошёл специальный агент Аарон Хотчнер. Они должны были прочитать молодым специалистам лекцию по основам поведенческого анализа. Энни сразу обратила на Хотча внимание — ей всегда нравились высокие брюнеты. Но только когда он улыбнулся слушателям, когда заговорил этим своим убаюкивающим голосом, полным титанического спокойствия и непоколебимой уверенности, тогда Браун поняла, насколько он хорош. Он говорил о работе так увлеченно, с верой в общее дело и в то, что они делают этот мир чуточку лучше, что Энни прониклась к нему настоящим уважением. А потом потянулись месяцы и годы работы, так или иначе сталкивающие её с Аароном. Браун надеялась, что наваждение это пройдет со временем, но каждая их встреча доказывала обратное. Они пересекались во время нескольких расследований, работая вместе, плечом к плечу. Приезжая в гости к Джей-Джей, Энни неизменно приглашалась на «семейные» ужины их команды, где снова и снова виделась с Аароном. О Хейли ей стало известно практически сразу — та появилась на одной из подобных посиделок, и по влюбленному взгляду Хотчнера Браун поняла, что пропала окончательно. Она ревновала. Это было глупо и нелепо, но её просто душила черная зависть к сопернице, рядом с которой Аарон просто забывал о существовании Энни. И она приказала себе забыть. Просто выбросить этот горячечный бред из головы. До сегодняшнего дня ей казалось, что она излечилась, справилась и отпустила. Они не виделись с Хотчнером больше года — работы было невероятно много, она даже ни разу не смогла выбраться в Куантико, а приезжавшая пару раз к ней в Вашингтон Джей-Джей благоразумно не упоминала даже имени своего начальника. Но вот он стоит рядом, улыбается этой своей невероятно доброй и теплой для такого серьёзного человека улыбкой, и Энни понимает, что она всё такая же полная дура. Влюбленная дура. Время приближается к трём, когда они наконец-то решают разъехаться по домам. Джей-Джей говорит, что пойдет в туалет и вызовет такси, а Энни выходит на улицу покурить в ожидании машины. Да, вызывающий наряд и макияж маскировки были лишь маскарадом, чуждым Браун в обычной жизни (даже платье она одолжила у одной из своих коллег), но вот сигареты были её личными. Дурная привычка, от которой никак не выходит избавиться. — Ты надолго у нас? — спрашивает внезапно возникший рядом Аарон, и Энни чуть сигаретой не давится от неожиданности. — Чёрт, прости, не хотел напугать. — Всё в порядке, я просто не до конца пришла в себя после последнего дела, — отмахивается Браун, невольно стыдясь того, что курит. Детский сад, ей богу! — Ты молодец, я читал об этом деле и о том, как происходило задержание. Очень профессионально. Энни надеется, что не краснеет, как школьница. Пожалуй, похвала Аарона — одна из самых приятных. Хотч никогда не льстил, не сглаживал острых углов и объективно оценивал действия окружающих. Он всегда был вежливым, но честным. И поэтому получить такую оценку своих способностей из его уст — что-то невероятное. — Спасибо, но я там была не одна, — приличия ради скромничает Браун. — Да и кибер-отдел нам очень помог. — Но только с тобой из пяти агентов Харрингтон вышел на контакт, — настаивает Аарон, внимательно глядя на неё. — А это дорогого стоит. Как это тебе удалось? — Сыграла на мужском самолюбии, — с усмешкой отвечает Энни. — Это всегда срабатывает… с вами. Хотчнер тихо хмыкает, отворачиваясь и пряча улыбку, а Браун готова умолять не делать этого. Она чувствует себя невероятно жалкой оттого, как остро и живо реагирует на мужчину рядом. Что за дерьмо с ней творится? — Наша машина, — оповещает Джей-Джей, появляясь на пороге бара и указывая на дорогу. Вместе с ней на улицу выходит и Хейли, застегивая пальто. Джей-Джей обнимает обоих Хотчнеров, Энни ограничивается рукопожатиями. — Так ты надолго? — всего на секунду задержав её руку, чтобы она остановилась, спрашивает Аарон. Энни хочет крикнуть ему в лицо, что для неё эти мелочи, эти вопросы и прикосновения слишком много значат, а потому ему лучше перестать, но вместо этого лишь улыбается и бросает: — Завтра домой. — Что ж, увидимся. Удачи! Браун плюхается на сиденье рядом с Джей-Джей и, не говоря ни слова, прижимается к подруге. Она не плачет, не жалуется на несправедливость судьбы. Нет. Энни просто задерживает дыхание и считает до десяти. И обещает себе забыть Аарона Хотчнера. ________________________________________________________________ * Леденец (англ. hard candy) — на интернет-сленге означает «малолетняя девочка».