Три года спустя
— Ох, иисусе. Энни смотрит, как Джей-Джей неуклюже пристраивается рядом, пытаясь уложить и себя, и живот на просторной кровати в их номере. Всех агентов поселили по отдельности, но Браун настояла, чтобы их с подругой расположили вместе — мало ли что может произойти с беременной. — Ты выглядишь, как ученик автошколы, который паркуется первый раз, — со смешком говорит Энни, поворачиваясь на бок. — Чёрт, не смеши меня, — ворчит Джей-Джей, принимая зеркальную позу. — А то мне придется вставать и нестись в туалет, а я только легла. — Поверить не могу, что ты с этим пузом полетела в Лас-Вегас, — не скрывая настоящего недовольства поведением подруги, отмечает Браун. — Ну, я же не в казино играть приехала, верно? Да, в Город Грехов их привели, увы, не взрослые развлечения, а не самая приятная работа, связанная с похищением и убийством двух пятилетних мальчиков. Смерть второго, однако, удалось предотвратить, и во многом это была заслуга Энни. Её вызвали из Вашингтона, как представителя своего отдела, имевшего огромный опыт в делах подобного рода. И именно она, проанализировав поведение и речь преступника, поняла, что это женщина, что позволило их компьютерному гению, Пенелопе, быстро определить имя и адрес, а команде — успеть добраться до неё прежде, чем случилось бы непоправимое. Передавая спасенного малыша родителям, с которыми проводила все эти дни, пытаясь не дать им окончательно отстраниться друг от друга и сойти с ума, Браун чувствовала непередаваемое счастье. Каждый ребёнок, которого ей за годы службы удалось вырвать из лап хищников в человеческом обличье, помогал двигаться вперёд, сражаться с бюрократической проволочкой, равнодушием очевидцев, скептицизмом родителей и местных копов. Энни знала, что все эти препятствия, столкновения, вся эта борьба стоит того. И, сжимая в объятиях спасенного мальчика, она в очередной раз пообещала себе не сдаваться. Не уходить, как бы не было тяжело, тошно и больно, когда они всё-таки опаздывали и не справлялись. — Хорошо, что ты приехала, — словно бы читая её мысли, тихо говорит Джей-Джей. — Без тебя… всё могло бы закончиться иначе. — Я не могла не приехать, — тут же отвечает Энни, и, не желая воспевать самой себе дифирамбы, переводит тему: — Это же Вегас! Обидно, конечно, что сейчас не январь, а то могли бы сходить на «Порно-Оскара»…* Джей-Джей заразительно смеётся, а затем хватается за живот, впрочем, без испуга, а с какой-то трогательной улыбкой. — Толкается? — Энни всё ещё не может привыкнуть к виду беременной подруги, но уже всем сердцем любит её малыша. — Ага, потрогай, — беря Браун за руку, предлагает Джей-Джей. Энни послушно кладет ладонь на упругий живот, чуть левее пупка и замирает. Буквально через пару мгновений Генри даёт ей «пять». По ощущениям — ногой. — Привет, красавчик, — ласково говорит Браун, приподнимаясь на локте и обращаясь исключительно к малышу. — Как тебе эта поездочка? Ещё один пинок. — Мама у тебя та ещё штучка, ты с ней поседеешь, отвечаю, — игнорируя тычки от Джей-Джей, продолжает Энни. — Но она великолепная. Как и твой отец. С Уиллом, правда, она до сих пор ни разу не виделась в живую. Знала его лишь через звонки в скайпе и рассказы подруги. Перед этой поездкой они тоже созвонились — Ламонтейн вежливо, но настойчиво попросил приглядеть за чересчур активной и непоседливой Джей-Джей. Возможно, они смогут нормально познакомиться, если Энни удастся приехать на роды… — Ну… как ты? Джей-Джей не уточняет, но Энни знает, о чем именно её спрашивают. Видеть Аарона было… — Всё так же мучительно, — с грустной улыбкой отзывается Браун. — Не знаю, то ли я совсем отупела, то ли он и правда похорошел. — Ты безнадежна, — качая головой, отвечает Джей-Джей. — Я надеялась, что… раз вы так долго не виделись, тебя «отпустит». — Всё без толку, — снова падая на спину и заводя руки за голову, начинает Энни. — Я даже специально отказалась от четырёх визитов в Куантико за прошлые два года. — И от моих приглашений тоже, — с ощутимым тычком в плечо добавляет Джей-Джей. — Прости, — прикрывая глаза, выдыхает Браун, — я просто не в состоянии справиться с собой. Такое ощущение, что мне лет тринадцать и весь мир сузился до одного конкретного парня. Когда его нет рядом, я сама решительность и жизнерадостность. Но это его вежливое равнодушие, доброжелательность… Это просто убивает меня, Джей. Я не слабачка, но… здесь я правда бессильна. Не могу побороть это. — Но почему ты согласилась приехать сейчас? — Портер не смог поехать, он уже на задании, — поднимаясь с кровати и проходя к мини-бару, поясняет Браун, — а я только ему доверяю, как себе. Поэтому взялась за дело сама. Сока, воды? — Воды, да, спасибо, — медленно принимая сидячее положение, отвечает Джей-Джей. — А вы с ним… — Расстались полгода назад. Ну, — Энни невесело усмехается, вытаскивая две бутылки, — если секс раз в неделю и пару походов в кино вообще можно было назвать отношениями, — подойдя к кровати и протянув воду подруге, добавляет: — Я сама не знаю, какого чёрта решила, что это хорошая идея — замутить с напарником. — Быть всё время одной тоже нельзя… — Как бы пафосно это не звучало, лучше быть одной, чем с кем попало, — садясь рядом, ворчит Браун. — Особенно если сохнешь по кому-то конкретному хреналион лет. — Кстати, — видно, что Джей-Джей не уверена в том, стоит ли говорить то, что хочет сказать, — о Хотче. Они с Хейли развелись. Энни замирает, не донеся бутылку до рта. В ушах громко грохочет собственное сердце, её бросает в жар, а под ногами разверзается огненная бездна. Да, она действительно достойна ада и всех сопутствующих мучений, ибо какая-то её часть, голодная до любви, измученная одиночеством, уставшая ждать и надеяться, невероятна рада этой новости. Чёрт! Она всерьёз рада, что распалась чужая семья! С маленьким ребёнком! Да она просто завистливая сука! — Энни, ты… ты как-то побледнела, — обеспокоенно заглядывая подруге в лицо, говорит Джей-Джей. — Я… я просто… У неё нет слов. Признаться лучшей подруге в своём злорадстве — чудовищно стыдно. Энни прячет лицо в ладонях, мечтая дать самой себе смачного пинка. Неужели всё настолько плохо? Неужели она настолько утонула в этой безответной и мучительной привязанности, что радуется любому шансу, какими бы тяжелыми и болезненными обстоятельствами он не был вызван? А ещё Браун отчетливо понимает, что ей страшно. Да её просто тошнит от ужаса. А что если она не заинтересует Аарона и теперь? Что если смирившись, оправившись от развода и шагнув вперёд, он не обратит на неё внимания?! Ведь так легко было утешать себя мыслью, что если бы он встретил её, Энни, раньше, чем Хейли, — всё могло бы быть иначе. Но могло ли? Интересна ли она ему как женщина в принципе? Энни не знает и не хочет знать ответа. За эти несколько дней совместной работы у них толком и не было времени, чтобы даже просто поговорить, — общение с местной полицией, родителями, осмотры мест преступлений, поездки в морг… Но сегодня вечером такая возможность может представиться, и это пугает до чёртиков. Её личное успокоительное, эта её спасительная мысль с эффектом плацебо, что Аарон не с ней только потому, что уже женат на Хейли, — исчезли. И теперь одной единственной существенной причиной отказа Хотчнера может быть только его полное равнодушие к ней самой. Она не переживёт этого. — Мне лучше уехать, — тихо говорит Браун и, кивнув сама себе, поднимается с кровати: — Да, точно, мне нужно ехать. — Что? Сейчас? — поднимаясь следом, недоумевает Джей-Джей. — Но мы ведь все решили остаться до завтра, Спенс попросил… — Куча работы в офисе, — бросая вещи в сумку, на автомате отвечает Энни. — Еще отчет заполнять… — Браун! Что с тобой? — требовательно дергая за рукав, заглядывает в лицо. — Нас ждут внизу через полчаса. Пойдем, поужинаем все вместе, ты чего? Это, — она хмурится, — из-за Хотча? Ты так реагируешь, словно ты — причина их развода. — Нет, но я этому рада, — посмотрев прямо в глаза Джей-Джей, тихо отвечает Энни. — Часть меня ужасно этому рада. И мне мерзко от себя самой, ясно? Подруга молчит, явно пораженная услышанным, а Браун, бросив собираться, отходит к окну. — Я… — после продолжительной паузы начинает Джей-Джей. — Я, конечно, не одобряю подобных мыслей, но я понимаю тебя. Боже, ты влюблена в него уже… сколько? Десять лет? — Восемь, — глухо поправляет Энни. — Не важно, — Джей-Джей подходит ближе, останавливаясь за плечом подруги. — Я к тому, что… Это естественная реакция. Помнишь, как я получила место в БАУ? Да, мои показатели были отличными, меня готовы были взять с руками и ногами, но… мест в команде не было, — она встает слева от Браун, снова заглядывая ей в лицо: — Меня взяли, только когда уволили другого агента из-за какого-то срыва. Ну, как думаешь, сильно я о нём горевала, когда меня взяли на его место? — Это не одно и то же… — пытается спорить Энни. — Работа это, конечно, важно, но семья… У них ведь Джек. Совсем малыш… — Никто не умер, — рассудительно и спокойно, как это умела только Джей-Джей. — Ни Хейли, ни Хотч не исчезли из его жизни. К тому же, их расставание прекратило постоянные ссоры и конфликты, которые наверняка влияли на Джека гораздо сильнее… — Но… почему? — наконец спрашивает Браун. Она не понимает. Она ведь помнит, чёрт побери, не хочет, но прекрасно помнит, как они смотрели друг на друга, как менялся их взгляд, голос, поведение, стоило им оказаться рядом. Это была любовь невероятной силы. Куда же это все делось? — Правда не догадываешься? — невесело улыбаясь, отвечает Джей-Джей и возвращается к кровати. Энни представляет светлую Хейли с маленьким Джеком на руках… и все понимает. Им нужен был отец и муж. Не в перерывах между следующими друг за другом плотным строем делами, а постоянно. Отец и муж, который не подвергает свою жизнь повышенной, почти экстремальной опасности каждый раз, когда выходит за порог дома. Отец и муж, который не будет пропускать семейных праздников и годовщин, потому что ему пришло сообщение и вылет уже через полчаса. Хейли была из другого, светлого мира, наполненного уютными мелочами, бытовыми проблемами и маленькими радостями. И, не сумев вытащить туда Аарона, она отказалась жить «на границе». — Догадываюсь. На какое-то время в комнате воцаряется тишина, а затем Энни, вздохнув, проходит обратно к кровати и ложится рядом с Джей-Джей. — А ты? Вы с Уиллом не боитесь? — Не знаю, — тихо отвечает подруга. — Мы с ним оба безумно любим свою работу. Он мечтал быть полицейским с самого детства, мечтал, стать таким же хорошим детективом, как его отец. БАУ для меня — не просто работа, а дело всей жизни, — в её голосе слышна тихая печаль. — Никто из нас не может попросить другого пожертвовать этим, ради стабильности и спокойствия. Поэтому… мы пообещали друг другу, что уйдем, если только станет слишком опасно, — тихий смешок. — Уж не знаю, какое «слишком» мы ждём, но… Это правда очень сложно, решить всё сейчас. — Я уверена, вы справитесь, — говорит Браун с искренней верой в собственные слова. — Вы оба невероятно сильные, преданные своему делу и друг другу. Так что… вы справитесь, не сомневаюсь. — Ты ведь даже толком не знаешь Уилла, — с насмешливой улыбкой отзывается Джей-Джей, но видно, что ей приятно это слышать. — Да, но он связался с тобой, а это, как минимум, говорит о том, что он невероятно терпеливый му… Ай! Да хватит меня тыкать! Они смеются весело и беззаботно, словно им снова чуть больше двадцати, они только что сдали зачет по стрельбе мистеру Дэвису, любившему лично и подолгу помогать девушкам «настраивать прицел» и «принимать правильную стойку», а впереди — жаркое лето, которое решено было провести в Гаване. Да… было отлично. — Может, мне всё-таки уехать? — успокоившись, тихо говорит Энни. — Не уверена, что смогу изображать равнодушие рядом с ним… А как он вообще? Держится? — Он вроде смирился, — после паузы начинает Джей-Джей. — Когда Хейли только прислала документы, Хотч был сам на себя не похож. Злился, срывался на всех подряд. Спенс рассказывал, как он чуть не подрался с одним заключенным на допросе. Нам всем было не по себе тогда. Не привыкли видеть его таким. — А сейчас? — Ну, он снова улыбается, как ты могла заметить. Конечно, так же редко, как и прежде, но всё-таки улыбается. Двигается дальше. Но, Энни, — посмотрев на подругу, немного неловко добавляет: — Совершенно очевидно, что он всё ещё любит Хейли. — Я и не рассчитывала ни на что другое, — на выдохе говорит Браун. Повернувшись на бок и подперев голову рукой, она снова кладет руку на живот Джей-Джей и спрашивает: — Эй, Генри, женишься на мне? Обещаю исполнять все твои прихоти. — Боже, Энни! — Ну, а что? — старательно сохраняя серьёзное лицо, продолжает Браун. — Он даже не будет считаться альфонсом — я ведь сама согласна. — Ты ужасна, — улыбается Джей-Джей и, слегка подавшись вперёд, обнимает подругу: — Я люблю тебя, Брауни, пожалуйста, будь счастлива. Ох, это бы она с радостью.***
— Ваш счёт, — положив небольшую кожаную книжечку на стол, говорит официантка и, подмигнув Дэвиду Росси, уходит обратно в ресторан. Они сидят за небольшим круглым столиком на террасе, наслаждаясь теплым вечером и тихим районом Города Грехов. Нет с ними только Спенса — он решил провести время в родном городе с матерью. — И что это было? — с нескрываемой насмешкой уточняет Морган, допивая вино. — Кажется, вы только что познакомились с будущей миссис Росси, — под смех команды отвечает Дэвид. — С которой по счёту? — продолжает коллективные подтрунивания Джей-Джей. — Четвертой, — отвечает вместо вяло отмахивающегося от вопросов друга Аарон. — Вот это список, — усмехается Энни, ещё не слышавшая историй о любовных похождениях «отца-основателя» БАУ. С Дэвидом Росси и Эмили Прентисс Энни познакомилась лишь во время этого дела в Вегасе. Ей было жаль, что команду покинули Гидеон и Элл, но, к сожалению, их работа порой оказывалась просто непосильной ношей, ломающей тех, кто давал слабину. Нет, Энни не считала ушедших агентов слабыми, не имеющими стрежня для подобной профессии. То, через что они прошли, — Гидеон через смерть любимой от рук очередного психопата, а Элл — через издевательства и пытки маньяка, — сломало сотни людей до них и сломает после. Браун не была уверена, что сама смогла бы пережить что-то подобное, сохранив здравый рассудок и силы вернуться к своей работе и нормальной жизни. И надеялась, что ей не придется это проверять. — Это ты ещё не знаешь, сколько его женщин не получали предложения и кольца, — тихо комментирует Хотчнер, на что Росси демонстративно поднимается из-за стола: — Пойду, выкурю трубку в приятной и воспитанной компании самого себя. Команда смеется этому пафосному уходу, доедает и допивает остатки ужина и собирается расходиться. — Может, в клуб? — зовёт Морган, задерживая взгляд на Энни. — Я с тобой, — тут же подхватывает Прентисс. — Не была в Вегасе со школьного выпускного. — Я пас, — поглаживая живот, устало улыбается Джей-Джей. — Генри, конечно, любит танцы, но… У меня не хватит сил поддерживать на танцполе нас обоих. — Хотч? — Хотч?! — в унисон переспрашивают девушки, даже не скрывая своей насмешки и скепсиса. — Они правы, Морган, — с улыбкой отзывается Аарон. — Я слабо представляю себя в таком месте. — Жаль, — не настаивает на своем Дерек и тут же переводит взгляд на Энни: — А ты, Браун? Она невольно смотрит на Хотча, и какая-то её часть хочет отказаться, глупо уверенная, что это представит её в выгодном свете. «Смотри, смотри, Аарон! Смотри, какая я послушная девочка! Выбери меня, выбери меня!». Жгучее презрение к собственной мягкотелости даёт ответ за неё: — Я тоже с вами. — Отлично, — довольно улыбается Морган, и в глазах его виден отчетливый огонёк предвкушения. Они встают из-за стола. Мужчины идут ловить такси и искать оскорбленного Росси, а женщины отправляются в туалет. — Будь осторожна, — предупреждает Джей-Джей, стоя рядом с подругой в небольшой очереди к дамской уборной. — Ты о чём? — недоумевает Энни. — Ой, да ладно, ты казалась мне более сообразительной, — с доброй насмешкой вставляет Эмили. — Морган тебя чуть ли не раздевает глазами! — Мне казалось, он так смотрит на каждую свободную женщину, — парирует Браун. — О нет, на тебя у него вполне определенные планы, уже несколько лет как, — продвигаясь чуть вперёд, отзывается Джей-Джей. — Ну так, и в чем опасность? — складывая руки на груди, уточняет Энни. — Боишься, что он будет меня спаивать? Подсыпет что-нибудь? Возьмёт силой? — Нет, конечно, — теряясь от такого непривычно холодного тона подруги, неуверенно отзывается Джей-Джей, — просто… — Значит, если что-то и произойдёт, то только по обоюдному согласию, — подытоживает Браун. — А что происходит в Вегасе — остается в Вегасе. Она проходит в освободившуюся кабинку и, закрыв щеколду, устало выдыхает. Ей стыдно за своё поведение. И уж кто-кто, а Джей точно не заслуживала подобного дерьма. Но, боже, как она устала… Ей тридцать три года, а всё богатство её личной жизни можно расписать на паре листков карманного блокнота. Аарон. Чёрт, почему она просто не может перестать думать о нём каждую грёбаную секунду? Весь ужин она то и дело смотрела на сидевшего напротив мужчину, откровенно любуясь, искренне восхищаясь и просто умирая от переполнявших её чувств. Ей нравилось в нём всё. Голос, лицо, улыбка, сильные руки, жесты, то, как он смотрел на неё, когда она что-то говорила. Энни сходила с ума. Но было совершенно очевидно, что эта её симпатия всё так же безответна. Хотч говорил вежливо, охотно, смеялся её шуткам, хвалил за успехи на работе, но… на этом всё. Никакого долгого, многозначительного взгляда, никаких личных вопросов, комплиментов. Даже когда она вышла покурить, а он — позвонить Джеку, это уединение не открыло ей ничего нового. Поговорив с сыном и немного с Хейли, он лишь улыбнулся Браун и молча вернулся назад в ресторан. А Энни, закрыв глаза и выдыхая дым, лишь усиливающий переполнявшую её горечь, умоляла саму себя не реветь и сохранить хотя бы остатки достоинства. Браун была отличным агентом ФБР, верным другом и неплохим человеком. Но рядом с Хотчнером она казалась себе жутко никчемной и жалкой в этой своей болезненной влюбленности. Это не нормально, что она не может забыть его так долго. Это просто нереально. В клубе оказывается довольно шумно, танцпол забит под завязку двигающейся в рваном ритме толпой, а какой-то новый модный трек настойчиво бьёт по ушам. Но Энни проходит к бару и, опрокинув в себя две стопки текилы и скинув кожанку, идёт танцевать. Да, она будет просто танцевать. И не думать ни о чем. Заразительный ритм грохочущей музыки увлекает и её. Браун прикрывает глаза и двигается в такт, покачивая бёдрами, зарываясь пальцами себе в волосы, растворяясь в общей эйфории, отпуская саму себя. Сколько времени, песен и новых стопок спустя на её талии оказываются невероятно горячие ладони Дерека — она уже и не помнит. Теперь они двигаются вместе, и Энни слишком хорошо, чтобы просить его отстраниться. Бросив быстрый взгляд в сторону, она видит, что и Эмили уже не одна. Вот и славно, им всем стоит хорошенько расслабиться. Морган, не прерывая танца, прижимает ближе, ласково, но с нажимом проезжается ладонями по её бокам — от бёдер до нижней кромки лифчика и обратно. Губами прижимается к чувствительному месту за ухом, целуя, опаляя жарким дыханием. Да уж, он точно знает, что делает. Не удивительно, что на его счету столько женщин — сложно отказаться быть соблазненной красивым и сексуальным мужчиной, умеющим дарить такие ощущения. Энни закрывает глаза и склоняет голову в сторону, открывая доступ к шее. Сама же опускает руки Дереку на талию, комкая футболку и притягивая мужчину ближе к себе. Морган влажно целует линию подбородка, цепляет мочку, на секунду зажимая её губами, скользит ниже, а затем тянется к её рту. Нет. Нужно остановиться. Это всё алкоголь, жар танцпола и развороченное сердце. На месте Дерека сейчас мог быть любой мало-мальски заинтересовавший её мужчина. Но нужен ей был только один человек. — Мне нужно подышать свежим воздухом, — отстраняясь, говорит Энни. Морган ухмыляется, но не пытается её остановить. Забрав куртку, Браун выходит на улицу и, решив не тратиться на такси, идёт до отеля пешком. Хватит на сегодня развлечений и глупостей. Однако стоит Энни подняться на восьмой этаж, где расположены их номера, и увидеть идущего по коридору Аарона, как мысль закончить с глупостями на сегодня уже не кажется ей такой удачной и правильной. Хотч останавливается у своего номера, проводя карточкой и распахивая дверь, но, увидев Браун, он замирает, так и не шагнув внутрь. — Как отдохнули? Вопрос звучит бесцветно. Если задан из обычной вежливости, то тону и выражению лица не хватает учтивости и хотя бы подобия интереса. Он выглядит усталым, опустошенным. Безразличным. Тормоза Энни срывает в одну секунду. Она стремительно шагает к не сдвинувшемуся с места Аарону и, подойдя вплотную, кладет ладони ему на затылок, понуждая наклониться. Прикосновение к его губам, оказавшимся суховатыми и тёплыми, пробивает всё её нервные окончания разрядом молнии. Браун дрожит от переполняющих чувств, жмурится, боясь расплакаться прямо сейчас, и целует его снова и снова. Хотч не отвечает, но внезапно приобнимает её за талию и заводит в свой номер. У Энни перехватывает дыхание от наивного предвкушения, но практически сразу она чувствует, что целует и обнимает воздух. Отпустивший её и отошедший на безопасное расстояние Аарон стоит у прикрытой двери, подпирая её спиной. На серьёзном лице, как и всегда, невозможно прочитать какие-либо мысли по поводу происходящего. Хотч лишь слегка хмурится и, не отрываясь, глядит на свою ночную гостью. Какого хрена он вообще вышел из номера так поздно? И он шёл с той стороны, где… — Что-то случилось с Джей-Джей? — из-за страха за подругу забывая о своём щекотливом положении, тут же спрашивает Энни. — Нет, я просто ходил её проведать, зная, что ты… ещё не вернулась. Голос по обыкновению тихий, обманчиво спокойный, но Браун каким-то внутренним чутьём понимает, что он раздражен и растерян. И в этот же момент она осознаёт, зачем он завёл её в номер — не хотел ругаться в коридоре и давать повод для сплетен. Как всегда, удивительно предусмотрителен. Джентльмен до мозга костей, мать его. — Прости, — говорит Энни после небольшой паузы, неловко запахивая куртку и отводя взгляд. — Прости, я просто… — Я всё знаю, — неожиданно говорит Аарон, и Браун чувствует, как холодеет от этих слов. — Что… что ты знаешь? — Что я тебе нравлюсь. Давно, — все так же сухо, словно бы они говорят о погоде или тостах на завтрак, поясняет Хотчнер, а ей всё сильнее хочется его ударить за эту черствость и безучастность. — Откуда? Тебе Джей-Джей рассказала? — Нет, — качает головой Хотч. — Не хочу смущать тебя, но это было очевидного с самого начала. Я, правда, никогда не думал, что это так затянется. И что… случится нечто подобное. Воцаряется тишина, медленно, но верно отравляющая внутренности Энни. — И… это всё, что ты можешь сказать? — всё же решается спросить Браун. Пусть. Пусть всё решится здесь и сейчас. Пусть она будет растоптана и уничтожена, пусть между ними останется только презрение и ненависть, но… у неё просто больше нет сил надеяться и ждать чуда. — Зачем я тебе, Энни? — с каким-то участием начинает Аарон. — Ты весёлая, яркая, темпераментная. Живая, активная, любящая развлечения. Зачем я тебе? Я ведь… — он пожимает плечами, словно это всё объясняет. — Такой. — Что? — злясь, жутко злясь на себя, на Хотча, на всё и всех вокруг, спрашивает Браун, уже не пытаясь осадить себя. — Серьёзно? Всё дело в моей эмоциональности? Может, я слишком несерьёзная для тебя, м? Легкомысленная? Ну, давай, Хотч, скажи, чем я ещё тебе не подхожу? — Энни, тебе надо поспать, — строго, как недовольный родитель, отвечает Аарон. — Мы сейчас можем наговорить друг другу много лишнего. Это только всё усложнит… — О! А сейчас всё типа просто, да? — нет, её уже не остановишь. — Конечно, просто. Ты восемь лет так органично игнорировал мои чувства, и вряд ли это тебя по-настоящему напрягало хоть когда-либо, — она поднимает руку, прося возможности договорить. — Знаешь, да, ты не обязан был отвечать мне взаимностью, и за это я, конечно же, тебя не виню. Насильно мил не будешь, тут ничего не попишешь. Но то… то, что, зная, сколько лет я несу эту сраную влюбленность, зная, что произошедшее сейчас — это просто признак отчаяния, полной растерянности и тотального разлада с собой… Ты при этом пытаешь мне внушить, что я просто сама не понимаю, что мне нужно, да и не подходим мы друг другу… Это невероятно мерзко с твоей стороны. Она подходит ближе и, сдвинув Аарона с дороги, хватается за ручку двери: — Будь мужчиной и просто признай, что я тебе неинтересна. Не надо пытаться меня убедить в том, что мои чувства — ошибка и заблуждение. — Энни, — перехватывая её руку, тихо говорит Хотчнер: — Мне жаль. Звучит очень мило, но… во взгляде черных из-за царящего вокруг полумрака глаз нет ничего. Ни капли сочувствия и участия. — Нет, тебе не жаль, — и, рванув дверь, она бросает через плечо: — Иди к чёрту, Хотч. Выйдя в коридор, Браун шагает в сторону своего номера, не оборачиваясь. Щелчок дверного замка раздаётся через оскорбительно короткое мгновение. Что ж, больше никаких иллюзий. Энни уже почти доходит до своей двери, как вдруг натыкается на номер Моргана. Внутри всё трясется от обиды, боли, злости на собственную глупость и дурость, а потому, не давая себе передумать, Браун подходит к чужой двери и коротко стучит. Дерек открывает, смотрит несколько мгновений, не говоря ни слова, а затем отступает назад, позволяя Энни зайти внутрь. Скинув кожанку и обувь, она буквально запрыгивает Моргану на руки. Он с готовностью подхватывает её за бёдра, вжимая в стену прямо у входа. Браун торопится, стягивает с него футболку, жадно целует сладкий, слегка отдающий дорогим виски рот, кусает Дерека за плечо, когда его руки ощутимо сжимают её ягодицы. Они падают на кровать, быстро избавляясь от одежды, но потом Морган резко осаждает её. Прижимает к матрасу, удерживая её руки на головой, медленно ласкает грудь, внутреннюю поверхность бёдер. Перевернув на живот, щекочет дыханием поясницу, прикусывает ягодицы, припечатывая звучным, но абсолютно безболезненным шлепком. Перед глазами Энни всё плывет, плескающаяся внутри текила усиливает ощущения, жар от прикосновений Дерека стекает вниз живота, затягивая пружину. Ей становится мало. Ей нужно больше. Морган меняется с ней местами, оказываясь снизу. Энни проворно седлает его бедра, и вот уже её руки и губы исследуют тело Дерека, дразня и мучая невесомой лаской. Он красив, невероятно красив. Рельефный пресс, развитая, подкаченная грудь, сильные руки с проступающими венами и узорами татуировок. Потрясающе гладкая кожа, так вкусно контрастирующая с её собственной. Красиво очерченный рот с мягкими, влажными губами, сейчас слегка распахнутыми от прерывистого дыхания. Браун смотрит на него и… Так не кстати думает о совершенно других руках, покрытых тёмными мягкими волосами. О совершенно других суховатых и упоительно тёплых губах, складывающихся в самую красивую улыбку на свете. Энни думает о совершенно другом мужчине, которого любит и хочет, несмотря ни на что. Она думает об этом, помогая Дереку опрокинуть себя на кровать, и, шире раздвинув бедра, позволяет ему сделать первый толчок. Покидает комнату Моргана она рано утром, когда он ещё спит. По телу разлита томная нега после двух ярких оргазмов — небывалая и незнакомая ей прежде роскошь. Энни чувствует себя отдохнувшей и успокоившейся. Но, когда выйдя в коридор, встречается взглядом с замершим у своей двери Хотчем, отчетливо понимает две вещи. Первая — это был лучший секс в её жизни. Вторая — ещё никогда её так сильно не тошнило от себя самой. ______________________________________________________________ * AVN Awards — это кинонаграды американского журнала AVN (Adult Video News), вручаемые за достижения в создании порнофильмов (неофициально называют «Порно-Оскаром»). Мероприятие проходит в начале января в Лас-Вегасе.