Десять кэмэ до Азовского моря

Жара стояла, как стена, которую ни обойти, ни объехать, ни пробежать насквозь. Юра потянул ворот футболки и подумал, что надо было надевать майку и не слушать Отабека, что, мол, неприлично. Всё прилично, когда температура воздуха +42. И это ещё считается не юг, а восток! Всё из-за влажности, просто купаешься в дребезжащем воздухе и тонешь ногами в асфальте. Боже, как хочется на каток! Дядь Яша, заберите меня отсюда! Юра огляделся, увидел поднятую руку среди леса других поднятых рук — прям школа, сплошь активисты-отличники — нащупал Отабека за спиной и потащил сквозь толпу прибывших и встречающих. Реально толпа, тоже, наверное, приперлись на море. А ну все пиздуйте назад, вы когда угодно можете, а мы с Отабеком вот только эту неделю, еле вырвались. Встречающая сходу сунула Юре в руку бутылку с водой. Юра схватил, скрутил крышку и хлебнул из горлышка, жадничая. Рот закололо пузырьками, ударило в нос, Юра отфыркался, вытерся ладонью и, не глядя, втиснул бутылку Отабеку в грудь. Тот придержал под донышко, тоже сделал хороший глоток и вернул бутылку Юре. — Как добрались? — Ой блин, не спрашивай, веди к фонтану, я там умру! Встречающая рассмеялась, притянула Юру к себе и поцеловала в висок. Высокая, выше Юры на полголовы. То ли он ни хрена не растет, то ли она растет до сих пор, хотя не должна к тридцати годам-то. — Оля, — она протянула Отабеку раскрытую ладонь, тот быстро переложил бутылку в левую руку и пожал. — Отабек Алтын. — Да знаю, знаю. Ласкаво просимо. Отабек глянул на Юру, тот задрал брови, дернул у него полупустую бутылку и плеснул себе на макушку, по волосам побежали ручьи, Юра сказал: пох, помру, до моря не доехавши, и: — Ты с ним не это, не выделывайся, а то он тебе по-своему начнет отвечать, тоже ни хера не поймешь. — Перевел Отабеку: — Это не на хуй тебя послали, это типа «добро пожаловать». Да? — Да, — сказала Ольга. — Добро пожаловать, — развернулась и поманила их за собой, проталкиваться через никак не редеющую толпу. Отабек спросил, когда Юра выдал ему свой план две недели назад: — Юра, ты украинец? — Как ты русский, — ответил Юра. — Да нет, блин, нет! Ну, то есть как нет — на четверть. Это по отцу, он наполовину и то по матери, то есть, по бабушке, получается, но мы ж не евреи, это у них по матерям. Но бабушка умерла давно, я её и не знал, а это её сестра, баба Ганя, тетка отца, получается. А мне… — Двоюродная бабушка, — подсказал Отабек. Ну да. У Отабека родни столько, что если за руки возьмутся — оцепят Казахстан. У него двоюродная бабушка это, наверное, очень близкая родственница. — Я к ним ездил с отцом, но давно. И раз сам, в пятнадцатом году. Та-ак круто! И практически на халяву! Ну, подарков там привезем, конечно, но ты не парься, подарки с меня. — Это деревня? — Аул, блядь! Не деревня, а село! Сгоняем, раз зовут, а? Че б нет? Там море рядышком. В десяти километрах, но это Отабеку он собирался сказать попозже. Нормальное теплое море. Горячее. Юра помнил: заходишь в воду, вообще не ежишься, непонятно, где вода, а где воздух. А вечером прохладно, только его не пускали, пока был мелкий, а последний раз он уж никого не спрашивал. Отабек размышлял, тогда Юра рассказал ему про вареники с вишней. — Здоровенные, как лопата, я тебе говорю. Кусаешь, сок течет прям по тебе, а тебе насрать, потому что, во-первых, ты голый, а во-вторых, тут же под боком душ. Ну этот, который от солнца нагревается. Вода — кипяток. — В него, — сказал Отабек, — воду надо носить, ведрами. Юра стукнул его по лбу. — Я тебе в восемнадцатый век ехать предлагаю? Есть шланг. Нас встретят. Ольга. Это, — он закатил глаза и попытался справиться без подсказки, — моя троюродная сестра. И встретит, и отвезет, и привезет обратно. Ну? Отабек сомневался, Юра рассказал про борщ со сметаной. Отабек поджал губы, Юра рассказал про домашнюю колбасу. Отабек сказал: — Если ты правда хочешь… Юра сразу же заказал билеты. Всё он отлично помнил, забыл только, какая в августе здесь жара. — Ну так понятное дело, — сказала Ольга, когда он озвучил это, едва они выбрались на вокзальную площадь, — ты приезжал в июле. Юра махнул рукой. Вода, натекшая с волос на спину, уже высохла, а во рту опять ссохлось. Он огляделся в поисках какого-нибудь киоска или магазинчика, раньше были, и уткнулся взглядом в Отабека, который подбросил сползающий по потному плечу ремешок сумки и сказал: — Красиво. — Донецк, — сказала Ольга, — город роз. Клумба посреди площади походила на портал в другой мир: свежий и яркий, столб кипящего воздуха огибал цветы и уходил, стекая по камню ограды, в асфальт, вниз, прямо, наверное, к адским шахтам. Юра повертелся на месте. Где парковка, куда идти? Всё перестроили, а он и так плохо помнит местность. Хотя было и так, что машину далеко оставляли, где-то у рынка, и приходилось ещё пилить с чемоданом, чертыхаясь и мечтая о море, которое почему-то не сразу на выходе из вагона. Ольга достала телефон, повозила пальцем по дисплею. — Сейчас вызову, отсюда брать — заломят втридорога, ну, как везде. — Такси? — уточнил Юра. Уговор был такой: у Ольги отпуск, мужа она оставляет в городе, чтоб жизнь малиной не казалась, и везет Юру с Отабеком к бабушке в село, там возит на море (об этой части плана Отабек ещё не знал, но он же не будет слишком возражать?), а потом привозит назад к двадцать седьмому числу, на которое у них обратные билеты. — Такси, — вздохнула Ольга. — Тут поменялось всё в последний момент, ты извини. Работа. Я пыталась, но не вышло. — Что ты пыталась? — выстонал Юра. — Убедить начальство. Говорила, что ко мне едет звезда мирового спорта, но им насрать, Юрка, я тебе клянусь — насрать. Если бы ты хоть за нас выступал, сказали, то ещё ладно, а так… Самое горячее время, студенты безобщажные квартиры снимают перед учебным годом. Обещали неделю отпуска дать, но как обычно. Повбивала б! Она приложила телефон к уху и заговорила на тему «нам бы машинку к ЖД вокзалу». А мне бы, подумал Юра, машинку времени, чтобы захлопнуть рот и не расписывать Отабеку борщи и колбасы. Блядь! То есть, всё, конечно, останется, и даже сезон яблок уже подоспел, а Юре даже снилось иногда, когда засыпал голодным, как он срывает с ветки белый налив и прямо вгрызается, весь рот в соке, но без моря это всё как бы немножко не то. Это всё вообще ни хуя не то! Ну сгоняют они как-нибудь раз на проходящем автобусе, вонючем и грязном, а в другие дни что — летний душ? И это хорошо, если реально шланг есть, Юра вообще-то не помнит, а то правда ведрами таскать. Вот это каникулы, вот это заебись. Отабек утопит его в вагонетке с дождевой водой для полива, и предъявить ему за это будет нечего. Ольга спрятала телефон в карман платья — вот, подумал Юра, платье — это вещь, снизу, наверное, поддувает, — и сказала: — Пять-семь минут. Идем вот туда, — и пошагала к хлебному магазинчику на краю троллейбусной остановки. — План такой: сейчас отвезу вас на Южный автовокзал, там посажу на автобус, билеты уже купила, ты не дергайся, доедете прямо до места. Ты помнишь, Юрка, до поворота? Где стела. А оттуда по прямой всего километр, вы не заблудитесь. Баба Ганя ждет. Может, если удастся вырваться, приеду в воскресенье. — А на море я как ездить буду? Вырвалось, не успел зажать себе рот. Отабек услышал, но и бровью не повел. А, какая теперь уже разница! Всё равно пиздец. — А там велики есть. Правда, один без цепи, но как-то наденете, не безрукие же. — Я тебе, — прошипел Юра, — фигурист или велосипедист? Там пилить и пилить до пляжа. И к морю-то ещё ладно, вниз, а назад — на горку. Накупавшись и расслабившись. — Ну, блин, я думала, вы спортсмены. Юра, старательно не глядя на Отабека, поднял плечи. Спина под рюкзаком горела и плавилась. Подъехало такси с шашечками, они утрамбовали багаж. Уселись сами и дружно выдохнули от радости: кондиционер! — Я объясню, — шепотом сказал Юра, когда такси тронулось. Отабек кивнул. Ну извини, подумал Юра, но не сказал. Я лох. Ты как будто не знаешь. Нельзя было доверять мне планирование отпуска. Сам допустил. Будто можно было подумать, что я нигде не налажаю. — Оля? — позвал Отабек. Ольга обернулась с переднего сидения, и он заговорил с ней о деньгах. Ну вот и это ещё, Юра мысленно хлопнул себя по лбу. Что-то там они, конечно, на гривны поменяли, но явно недостаточно, и Юра сказал, что разберется, когда приедут. И тут же забыл. Ну блин, ну не дите же уже, почему такой дурак. Это мозги от жары расплавились. Юра отвернулся к окну. Отабек с Ольгой негромко переговаривались, Юра не вслушивался. Отабек его, конечно же, не утопит, даже не будет качать головой и задирать бровь, недовольные рожи — это не про Отабека, но его «всё нормально, это хороший отдых, Юр» будет похлеще любого скандала. А когда Юра выистерит из него ласковое «да ладно, с каждым могло такое случиться, стечение обстоятельств, ты тут не виноват, получится в другой раз», будет ещё хуже, потому что «сгорать от стыда» это не просто устойчивая фраза, а прямо реальные муки совести. А могли же поехать куда-нибудь в нормальное место, где пляж за порогом. За окном плыла зеленая улица, люди и здания качались в густом мареве. В тени, в маленьком сквере, лежала, раскинув лапы, большая собака. Бедная, перебралась бы хотя бы к фонтану. Но фонтан облепили дети. Счастливые пиздюки. Такси остановилось. Ольга сказала: — Юрка, посиди, мы быстро. И они с Отабеком вышли. Юра отпихнул от себя подальше рюкзак, развалился на сидении, но тут же собрался снова. — В гости приехали? — спросил таксист. А, ну попиздеть — святое дело. Молча нельзя, как будто если молча сидеть, то счетчик мотает в другую сторону. — А че сразу в гости? — насупился Юра. — По работе, может. — Да ну, — сказал таксист, — по работе. Студенты же, на последний кусок каникул, а? Откуда сами? Студенты, блин, а как же. Ну, вообще-то да, только это как-то настолько побочно, что не всегда сразу и вспоминается. Юра буркнул: — Из Казахстана. Таксист протянул: — А-а, — и посмотрел на Юру в зеркало. А че, не видно, я ж вылитый казах, промолчал Юра. Макушка за лето выгорела, и он был еще более блондин, чем всегда. Вот Отабеку хоть бы что, у коней вороных гривы, наверное, тоже не выгорают. — На море поедете? — Ага, — сказал Юра. — В Ломакино. Там этих поселков — россыпь, один другого мельче, Юра помнил ещё по бумажной карте, по которой они на машине ездили с отцом. И до моря казалось рукой подать: сели и приехали, и назад так же. — Так от Ломакино-то до моря о-го-го! «Так отсюда до Кропоткина семьсот километров!» вспомнилось Юре, он собрал поползшие в стороны уголки губ. — А мы спортсмены. На великах. Отабек, может, покатает его на раме. Наберут полевых цветов, сплетут венок. Сельская, блин, романтика. Таксист хохотнул и показал большой палец, будто расслышал Юрины мысли. Вот уж на хер, такое подслушивать. Открылась дверца со стороны тротуара, и в машине сперва показалась початая бутылка воды, а за ней уже Отабек. — Поменяли, — доложил он. Юра кивнул. Ольга пристегнулась и скомандовала ехать дальше, до конечного пункта. Они вывалились у автовокзала: из прохладного салона снова в толщу жары. Юра огляделся и подумал, что точно: весь город едет на море, а автобусы, похоже, резиновые. И откуда у людей столько багажа? Лето же, достаточно трусов и майки, а чувство, что прут с собою весь гардероб, включая дубленки, да ещё холодильник в придачу, потому что куда же без холодильника. Отабек достал из багажника их один на двоих чемодан, кивнул Юре, чтоб приглядел, и кинулся назад, доказывать Ольге, что они сами заплатят за такси. Ну-ну, хмыкнул Юра, переспорь украинскую женщину. Отабек вернулся понурый и сказал, что это неловко, Юра, достань подарки, раз уж Оля не едет с нами. Вернее, мы не с ней. Юра вяло выругался. Подарки уложили на самое дно. И сейчас они за ними полезут, и вся автостанция увидит его тигровое полотенце и гель для душа с сиренью. Отабек покивал и сказал, что подарят тогда в воскресенье, хотя лучше бы, конечно, сразу. Очень приятная девушка, внешне вы не похожи, но при общении сразу чувствуется, что родственники. А то, подумал Юра с гордостью, от кого я «ебись оно конем» научился? Отец очень просил не повторять при маме и дедушке, а то Юру с ним больше вообще никуда не пустят, даже в парк возле дома. За дорогой, в парке, разделенный надвое железным мостом, дрожал солнечной зыбью пруд. Ставок, вспомнил Юра. Их тут, кажется, несколько в ряд, один вот окружен парком. Кто-то даже плавал на лодке в такой солнцепек. «Девочка, что ты здесь стоишь одна на самом солнцепеке?». Вот же прицепилось! Хотя Юра сейчас поплыл бы на лодке. Отабека на весла — умеет он грести? А, Отабек всё умеет, это у Юры руки тут же отвалятся. Самому лечь животом на нагретое дерево и руки опустить в воду, он легкий, лодку не перевернет. — Так, — Ольга возникла рядом так же внезапно, как сам Юра возникал у Отабека за спиной, а тот шарахался от неожиданности, пока не привык, — билеты держи. Название помнишь? Ломакино, да. Стелу не проморгай. Ну на крайний случай езжайте уж до конечной, до Мариуполя, а оттуда назад. Короче, взрослый, не заблудишься. Номер мой есть? Вот как доберетесь, позвони. Дедушке сообщил, что добрался? Юра кивнул. Правда написал из такси, деда волнуется же. Но поездку очень одобрил! Поддерживай отношения, Юрочка, всё-таки родная кровь. Роднее деды, конечно, никого нет на свете, но Юра ж не хуже Отабека, вот хоть познакомил его с троюродной сестрой. Отабек его со своими знакомил, Юра не запомнил почти никого, сложно с этими казахами, то ли дело — хохлы. — Если звездец какой-то — звони сразу, я всё брошу и примчусь. Но лучше не надо. И посмотрела, поджав губы, а глаза смеются, увидел Юра. Я тоже такой, когда пытаюсь корчить серьезные рожи, будто злюсь? То-то Отабек сразу раскусывает. Понятное дело, что лучше не надо. Лучше выяснить расписание автобусов от Ломакино до побережья, вдруг курсирует что-то не совсем уж неудобное, всё лучше, чем ничего. Вот едет же что-то мимо по трассе, значит, можно добраться, нечего заранее паниковать. — Связь там ловит, — сказала Ольга, помахала на себя ладонью, Отабек протянул ей бутылку с водой, но она не взяла. — Интернет мобильный, скорость — сам понимаешь. Юра вздернул нос, волосы защекотали лопатки. Подумал: какого черта я хвост не завязал, и резинку кинул куда-то в рюкзак, пока выковыряешь, а вслух заявил: — Мы отдыхать приехали. На природе. От всего. Тут же вспомнил, что не сфоткался ни на фоне вокзала, ни хоть где-нибудь. Оглянулся на автостанцию. Не, фиг с ним, потом пофоткаются под вишнями. Надо будет поймать курицу, у бабы Гани были несушки, и с ней зафигачить селфи. Вот как, мол, отдыхают звезды спорта — как нормальные люди. Джей-Джей охереет, ему такое слабо. — А, — сказала Оля, — ну смотри, я-то без нормального инета страдаю. Да я сдохну вообще, подумал Юра. Хотя, со мной Отабек. Всё самое классное в интернете всегда с Отабеком, и всё неинтересно, когда его нет. Тем более они взяли ноутбук и накачали фильмов, рандомных, из популярного и те, что вспомнили навскидку в последний момент из разряда «давно хочу пересмотреть, но нет времени». Объявили рейс на Мариуполь. Юра разобрал название, остальное додумал так. Отабек спрашивал, пригодится ли ему разговорник, и учить ли фразы типа «добрый день» и «как пройти в посольство»? Юра поржал, сказал, что на крайний случай все вывески дублированы на английский, не потеряется. А вообще восток русскоязычный, не тупи, это не как я катался к тебе в Казахстан и ни слова понять не мог. А тут если можешь по-русски — и по-украински сумеешь, ну а если уж совсем никак — переведу. Отабек покивал, но разговорник какой-то там скачал всё равно. Основательный путешественник. — На крайняк, — инструктировал Юра, — ори «Шахтер — чемпион», это работает, кто-нибудь да поможет. — «Шахтер» — это?.. — Футбольный клуб. Отабек гуглил. Юра думал, что они какие-то неправильные мужики, оба не любят футбол и пиво. — Идем. Ольга хотела взять дорожную сумку, в которую они впихнули то, что не влезло из-за подарков в чемодан, но Юра кинулся и не дал. Но-но, он не дите уже, нечего, и они пошли, огибая другие автобусы и их будущих пассажиров, к своему. — Маршрут короткий, так что как-то так. В Бердянск, конечно, поприличнее ходят, но что вам тут ехать — какой-то час. Надеюсь, подумал Юра, хотя бы открываются люки. Оба люка были подняты, а все окна открыты по максимуму. Если какой-нибудь суке вдруг начнет дуть, я её придушу, решил он. Они попрощались с Ольгой. Та напоследок чмокнула обоих в щеки и сказала вести себя хорошо, Юра обещал, помахал, когда она уже стояла у выхода. Пропустил Отабека к окну, он любитель созерцать, особенно новые пейзажи. Отабек спросил: — Юр, точно? Ты тоже возле окна любишь. — Да я ближе к люку, может, так не сварюсь. Это ты привычный. Ватный халат не хочешь нацепить? И горячего чаю. Отабек сказал, что воздержится и уселся, вытянув ноги, как мог. Места не то чтобы прям полно, но повезло, сказал Юра, что мы с тобой такие компактные. Вот бывают же преимущества у всего, Никифоров уже цеплял бы коленками уши. Когда тронулись, Юра решил, что им пиздец. Воздух в салоне не двигался, а так и стоял прозрачным желе, хоть режь на квадраты и выпихивай за окно. Но скоро кончились светофоры, дорога пошла свободная, вдоль низких домиков, и воздух, пусть и горячий, всё же зашевелился. Юра собрал волосы в кулак, поднял и помахал ладонью на шею. Отабек не брал с собой машинку? Побрил бы его на хрен, невозможно же с этими патлами. Спихнул рюкзак на пол между ногами, потом протрет дно, колени от него плавились. Отабек сполз по сидению вниз, вытянул одну ногу и сосредоточенно рылся в кармане. Чешешься, что ли, хотел спросить Юра, нахватал медвежьих блох, но Отабек достал резинку и протянул ему. — Спасибо. Юра быстро завязал хвост, и стало полегче. Автобус дребезжал от скорости, воздух свистел, и хлопала от воздушного потока занавеска, ласкала Отабека по щеке и плечу. Извиниться бы, но для этого придется орать. Ладно, откладываем до остановки. Юра потрогал его пальцы своими. Рука у Отабека была сухая, Юра вытер свою о шорты и поморщился, потный, как свинья. Не надо было так много пить. Отабек повернул руку ладонью вверх, Юра положил свою сверху, потом убрал, оставил только мизинец, зацепившись им за Отабеков. — Юр, — Отабек наклонился, чтобы не кричать, Юра наклонился тоже, повернувшись ухом, — может, всё-таки ты к окну? Не проедем? Юра подумал и кивнул. Проехать мимо было бы ну совсем уж ни в какие ворота. Тогда останется только сразу возвращаться домой, потому что куда уж дальше-то, если в первый же день хапнули таких приключений. Он встал, не выходя в проход, и Отабек пролез сзади на его место. Юра быстро потрогал задницу, шорты там насквозь не пропотели? Автобус мотнуло на повороте, Юра вцепился в переднее сидение, едва не выдрав клок из прически впередисидящей тетеньки, но повело, автобус выровнялся, и он шлепнулся Отабеку на колени. Отабек схватил его за бока. Тетенька обернулась и вытаращилась с негодованием, Юра буркнул: извините, пожалуйста, а про себя додумал: нехер волосы раскидывать где ни попадя, и как ты не сварилась-то в них до сих пор? Отабек ссадил его к окну, Юра и ему сказал: — Извини, блин. Хотел добавить: за всё, но Отабек улыбнулся так, что напоминать о плохом перехотелось. Улыбки эти его, от которых всё внутри поджимается и дрожит. И невозможно привыкнуть. Отабек-то к Юриным, наверно, давно привык, Юра вечно лыбится чуть что. А надо тоже дозировать. Ага, как будто он может, когда оно плещется изнутри и само по лицу разливается. Юра быстро достал из рюкзака бутылку, отпил и прилип к окну. Да что-то всё одинаковое, поле и поле, овраги, лесок под горизонтом. А с какой стороны от дороги эта стела вообще была? Серая такая, высокая, Юра помнил. Так, они сворачивали, и она была со стороны отца, Юра оборачивался посмотреть. Значит, слева. Отлично. А он увидит её заранее? И что тогда, орать: остановите, блядь! Они сказали, конечно, что им до Ломакино, но водила наверняка забудет. Нельзя доверять чужим в плане разбудить и подсказать где выйти, чужие проблемы никого не ебут, забудут, пожмут плечами, мол, ну извините, а тебе назад потом полдороги пешком пиздовать. Но стелу Юра увидел издалека, потому что стояла она удачно, у поворота, и прямо посреди, как казалось, поля, хотя на самом деле возле дороги. Юра ещё раз извинился перед тетенькой, потому что зырила она так, что в голове мигом всплыли все когда-либо читанные страшилки про порчу и сглаз, и они выгрузились со своими сумкой и чемоданом прямо в степную пыль. Автобус, обдав их облаком выхлопных газов, поехал дальше. Они отвернулись, прикрыв носы. Задрали головы. Прямо над ними висело раскаленное солнце, низко-низко и белое, как лампа в операционной, чтоб ни единой тени не пробралось. Крохотная тень всё-таки жалась под ногами, точно сама пыталась спрятаться от зноя. Юра подхватил сумку, закинул на плечо. Чемодан Отабек всё равно не отдаст, так отнять у него хоть что-нибудь, у потомственного завоевателя. — Куда теперь? — А вот прямо, тут недалеко. На машине было совсем близко, пару минут от поворота и всё, уже село, а пешком Юра здесь никогда не ходил. Мысленно взмолившись, чтобы он помнил хотя бы верное направление, и чтобы не выяснилось, что они идут вообще не туда, Юра шагнул на горячий асфальт первым. Отабек с чемоданом — за ним. И молчит, главное, хоть бы по-конячьи фыркнул. Так и будет молчать, но как будто это Юру должно оправдывать и уменьшать масштаб его косяка. — Отабек. Отабе-ек? — Что? Юра повернулся, поймал его взгляд. — Прости, а? Надо было ехать к Пхичиту, раз звал. Или просто куда-нибудь. Хуйня вышла какая-то. Правда, прости. Отабек шел и даже будто подставлял лицо солнцу. — Юр, всё нормально, — сказал он и добавил со смешком: — правда. Мы же только приехали, что ты в самом деле. Юра вздохнул: — И что соврал прости. До моря отсюда почти десять кэмэ. Я думал, нас возить будут. Ты б не поехал, если б знал. Отабек собрал уголки губ, не выдержал, фыркнул. — Я знал. — Да ладно! Как?! — Карта же, Юр. Посмотрел, куда едем. — Когда? — Сразу. — Ну пиздец. А че тогда согласился? Отабек пожал плечами. — Ты хотел. А я просто хотел с тобой. Не расстраивайся. Есть же велики. Юра вздохнул, посмотрел, сощурившись, на показавшиеся впереди дома, и признался тяжко: — Да я на велике как-то не очень. У меня и не было своего никогда. Отабек распахнул глаза, Юра насупился. — Зато плаваю я охуенно! Лучше тебя. — А мы с тобой вместе никогда и не плавали. — Вот именно, так что ты не догадываешься, как я крут! — выпалил Юра, потом поник. — И не узнаешь. Не, мы как-то съездим на пляж, но, наверное, не так много, как собирались. — Мы что-нибудь придумаем, Юр. В крайнем случае, я-то на велике езжу. Скатаюсь к морю, фотки тебе покажу. Юра хлопнул его, хохочущего, ладонью в плечо, чуть не отбил руку. Так, а дом-то какой? Он по счету не помнит, помнит, калитка была зеленая, но перекрасить же запросто могли. Они вошли в тень деревьев, Юра перестал щуриться и увидел, что их уже ждут. Вскинул в приветствии руку, подбросил сумку и ускорил шаг.