Близость

      – Драко, я еле справляюсь с объемом работы! Я порой не понимаю и половины, что говорит нам МакГонагалл! Посмотрю, что ты скажешь, когда и тебе придется заниматься волшебством уровня ЖАБА! Хоть с зельями проблем нет, Снегг мастер своего дела, потрясающе все объясняет. В следующий раз мы с тобой обязательно…       Эти тирады от Агаты Драко слушал по несколько раз в неделю, стоило ему предложить сестре провести время вместе. И поначалу он даже в них верил. Или, по крайней мере, хотел верить. Но Драко чувствовал, как сводит скулы каждый раз, когда он с ней говорит: стоило поймать взгляд сестры, как улыбка на ее лице становилась какой-то натянутой, а щеки начинали краснеть. Что-то колючее, терзающее изнутри родилось в груди Драко Малфоя и болезненно рвалось наружу, когда Агата поспешно выскальзывала из его объятий, и он снова и снова слушал одни и те же отговорки на протяжении уже нескольких месяцев.       Что с ними стало? Может, он сделал что-то не так? Может, она его больше не любит? Но даже ощущая себя покинутым и обманутым, храня в груди пустоту и обреченность, Драко старался не задавать этих вопросов. Потому что знал – если спросит, услышит очередную глупую ложь. Спросить – значит, признаться себе, что он ее теряет.       Агате казалось, за ее спиной выросли крылья. Она хранила секрет, маленькую тайну, которую не делила с братом – свою первую в жизни влюбленность. Тайные свидания под покровом ночи, записки, которые они с Джорджем оставляли друг другу за постаментом условленной статуи, поцелуи, от которых приятно припухали губы – все это заставляло Агату Малфой чувствовать себя особенной. И если поначалу ее тяготила ложь, которой она была вынуждена прикрываться перед братом, то к середине весны это вовсе перестало ее беспокоить, поскольку девушка считала маленький обман не такой уж высокой платой за счастье.       Чпок. Чпок. Агата раздраженно оторвала глаза от письменной работы по Защите от темных искусств. Чпок. Грегори Гойл развалился в кресле напротив и надувал из жевательной резинки огромные пузыри, они лопались с характерным хлопком. Чпок.       – Ты можешь перестать? – почти вежливым тоном попросила Агата, – Ты мне мешаешь.       Гойл неохотно вытащил изо рта липкий розовый комок и украдкой прилепил под кресло. Агата закатила глаза, вздохнула и вернулась к работе. Не прошло и пары минут, как Гойл создал новый шум – он пытался подбрасывать золотую монету, но та то и дело выскакивала из его неловких рук, стуча по столу. Он ловил ее и подкидывал снова.       – Ты издеваешься? – Агата вскочила на ноги, первой схватила галеон со стола и сунула его в карман, – Что ты вообще здесь сидишь?       – Старая гаргулья выгнала меня с урока, – пробормотал Гойл, – хотя я всего лишь…       – Заткнись, – гаркнула Агата, захлопнула книгу, свернула пергамент и, запихав все свое добро в сумку, поспешила удалиться из общей гостиной Слизерина.       Впрочем, ей все равно пора было идти на трансфигурацию. Когда девушка поднималась по мраморной лестнице, по ее ноге вдруг разлилось приятное тепло. Агата остановилась и вытащила из кармана мантии единственный предмет, лежащий там – горячий золотой галеон, который она отняла у Гойла.       – Какие идиоты, – буркнула она, мгновенно осознав, что именно держит в руках.       Агата достала клочок пергамента, самозаправляющееся перо и, используя перила в качестве письменного стола, быстро черкнула короткое сообщение для Джорджа. Едва сдерживаясь, чтобы не перейти на бег, девушка то и дело вздыхала или бормотала под нос ругательства. Оставив записку за постаментом третьей по счету статуи от кабинета заклинаний, Агата поспешила на урок.       – Эй, может, скажешь, куда ты меня тащишь? – Гарри Поттер неохотно шел за Джорджем Уизли, то и дело оборачиваясь, – Снегг с меня шкуру спустит за опоздание.       – Это вроде…важно, – пожал плечами Джордж.       – Вроде? Я не понимаю.       Но Джордж уже юркнул в пустой класс, и Гарри пришлось последовать за ним. Как оказалось, кабинет вовсе не был пустым. Едва увидев вошедших, Агата Малфой спрыгнула с парты, на которой сидела, скрестив руки.       – Что так долго? – возмутилась она, толкнув Джорджа в плечо.       Затем девушка откинула за спину длинную шевелюру и повернулась к Гарри. Он заметил, что одна прядь волос у нее ярко-розового цвета.       – Вам надо прекратить. Прекратить собираться. Конечно, ты, Поттер, считаешь, что ты умнее всех, но, поверь, это не так. Амбридж следит за каждым твоим шагом. Она допрашивает студентов. Ты знаешь, что она использует сыворотку правды? Однажды кто-то из вас облажается, и это обернется проблемами. Вас всех исключат, – на одном дыхании выпалила Агата.       – Эээ, – в недоумении протянул Гарри, переводя взгляд с Агаты на Джорджа и обратно.       – Думаешь, это разумно, Поттер, давать им уроки под самым носом у Министерства? – девушка всплеснула руками.       – Что ты ей рассказал? – воскликнул Гарри, вытаращив глаза на другого гриффиндорца.       – Ничего, – хором произнесли Агата и Джордж.       – Почти ничего, – уверила Агата еще раз, – чем меньше я знаю, тем лучше. Но, Гарри, если кто-то из шайки Амбридж пронюхает…       Под шайкой девушка, очевидно, подразумевала Филча и кучку слизеринцев, включающую и ее брата, которые посвящали почти все свободное время доносам на Гриффиндор.       – Какое тебе до меня дело? – раздраженно спросил Гарри.       – До тебя – никакого, – Малфой мельком взглянула на Джорджа.       – Разве не ты в начале года называла меня психом? – не унимался Поттер, он уже кипел от ярости.       – Ты и есть псих, если считаешь, будто тебе все сойдет с рук! С кем вы собираетесь драться, с Пожирателями Смерти?       – О, а ты о них не понаслышке знаешь? Нам не нужны твои наставления, я уж как-нибудь разберусь! – отрезал Гарри.       – Прекрасно! В таком случае, скажи своим друзьям, пусть не разбрасывают по замку вот это, – Агата достала из кармана галеон и швырнула его Гарри едва ли не в лицо.       Тот поймал его на лету и раскрыл рот от удивления.       – Где ты это взяла? – крикнул Поттер, но за Агатой уже захлопнулась дверь.       Он повернулся к Джорджу.       – Она что, теперь твоя подружка? Хорош выбор! Что ты ей наболтал? – Гарри был зол и ничуть не скрывал этого, – Ты знаешь, кто ее родители? Она же нас сдаст!       – Не сдаст, – сухо ответил Уизли, уже ринувшийся вслед за девушкой.       Джордж нагнал Агату за поворотом.       – Постой, что это было? – он тронул девушку за плечо, – Ты написала, что хочешь поговорить с ним, но я не ожидал, что… Теперь Гарри будет думать, что я рассказал про наши монеты… врагу.       Смешок Агаты получился совсем не веселым.       – Врагу? Я – меньшая из всех ваших бед, – прошипела девушка, озираясь по сторонам.       – Ты знаешь, что у тебя волосы розовые? – Джордж протянул руку к голове Агаты.       – Да, знаю! – девушка звонко шлепнула гриффиндорца по пальцам, – Я случайно. Трансфигурация человека…       – Это еще ничего, Фред вот в прошлом году наколдовал себе роскошные усы, – Джордж искренне рассмеялся, – такие пышные, с завитками! У тебя еще есть занятия сегодня?       Агата нехотя улыбнулась истории об усах.       – Эм… Нет, у меня свободное время. Для самостоятельной работы.       – Отлично, – воскликнул Джордж, и поманил Агату за собой, в потайной проход, где они скрылись от чужих глаз, – я покажу тебе кое-что.       – Мне нравится твой свитер, – весело заметила Агата, идя на некотором расстоянии от Джорджа по коридору восьмого этажа.       – Завидуешь? – усмехнулся юноша, машинально погладив золотую букву «Д» на груди, – Наверное, твоя мама таких не вяжет.       – Конечно, – согласилась Агата, – она ведь знает, что я не забуду собственное имя.       Джордж скорчил гримасу и остановился около гобелена с троллями.       – Закрой глаза, – попросил он.       Девушка неохотно подчинилась. Судя по звукам, гриффиндорец ходил рядом с ней туда-сюда, Агата невольно засмеялась. Впрочем, рядом с Джорджем всегда было весело. Спрятавшись ото всех, они могли часами болтать и шутить. И каждый раз Агата осознавала, что никогда не чувствовала себя более легко, она смотрела в эти воодушевленные зеленые глаза и проклинала свою фамилию. Девушка старалась отогнать подальше голос рассудка, неустанно твердивший ей об обязательствах, которые эта самая фамилия на нее накладывала – человек, с которым она в итоге свяжет свою жизнь, будет высокомерен и помешан на чистоте крови. Совсем как Драко. Агата даже стала думать, а полюбила бы она его, если бы он не был ей братом?       – Идем!       Агата вздрогнула от голоса Джорджа, он взял ее за руку и завел куда-то, где было значительно теплее, чем в коридоре. Девушка открыла глаза и осмотрелась. Они находились в комнате почти вдвое меньше обычного класса, по полу были разбросаны большие бархатные подушки, а в воздухе у самого потолка летали толстые свечи, от которых лился мягкий теплый свет.       – Что это за место? – спросила Агата, бросая сумку на пол.       – А вот скажи тебе, – хохотнул гриффиндорец, сгреб несколько подушек вместе и грохнулся на них, – хочешь кексик?       Девушка все еще стояла у дверей.       – Что?       – Кексик, – повторил Джордж и извлек что-то из сумки.       Агата тоже сдвинула несколько подушек, села и взяла из рук Джорджа сверток. В нем действительно были несколько шоколадных бисквитных пирожных.       – Знаешь, – замялась она, – я слышала, не стоит есть ничего, что предлагают близнецы Уизли. Что с этим не так? Мыльные пузыри изо рта пойдут?       – Из ушей, – подмигнул юноша.       Агата так и не поняла, правду Джордж говорит или шутит, но пирожные на всякий случай отложила подальше.       – Если не хочешь пирожные, можешь съесть меня, – гриффиндорец игриво приподнял брови.       – Ты отвратителен! – засмеялась Агата, схватила ярко-зеленую подушку и несколько раз ударила Джорджа по голове.       Когда юноша наконец выхватил у нее "оружие", он заключил Агату в объятия и, перекатившись, навалился на нее почти всем своим весом.       – Минус пятьдесят очков Слизерину! За жестокое нападение! – воскликнул Джордж и поцеловал девушку в губы.       Агата зарылась пальцами в его рыжие волосы, ощущая, как тепло разливается по всему ее телу. Джордж коснулся горячими губами мочки ее уха, затем стал спускаться ниже, покрывая влажными поцелуями нежную шею. У Агаты перехватило дыхание. Вспыхнувшее желание отозвалось мелкой дрожью во всем теле.       Джордж медленно расстегнул верхнюю пуговицу рубашки Агаты и на мгновение остановился, безмолвно спрашивая, позволит ли она ему продолжить. И она позволила. Гриффиндорец раздевал ее осторожно, словно боясь спугнуть, боясь показаться слишком настойчивым. Когда он мягко коснулся округлой маленькой груди, Агата вздрогнула, ощущая, как твердеют ее соски.       Снова и снова Джордж медлительно проводил рукой по ее телу, заставляя девушку податливо выгибаться навстречу его ласкам. Наконец, Агата почувствовала, как юноша поднимает подол ее юбки, обнажая ноги. Она задержала дыхание, ощутив, как его пальцы нежно погладили ее плоть сквозь тонкую ткань трусиков.       Сердце девушки заметно ускорило свой темп, и она невольно оглянулась на дверь.       – Никто не зайдет, не бойся, – словно уловив ее мысли, прошептал Джордж, – но если ты не хочешь…       Агата промолчала и вместо ответа снова поцеловала гриффиндорца, а затем стащила с него мягкий свитер и прижалась к его обнаженной коже. Ей хотелось чувствовать Джорджа Уизли каждой клеточкой своего тела. Юноша тяжело дышал, он приподнялся на локте, снова покрыл поцелуями шею Агаты и потянулся к ремню брюк. Девушка вдруг поняла, что сама хочет это сделать, и гриффиндорец охотно позволил помочь ему избавиться от лишней одежды.       Когда Джордж медленно, словно оттягивая сладостный для них обоих момент, снял с Агаты черные кружевные трусики, ее тело покрыли мурашки. Внезапно девушка осознала, что больше не воспринимает Джорджа как школьника – здесь, лежа в полумраке на мягких подушках, она видела, что над ней нависает своим телом мужчина. Агата опустила руку вниз, осторожно коснулась пальцами его возбуждённого члена, а затем, набравшись смелости, обхватила горячую плоть ладонью. Джордж шумно схватил ртом воздух. Девушка двигала рукой вверх и вниз, распаляя как желание гриффиндорца, так и свое собственное. Когда сексуальное напряжение стало совсем невыносимым, Джордж взял девушку за запястье, заставляя ее пальцы разомкнуться. Жажда обладать ею наполнила все его тело. Агата откинулась на подушки, Джордж раздвинул ее ноги чуть шире и сделал первую осторожную попытку войти в нее. Девушка впилась ногтями в его плечи.       – Тебе больно? – с тревогой в голосе спросил Джордж, глядя в серые глаза, в которых отражалось его собственное лицо.       Девушка замотала головой и только теснее прижалась к нему. Тогда гриффиндорец медленно вышел из нее и вошел снова, уже намного глубже, поймав губами тихий стон Агаты. Ощущая в себе его горячий твердый член, слизеринка подалась Джорджу навстречу. С губ юноши сорвался глухой стон, и он поспешил уткнуться девушке в шею, продолжая двигаться и раз за разом увеличивая темп. Боль смешалась с удовольствием, с желанием познать неизвестное, заставив Агату всем своим нутром тянуться к этой запретной немыслимой страсти. Джордж прижимал к себе ее бедра, и тело девушки содрогалось от быстрых толчков. Чувствуя, что оргазм вот-вот наступит, гриффиндорец животным рывком вжался в нее, сотрясаясь от накрывшего его экстаза. Он пробормотал что-то невнятное и бессильно положил голову на грудь Агаты. Девушка вытерла покрывшийся испариной лоб и прикрыла глаза.       Она не заметила, как засветился кулон у нее на шее и не почувствовала, как внутри него бьется сердце Драко Малфоя.       Агата спустилась в подземелье на трясущихся ногах.       – Эй, Агата! Постой! – за спиной девушки раздался голос Забини, едва она собралась назвать каменной стене пароль.       – В чем дело? – в недоумении спросила она, ее лицо по-прежнему горело.       – Амбридж послала за тобой, – Блейз пожал плечами, – она не в духе.       Девушка мысленно выругалась. Катастрофа. Вот и доигралась. Агата покачала головой и, закинув на плечо сумку, быстрым шагом двинулась по коридору.       Чем ближе слизеринка подходила к кабинету Генерального инспектора, тем яростнее колотилось сердце в ее груди. Стоя у двери, Агата собралась с мыслями и уже готовилась постучать, как вдруг из кабинета с ехидной, самой ядовитой в мире ухмылочкой выскользнула Пэнси Паркинсон. Она подмигнула Агате и пропустила ее вперед.       – Профессор, – дрожащим голосом проговорила Малфой, глядя в пол, – вы меня вызывали?       Подняв голову, Агата ахнула.       – Папа?       У стола, за которым одетая по все розовое сидела Амбридж, опираясь на трость, стоял Люциус Малфой. Его губы сжались в тонкую линию, а глаза метали искры – он был крайне зол.       – Мисс Паркинсон только что рассказала мне занятную историю о том, чем ты занимаешься вместо учебы, дорогая, – процедил он сквозь зубы, – госпожа инспектор, я понимаю всю серьезность проступка Агаты, и был бы вам бесконечно признателен, если бы вы позволили мне поговорить с дочерью наедине.       Амбридж натянула улыбку и неохотно встала из-за стола.       – Я полагаю, наказание будет серьезным, – с плохо скрываемым удовольствием проговорила она и вышла.       – Не сомневайтесь, – холодно ответил Малфой-старший.       Едва за Амбридж закрылась дверь, Люциус сделал широкий шаг к дочери и злобно прошипел:       – Уизли? Моя дочь спуталась с Уизли! Связалась с каким-то… каким-то, – очевидно, он не мог подобрать слово, в достаточной мере выражающее его чувства.       Агата отвела глаза, нервно сглотнула и поправила сумку на плече. Ее отец снова заговорил.       – Я должен знать. Ты отдавалась ему?       Агата резко подняла голову. Что? Как он смеет об этом спрашивать?       – Отвечай, когда я с тобой говорю! – рявкнул Люциус.       – А иначе что? Будешь пытать меня заклятием Круциатус? Уверена, тебе приходилось…       Звонкая пощечина заставила девушку замолчать. Агата прижала прохладную ладонь к лицу, на ее глаза навернулись слезы.       – Не смей так со мной говорить! – воскликнул Малфой, – Я забочусь о тебе. О твоем будущем. Я дал тебе все. А ты плюнула в лицо своей семье! Прячешься по всей школе с каким-то выродком! Осквернителем крови! Отвечай мне, ты отдалась ему?       Агата яростно замотала головой. Люциус тут же благосклонно улыбнулся. Очевидно, он вовсе не хотел верить в то, что единственная дочь могла так его опозорить, волшебник взял короткую паузу, а затем заговорил уже более мягким тоном.       – К счастью, благодаря моим щедрым пожертвованиям этой школе, никто не станет раздувать из этой отвратительной ситуации скандал. Думаю, будет лучше, если и твоя мать не узнает о твоем падении. Она была бы в ужасе. Я разочарован, Агата, крайне разочарован. Но тем не менее, я все улажу с профессором Амбридж. А ты, – Люциус приподнял пальцами подбородок дочери, заставив девушку смотреть прямо ему в глаза, – никогда больше не заговоришь с ним. Не напишешь ему. Даже не будешь на него смотреть. Ты меня поняла?       По щеке Агаты скатилась крупная слеза, оставив на лице мокрый блестящий след.       – Я поняла, – тихо ответила она.       – Что это у тебя за мерзость? – Люциус Малфой скривил губы, глядя на волосы дочери, и достал волшебную палочку.       Один взмах, и цветная прядь снова стала платиново-белой.       – Спасибо, – прошептала Агата, убирая волосы за ухо.       Малфой слегка, словно брезгуя, приобнял дочь за плечи и подтолкнул к двери.       – А теперь с глаз моих! И не смей снова нас подвести.       Агате казалось, ей не хватает воздуха, она быстрым шагом двинулась к подземелью Слизерина. К счастью, Драко в гостиной не оказалось. В дверях спальни, едва не сбив с ног какую-то девочку, она рявкнула ей: «С дороги!», вошла внутрь и сползла по стене рядом со своей кроватью. Агату била мелкая дрожь. Больше всего пугал ее даже не гнев отца – она опасалась, что обо всем, что она так тщательно пыталась скрыть, узнает Драко. Оставалось только ждать, когда вездесущая Пэнси Паркинсон снова распустит свой болтливый язык. Может, она уже это сделала? Агата уронила лицо на ладони.       Она предательница. Она лгунья. Драко никогда не простит ее.       Два дня спустя та самая комната, где Агата Малфой и Джордж Уизли предавались запретной любви, приняла совершенно иной облик, и Долорес Амбридж, руководствуясь словами одной из студенток Хогвартса, обнаружила в ней секретную штаб-квартиру Отряда Дамблдора.