Thinking out loud

Осаму проснулся в четыре часа утра, в окружение тысячи помятых нотных листов. Голова невыносимо болела из-за количества выпитых виски за вчерашний вечер, и парень, шатаясь, встал и начал искать таблетки от головы, которые в итоге нашлись под горой грязной одежды. Да, убраться тут явно не помешает, но домработницу нанять он не мог. Будет она ещё тут копаться, среди его сотен идей для новых песен, которые были развешаны на стенах, шкафах и пара даже как-то оказались на потолке. Жизнь творческого человека сложна тем, что если пропадает вдохновение или месяц от него не будет никаких вестей и новых релизов, то все просто забудут о музыканте и это перестанет приносить заработок. Вдохновение в целом вещи сложная, но возможная. Бывает, когда Дазай пишет что-то через «не хочу», то получается самое банальные, а просто так, по вдохновению, в последнее время у парня и вовсе нет. И из-за этой безысходности, музыкант стал пить. Много пить и что-то даже сочинять, но на утро- всё проходило и снова оставалась изнуряющая пустота внутри. От одиночества парень не страдал. Было гораздо уютнее наедине с собой, чем в людном месте. Тишина и домашний уют-что может быть лучше? Ему вполне хватало кота, про которого он нередко забывал, полностью уходя в раздумья, но домашнему животному ничего не станет с этого. И, надо же, кто бы подумал, что этот самый кот будет не давать музыканту сгинуть в этой яме. Яме под названием «запой». И какого было парню, когда он узнал, что кота вовсе нет? Не так давно, года три назад, у парня была обнаружена тяжелая болезнь-заболевание нервной системы- Нарколепсия. Из-за этого были неполадки со сном, что плохо сказывалось на карьере. Ночью не спалось, а утром хотелось хоть где-то прилечь, но сон, не шёл и Дазай тихо умирал. К восемнадцать годам прибавились приступы катаплексии, характеризующийся кратковременной, приступообразно наступающей, утратой мышечного тонуса, приводящей к постоянным падениям, без потери сознания; и возникает оно обычно на фоне сильных эмоциональных реакций. Через год, прибавились галлюцинации. И не подумайте, тут не было ничего потустороннего, был просто кот, которого никто не видел. Этакая зверушка, за которой не надо было ухаживать, и которая никогда не умирала. Осаму, относился к этому посредственно. Он не чувствовал, что он потеряет что-то важное, если умрёт, но хотелось оставить после себя хоть что-то. Мимолётное напоминание, такое, как музыка. Связать свою жизнь с музыкой Дазай решил ещё в семнадцать, тогда, когда всё только только начиналось; ужасная болезнь, которая рано или поздно убьёт его. Первое время, когда Осаму узнал о том, что в двадцать уж точно умрёт, парня накрыл стресс. Срывы, чуть ли не каждый день и вечный поток слёз с осознанием, что ничего он уже не успеет. В его комнате всегда царил бардак, а на полу была куча сломанных вещей, которые бросал парень, в приступе ярости. Через год, благодаря успокоительному и помощи родителей,Дазай уже перестал так бурно реагировать и решил найти себя, поэтому две полки его шкафа и по сей день были заставлены оригами, о которых ему рассказала его мать -Сэнго. Каждый японец знает легенду о тысячи журавликах, которые, конечно, не помогли излечить, но дали надежду, помогли занять время, но Осаму в то время было уже восемнадцать и он понимал, что складывая оригами, ничего он этим не добьётся, однако, хоть это и не излечило его от болезни, но помогло навести порядок в голове и вскоре -это стало хобби; но состояние парня не улучшалось, поэтому на протяжении двух лет, вечные ссоры с родителями стали его спутником. В приступах ярости (которые редко, но случались) Дазай мог разбить дорогой сервиз или хрупкую вазу, которая передавалась по наследству и ему было всё равно; это было лишь для того, чтобы испытать хоть что-то, почувствовать себя живым, а не одной ногой в могиле. И вскоре, после бессчетное количество попыток заняться хоть чем-то, он нашёл утешение в музыке. Маленькая старая гитара, которую он нашёл в маленькой кладовке стала помогать ему, будь то порыв злости и ненависти, или счастливые моменты, которые были довольно редко. Безысходность, оригами и гитара- вот, что взял Осаму в новую квартиру. Первое помогало ему не забросить игру, листы бумаги были напоминанием, а вот инструмент был просто источником вдохновения (по крайней мере до поры, до времени). И, спустя ещё два года, Дазай переехал в новый дом, в городе Асахикава, где продолжает свою карьеру и по сей день. Таблетки от головы нашлись на столе, в кипе бумаг, с предложениями выступить в том или ином городе, или просто нотные листы, исписанные текстами, которые после были яро перечёркнуты. Осаму сразу выдавил две таблетки из пластинки и медленно поплёлся на кухню, которая находилась на этаж ниже, чтобы запить всё водой. Самым трудным испытанием оказалась витиеватая лестница, с корой можно было легко навернуться и что-нибудь сломать, поэтому парень, всё ещё шатаясь, держась обеими руками за перила, черепашьим шагом стал спускаться. Кухня располагалась по правую сторону от входной двери и была довольно просторной. Комната совмещала в себе также столовую, поэтому огромным плюсом было не пересекать ещё одну комнату, а сразу прийти к цели. Мигом были опустошены три стакана с водой и спустя минут двадцать, таблетки начали действовать и стало гораздо легче. И только он подумал, что никуда уж сегодня не выйдет, как раздался телефонный звонок. Дазай тихо выругался, однако медленно стал искать источник звука. Без удивления, он обнаружил, что мобильный находится на втором этаже, поэтому, всё также матерясь, парень снова стал подниматься. Путь обратно занял меньше, но всё равно приличное количество времени. Благо, абонент оказался настойчивым и Осаму, скрипя зубами, поднял трубку. -Доброе утро, - раздался звонкий голос женщины, - вас беспокоит полиция Асахикавы. Изаму Дазай, был подстрелен вчера вечером, не могли бы вы приехать на место преступления для опознания тела? Такой, казалось, жизнерадостный голос оповещает о смерти близкого Осаму человека. Хотя, это же полиция, наверное, они уже много повидали. Парень даже не подозревал, что именно с этого момента, его жизнь пошла под откос, а состояние стало ухудшаться. С отцом Дазай не особо был близок. Общались они редко, да и то, мужчина приходил к сыну лишь по наставлению матери. Изаму Дазай был человек солидный, и времени у него было мало. Работал почти целый день и виделись они только под вечер или глубокой ночью, когда Изаму только приходил с работы, а Осаму выходил за водой или перекусить. Со сном то у него были проблемы. Но несмотря на всё это, парень искренне любил отца, который не просто так пропадал днями и ночами, а чтобы хоть как-то накопить на дорогое лекарство, которое в итоге не помогло. Вернул из воспоминаний его голос из трубки: -Вы ещё здесь? -Да, -голос у Осаму был осипший, и не только из-за потрясения, виски тоже сыграли тут важную роль. Казалось, осознание ещё не застало его. Вот, утром он проснулся и выпил таблетки, а сейчас уже слушает о смерти отца. Мысли путались, но когда разум прояснился, пришла и надежда. Изаму то ещё не опознали, это мог быть не он. - Подходите к национальному парку Дайсецудзан, мы будем вас ждать там. Звонок был тут же сброшен, даже не дав договорить фразу до конца и тут Осаму вдруг понял, что если отца и вправду застрелили, то сейчас, гораздо тяжелее матери, которая осталась совершенно одна. С Изаму то он уже как два года не общается, а она с ним живёт; тут то Дазай и принял решение немедленно выходить, чтобы хоть как то поддержать её, если всё происходящее и вправду реально, а не очередная галлюцинация. Гардероб у музыканта был весьма разнообразен, но зимой, парень почему то всегда отдавал предпочтение длинному, тёмно-синему пальто с чёрным жилетом и полосатой рубашкой под ним, голубого цвета. Он также надевает чёрные брюки, темно-коричневые ботинки, и постоянно носит бинты, обёрнутые вокруг его шеи и предплечий, скрывающие многочисленные шрамы, которые парень получил от большого количества операций. Хотел, по привычке, взять с собой гитару, да отдёрнул себя в последний момент. Вместо это, он прихватил чёрные очки и выбежал из дома, спеша, и небрежно повязав тёмно-синий шарф в клетку. Водил он, от слова «не очень». Нет, машина у него конечно была, прав только не было, да и некогда ему; поэтому Осаму поспешил на автобус. Общественный транспорт был ему не то, чтобы роднее, но заметно упрощало жизнь, если исключать любопытные взгляды, которые всегда были на него направленны из-за того, что из-за шарфа всегда выглядывали бинты. Спустя восемь остановок и две пересадки, уже порядком вымотанный, Дазай направился прямо к огороженному красно-белой лентой, входу. На удивление, Сэнго он здесь не обнаружил и зародилась маленькая, но надежда, что всё обошлось, но он ошибся. Его мать была в полицейском участке и давала показания. -Вы, Осаму Дазай, сын Изаму? –к музыканту подошла девушка в розовом кимоно. –Я Коё Озаки, сотрудник детективного агентства, прошу пройти за мной для опознания трупа; хоть ваша мать и уже подтвердила его личность, нам необходимо узнать ваше мнение, -девушка круто развернулась и воздух наполнился запахом её духов- ранней сакуры. Девушка подошла к огороженному красно-белой лентой участку и изящно подняла её. Не понятно было, для кого весь этот цирк или она узнала его, как музыканта? Кстати, уже многие люди в открытую пялились на парня, видимо не понимали, что он тут делает. Мало ли, однофамильца просто. За лентой пахло смертью. Даже снега там было меньше, поэтому ботинки вечно вязли в грязи из-за чего Осаму морщился, желая уйти отсюда куда подальше и не видеть ни трупа отца, ни эту девушку. -Предупреждаю, увиденное может ваш шокировать, -сказала заученную фразу Коё и сняла ткань с мертвеца. Как ни кстати, сработал рвотный рефлекс и музыкант торопливо прикрыл рот рукой, желая успокоиться. Вида большого количества крови он не то, чтобы боялся, но избегал однозначно, а тут её хоть отбавляй. Видимо слово «застрелен» полиция трактовала как-то по-своему, потому что помимо двух пулевых ранения, на ноге у него были три огромные раны, до мяса. Вот в этот момент, начали развиваться признаки катаплексии. Сначала, Осаму что-то невнятно пробормотал, если не просто беззвучно открывал и закрывал рот, а после в глазах начало двоиться и музыкант, сам того не замечая сел на мокрый снег. Сквозь вату послышалась фраза Озаки «с вами всё в порядке?» -а после пустота и ничего, кроме непроглядной тьмы и в этом мраке, перед тем, как полностью пойти в небытие, Дазай с сожалением отметил, что всё-таки, это был его отец. -Чуя, -окликнула Озаки парня, который брал сведения от очевидцев. Накахара повернулся и выжидающе поднял бровь. -Тут сыну Изаму стало плохо, будь добр, отвези его в наш частный медпункт, вдруг он что-то знает по поводу убийства. -А больше некому? -недовольно произнёс детектив. Таких, как этот парень, Накахара повидал тысячи и ему не приносило особой радости возиться с ними. -Чуя, это приказ, не забудь, что меня поставили за главную в этом деле, так как тебе надо набираться опыта. Ещё одна вещь, которую он ненавидел, было беспомощность. Против неё не попрёшь, не может же он заявиться в кабинет к Рампо и попросить, поубавить у её напарницы самооценку? -Ладно, хорошо, -парень махнул рукой полиции, тем самым подзывая и передал его записи. -Что бы закончили, и всё передали мне. Полиция детективов слушала с явной неохотой, но видимо, кто-то тоже не может противиться начальству. Накахара в это время уже вызвал машину и подошёл к парню. Потерять сознание на месте смерти своего отца очень даже логично, но Чуя не знал, что Осаму далеко не такой тюфяк, коим он его представил.