Никто не смеётся последним

действия во время фильма Naruto: The Last

      «— Наруто и ребята сейчас на Луне, — сообщает шокирующую новость Хокаге.       — Они станут жертвой во благо человечества, — почти сразу отвечает Райкаге. Ненадолго воцаряется молчание, тяжёлое, вязкое, как замыкающаяся над тобой гладь болота. Его прерывает Гаара.       — Господин Райкаге, давайте подождём один час…»       Наследница клана Хьюга была украдена, на её спасение отправили команду Наруто во главе с… чёрт. У Темари не дрогнет ни одна мышца на лице, она стоит прямо напротив Казекаге, словно сейчас не услышала, что Луну вот-вот собираются взорвать, учитывая нахождение команды по спасению Ханаби на самом спутнике.       Канкуро подходит и кладёт руку на плечо сестры. Со стороны может показаться, что она в полном порядке, но брат прекрасно видит, как Темари напряглась, уставилась в одну точку и, кажется, даже не дышит. Плечи подняты, зрачки расширены, губы сжаты в одну тонкую линию; девушка не реагирует на прикосновение Кукольника.       Гокаге прерывают связь, и Гаара поднимает внимательный взгляд на сестру. Несмотря на то, что она, сохраняя самообладание, будто безэмоционально всё воспринимает, словно не переживает вовсе, ему почему-то думается: девушка точно вот-вот расплачется. Казекаге видел Темари плачущей всего раза два за всю жизнь. Когда-то в далеком детстве, о чём плохо помнит, и когда его вернули живым от Акацки. Сейчас, похоже, будет третий, потому-то принцесса натянута подобно струне, готовой в любую секунду лопнуть, и это начинают чувствовать все в кабинете, бросая в её сторону взгляды самых разных калибров.       Казекаге взмахивает рукой, чтобы посторонние вышли. Да уж, не думал он, что это время настанет. Парень глубоко вздыхает и уговаривает себя мысленно: «Всё получится, всё получится, всё получится…»       — Сестра, он будет в порядке, — произносит, справившись со внутренней борьбой; Темари тут же опускает голову на брата, думая про себя, мол, никчёмный из неё телохранитель и правая рука Каге, раз тот за неё умудряется переживать.       — Да, Наруто всегда выбирается из любых передряг. Мы можем ему доверять, — отчеканивает, чуть ли не механическим голосом. Канкуро понимает, что всё ещё хуже, чем он представлял. Гаара глядит тяжело, но сестра не в том состоянии, дабы заметить, насколько велико его беспокойство.       — Я говорил о Шикамару, — мягко, ненавязчиво, добро налаживая зрительный контакт, словно уже раз пятидесятый объясняет ребёнку какое-то правило и пытается не выйти из себя. Таким же голосом, таким же тоном. На самом деле же так аккуратно потому, что понимает, точно брошенное неверно слово может порушить плотину спокойствия и уверенности сестры. Она рвётся, трещит по швам, и брат должен приложить категорические усилия, дабы всё не закончилось катастрофой. — И да, он тоже прекрасно справляется со сложными миссиями и ситуациями, — глаза куноичи расширяются, она начинает понемногу дрожать. — Ты должна поверить в него, сестра, — Гаара встаёт и проходит мимо склонившей голову Темари. — Мы поднимемся наверх, нужно всё ещё следить за метеоритами, а ты приди в себя сначала, — будто бы убегает Казекаге. Кто-то может так подумать. Подумать, не заметив, как он ровно на секунду задерживается около фигуры девушки, как хочет остаться, возможно, обнять, хочет ещё что-то сказать. Но рядом с ним она себе не позволит полностью расслабиться. Ему ли это не знать. И чтобы сестра расслабилась, чтобы всё не превратилось в апокалипсис в её душе, нужно дать ей личного пространства, времени исключительно для неё, для её мыслей, для её боли.       Даже если его руки слегка подрагивают и сердце разрывается. Его же сестрёнка страдает. Дорогая родная сестрёнка, которой он может в данный момент помочь лишь уйдя.       — Я тож… — начинает принцесса, но её быстро перебивают.       — Ты остаёшься здесь. Райкаге уничтожил большинство метеоритов, потому излишнее беспокойство ни к чему. Однако я всё ещё нуждаюсь в тебе, поэтому быстрее приходи в себя и поднимайся, — Темари выглядит потерянной после его слов, Канкуро окончательно путается, что и как должен сделать. Пойти за Гаарой или остаться тут.       Но, пока молодой человек размышляет и мнётся, Казекаге поднимается на крышу, момент упущен, потому старший брат всё же откашливается, подходит к сестре и абсолютно неожиданно заключает ту в свои объятия. Между ними связь другая, отношения другие, не впутываются обязательства начальника-подчинённого, поэтому он на подобное идёт. А шок на её лице в этот момент неописуем, девушка застывает, обволакиваемая привычным, едва ощутимым сладким запахом краски с лица парня. Канкуро пару раз хлопает её по плечу, утыкая лицо Темари себе в шею, пока она столь неожиданно покорна. С ней это точно никак не часто бывает, однако в такие моменты принцесса кажется очень и очень даже миленькой, несмотря на то, что в любой миг может приставить нож к горлу. Его милая влюблённая сестра.       — Можешь поплакать, если хочешь, — шепчет, уже гладя по спине и не позволяя отстраниться.       — Когда это я плакала, чтобы ты такое говорил? — ворчит, но тихо ворчит, дабы голос не дрогнул, дабы остатки самообладания не потерять.       — Я просто предложил, — усмехается, а сам вновь вспоминает, как сестра плакала, когда он пришёл в себя после отравления ядом, тогда она долго ещё держала его в своих объятиях.       «У меня кроме вас ничего нет», — произнесла однажды, поразив своей серьёзностью.       То же самое они могли сказать и про неё, а она всё равно уходит, оставляет их. Не прямо сейчас, но потихоньку и верно. Уходит к этому придурку, из-за которого у девушки сейчас ноги подгибаются. Этот узколобый стратег, чёрт возьми, должен понимать, что Темари — сокровище, которое он не заслуживает вовсе.       — Иди уже к Гааре, — пытается оттолкнуть, но Канкуро держит крепко.       — Только после того, как смогу убедиться, что ты правда в порядке, — всё ещё непривычно мягким голосом. Резонирующим со следующим грубым высказыванием. — Ох, встречу его и познакомлю со своими кулаками, — Темари, кажется, хихикает, поэтому юноша сам отшатывается, проверяя — не послышалось ли.       — Я сказала ему опасаться Гаары — и он улетел на Луну, а что будет, если я скажу опасаться тебя? — прячет глаза, шагая в сторону, и про себя благодарит брата. Тот думает о следующей встрече с Шикамару, не допускает возможности другого исхода.       — Темари, — парень пытается взять её локоть, однако девушка проворнее отходит к окну.       — Я в порядке, — он не видит лица, но голос его пугает. Голос упавший и тихий, совсем непривычный. — Ну, может, не полностью в порядке, — Канкуро подходит и встаёт рядом, а её плечи опускаются понемногу. Когда в последний раз он видел её такой разбитой? Когда она в последний раз усилиями сдерживала рыдания? — Не говори ничего, — куноичи опускает голову сильнее, сжимая руки в замок.       Темари смотрит вперёд, на деревню, а в голове проносятся их общие воспоминания. Его хмурое лицо, складка между бровей, расслабленная походка, низкий голос, полуприкрытые глаза, чёрные ресницы. Его улыбка, его редкий смех. Её тепло и чувство безопасности рядом с ним. Её желание прикоснуться. Его лёгкая колючесть щёк, оставшаяся на губах. Его недоумение и краснота от смущения.       Она ещё не готова всё это так просто отпустить. Не тогда, когда наконец поняла, насколько ей важно его присутствие, когда позволила себе вдруг расслабиться и быть немного не собой, но открытой и честной. Не тогда, когда слово «скучать» стало основным в мысленном лексиконе. Не тогда, когда девушка ещё столько всего не увидела, столько всего о нём не узнала, столько всего вместе с ним не почувствовала. Сырая трава, холодная прозрачная вода, его греющие слова — этого мало. Этого надолго не хватит. Нужно ещё, ещё, ещё…       Она не готова.       Она не сможет его отпустить.       Она… его любит.       И сейчас в душе самый настоящий ураган, сметающий всё к чертям, разрывающий ей лёгкие, убивающий на корню всякие надежды, заполняющий песком, лезущим в глаза. А песок в глазах — это плохо. Песок в глазах — это слёзы.       Она не может его потерять. Он — первый, к кому проснулись подобные чувства. Она не может, ибо как двигаться дальше — точно не знает. Это всё довольно эгоистично, и девушке в который раз приходится выбирать между дорогими людьми и долгом. Ужасно. Это — ужасно. У неё разрывает сердце, и в глазах одна темень, у неё не получится смотреть на мир, где его нет. Ибо поступила опрометчиво и уже отдала, всё отдала ему, пусть сам Шикамару и не в курсе. Ведь если бы не отдала, сердце бы так не сжималось, кислород бы нормально поступал в лёгкие, слабость бы не подкатывала. И не хотелось бы кричать до срыва голоса.       Поскольку всё происходящее несправедливо. У неё уже отобрали отца и мать, тех немногих, бывших когда-то друзей, многих товарищей. Не его. Его она не отдаст. Никому, никогда, ни за что.       — Канкуро, попроси воды мне, чтобы умыться и попить. Я сейчас поднимусь, — брат видит — девушка что-то решила для себя. Плечи распрямляются, глаза больше не одинокие и не пустые. Да, его сестра так просто не сдастся, она не позволит себе сдаться, пока Нара сражается. Она тоже будет сражаться, и Канкуро рад, что Луна так далеко — в этот раз сестра не сорвётся незнамо куда, будет бороться рядом с ними. А тут они смогут её защитить.       Гаара чувствует, когда Темари поднимается. Не оборачивается, однако знает, что сестра уже полностью пришла в себя. Если понадобится, куноичи поставит на кон всё, но спасёт человека, столь бесцеремонно сумевшего ворваться в её сердце. Он действительно особенный, у других это не выходило, другие не смогли, а он тенью проскользнул внутрь и там поселился. Наглый, беспардонный парень. Её дорогой парень.       Девушка ещё немного дрожит, с тоской смотря в небо, пока с лица стекает вода. Умылась и даже не вытерлась, дабы ветер помог прийти в себя.       — Верь в него, — говорит Гаара, смотря туда же — высоко, за пределы земного шара.       — Да.       «Я верю в тебя. Мы все верим в вас. Поэтому вернись.       …Вернись ко мне».