Никто не смеётся последним

      Йошино возвращалась из продуктовой лавки с тяжёлыми пакетами, полностью захваченная в мир собственных, несколько трудных и слишком неожиданно необычных рассуждений. Руки не дрожали, несмотря на состоятельный вес ноши, однако на почти всегда бесстрастном лице женщины отражалось как будто бы внутренняя борьба.       Она вспоминала утреннюю сцену разговора с сыном.       flashback       — Не задерживайся долго, есть несколько вопросов, которые нам нужно обсудить. Это касается клана, — говорит женщина, элегантно поднимая палочками рис в рот.       — Понял. Кстати, как Касуга? Ты с ним не встречалась в последнее время? Кажется, у него недавно ребёнок родился. Хотелось бы знать, что всё в порядке. Узнай, по возможности, не нужна ли им помощь. Сейчас должно быть тяжело, я мог бы ограничить его долговременные миссии, — Шикамару, по обыкновению, излишне аккуратно просит о помощи, пытаясь не разозлить мать случайным вопросом.       А Йошино была бы рада, если бы он был менее деликатен. Такое отношение словно отгораживало её от сына, возводило между ними стену. Заботится, беспокоится или боится? После смерти Шикаку парень стал практически совсем покладистым, никогда не перечил, стойко выдерживал приступы гнева женщины и прекратил жаловаться, хотя раньше это было чуть ли не любимым его занятием. Её немного задевало столь бережное отношение, непривыкшая Йошино терялась и по итогу злиться на сына совсем не могла. Да и на что? Он целыми днями пропадал на работе, по возвращению чуть ли не валился с ног и при этом ещё тут же принимался за решения вопросов, касающихся клана. На его плечи чересчур рано, как ей казалось, легли все эти заботы. Он, словно бы оправдываясь, что вернулся с войны один, повзрослел вмиг, словно бы до этого его чрезмерной серьёзности не хватало, теперь благочестиво и мирно принимал все её причуды вместо отца, а мать никак привыкнуть не могла к тому, что её сын-лентяй превратился в учтивого, почтительного и вечно занятого мужчину, следящего за тем, чтобы она вовремя проверяла здоровье в больнице, не позволяющего ей перенапрягаться. А если бы Шикаку был здесь…       Шикамару продолжил бы быть немного беззаботным. Или бы отец посмеялся с грустью над изменениями сына, потому что родители всегда хотят, дабы их дети подольше оставались невинными и беспечными. Шикаку бы без слов понимал, как болит сердце матери за её любимое чадо, и неумело, но так уютно успокаивал бы её словами или объятиями в ночной темноте спальни. Она бы находила новые причины, чтобы кричать на него, а Шикамару бы лишь цыкал да уходил из комнаты в подобные моменты. Если бы муж вернулся…       Для женщины это была огромная потеря, о которой она предпочитала не вспоминать и не теребить и так истерзанную душу, ведь мыслями никак ничего не исправить, никому не помочь, только руки отнимаются, да вечно хладное выражение лица искажается болью.       — Думаешь, он признается, даже если есть проблемы? — с сомнением щурит глаза. — Ему неудобно просить о чём-то тебя. Они почему-то все уверены, что ты слишком занят, так ещё и являешься младше большинства мужчин в клане, — Йошино хмурится. Никто не смел оспаривать умения и положение её сына, однако время от времени она чувствовала, что атмосфера в клане изменилась после смерти Шикаку. Шикамару уже не раз доказал, он достоин своего места, и всё же… Возраст имеет значение. Людям было неловко полагаться на юного главу.       — Поэтому я и прошу тебя. Мне, конечно, они не скажут. Но ты можешь, если, конечно, будет время, зайти на чай к жене Касуги? — сын глядит спокойно и твёрдо, на что она, недолго поддержав зрительный контакт, просто кивает головой. До конца завтрака они сидят в тишине, пока палочки юноши не опускаются на подставку; он поднимается. — Спасибо, — поклон головы. Как обычно, чересчур сдержан и закрыт для выражения своих же эмоций. Однако женщина думает, что это в некотором роде даже мило, ведь именно такими были все мужчины Нара, и именно такого она полюбила Шикаку. Она встаёт следом, чтобы проводить Шикамару, когда тот, словно в замешательстве, застывает у дверей. Открывает их, но потом вновь закрывает. Немного зардевается и почёсывает голову.       Очевидные признаки нерешительности. Хочет что-то сказать, да не может.       — Что? — спрашивает Йошино, настораживаясь. Сын был уже не в том возрасте, когда мог очень где-то напортачить и потом скрывать это. Из-за чего же тогда он так переживает?       — Ну, знаешь, — парень мнётся, уставившись в пол. Йошино тоже передаются его переживания, она, пытаясь с ними справиться, скрещивает руки на груди.       — Говори уже, — не выдерживает после нескольких минут молчания мать, довольно резко одёргивая затянувшуюся паузу. Тогда юноша поднимает на неё чистые яркие глаза, надеющиеся на что-то, с порозовевшими щеками. И начинает скомкано, неуверенно, покашливая.       — Ты же знаешь, ночевать в отеле должно быть несколько затруднительным. Вряд ли там готовят хорошую еду, да и атмосфера… Люди, которые вечно ночуют в отелях из-за работы, думаю, не могут и отдохнуть нормально, — он несколько раз сбивается, уводя взгляд в сторону, а после быстро возвращая тот на место. Ломается и сомневается, женщина начинает тревожиться уже не на шутку.       — Да что случилось?! — голос по привычке взвивается вверх. Парень напрягается, выпрямляется, избавляясь от нерешительности, и глядит в глаза матери убеждённо. На него всегда её крик действовал вот так отрезвляюще. Когда-то ему думалось — нет ничего страшнее рассерженной матери, а потому, лучше не доводить до предела и быстренько разобраться со всем. Крик — первый признак нарастающего напряжение, не стоит заводить дальше из-за «ерунды».       — Я хочу, чтобы Темари на время своего пребывания в Конохе оставалась у нас, — проговаривает размеренно, сжав в кулаках непонятно откуда взявшуюся твёрдость. — Она сегодня участвует в совете после двух дней путешествия, и весь её график несколько перегружен. Ей стоит нормально отдохнуть, — Йошино замирает, встречаясь с новой, неизвестной стороной сына. Его голос не дрожал, глаза юноша не отводил, он по сути даже не спрашивал, а знакомил мать с фактами, спокойно ожидая вразумительного ответа.       На секунду она увидела в нём своего мужа. Ещё молодого, раскрывшегося перед ней и недрожаще смиренно ожидающего ответа на предложение вступить в семью Нара в качестве его жены. Чёрные волосы, украшенные снежинками, лицо ещё без шрама, путающиеся друг в друге ресницы. Её дыхание сбилось, женщина почувствовала, как теряет опору.       Слишком яркое наваждение.       «Ах, да. Вот и пришло время, когда он хочет привести в дом девушку. Я и не заметила, как настал этот момент», — мать силой заставляет себя от него избавиться, чтобы смотреть здесь и сейчас на своего сына, который огромными усилиями пытается ей, наконец, донести свои чувства. Своё желание через столь редкое в последнее время «хочу».       — Конечно, — голос почему-то слабеет, поэтому ей приходится остановиться, набирая воздуха. — Остановиться у нас будет явно удобнее.       — Спасибо. Ты сможешь приготовить комнату к нашему приходу? — у него словно гора с плеч падает, они выпрямляются, напряжение уходит. Всё-таки боялся. Переживал, что откажет, что не примет его желание познакомить мать с девушкой.       — За кого ты меня принимаешь? Иди, давай, — женщина отмахивается, и парень выходит за дверь. Проходит несколько шагов, вновь останавливаясь и поворачиваясь к ней с очередным выражением смятения на лице.       — Ну, что ещё? — Йошино складывает руки на груди вновь, меняя те, это начинает понемногу забавлять. Что за девушка, из-за которой её робкий неразговорчивый сын сегодня так много болтает, что-то просит, так ещё и смущается столь откровенно? Шикамару злится, раздражается, ворчит, но… смущается? Такое чуть ли не впервые.       — Эмм, она немного застенчивая, — после парень останавливается, словно бы задумываясь над правотой собственных слов. — Хоть так и не кажется. И не моя невеста, — у Шикамару чуть пар из ушей не пошёл. Мать с силой подавляет смешок, прикладывая ко рту ладонь. — Так что, понимаешь, не надо… Как бы это… — сдувается. Юноша окончательно сдувается под тяжёлый вдох матери. И что не так со всеми мужчинами в её семье? Ей стало ещё интереснее посмотреть на девушку, способную это вынести и вытерпеть.       — Я поняла. Когда я ставила тебя своими словами в неудобное положение, скажи-ка на милость?! — тень раздражения. — Я не настолько стара, чтобы тут же вас сватать и объявлять женихом и невестой. И тебе всё ещё требуется моё одобрение для этого.       — Она здесь будет не для одобрения. Просто, — сын окончательно запутывается в объяснениях. Но мать и без слов понимает. Просто он хочет, чтобы любимая девушка отдохнула по возможности. Просто он о ней заботится. Подобное чересчур трудно говорить и людям, спокойно выражающим чувства, не то что кому-то из клана Нара. Эти-то в изъяснениях чуть ли не инвалиды.       — Поняла я! — немного прикрикивает, парень сжимается, кивает головой, поблагодарив, и уже со спокойной душой идёт к воротам, пока его не останавливает вопрос Йошино. — Но она же нравится тебе? — застывает, не поворачиваясь. — Ты друзей редко приводишь, только Асума раньше частенько захаживал, да Чоуджи. А из девушек — Темари будет второй после Ино. И то, Ино сама приходила, а не ты её приглашал, — объясняет, почему такие выводы сделала. Ей важно ещё раз увидеть смелость со стороны сына, чтобы понимать, насколько всё серьёзно. — Так она тебе нравится? — женщина повторяет вопрос.       Повисает молчание, парню потребовалось время на укладывание мыслей в красивенькие ячейки. Укладывает и поворачивается к женщине лицом, немного вздёргивая подбородок.       — Я хочу познакомить вас, надеясь, что однажды она войдёт в нашу семью, — мать этот ответ вполне удовлетворяет, она кивает.       flashback end       Женщина уже не первый год слышала что-то о Темари. Сначала из рассказов Шикаку об экзамене сына, на который она попасть не смогла, потом от разных людей, продавщиц в лавочках и держателей кафе, шиноби. Что Темари с Шикамару видели вместе, что ей стоит готовиться к свадьбе, говорили зачастую со смехом, а шутка как-то превратилась в реальность.       Идя домой, женщина пыталась полностью составить образ куноичи в голове из всего услышанного когда-либо. От Шикаку она слышала, что девушка гордая, вспыльчивая, достойный соперник их сына. Люди называли её высокомерной, безжалостной, красоткой, грубой и храброй. Как-то раз, примерно год назад, сын пришёл домой весь побитый, и, по словам Чоуджи, что привёл подвыпившего парня домой, во всём была виновата та самая Темари. Конечно, Акимичи не признался в открытую, лишь бросил: «Шикамару опять был неосторожен с Темари». Йошино подумывала устроить головомойку сыну, как тот протрезвеет, но дело в том, что он ни до, ни после более так никогда не напивался, и она поняла — причина была веской. Причина, связанная с той девушкой.       В общем и целом, описание выходило абсолютно противоречивым и не очень приятным, поэтому Йошино помотала головой и решила, что сделает свои выводы о ней при встрече.       И всё же, насколько же она очаровательна, что её сын, кажется, беспрецедентно, решил связать свою жизнь со столь, по его критериям, «проблемной женщиной»? Она точно не могла быть послушной и покорной, являясь помощником и сестрой Казекаге, а также представителем Суны на международной арене.       — Может, всё же не стоит? — раздаётся незнакомый ей голос поблизости. Женщина останавливается. — Послушай, я правда буду в порядке. Я себя в гостинице Конохи уже как дома чувствую. И хозяйка меня хорошо знает, не первый год, — со спины она видит девушку среднего роста с прямой осанкой и красивыми светлыми волосами, на спине которой висит большое оружие. — Спасибо за предложение, — девушка поворачивается боком, чтобы уйти. Теперь Йошино видит её красивый точёный профиль, большие глаза. Аккуратная и неприступная.       Однако мать не успевает хорошо разглядеть девушку. Её поражает то, что случается дальше. Шикамару хватает девушку за сиреневый рукав, не позволяя уйти.       — Я уже предупредил мать. Она будет ждать, — девушка замирает, открывая рот.       — Когда? — тень осознания скользит по её лицу. Всё ещё светло, да и Йошино стоит совсем недалеко; оставаясь незамеченной из-за поворота и раскидистого дерева, она прекрасно видит, как меняется выражение лица Темари. — Ты опять всё заранее продумал?! — шипит, изгибая бровь. — А если бы я была против? Подожди, — её глаза сужаются. — Ты даже не рассматривал такой вариант, так? Был уверен в моём согласии, — голос становится холодным и немного пугающим.       — Я… надеялся? — она зыркает на его руку, держащую её, однако юноша ту не убирает. — Пожалуйста, — ещё одно новое выражение, ещё одна незнакомая сторона её сына. Вроде бы остаётся равнодушным, но в голосе нотка мольбы.       — Так, ладно, — девушка глубоко вздыхает. — Это будет грубо с моей стороны, — Темари откидывает волосы назад, делая шаг в сторону дома, её голос выравнивается и приобретает властность. — Хотя, это всё ещё низко с твоей, — она снова косит взгляд на парня. — Всё уже, можешь отпускать. Не убегу я, — юноша неловко освобождает её руку.       Йошино хотела позволить им уйти вперёд, пользуясь поглощённостью разговора между молодыми, как вдруг Шикамару замер и повернулся в её сторону; женщине ничего не оставалось, как быстро выйти из тени дерева, словно бы она только-только появилась.       — Ты опять слишком много купила, — сын тут же подходит к матери, пытаясь забрать пакеты из рук.       — Сама могу донести, не немощная, — женщина отдёргивает руки, но Шикамару прямо продолжает смотреть на неё, протянув ладони вперёд. Йошино хмыкает, тяжело вздыхает и передаёт ношу парню, сразу чувствуя, как плечи облегчились.       Она переводит взгляд на девушку и видит: та вспыхнула, наверное, догадалась — мама Шикамару могла разговор услышать, но почувствовав на себе пристальный строгий взгляд, девушка распрямляется, краснота уходит, ей представляется гранёное непроницаемое лицо, красота которого граничит с необъяснимым. Заморская красота, чужая, не оставляющая равнодушным. И глаза странного цвета непоколебимы, но смотрят с уважением. Светлая кожа, острый подбородок, маленький нос. Йошино никогда не думалось, что сын сможет влюбиться только из-за внешности, но при встрече с Темари лицом к лицу такая мысль возникла.       Слишком уж она отличалась от неброской, ординарной внешности членов семьи Нара. Словно драгоценный камень, брошенный к невзрачным самоцветам. Увидев её случайно на улице, вряд ли можно было просто взять и отвести взгляд.       — Темари, — девушка складывает руки перед собой, слегка кланяясь. — Представитель Деревни Скрытой в Песке в Союзе, — она снова распрямляется. На лице не появляется и тени сомнения. Величественная и несгибаемая, считающаяся с другими — рассудительная. Пока у матери куноичи вызывала исключительно положительные впечатления, правда… вела она себя, словно на приёме у Хокаге.       «Она застенчивая».       Похоже, сын был прав.       — Йошино Нара. Приятно познакомиться, — женщина улыбается, чувствуя спавшее напряжение с сына, стоящего рядом и всё время наблюдающего за гляделками женщин. Мать правда могла быть мягкой в некоторые дни, как и говорил отец, и его безумно радовало, что сегодня именно один из таких дней. Хотя, юноша догадывался, она такая из-за его утренних слов. Какой бы жёсткой ни была мать, она всегда уважала его решения и собиралась теперь уважать девушку, которую Нара привёл в дом.       — Мне очень жаль, что я столь бесцеремонно нарушу ваш покой, — Темари слегка расслабляется.       — Ох, нет, нет! Покоя в этом доме более чем предостаточно, ты нас совсем не потеснишь, — Йошино качает головой, проходя вперёд. — Шикамару, покажи гостье её комнату. Ту, которая выходит на сад, — сын кивает, следуя за матерью, а Темари ещё несколько раз ругнулась про себя на беспечность парня, прежде чем, поборов страх, последовать за семьёй.