Temporal Currents

Время — вот, что было всему виной. Отравляющая душу мысль пришла Гермионе в голову, когда она оказалась на больничной койке в Мунго. Если бы она не торопилась так на свидание, если бы она не успела закончить оформление бумаг в министерстве вовремя и задержалась хоть на чуть-чуть. Если бы она настояла на том, чтобы они воспользовались системой метро, если бы она смогла быстрее взмахнуть своей палочкой… Если бы она сделала хоть что-нибудь из этого, они всё ещё были бы живы. Она почувствовала, как глаза вновь становятся влажными. Она не хотела больше плакать. Она только и делала, что захлёбывалась слезами с того момента, как получила новости. Но невыносимая боль в груди не оставляла ей другого выбора всякий раз, когда она думала о его лице. О его глупом лице, которое она так сильно любила. Она любила его со второго курса. Она не знала как так вышло. Всё произошло само собой: они просто выросли, и сами не заметили, как начали думать о браке. Она потёрла покрасневшие и опухшие глаза руками и уткнулась лицом в подушку, пытаясь заглушить отчаянные рыдания. Ни одно слово, которое она узнала из книг, не могло полностью описать всё то, что она чувствовала. Боль. Разве может разрывающая на части агония быть простой болью? Каждый раз, закрывая глаза, она отчаянно молилась о том, чтобы открыв их, увидеть его, умиротворенно спящего рядом с ней. Ей всего лишь нужно было бы протянуть руку и коснуться его, что бы он проснулся. Что бы он открыл глаза и утешил её, сказав, что это всего лишь ночной кошмар. Он бы сонно улыбнулся и хриплым голосом произнес «Гермиона», а затем успокоил бы её, пообещав, что всегда будет рядом, будет бороться вместе с ней. Он защитит её, всё будет хорошо. Сейчас, думая о его лице, она не видела веснушек, разбросанных по носу и щекам, не видела яркой широкой улыбки, не слышала смеха. Она видела лишь то, как натягивалась кожа в уголках его губ, когда он кричал. Как шире распахивались глаза, как содрогалось его тело. Как она сможет жить без него? Как она сможет собрать себя по частям без него? Гарри и Рон были основой её жизни, столпами дружбы, которые стояли с ней бок о бок во всех сражениях. Любовь Рона помогала ей преодолевать трудности даже тогда, когда казалось, что они непреодолимы. Не важно, с чем им приходилось сталкиваться. Будь то политические беспорядки в министерстве, жгучие обиды, разногласия, ссоры — ничто не могло их разлучить. Она была счастлива… То, чего так хотела Гермиона, после того как ушла из дома, чтобы сражаться на войне против Волдеморта. Она отчаянно тосковала по родителям, но во времена войны мысль о том, что они живы, давала ей сил. Однако, когда война закончилась, Гермиона поняла, что не сможет вернуться домой. Её дом забыл о ней. Она не могла снова встретиться с родителями, которые теперь не помнили о том, что у них была дочь. Гермиона изредка навещала их, издалека смотря, как они идут по улице. И каждый раз она убеждала себя в том, что делает это только чтобы убедиться — они в порядке. После таких встреч Гермиону всегда навещала мысль, что им лучше без неё. Её родителям больше не нужно волноваться о том безумии, что творится в её жизни. Им не приходилось сталкиваться с последствиями свержения Темного Лорда, который за то время, что был у власти, успел поставить своих людей в каждую отрасль министерства. Маме и папе никогда не стать очередным делом о пропавших без вести маглов, что так часто оказывались на столе её мужа. Он смог стать аврором, даже не пройдя полного обучения. Он научился всему во время войны. Рон очень ответственно относился к своим обязанностям, заключавшимся в выслеживании и поимке оставшихся Пожирателей Смерти. Сторонники Волдеморта продолжали деятельность своего поверженного лидера. Гермиона знала, что Рон остро реагировал на новости о каждом новом убийстве. Война закончилась, но только не для них. Рон мог пытаться скрыть свои переживания, но Гермиона слишком хорошо его знала. Она знала, сколько нераскрытых дел лежит в ящиках его стола. Рон не сдавался, пытаясь разыскать оставшихся последователей Темного Лорда. После того, как эти люди убили членов его семьи, их поимка для него стала главным приоритетом. Гарри было не намного легче. Она знала, как ему тяжело, ведь сама чувствовала то же самое. Война оставила чёрную дыру в груди каждого. Многие друзья погибли, многие, ставшие за время учёбы второй семьей, пропали без вести. Гермиона думала, что выйдя замуж за Рона, положит начало исцелению. Потому что они действительно любили друг друга. И их маленькая семья смогла бы стать лучиком света, среди сгустившихся туч. Она стала этим светом. Однако исцеление заняло намного больше времени, чем думала Гермиона. Даже когда обучение в Хогвартсе подошло к концу, и они выпустились, став блестящими членами магического общества, тьма возвращалась. Чтобы собрать себя по частям, Гермионе потребовался не один год, но ей казалось, что она хорошо держалась. Молли и остальные справлялись просто прекрасно, как и Гарри, и Джинни. Но Гермиона, как бы не старалась отпустить прошлое, все равно возвращалась к битве за Хогвартс, к пыткам в Малфой Меноре. И Рон, её Рон с его удивительной способностью видеть многие вещи в ином свете, прогонял эту тьму. Он держал её долгими ночами, когда возвращались кошмары. Он утешал её, бесчисленное множество раз повторяя, что она нужна ему, что он никогда не оставит её. Со временем Гермиона поверила в себя. Она поняла, что своими знаниями сможет помочь другим людям и сосредоточилась на целительстве. Она почувствовала, что в её силах предотвратить новые смерти. Однако не всё давалось так просто: работу в больнице приходилось совмещать с постоянными вызовами в министерство. Игры новых политиков мало волновали её, но статус обязывал. Гермиона же хотела просто лечить. Исцелять, восстанавливать. Ей не важно было, кого — чистота крови не имела никакого значения. Рон всегда хвалил её за то, что она нашла блестящий способ применить свои способности. Гермиона ожидала, что скоро станет настоящим целителем. И всё рухнуло в один момент. Она больше не хотела вставать с больничной койки. Она едва могла двигаться, ощущая, как от каждого движения тело буквально взрывается новыми порциями боли. Гермиона схватилась за обожженную руку. На то, чтобы вылечиться уйдут недели. То, что осталось от некогда ровной и гладкой кожи, горело под бинтом. Но Гермиону это не сильно волновало. Нет, ожог был не самой худшей отметиной на её теле. Другая рука пострадала намного больше. Безобразно врезавшееся в кожу слово «ГРЯЗНОКРОВКА» не исчезнет со временем. И память не позволит Гермионе забыть… Но даже это не могло сравниться с тем, какую боль она испытала, когда увидела кричавшего Рона, лежавшего на земле. Этот звук будет преследовать её до конца жизни. Вместе с болью потери, которая навечно засела в её костях, когда она поняла, что потеряла той ночью не только Рона. Их ребёнка. Они ждали девочку. Гермиона была так счастлива, когда узнала, что беременна. Слёзы снова потекли по её щекам, а тело свела судорога. Она даже не представляла, что сможет когда-нибудь снова так улыбаться. Её девочка… Она бы назвала её Роуз. Гермионе нравилось это имя с самого детства, и она часто представляла, как назовёт им своего ребенка. Рон признался, что надеялся на мальчика, но быстро исправился, сказав, что девочка даже лучше. Рон представлял, как будет защищать её, как когда-то Джинни. Он был бы лучшим отцом и купил бы ей маленькую метлу на её пятый день рождения. Гермиона всё бы отдала, чтобы вновь ощутить стук маленького сердечка, который она смогла обнаружить с помощью магии. Но теперь внутри неё было пусто, и она слышала только собственные рыдания.

~~~

Гермиона не могла вечно оставаться в больнице. Ей пришлось вернуться домой, но, стоило лишь зайти в их дом, как она обессиленно упала на пол. Джинни, которая сама была беременна, и еще несколько дней назад представляла, как их дети будут играть вместе, наклонилась, пытаясь поднять её. В больнице Гермиона готовилась к тому, что вернуться в то место, где всё напоминает о нём, будет тяжело, но она ошиблась. Это было невыносимо. Дом словно вмиг опустел. На стене висели движущиеся фотографии Рона. На одной из них он только-только стал аврором и широко улыбался, махая рукой. Гермиона быстро протёрла глаза, пока Джинни не видела. Она должна собраться с силами. Даже сквозь боль, даже сквозь затопляющую сознание пустоту. Она должна… Но стальной стержень великой Гермиона Грейнджер-Уизли надломился. Пройдя через прихожую, она решила выйти на задний двор. Обстановка их дома душила её… Но даже за его пределами легче не становилось. Солнце высоко светило над головой, мягкий ветер обдувал лицо, вокруг росли цветы. На глаза бросился куст белых роз, росший возле забора. Гермиона отвернулась. Как она хотела, чтобы боль ушла. Чтобы она снова могла ждать Рона с работы, а он, перед тем как зайти в дом, обязательно перекидывался приветствием с их соседом. Рон любил перепрыгивать через низкую изгородь, но часто падал, когда не набирал нужной высоты. Гермиона сидела на плоском камне возле входной двери, забыв про время. Ветер убирал вьющиеся волосы с её лица, а солнце припекало. — Ты можешь пожить у нас, знаешь? — тихо сказала Джинни. Гермиона почти забыла, что она всё это время сидела рядом. — Я не хочу вам мешать, — печальная улыбка тронула её губы, когда она поняла, насколько сломлено звучит её голос. Обманывать Джинни не было смысла. Она не в порядке. Ничто не в порядке. — Ты нам совсем не помешаешь, — Джинни мягко притянула Гермиону к себе за плечи. — Мы семья, а семья заботится друг о друге. Гермиона снова почувствовала слёзы на своих щеках. — Спасибо… — сдавленно сказала она. Вскоре ей пришлось зайти обратно в дом за вещами, так как она поняла, что просто не сможет остаться здесь. Проходя мимо дверного проема, который располагался напротив их спальни, Гермиона остановилась. Тот день, когда она начала переделывать бывший кабинет под детскую, стал самым счастливым в её жизни. Рон тогда очень помог трансфигурировать некоторые старые и ненужные вещи в детские игрушки. Миссис Уизли отдала им кроватку и вязаное розовое одеяло. Тогда она была полна надежд. Сейчас она чувствовала себя невероятно глупо, стоя в дверном проеме. Как она могла подумать, что те люди оставят её семью в покое? Если бы Роуз родилась, она тоже была бы в опасности. Но тогда Гермиона мечтала о своей девочке, не задумываясь о том, какая жизнь её бы ждала. Было ли её желание неправильным? Хотя, что уж говорить, всё вокруг было неправильным. Гермиона нашла бы способ защитить её, окружить любовью и заботой. Гермиона любила бы её больше всего на свете. Она снова ощутила тянущую пустоту в животе и вышла из детской. Она впервые после несчастного случая пожалела о том, что не умерла вместе с ними. Если бы она одна погибла, Рон был бы опустошен, но если бы они ушли вдвоём… Если бы они ушли вдвоем, Рон бы не стоял сейчас здесь, сломленный и разбитый. Гермиона знала, что неправильно так думать. Если бы её тоже не стало, Гарри и другие страдали бы ещё больше. Но самой бы ей не пришлось видеть боль на их лицах. Она была бы в лучшем мире. В конце концов Джинни пришлось оттащить её от комнаты, так как сама Гермиона не могла заставить себя сделать и шагу.

~~~

Следующие несколько недель были просто ужасными. Состоялись похороны Рона, и все только начинали осознавать, что он действительно ушел. К концу проводов Гермиона почувствовала, как её охватило оцепенение. Неважно, сколько людей пришло, чтобы попрощаться с ним. Неважно, сколько было сказано светлых и добрых слов о нём. Неважно, сколько она услышала обещаний о том, что виновные будут пойманы. Гермиона лишь отдала им свои воспоминания о том дне. Отвечать на вопросы она была не в силах. Последующие дни прошли как в тумане. Гермиона пыталась заставить себя вернуться к работе, но всё, что она делала, это кушала выпечку Джинни у неё на кухне и запивала всё большим количеством чая. Начать снова жить казалось так сложно. Проживать каждый день было тяжело. Гарри был тем, кто в конечном счёте смог достучаться до неё. Он недвусмысленно намекнул, что хотел бы вернуться и остановить всё это. Он хотел, чтобы всё было иначе, но не было способа вернуться назад. Именно это и заставило Гермиону задуматься: а что, если такой способ все-таки был? Она знала, что по законам времени не сможет предотвратить смерть Рона и их ребёнка. Даже если бы ей удалось перенестись в тот роковой день, даже если бы она не столкнулась со своим «я» из прошлого… ребёнок в её животе не появился бы вновь. Был только один способ исправить всё. Она должна была вернуться в тот период времени, когда Волдеморт ещё не стал угрозой, и убить его. Но Гарри рассказывал ей, что когда столкнулся со школьной версией Тома Риддла в Тайной комнате, то понял, что тот уже был слишком силен. Уже в подростковом возрасте он обладал невероятной силой. Это была глупая идея, и Гермиона, должно быть, сошла с ума, раз всерьёз задумалась о таком. Но шёл уже второй месяц со смерти Рона, а она не могла избавиться от мысли, что не будь в этом мире Темного Лорда, и все были бы счастливы. Дошло до того, что она взялась перекапывать те книги, которые раньше запрещала себе читать. Темные искусства не были чем-то, с чем она могла согласиться, но они были способны ей помочь… Если ей удастся изменить мир к лучшему и избавить людей от боли, то ладно. Её душа за спасение стольких жизней будет приемлемой платой. Если она решится на это, то пути назад не будет. Её путешествие в 1920-е станет необратимым, и любая ошибка, которую она совершит в том времени, навсегда останется в истории. Гермиона окажется там в ловушке: она может просто исчезнуть, если не успеет привязать себя к тому периоду времени. Но, даже если все получится, она умрёт от старости задолго до того, как все те, кого она любит, родятся на свет. А старшее поколение просто её не узнает. Они будут расти в мире, не испорченном войной. Она перестанет существовать в их реальности, выполнив свою задачу и выписав себя из истории. И если у неё возникнут проблемы из-за магловских мировых воин, ей уже некому будет помочь. Не смотря на риски, Гермиона с каждым днём всё больше убеждалась в том, что это стоит того. Ей уже не для чего жить. Как бы она ни крепилась перед другими, внутри себя она это ясно осознавала. Ей было известно всего о двух способах перемещения во времени: один с помощью маховика, другой с помощью ритуала. Большинство маховиков было уничтожено, однако некоторые из них всё же уцелели. Конечно, Гермиона не была уверена в том, что сможет достать один такой, но она могла попробовать. Проблема была в том, что маховики могли перенести человека лишь на несколько часов назад. Максимум на день. Больший интервал мог вызвать проблемы. Например, она могла просто перестать существовать. Ритуал внушал больше доверия. Из книг Гермиона узнала, что сможет выбрать конкретное время, но сам ритуал был достаточно сложным. Многое по-прежнему могло пойти не так. Однако она была готова рискнуть. Исходя из описания ритуала, когда Гермиона создаст талисман с нужными рунами и выполнит ряд других условий, магия крови перенесет её в ту декабрьскую ночь, когда родился Том Риддл. Древнее колдовство обязательно должно будет что-то у неё отнять, так как столь мощная магия не вершится бесплатно. Гермиона понятия не имела, что может произойти с человеком, который в течении длительного времени находится в прошлом. Ей придется решать проблемы по мере их поступления и возможно, даже, прибегнуть к темной магии не один раз, чтобы суметь удержаться там. Перечитав всё ещё раз, Гермиона решила, что лучше запечатлеть символы на своем теле. Тогда, даже если кто-то попытается сломать её якорь, он сперва должен будет столкнуться с ней самой.

~~~

Гермиона знала, что даже если ритуал будет проведён с соблюдением всех правил, это не гарантирует ей успех. Путешествия во времени определенно не являлись точной наукой. Поэтому, чтобы лучше подготовиться, она как можно больше читала о культуре и быте того времени, куда намерена была попасть. Конечно, это не спасло бы её, если бы она оказалась посреди военной зоны, или в ряду марширующих нацистов. Но подобная информация поможет ей быстрее влиться в общество и сойти за свою как среди маглов, так и волшебников. Гермионе не потребовалось много времени, чтобы понять роль женщины в обществе в те времена. Поэтому она постепенно начала набивать свою бисерную сумку книгами, так как знала, что будет скучать по той литературе, которая в начале века ещё не была написана. Последним, что сделала Гермиона, готовясь к путешествию, стало использование Омута памяти Дамблдор. Гарри забрал его домой после битвы за Хогвартс, и Гермионе пришлось соврать, что она хочет пересмотреть старые тёплые воспоминания, связанные с Роном. Вместо этого она посмотрела всё, что было связано с Томом Риддлом. То, что она увидела, заставило её немного пожалеть несчастного мальчика, который стал Тёмным Лордом. Но этой жалости было не достаточно для того, чтобы отказаться от своего плана.

~~~

Вырезать магические руны оказалось намного сложнее, чем Гермиона ожидала. Она знала, что это будет больно, но не предполагала насколько, пока не начала. Разместить символы Гермиона решила на ноге, так как в 1920-х годах их было бы проще всего скрыть под юбкой. Она выбрала верхнюю часть бедра. Руны должны были быть четко прорисованными, и Гермиона не хотела начинать всё сначала, если от боли случайно дрогнет рука, поэтому делала каждый порез медленно. Закончив, она нанесла на них заклинание, которое замедляло регенерацию тканей. Так руны со временем превратятся в шрамы и останутся с ней навсегда. После этого Гермиона принялась расчищать подвал дома, чтобы нарисовать древние символы. Закончив с уборкой, она мелом нанесла нужные знаки, а потом обвела их кровью животных. Когда с паутиной линий было покончено, она расставила свечи на нужные места, зажгла их, и встала в самый центр рисунка, молясь, чтобы всё получилось. Рука сжимала ремешок от бисерной сумки, в которую Гермиона поместила всё, что могло понадобиться ей новой жизни. Пути назад не было. Гермиона вобрала в грудь побольше воздуха и принялась читать вслух древнее заклинание. Спустя несколько секунд кровавый рисунок на полу вспыхнул алым, а неведомая сила придавила колени к полу. Руки начали подрагивать, а следом за ними и книга. Страницы зашелестели, начав пролистываться со страшной скоростью. Гермиона отложила книгу и взяла в руки нож, пропитанный специальным зельем, которое позволит ей быстро залечить порез. Проведя им по ладони той руки, на предплечье которой было выцарапано слово «ГРЯЗНОКРОВКА», Гермиона наблюдала, как её собственная кровь капает на пол, смешиваясь с нарисованными линиями. Невидимая рука, тянущая её к земле, стала давить сильнее. Возникший из ниоткуда ветер шевельнул её волосы и стал одна за другой тушить свечи. Внезапно пол под ногами исчез, и Гермиона провалилась во тьму. Перед глазами не было ничего, кроме непроглядного колючего холодного мрака. А потом так же внезапно ноги коснулись мягкой земли, и Гермиона оказалась на каком-то поле. Вокруг стояла влажная высокая трава, но по холму, виднеющемуся вдали, она быстро поняла где находится: на этом месте в будущем стоял их дом. Гермиона убрала книгу в сумку, попутно оглядывая одежду в поисках пятен крови. Очистив рукава пальто, она глубоко вздохнула, закрыла глаза и сосредоточилась на том месте, куда хотела попасть. Приют Вула находился в Лондоне, что было далековато от их дома, но Гермиона не сомневалась, что сумеет попасть точно в нужное место. В конце концов, там её ждёт Тёмный Лорд, которого она собирается убить.