Люцифер: проповедь демона

Что может быть прекраснее свежевыглаженной рубашки? Поправляем галстук, проверяем, на месте ли запонки. Новые брюки, начищенные до блеска ботинки. Побольше геля для волос, легкая двухдневная щетина и дорогой одеколон. Выгляжу сегодня особенно привлекательно. И ничего удивительного в этом нет. Сегодняшнее свидание с потрясающей Гвендолин обещает быть пикантным и полным страсти. Будучи студенткой Нью-Йоркского университета по профилю «бизнес и менеджмент» она имела наивысший балл по всем предметам. Невероятно умная, сильная и волевая женщина, и постоянно очень голодная. Мы не занимались с ней сексом разве что в кабинете ректора или, быть может, я запамятовал, что, вероятнее всего, так и есть. Аристократические черты лица, вьющиеся русые волосы и кукольные серо-голубые глаза. Ах. В своё время она умудрилась покорить много сердец, сейчас же её красота стала не такой выдающейся. Что поделать, человеческий век короток, и мне бы поторопиться встретиться с ней хотя бы в этом году. В твиттере написано, что ей сорок три, выглядит она, конечно, младше, но годы всё равно берут своё. Кто знает, сколько коллагена потеряет её кожа ещё за несколько лет. Милая, бедная Гвендолин. БАЦ! Кто-то врезается в меня, невольно делаю шаг назад. — Уокер. — При виде знакомого лица уголки губ невольно кривятся, а затем расходятся в язвительной улыбке. — Следишь за мной после вчерашнего? — Ещё чего. — Непризнанная оттряхивает приталенное красное платье и крепче сжимает в руке чёрный клатч. — Слишком много о себе думаешь. — Как и ты, — парирую, смотрю на неё сверху вниз, — как спалось? — Прекрасно. Замечаю, как её оценивающий взгляд пробегается по моему новому костюму. — Что скажешь? — спрашиваю. — Ничего такого, что ты хотел бы услышать. — Язва. — Придурок. Хмыкаю, решаю тоже попялиться на неё, раз она не отводит от меня взгляд. — Платье тебе не идет. — Зато ты идешь на хер. — Ну не злись ты. Справедливости ради тебе никак не идет, но так ты совсем похожа на помотанный жизнью стручок фасоли. Непризнанная становится цвета своего платья, она замахивается, но я успеваю перехватить в воздухе тонкое запястье. — Чего удумала? — спрашиваю, а та дёргается и пытается вернуть свою руку, — Ладно. Отпускаю. Вики подскальзывается на каблуках и едва не падает, но я успеваю поймать её за талию. Смотрим друг на друга. — Все очень красиво и замечательно, но опаздывать из-за тебя не намерен, — ставлю девушку на ноги и стряхиваю со своих плеч невидимую пыль, — Удачного тебе чего-то там, чего бы это ни было. — Взаимно, — цедит из себя непризнанная и спешит побыстрее скрыться за поворотом школы, при этом не переставая нервно поправлять прическу. *** У ресепшна никого кроме нас с Гвендолин не оказалось. Место для встречи она выбрала сама — пятизвездочный отель в самом сердце города. Светлые локоны женщины едва опускались до плечей, визуально удлиняя шею и выделяя тонкие ключицы. — Я бронировала номер, — она манерно протягивает карточку администратору, и запах сладких духов следует за каждым её движением, — На восемь вечера. — Конечно, одну минуту, — молодой паренек не без усилий отводит взгляд от глубокого декольте, — Распишитесь здесь, пожалуйста, — дрожащими руками протягивает ей ручку и папку с вычурной бумагой, — Напротив Вашей фамилии… Здесь и ещё здесь. Пока спутница проверяет документы и ставит подписи, позволяю себе оглядеться. Очень дорогое, но безвкусное лобби. Массивные люстры, бархатные диваны, золотые подсвечники… Могу поспорить, в каждой уборной стоит консьерж и проверяет, тщательно ли посетители вытерли задницу. Зеваю. Формальности меня утомляют, а Гвендолин всё ставит и ставит завитушки на бумаге типа верже*. Шепфа, чего она там назаказывала в номер? Опускаю свой взгляд на раскрытую папку. Вики Уокер? Мои зрачки от злости становятся чернее ночи. — Милый, — женщина тянет меня за собой, и я послушно семеню следом, не переставая про себя произносить нецензурную брань. Надо мной сгустились тучи. Гребаная Вики Уокер сейчас в этом отеле, да еще и в соседнем номере? Как такое возможно?! Мое лицо становится каменным, таким же оно оставалось и в лифте. И, по мере того, как мы приближались к нужной двери, оно не претерпело значимых изменений. С кем это непризнанная сюда пришла? — Ох, милая, — как только я захожу в номер, в глаза сразу бросается несколько кожаных плеток, наручники и куча восковых свечек, — Это всё… — Тебе, — женщина улыбается и игриво прикусывает нижнюю губу, — Сегодня ты будешь послушным мальчиком, если, конечно, хочешь получить десерт. — Гведолин, просто невероятно! — Жди меня тут, Люцифер, я сейчас приду, — она подмигивает мне и идет в ванную комнату явно в хорошем расположении духа. Её крупные бедра плавно покачиваются при ходьбе, и мне вспоминаются былые студенческие годы, когда она участвовала в конкурсе дефиле. Нужно ли говорить, что призовое место ей получилось взять довольно легко. Ходили, конечно, слухи, что она трахалась с кем-то из жюри, но какое мне до этого есть дело? Когда дверь за ней закрывается, я начинаю раздеваться, оставляю на себе только чёрные боксеры, но тут же отвлекаюсь на тихое хихиканье прямо за стеной. Выругавшись, прислоняю ухо к цветастым обоям, но больше ничего услышать кроме неразборчивых фраз не удаётся. — С кем ты там развлекаешься? Меня переполняет злоба, и я готов был уже выйти в коридор и постучать к «соседям», но дверь в ванную открылась и на пороге показалась Гвендолин. Длинное чёрное платье, белый воротник… Костюм монашки? Невольно я присвистываю. Она медленно идёт ко мне, расхитительница сердец, обольстительная и женственная, и даже прикрытое одеяние не в силах скрыть соблазнительные округлости, которые принадлежат Гвендолин. Отвернуться было бы преступлением, и, пока я смотрю на свою спутницу, она седлает меня сверху. — Покайся, — достаёт из кармана наручники. Клац-клац. Мои запястья намертво прикреплены к изголовью кровати, — Скажи кто ты. Скажи это громко. — Люцифер, Люцифер Денница, — принимаю правила игры, притворяюсь испуганным, — Я много грешил. — О, не сомневайся, я знаю, — она хороша и уверена в себе, берёт свечку, зажигает, разгорячённый воск медленно капает на нежную кожу живота. — Ух, — рефлекторно зажмуриваюсь, — Как… Горячо. — Что ещё входит в обязанности великого Люцифера? — Наказывать виновных, предаваться соблазну и похоти, — воск снова касается моей груди, — Настоящего демона не испугать огнем, малышка. На меня выливается стакан воды. — Какого…? Пока я отплёвываюсь, Гвендолин пытается дать мне пощёчину, но я уворачиваюсь. — Это святая вода, ублюдок! Грёбаный монстр! — Наш разговор изначально не задался. Давай поговорим спокойно, — я торопливо сдуваю с лица упавшую прядь чёрных волос, — Спокойно давай поговорим. — Спокойно? — Гвендолин в ярости, — Ты за двадцать лет не изменился внешне. От слова совсем. Не появилось ни одной морщинки. Думаешь, я дура? Так объясни мне, что ты делаешь на этой фотографии. Тыкает мне в лицо телефоном. Там стою я и еще двадцать студентов. На фотографии я обнимаю девушку. — Эмили, — вслух говорю, перевожу на Гвендолин взгляд. — Ты приревновала что ли? — Эмили? Эмили Диккенсон? Она умерла лет тридцать назад, ей было девяносто восемь. Вот это получилось действительно неловко. — Сначала я не поверила своим глазам, но потом нашла ещё много подтверждений тому, что ты чёртов демон, и я подготовилась, о да, я подготовилась, — Она быстро соскакивает с меня и отходит от кровати на несколько метров, — Ты в ловушке, Люцифер! — Какой еще ловушке? — я с силой дёргаю на себя руки, выбираясь из наручников, усаживаюсь на кровати поудобнее. — Вот! — она аккуратно отодвигает ногой ковер, на котором стояла кровать, и мой взгляд опускается на здоровенную пентаграмму, — Не выйдешь отсюда никуда! — Серьезно? «Сверхъестественное»? Ты чего устроила, психованная? — Если я психованная, то выйди за пределы круга, — она уже держала перед собой невесть взявшийся откуда крест и не переставая кивала в сторону пентаграммы. Безумная женщина. Я замялся. Признаться, еще ни разу не удавалось попасть в подобную ситуацию. — Брось, — я поднимаю руки кверху, — наверняка, этому есть рациональное объяснение. — Перешагни, — Гвендолин требовательно кивнула в сторону круга и достала из кармана пистолет, — Иначе я тебя прикончу прямо сейчас. Закатываю глаза. Раздаётся выстрел. Громко вздохнув, достаю пулю из своего плеча и небрежно выкидываю ее в сторону. Гвендолин истошно вопит. — Я так и знала! — она судорожно начала рыться в своих карманах, на пол посыпались… — Серебряные пули? — Они самые. Против демонов! — Гвендолин подняла парочку и вставила в барабан револьвера. — И где ты их взяла? У Дина Винчестера? — я хмыкнул и поудобнее улегся на подушки, — Или ты думаешь, что я оборотень? Ладно, этот спектакль меня уже утомил. Щёлкаю пальцами, но ничего не происходит. В голове проносится безумная мысль — неужели эта чёртова пентаграмма и правда работает? — Твои последние слова, демон! — Гвендолин делает несколько шагов в мою сторону, тогда как дверь за её спиной тихо открывается, являя миру удивленные лица непризнанной и ангелочка Дино. Хмыкаю. — Вот оно что, значит. Свешиваю ноги с кровати и большим пальцем пытаюсь дотронуться до белой линии, но встречаю сопротивление, и Гвендолин, явно довольная собой, направляет револьвер прямо мне в лоб. Она собирается что-то сказать, но на её голову обрушивается огромный сборник русской поэзии и, тихо ойкнув, женщина валится на пол без чувств. — Я бы и сам справился, — огрызаюсь и смотрю как непризнанная аккуратно кладет книгу на тумбу, откуда её и взяла пару секунд назад. — Да? Ну, мы тогда пойдем, — девушка пожимает плечами и направляется в сторону коридора, Дино бросает на меня взгляд, полный презрения, и спешит следом. — Хорошо, — выждав несколько секунд, я закатываю глаза и громко вздыхаю, признавая своё поражение, — Спасибо. И…не могли бы вы… — киваю в сторону пентаграммы, — Помочь еще в этом. Немного помешкав, Дино все же нарушает целостность круга с помощью носка ботинка, позволяя покинуть это проклятое место. — Больше никаких зрелых женщин, — хватаю с тумбочки бутылку вина и неспешно выхожу из комнаты как есть, в черных боксерах, — И никаких сериалов про демонов. За моей спиной хохочет грёбаная Вики Уокер.